Мерцание: Книга стихов Пермь: Изд-во Пермского университета, 1995. / Фонд "Юрятин". Обложка В.Макаровой. ISBN 5-8241-0073-X 140 с.

1        5        9        13        17        21        25        29        33        37        41        45        49        53        57        61        65        69        73        77        81        85        89

*        *    *              *  *  *          *    *  *                    *        *    *        *          *              *                  *  *        *      *  *            *  *      *      *

КАТЯ ПОПЛАВСКАЯ Я хотел бы списать у своей судьбы, зыркнув, как в школе, через плечо, ответ задачки: с какою Ты целью была? А по фене: чё Ты восьмерила вокруг, когда нацыкало нам по двенадцать лет? Звали в том детстве Тебя... ах, да (см. заглавие). Сколько тел в складках памяти той поры шагает, не двигаясь с места, сколь висит в тех воздусях пичуг, миры буксуют, но Катя быстрей, чем боль, пересекает пространство, про- свинство скабрез пацанейских. Мне, пожалуй что, вспомнить придется про Ее походку, которой вне двигалась Катя без этой без девчачьей выучки, т.е. вдоль самой себя (это может зеб ловца лолит оценить), но соль в том, что Она не сбирала дань с влажных воинствующих стрекоз, ну, скажем, эроса: эту грань Она так и не перешла взасос. Катю, отроковицу, дщерь саморожденную (только так!), делала оной отнюдь не щель теснин межножия. Я, дурак двенадцатилетнекурносый, знал это настолько, что впал в простра- цию-цирцею и доикал до идиотизма: Она - сестра! т.е. впадающее в сестру чудо, скользнувшее в полуплоть Кати Поплавской... (я здесь сотру все, что написано дальше, вплоть до скобки, которую - бэмс! - закрыл), ибо из-под моего пера слетело то, что слетает с брыл бульдога, если стоит жара... "Когда бы это была любовь, я пригласил бы Ее в кино," - поди, так мог написать Ли Бо в Китае восьмого столетья, но Тарковский не завернул в Китай, а Параджанов сидел в тюрьме, поэтому строчки скропал Вита--й (без Ли), почти идентичный мне. Ну хватит хаханьки разводить! Катя - почва, а я - из тех рыб, что сдрейфили выходить на сушу, латая по ходу грех жабер. (Теперь Ты сама сотри пошлость: "...гора... магомет... к горе..." Мы не виделись двадцать три года, а жили в одном дворе.) Исподтишка я недавно смог не то, чтобы выяснить и понять: Катю перед собою Бог держал обращенной ко мне. Как знать, кабы я выдержал пытку ту, в общем-то детскую, то тогда сумел бы Катину красоту раздвинуть, как заросли у пруда, и, наступая в Ее следы, мой прозрачный уже двойник внял бы Стоящему у воды, глядящему через Катюшин лик, как сквозь закопченное Им стекло, в карюю темень моих зрачков, но я, неизвестно кому назло, спрятался за жалюзи очков... Что Катя, дважды надув живот, стала матерью плюс женой - не минус, скорее - круговорот спермы, не могущей стать слюной. Я в мыслях Ей позволяю все: сварливость, четыре аборта, Юг, где некто чернявый отменно [ё] Ее, не рвущуюся из рук. Мой воздушный двугубый чмок, хотелось бы, чтобы пчела-почтарь доставила к Кате, совсем чуток ужалив обветренную сусаль помады. И пусть по дуге любви в ответ вернется незнамо что: привет, проклинание, голос и, допустим, напоминанье о невероятной такой реке, которая просто лежит и пьет себя, напрягая в любом глотке жажду, что вскоре ее убьет...

Замысел текста активно присутствовал в течение долгого времени до начала записи. Ритм появился сразу в виде фразы, уместившейся в первых двух стихах и, стало быть, имеет интонационные, а не метрические корни. Наименование текста выглядело органичным и оформилось без вариантов еще до начала записи самого стихотворения. Похоже, название и есть первый (нулевой) стих произведения, что у меня бывает редко. Текст имеет в виду настоящую Екатерину Поплавскую, здравствующую, слава богу, и по сей день, поэтому он (текст) вместе с автором готов принять все возможные претензии со стороны заинтересованных лиц, если таковые проявят себя. 2-6. Употребление жаргонизмов в этом периоде - знак прощания с ними. Активная эксплуатация этого языкового пласта в моих предыдущих книгах эстетически завершается в "Кате Поплавской". 6 и 7, 17 и 19. Здесь употреблена палиндромная рифмовка (тел - лет, без - зеб), агрессивно применяемая мной в книге "Пласты". Изощренная форма рифмовки - следствие яростной борьбы (войны) автора с рифмой. Никакого мирного сосуществования и уж тем более "с рифмой дружен я..." - быть не может по определению. Схема: поэт замышляет образ, строит в уме здание этого образа на воображаемом ландшафте, а рифма играет роль постоянного землетрясения. Рифма - добровольно выбираемый автором способ борьбы с магией языка, с его черной магией, и, стало быть, с носителем этого хаоса - автором, т.е. самим собой. Мифологический вариант: автор - герой, ритм - его волшебная сила, а рифма - рок. (Белый стих - это просто минус-рифма. Верлибр - сильная эстетическая мутация, к традиционно русским каналам поэтических интуиций отношения пока что не имеющая). 8-14. Человеческая память как бы результат постоянно длящегося столкновения двух поездов, идущих по одной колее из прошлого и из будущего. Память - вспышка этой катастрофы длиною в жизнь. Катя быстрее боли, быстрее наслаждения: Она дух, а не образ. Она находится в обоих поездах сразу, стало быть, не исчерпывается временем. Она, собственно, не нуждается в моей памяти, т.к. не Она принадлежит памяти, а память - принадлежит Ей. 15-35. Весь пассаж посвящен анти-, точнее, до-сексуальной природе Кати. 16-19. Катя явно "двойная звезда": Ее эйдос слишком приближен к Ней самой, т.е. можно даже подумать, что он какой-то своей частью находится в нашем трехмерном мире. 22-23. Возможна связь с "жирными стрекозами" О.М., у которого они - знак тварного, "сального" видения мира. Здесь же - либо противопоставление, либо частная смена знака (плюс - на минус), либо игра на понижение Эроса в контексте данного стихотворения и фигуры Мандельштама в моей нынешней системе ценностей. 24. Не перешла взасос - как не перешла вброд. 25-26. Катя не мыслится мною как результат полового контакта Ее матери и отца, которые существуют и таки родили Катю. Но все же Она находится вне их притяжения. Надо признать, что полностью воплотить эту антигенетическую мысль в тексте не удалось. 35-40. Игровой ход, позволяющий выйти из смыслового тупика (хотя не все так просто). 39-40. В чистовике, как это видно, ничего не "слетело", но в черновике при разработке тупиковой ситуации сентиментальные "слюни" были. В чистовике их преодолевает игровой ход. (Реальные взаимоотношения Чистовика и Черновика требуют специального исследования.) 41-42. Эти стихи адресованы прямо читателю, ибо именно в его (вашу) проницательность я патологически не верю в период записи текста. Ими (стихами) я, как мне кажется, обезопасил себя от читательской версии: мол, меня и Катю связывает просто детская влюбленность. Однако подставляя в рифмоидную симметрию первым номером слово "любовь", я совершил чистой воды провокацию. Пойдя по пути насколько оригинальной, настолько же и фальшивой рифмы - "Ли Бо в" (43), я заплатил за это еще одним игровым контекстом (44-48) и вынужден был выходить из него при помощи агрессивной декларации (49). 45-46. Вопрос самому себе: почему в одной эмоционально положительной парадигме стоят имена любимого мной Андрея Тарковского и нелюбимого Параджанова, художника с таким тонким вкусом, что он (вкус) часто исчезает? Скорей всего, это следствие потери интереса к кинематографу вообще и, стало быть, к разнице между данными кинематографистами в частности. Кстати, турнирная таблица искусств с моей точки зрения: 1) математика, 2) музыка, 3-4) философия-поэзия, 5) балет 18-19 веков... 50-53. Образное решение этого пассажа - из домашних заготовок. Современные рыбы - потомки тех рыб, что не смогли (испугались?) выйти на сушу. Выход на сушу не долгий эволюционный путь, а мгновенное (свободное=тайное) решение. И физическая перестройка организма проходит очень болезненно, но мгновенно (точнее: вне времени). И жабры для рыб - такой же грех, как для человека - отсутствие в нем любви. Кстати, рассматривал ли кто-нибудь массовые выбросы (китов, дельфинов) как попытки выхода на сушу? Объясняют эти их "самоубийственные" акции по-разному, но в настоящем можно отыскать только повод, а главная причина всегда кричит из будущего. 57-58. Невнятно выраженная мысль. 66. Эфирное тело? 67-70. Стоящий глядит через Катю по двум причинам: 1) чтобы я не ослеп от Его божественного света, 2) чтобы не ослеп Он от моей "человеческой темноты". 71-72. Радикальный жест: отсутствие решения выдается за саморешение этого пассажа. 74. Мне представляется, что вся так называемая народная мудрость (какая мудрость может быть у коллективного бессознательного?) суть адаптация протоплазмой индивидуальных (пророческих) интуиций. Интуиции лишают их тайны через замену сверх-сознательного на бытовое остроумие, реальную выгоду и собственную ограниченность. Народная мудрость - один из жанров масскультуры, коллективный кич. 75-76. У спермы свой грех (свои "жабры"). 81. Редкая возможность убедиться, как бездарно может быть назван воздушный поцелуй. 82. Внимание к пчелам, осам, шмелям - личный бзик автора. 85. Дуга любви - темное место (чувствую: важное, но темное). 85-88. Рифмы этой строфы (любви - и, что - о) - реакция на нечто подобное у И.Бродского. 88-92. Финишировал, как всегда, скоропалительно. Причина: устал. Тем более, зависнув в этом тексте между Небом и Землей, я почти ничего не добился. Через усталость почувствовал необходимость (которую я всегда путаю с возможностью) более высокого полета. И еще раз о самом финале (90-92): текст, как и человек, живет ровно столько, сколько ему требуется, чтобы уговорить себя умереть.





Продолжение книги