Мерцание: Книга стихов Пермь: Изд-во Пермского университета, 1995. / Фонд "Юрятин". Обложка В.Макаровой. ISBN 5-8241-0073-X 140 с.

1        5        9        13        17        21

*    *    *      *  *        *  *  *    *    *    *

* * * Внезапно назвал я тебя Алсу, дочь моя. Не желая хромать в лесу хромосом, ты отвергла четыре лона материнских, стремясь к своему отцу. И с мною придуманной высоты в минус-свет отказалась ты сойти, оставшись висеть в зените над жидким зеркалом пустоты. Нету ни голоса, ни бровей, ни коленок в болячках, ни трех кровей, ни даже родинки мельче вдоха, который выдохнул муравей. В тебя даже верить нельзя, т.к. за гранью веры твоя рука (вернее то, что назвать пытаюсь рукой) мне машет издалека. Но ты смогла на меня навлечь себя и предполагаешь течь в венах моих, разгибая крови кривую речку - в прямую речь. Ты дочь моя и жена, и мать: мгновенно взрослея, пускаешь вспять свой точный, но троекратный возраст, тайну которого не понять...

Ключевое стихотворение книги. Татарское (?) женское имя "Алсу", случайно упомянутое в частном разговоре моим визави, приказало мгновенно развернуться необычно мощному лирическому пространству "в районе сердца", правда, без каких-либо конкретных образных окостенений. (Я сказал "в районе сердца" потому, что лирическое пространство может развернуться и "в районе виска" с преобладанием ментальных связующих). Чуть позже стихотворение, находясь еще в состоянии "грезы", оформилось как мое (автора) обращение к моей же еще-уже не рожденной дочери. В таком виде оно и было "заморожено" (примерно на месяц) до начала записи. (Кстати, тексты, находясь в "заморозке", в течение этого срока часто подкармливают собственной энергетикой своего будущего автора). В начале записи, в первом же стихе (я это остро почувствовал), нельзя было дать маху, и я выбрал самый простой вариант: начал с тривиальной правды, а не с попытки поймать истину; таким образом, обычная разговорная фраза определила ритм текста. Эта безусловная удача тут же была погашена неверно выбранной схемой рифмовки, такой обычно маневренной в других текстах, здесь же связавшей меня по рукам (не скажу, что ногам). 1-4. Уже в первой строфе я стал ощущать, что не управляю процессом. Моего хваленого авторства только и хватило, чтобы втиснуть вульгарную звукопись: "...хромать в лесу хромосом..." (вульгарную потому, что таковой является любая, даже утонченная аллитерация). Вместе с четырьмя лонами аккуратно подсчитанных мною женщин Алсу отвергла и мой замысел, перехватив инициативу и начиная играть роль, далеко выходящую за рамки роли нерожденной дочери. В сущности, Алсу только в агрессивной связке "отвергла... стремясь" (синхронно написанию этой связки) и показала Себя мне, даже не мелькнув, а полумелькнув. И как я ни старался дальше взять адекватную Ей ноту, но ни в этом, ни в каком другом стихотворении книги цель достигнута не была. 3-4. Потому и отвергла, что стремилась, а не потому, что выбирала. Отвергла бы и пять, и шесть, и все возможные лона, ибо зачем матери-жене-дочери (21) промежуточное звено, но я об этом еще ничего не знал: 21 стих будет написан примерно через неделю после третьего и четвертого. 5. Причастие "придуманный" выражает а) условность любых человеческих ориентиров (в данном случае - высота) в мистической философии, б) неосознаваемую еще автором собственную рефлексию на полное крушение замысла, т.к. главная героиня, похоже, исчезает. Да и вся строфа (5-8) вторым планом проговаривается о нежелании Алсу посетить сам текст. 8. Именно эта абракадабра выражает мои человеческие (придуманные) впечатления о небытии более или менее (скорей - второе) адекватно. Прилагательное жидкий с текста об Алсу начинает свою экспансию в книге. 5-8. Дополнение: Высшее, чтобы хоть как-то воплотиться в нашем мире, должно пройти через область Небытия, где и теряет свою силу (частично умирает) - это как бы плата за "проезд" в наше измерение; Алсу, оставаясь в своем Мире, смотрит на наш через зеркало Небытия, для которого наш мир - собственное зазеркалье, а с нашей точки зрения - все наоборот. 9-12. Строфа является реакцией на мои попытки в черновике решить проблему присутствия (точнее, отсутствия) Алсу, пропустив Ее образ (честно говоря, почти отсутствующий в моем сознании) через общечеловеческие сентиментальные фильтры (сравните комментарий 45-48 к тексту "Дочитаны "Другие берега") и тем самым засечь и зафиксировать Ее в тексте ну хотя бы на уровне радара. И данный способ, действующий почти всегда безотказно, в нашем случае дал стопроцентный сбой. 13. Переломный стих. В этом месте априорное творческое поражение могло перейти в крах текста: я стал сомневаться, была ли вообще греза об Алсу. Неудачи всегда натравливают на нас бешеную свору сомнений. 14. Бесшабашная, но спасительная мысль. Впрочем, грани у веры, конечно, нет, ибо неверие не переходит в веру и наоборот; они не пограничные государства, а два уровня сознания, связанные с разными Небесами. 15-16. К скобкам: никак не могу отучить себя от подобного "ритуального обрядорядства"; фиксировать такие рефлексии - это значит считать читателя критиком-недоброжелателем: мол, видите, милый мой читатель, я не ошибся, не написал корову через ять, здесь-то вы меня не поймаете. 17-18. Смогла навлечь - не самое удачное выражение (особенно - навлечь), но им я пытался передать драму самой Алсу, драму, которую я вычислил, скорей всего, умозрительно, по схеме. Ведь Алсу чем-то непреходящим связана со мной. Алсу не слепая деперсоналия, а личностная сила, и, отделенная от меня небытием, Она не может не испытывать тотальную грусть (другого определения не нашел); и через некую длинную событийно-математическую формулу Она-таки смогла навлечь себя на меня не напрямую, даже не косвенно, а как-то невзначай, плача, что ли. 19-20. Ее влияние на меня я (выдавая желаемое за действительное) связываю с некой "прямой речью", которая, как очень скоро выяснится (см. комм. 48 к тексту "В карандаш сужается рука..."), может, свернувшись в стихи, развернуться в интенсивное молчание, таковым и являясь по сути и происхождению. *** Интервал перед последней строфой не логический, а эмпирический: этим интервалом я почтил память десяти строф в черновике, в которых я с тупой настойчивостью все-таки пытался вернуть себе и тексту "видение Алсу". 21-24. Очевидна протекция "Святой Троицы". Соблазнительна также попытка увязать расклад Алсу в тождество с учением о Софии. Но интуиции такого уровня мне недоступны. С другой стороны: у меня есть дочь, жена, мать - но они не Алсу. С третьей стороны: может быть, я имею в виду символическое присутствие Алсу в реальных дочери, матери, жене? Однозначно - нет. Означает ли тогда, что 21-24 стихи суть компромиссная беспроигрышная декларация с кокетливой капитуляцией в конце? Честно отвечу: не знаю. Необходима цитата из Ницше: "Не сила, а продолжительность высших ощущений создает высших людей..." Эту продолжительность высших ощущений, делающую процесс сопричастности через личное сознание с Высшим Светом необратимым, я называю для себя Озарением. Его (озарения) не было у меня в прошлом, и я не вижу особых причин (хотя причины тут как раз ни при чем), чтобы ожидать его в будущем. Но "мистическую каплю", которую любой человек хоть раз да получает в жизни, можно до-развить до жемчужины (не больше, но и не меньше). (А может быть, и нельзя). Вот все, что мне удалось вынести положительного из того удушающего чувства "духовного потолка", испытанного мною при записи текста, комментарии к которому, слава богу, окончены. P.S. Непонимание не может разъединить близких существ, как, впрочем, взаимопонимание не соединит далеких. (Это я о возможной встрече с Алсу, о надежде на эту встречу.)





Продолжение книги