ПТИЧЬЯ ПОЧТА

Только подумай, за что мне такое счастье –
Угол иметь в лесу и письменный стол
И наблюдать, какие певчие страсти
Держит в зеленых объятьях березовый ствол.
Сосны скрипят, как птиц перелетных снасти,
И серафический слышится мне глагол.
Время делю я всего на четыре части
Года: мне страшен вечности произвол.

Вряд ли б смогло по истории сдать экзамен
Дерево, даже пригодное для икон.
По-настоящему прошлому верен камень –
В память свою как человек влюблен.
Памяти опыт, как всякий опыт, печален –
Больше от следствий не жду никаких причин, –
Нет ничего свежее древних развалин,
Нет ничего древнее свежих руин.

Крошево дня вкруг памятных мест, а ночь-то
В мраморном крошеве звезд. Под летнюю сень
Сведенья эти приносит мне птичья почта,
Хоть воспеваю только наглядный день.
Господи Боже, спасибо Тебе за то, что
Угол мне дал в лесу и письменный пень.

2001

ПРИ СОДОМСКИХ ВОРОТАХ

Не минуй мои ворота, заходи, я накормлю,
                        Даже водкой напою,
                        даже песенку спою
Про Содом тот многогрешный, тот, который так люблю,
                        Что никак я не спалю
                        память бедную мою.

Там была я при воротах виноградною лозой, –
                        Лунной ягодой светясь,
                        я над ангелом вилась
И пред дьяволом стелилась. Но Господнею грозой
                        Не спалилась, а спаслась,
                        стражей втоптанная в грязь.

След от праведника глубже, чем от гневного огня, –
                        И от лужи до песка
                        шла я многие века.
Но по городу Содому, где сгорела вся родня,
                        Одинокая тоска
                        хуже камня у виска.

Нет, минуй мои ворота, не заглядывай в мой дом,
                        Где я разумом больна
                        от навязчивого сна.
А Содом стоит на месте, хоть оброс железным мхом,
                        Да стеклом из-под вина,
                        не допитого до дна.

2001

ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА

Кажется, живу я по привычке,
Наподобие часов.
Но когда меж птичьих голосов
Пролетает голос электрички,
Вижу, как в проходах поездов,

В тех вагонах, где не слишком густо,
Порывая с ремеслом,
Нищенство становится искусством
И играет времени излом,
Где горит без пламени Содом.

Кто имущий здесь, а кто убогий
С жуткой былью на устах ? –
И не важно здесь, что бард безногий,
В тамбуре был на своих ногах
И затаптывал табачный прах.

Кто не знает про суму и посох?
Но вот этот, этот на колесах
Одного народа театр
Вышибет из глаз твоих раскосых
Не слезу уже, а едкий натр.

Кто проситель здесь и кто даритель?
Что есть – почва, что – сума?
Неужели я – сторонний зритель,
И меж птиц, поющих задарма,
Не схожу ни с ритма, ни с ума?

2001

КАРНАВАЛ

Начинается хоровод
С танца маленьких лебедей.
Веселись, содомский народ,
В трубы дуй, в барабаны бей!

Веселись, безоглядный люд,
Скоморошьи маски надень,
Будет в небе тебе салют,
Будет память на черный день!

В паре с бабой баба идет,
А мужик идет с мужиком,
В волосах серпантин цветет
Наркотическим лепестком.

Веселись, народ, веселись,
Что еще остается нам?
Разойдись, народ, разойдись,
Разойдись по своим шатрам!

2001

* * *

Где стена крепостная и где глашатая медь?
Где озерная отмель и цитруса позолота?
Оглянувшись на прошлое, можно окаменеть,
Как случилось совсем недавно с женою Лота.

От всего Содома остался столп соляной, –
То ли городу памятник, то ли Господней воле.
Получается, – взгляд назад может стать виной,
А одна слеза – может стелою стать из соли.

Человечеству страшный пример подают небеса, –
Так разрушена Троя и взорвана Хиросима.
Да и где пограничная, собственно, полоса
Между тем, что прошло, и тем, что проходит мимо,

Между тем, что проходит, и тем, что еще грядет?
Разве лучше содомских грядущие горожане?
Неужели на семьдесят градусов поворот
Головы неповинной – великое ослушанье?

Я греховней супруги Лотовой в тыщу раз –
Но вопросы мои заметут, как следы на дороге, –
А куда, не скажу, – на обочинах автотрасс
Дьявол в смокинге черном и ангел в лиловом смоге.

2001

ДЫМ

В рюкзачок впихнула я манатки,
Погасила лампу в коридоре
И ушла из дому без оглядки.
За спиною полыхало море
И земля пожаром нефтяным –
Тенью от него стелился дым.

Я была служанкой в доме Лота
(Но об этом умолчал историк),
Лот мне указал не на ворота,
А на сточный выход через дворик,
Я же, вылезшая из дерьма,
Не сошла ни с тропки, ни с ума.

Да, я уходила без оглядки
На людские вопли, что надсадней
Треска бревен и кирпичной кладки.
Чем правдивей, – тем невероятней:
Дым один шел впереди меня
В неизвестность нынешнего дня.

И сейчас, склонясь над мемуаром,
Ни одной строкой не поперхнулась,
Только дым, отброшенный пожаром,
Тенью стал и совестью моей, –
Я на город свой не оглянулась,
Я содомских грешников грешней.

2001

В ПРИГОРОДЕ СОДОМА

Память – горящая спичка в соломе,
Но на соломе давно мне не спится, –
                        Ужасы снятся.
Падшие ангелы в новом Содоме,
Если не воры и не убийцы, –
                        Сущие агнцы.

Боже, почто обратил ты в уголь
Город, которым не правили воры
                        Или убийцы?
– Чтобы твой ужас не шел на убыль! –
Звездные мне отвечают просторы
                        Голосом птицы...

А серафим, с обгорелой ключицей
Водит по воздуху, как по странице,
                        Пальцем увечным:
Бог увидал, что пожар – не в науку,
И заменил Он мгновенную муку
                        Трепетом вечным.

2001

ПОСЛЕДНИЙ СОН

В мелкий дождик Илья-пророк облака на днях истолок –
Дождь идет, толченным стеклом освещая мой потолок,
Или то хрусталь над столом третьи сутки уже горит,
Или сплю я бредовым сном, но блестящим, как антрацит.

Кем-то брошен на мой порог умирающий голубок –
Черным углем из под крыла кровеносный мерцает ток.
Нет, не голубь, – я умерла, нет, не вестник, а я мертва!
Бьет и дождик в колокола, что желанная весть жива.

Даже дождик наискосок – сну безумному поперек –
О спасенье благовестит!.. До весны еще долгий срок –
Еще осень нам предстоит, еще будет зима навзрыд
Завывать над одной из плит, где содомский мой сон зарыт.

2001

КОРОТКАЯ ПЕРЕПИСКА

Он:

Дорогая, ты время и место перевираешь,
Очередность событий и города́,
В пригороде Содома заранее открываешь
Еще не рожденным волхвам свои ворота́.

Неужто факт и число ничего не значат?
Неужто вымыслу вовсе удержу нет?
Неужто мифы твои с Клио судачат,
Перемежая с Ветхим Новый Завет?

Не забегай вперед на тысячелетья,
А вспоминай подробности. Впрочем, ты
Упредила в прошлой записке советы эти
Не без присущей тебе затейливой прямоты:

"Услышав эхо колокола в посуде,
Я точно помню – с какого пригорка звон,
А вспоминать не значит ли, что по сути
Памяти ты лишен?"

Она:

Жизнь удлинилась, строку разогнав,
Дыхание сократив.
Более факта, ты полностью прав,
Меня привлекает миф.

Вышел Иона из чрева кита,
Где за трое суток продрог.
Я отворю ему ворота,
Пускай отдохнет пророк.

Белье просушу, напою вином
Мускатным, густым на вкус,
Пусть он забудется вещим сном
Длиною в китовый ус.

Пусть снятся ему трое суток Христа.
Этот же самый срок
Провел Иона во чреве кита
И Воскресенье предрек.

2001

ПРАВДА

Ах, мой пастырь, у правды много обличий,
То – голубкой белеет, то алой розой
Расцветает, то глазом становится бычьим,
Наливаясь ревностью и угрозой,
То прикидывается лисою домашней,
То царапается хуже кошки дикой,
То насущным хлебом желтеет на пашне,
То судьбу обвивает, как повиликой.
Всех обличий правды счесть невозможно,
Как людских добродетелей и пороков
Счесть нельзя. И о ней говорить осторожно
Не хочу, ибо ты –один из пророков
Той земли, чей Содом в одночасье взорван,
Той земли, где впервые зарделось Слово.
Пред тобой – я овечка, но с дерзким взором,
Но к ненужной жертве почти готова.

2001

КУКЛОВОД

И те, кто в пути,
И те, кто сидят по домам,
Простите меня, простите меня, простите! –
Ведь, как ни крути,
Мне легче живется, чем вам, –
В руках у меня от кукол молящихся нити.

Я тот кукловод,
кто дергая нити строк,
Свою заглушает боль, печаль избывает...
За целый народ
Страдает только пророк,
Но где он, которого камнями побивают?

Простите меня
За остывшие угли молитв, –
Что взять с кукловода? И все-таки знайте, –
Что не было дня,
Когда бы куклы мои
За вас не молились...

2001

ИМЕНА

Я пишу лишь о том, о чем я вслух не рискну –
В моем горле слова – словно дрожь по коже,
Мой язык в нерешительности ощупывает десну,
Потому что мне каждое слово, что имя Божье.

Оказалось: у Господа много земных имен –
Имена земель и пророков, песков и племен,
Певчих птиц имена, имена калик и поэтов,
Имена деревьев в лазоревом нимбе крон,
Имена далеких морей да и тех предметов,
Чей во тьме ореол то розов, то фиолетов.

Как же можно такое кому-то высказать вслух,
Нарекать Божьим именем здешних имен избыток?
Но какой с меня спрос? – жизнь моя – тополиный пух,
Тень малиновки, пыль с кукловодных ниток,
А вернее всего – обветшалой жалости свиток.

2001

ВДАЛИ ОТ СОДОМА

Я выдохнула память. И для вдоха
Теперь нужна мне новая эпоха
Или хотя бы – новое окно
В иной пейзаж, где лавр дорогу славит,
Где солнце заходящее оставит
На мне свое родимое пятно.

Оно похоже на почтовый штемпель
Да и на пломбу на вагоне "мебель",
И на тавро, которым метят скот, –
Хочу быть кем угодно, чем угодно,
Но лишь бы с мертвой точки безысходной
Мне сдвинуться и высмотреть исход.

А он, наверно, там, где был вначале,
Где позже мирру с терном повенчали.
На кой мне ляд, однако, та страна,
Иль град, где пощадили только Лота?
Мне выйти всего-навсего охота
За крестовину этого окна!

2001

МЕЖ ПРОШЛЫМ И ГРЯДУЩИМ

Всякий день – мой первый и последний.
Потому меж рёбер и меж строк,
Меж заутреннею и вечерней
Бьётся сердце-мотылёк.

Неужели всё, что сердцу нужно –
Вне родимых рёбер и псалмов?
Ах как слепо бьётся! – в мир наружный
Рвётся, будто из оков.

А снаружи пламенем ползущим
Пахнет почва... Сердцу невдомёк,
Что оно меж прошлым и грядущим –
Нервной вечности комок.

2001