Выводитель ритма:


Книга рассказов.
1997-99.

          Нет, нет. Вы не подумайте. Еще не хватало. Но вчера, когда ко мне в очередной раз обратились с каким-то вопросом, я вдруг понял, что вопрос не по адресу. И хватит об этом. Не спрашивайте больше ни о чем.

          Тут у кого-то образовалась бесхозная партия мелких пушистых существ, игрушек. Под названием "Вупи". В кепочках. Разных цветов. Я предлагаю продать их в рабство какой-нибудь среднекрупной фирме. Они могут приносить тапочки. По шесть на каждый. Взяли, понесли. Их можно рассадить по клавиатуре компьютера, чтобы они набирали тексты. Они могут искать мелкие предметы, потерянные сотрудниками. Они много чего могут. Вот только работорговля запрещена, поэтому их навыков и умений никто не оценит. Ничего личного, так, еще несколько тысяч жертв общественного лицемерия. Who cares, в самом деле?

          Ничего, повторяю, личного, заметьте.

          Или вот, к примеру, другой случай. Нет, не важно. Но тоже.

          Скажем, не хватает денег на билет в оба конца. Что делать? Берем билет в один конец и уповаем на то, что у Господа нашего и без пригородных зайцев дел по горло. Но нет. Ничего более неотложного не нашлось. Никаких личных дел, никаких экстренных происшествий. МЧС и то добросовестней. И ничего. Не надо быть таким наивным. Вот и все.

          А история с водой, которая всегда закручивается в одну и ту же сторону, если ложечкой не мешать? Вращение земли. Смех, да и только. Скажите еще, что монетка случайно выпадает. В существовании генератора случайных чисел меня убедить никому так и не удалось. Я скорее поверю в привидения. Или что подкова приносит счастье. Потому что, как сказал, кажется, Эйб Линкольн, "можно недолго обманывать всех, можно обманывать нескольких людей все время, но никто не может обманывать всех все время". Но это неправда. Нас обмануть легко. Нас всякий может обидеть. Нас некому защитить.

          Но это было давно. Мы сидели. Сидели, выпивали у меня дома, на кухне с одним бывшим теперь приятелем, Алексом. И он, дерьмовый режиссер, удачливый любовник, спросил у меня тогда, о том, что же с нами происходит. И я ответил ему, не помню что, но подумал, что с нами-то как раз этого не должно было случиться. С нами все должно было быть совершенно иначе. Он не знаю кто теперь. А я?
          Нет, не подумайте, ничего личного. Это вопрос квот, пропорционального представительства и особенностей самой, вероятно, древней в мире судебной системы. О которой никто ничего не знает, потому что видим мы как бы в разбитом зеркале, тускло и гадательно. А денег на обратный билет, как водится, не хватило. Можно мой адвокат даст отвод некоторым присяжным?

          Да, я тоже хотел бы образовать правительство, как сказал, кажется, мой друг Эйб Линкольн, народа, из народа и для народа. Туда вошли бы мои друзья. Многие из тех, к кому я просто хорошо отношусь. Некоторые писатели. Я сам, каким я был года три назад. Мы бы разрешили работорговлю, устроив тем самым будущее мягких игрушек "Вупи". Мы реформировали бы судебную систему. Мы запретили бы выращивать цветы на балконах и закладывать коллекционные вина. Потому что выпить коллекционное вино - все равно что растлить ребенка. А это, несомненно, преступление.

          Нет, ничего личного. Просто все как-то не так, вам не кажется?

          Да, нас некому защитить. У нас хорошая кучность стрельбы, но точность зато никудышная. Девять из каждых десяти пуль уходят в "молоко", за пределы мишени. Мы, наверное, не любили молоко раньше, когда кашляли по ночам, болели детскими болезнями - ангиной, бронхитом, воспалением легких. С нами все должно было быть иначе. Так что вопрос не по адресу. Бросим жребий? Только не говорите мне о том, что нужно быть последовательным. Мужественным. Легким на подъем. Ласковым. Ничего личного. У вас есть монетка? Там, за углом, наверное разменяют. Только не польститесь случайно на телефонный жетон.

          А я пока стою здесь. Торопясь, докуриваю сигарету перед входом в метро. Как будто меня кто-то торопит. Каждый день утром я тороплю сливающуюся в ванной воду. Она всегда закручена по часовой стрелке, как идет время. Мне трудно говорить с вами. Вы только что прослушали великолепную двухчасовую речь нашего друга Эверетта. Вы устали. Но дело в том, что, пока суд да дело, шутки шутками, несколько сот мягких разноцветных игрушек "Вупи" в смешных кепочках уже мертвы. И мы должны со всей решимостью сказать сейчас, что они погибли не напрасно. Что эта нация, ведомая Богом, даст новую жизнь Свободе. Что правительство народа, для народа и из народа никогда не исчезнет с лица земли.

          Да нет, в общем-то, ничего личного. Он неплохой мужик.

          Девушка, не подскажете, сколько времени? Тогда, может быть, просто познакомимся? Пойдемте сегодня вечером в театр, а? Очень приятно. Нора, красивое имя. А меня зовут Джон Бут. Я актер. Правда, правда, не смейтесь.

          Так как насчет сегодняшнего вечера?