Мерцание: Книга стихов Пермь: Изд-во Пермского университета, 1995. / Фонд "Юрятин". Обложка В.Макаровой. ISBN 5-8241-0073-X 140 с.

1        5        9        13        17        21        25        29        33        37        41        45        49        53

*        *          *    *                *  *    *      *  *    *  *    *    *            *      *  *          *

* * * Дочитаны "Другие берега". "Пора на боковую", - в каламбуре свернулось тело. Словно мелюзга пчелиных жал зудит в мускулатуре руки, заброшенной за голову. Ночник, по прозвищу кин-чон, корейской бровью дуги вольфрамовой советует: начни другую книгу. Я беру с любовью Платона (вышел только первый том, а остальные - ни гугу). Читаю. Хруст переплета. Так хрустел батон, когда мне было года три. Кусаю (читай: читаю). Вякают часы. Идет вторая половина ночи. Запаянная плотность пустоты - дым плоти, что вцепился в позвоночник, - желает спать. А я желаю пить? На кухне кран развыпрямляет воду... ну, скажем, в нить (с большой натяжкой нить вам может по длине напомнить оду Михайлы Ломоносова, хотя навряд ли). Опускаю три минуты, истлевшие, по-видимому, зря под вспышки никотиновой цикуты. Мерцает март за рамою: весны сквожение. Таилище стыдобы меня изнанкой истин прописных подзуживает к таинству свободы, готовой смыть слезой мои зрачки, подняв меня с горизонтали зренья в мир, где развоплощенные смычки не разыграют гаммы повторенья. О перламутровый мой стыд, стыдок, весенний шанс прямой дороги к дому... хотя луны надраенный курок навряд допустит быть туда влекому. Тьма воскресает, добывая свет с изнанки ночи (ей, наверно, больно), и лишь потом сомнительный рассвет себе присвоит славу своевольно. И все-таки светает, божежмой! Светают мусор, дерево, качели, и с кровель свет стекает проливной (простим меня за преувеличенье). Я вспоминаю дочь, а рядом с ней ее уже умершую собаку, и можете не верить, но сильней всего они светают. Видно, мраку пришла пора окуклиться и стать из гусеницы влажным махаоном и даже не летать, а трепетать - вот как теперь он над моим балконом вибрирует, расслаивая ночь на свет и то, что снова станет мгою. Я не могу пока ему помочь, т.к. повязан телом и судьбою...

Предварительного замысла текст не имел. Работа над ним началась спонтанно. Ритм выбран, по-видимому, случайно и зависел, скорей всего, от желания "уложить" в ритмическое пространство название романа В.Набокова "Другие берега". Причин для наименования текста не возникло. Стихи 1-24 можно считать периферийными. А.Чехов говаривал о том, что у своих рассказов он вычеркивает начало, намекая, что обычно именно оно выглядит нарочитым. В литературном тексте две априорно слабые точки: начало=рождение (крик) и финал=смерть (похороны). Избежав истерики в первом случае и кривляния во втором, проблему, конечно, не решишь, как не решает ее и чеховская ампутация, но и идиотом выглядеть не будешь. Любое стихотворение - это пародия на творение в той степени, в какой художник - пародия на Творца. Поэтому стихи - всегда уродливый, не-живой (здесь возможна дискуссия) организм, и хотя пульс в нем может прослушиваться, но сердце находится далеко за текстом. 6. Кин-чон - зеркальная запись слова "ночник". 10-12. Образ, соединяющий треск переплета книги с хрустом батона, принадлежит к "домашним заготовкам" (примитивная и единственная форма собирания и первичного оформления стихотворной материи, которая никогда не бывает основой текста, но может послужить поводом - не причиной - для его написания). Отождествление процессов чтения и поедания хлеба вряд ли можно назвать оригинальным; это решение лежало на поверхности, им я по неразборчивости и воспользовался (правильней будет сказать: оно воспользовалось моей неразборчивостью). 15-17. Алогичное объявление плоти пустотой не метафорическая безответственность, а принципиальная декларация. Плоть, с т.з. материализма, есть нечто, а с моей - она ничто, т.е. пустота, доведенная анонимными (для меня) манипуляциями до состояния плотности. 17. Фиксация идущего во мне процесса осмысления человека как принципиально не-единого существа, бегущего сразу в две противоположные стороны: в сторону Неба и в сторону Земли. Временная стабильность человеческого тела и сознания есть следствие постоянного действия этих векторов. Стоит одному существенно перевесить другой, как человек моментально превратится либо в неорганику, либо уйдет в Тонкий План. 25-56. Основной текст с одной компромиссной паузой (45-48). 26. Таилище стыдобы - ощущение оформилось до написания текста. Соединение весны и моего стыда не локальное самоощущение. Весна - это шанс (33-36) на возрождение, шанс, однако, сублимируемый всем живым на земле в половой инстинкт. Подсознательно-сознательное чувство, что этот шанс будет использован в таком "мертвецком" виде, и рождает онтологическое состояние стыда. Таилище стыдобы - намек на Стыд-эйдос, чья земная тень и есть стыд человека. 28. Таинство свободы - свободный человек - это человек плюс свобода, а не человек минус рабство. Свобода - тайна, она не длительное состояние, а точка, таинственная точка принятия решения. 31. Развоплощенные смычки - неуверенный намек на музыку сфер. 32. Гаммы повторенья - некатегорический намек на инкарнационные круги. 34. Дом - псевдоним неосознаваемого мною Тонкого Плана. 35-36. Луна по вульгарной псевдо-мистической традиции ощущается здесь мною как враждебная сила. 37. Интервал между 36 и 37 стихами - графический протест против собственной инерции восприятия (в данном случае - Луны). В этом стихотворении я не убежден, что существует смертельное разделение Света и Тьмы. По-моему, существует Свет=Свет и Свет=перевоспитанная Тьма. 39-40. Сомнительный рассвет - негативный флер, висящий над словосочетанием, относится, собственно, не к самому рассвету, а к штампу его восприятия в поэзии. 45-48. Возможно, это просто "оживление" умирающего текста через ввод "общечеловеческих" положительных знаков (вредная, но характерная для поэзии, т.е. поэтов, попытка манипуляции поэтической псевдо-реальностью). 48. Видно, мраку - двойная семантика: слово "видно" а) вводное слово (подтверждено знаком препинания), б) предикат "мрака" (при таком прочтении после слова "мрак" должно стоять двоеточие). 49-54. Вера в то, что во Тьме спрятан Свет, как в гусенице - бабочка, конечно, весьма проблематична в своем оптимизме. 54. Опущенность в материю лишает меня участия в борьбе Тонких Планов. В нашем теперешнем состоянии (смертного человека) мы можем помочь только сами себе. *** Почему заканчивают тексты? Причины три: 1) автор физически устал; 2) устал текст (происходит разрушение хронотопа); 3) устал (воображаемый? будущий?) читатель, который из нерасчлененного времени велит тексту и автору прекратить со-вибрации. В этом случае я попытался просто оборвать движение стиха, т.к. знаю, что предполагаемое мной поэтическое пространство не исчерпывается этим стихотворением: передо мною - книга. А частная неудача (оной является любой "продукт" творчества человека) еще ничего не означает, напротив - интенсивное сочленение локальных неудач и создает мерцание удачи (читай: истины).




Продолжение книги