Я часто думаю обо всяких разных вещах. Например, я представляю себе, что дождя до конца лета вообще теперь больше не будет. Бабочки выцветут, хлеб сгорит, потом начнут загораться дома, в конце концов все сгорит.
Еще я думаю, что витрины продуктовых небольших магазинов в центре города - это просто заплатки на пустоте. Очень мужественно, конечно, да, но совершенно без толку. Все равно простыночка ветхая, не удержать - превратится в нитки, потом в мелкий мусор, потом в пыль. А потом пыль сядет на мои ботинки, и без того не слишком чистые. И я тоже сяду. И буду сидеть. И представлять себе всякие такие вещи, но уже ничего не будет. Кроме свободного места.
И это будет очень похоже на то, как я сижу здесь, сейчас, жмурюсь на солнышко, как кот, и представляю себе, что когда мы разговариваем - с ней или с кем-нибудь еще, все равно, - мы говорим всегда о совершенно разных вещах, которые не имеют друг к другу никакого отношения. А может быть, - оживляюсь я, - может быть, я даже не знаю, как она выглядит. И это не она. Это шпионка межгалактической разведки, которая обманом заняла ее место еще до того, как мы встретились. Сделала себе пластическую операцию, а ее убила. Каждый вечер она передает на спутник-шпион данные о положении разных дел. Там, на спутнике-шпионе, очень удивляются. "Что же это, - спрашивают они друг друга, - что же это там происходит?" И пожимают плечами в полном недоумении. Потому что я каждый вечер подменяю ее донесения всякими своими историями. И вот они смотрят и видят: идет дождь. А в шифровке написано: "Засуха, каких не видел еще христианский мир. Посевы сожжены солнцем, из-за неисправностей электрической проводки выгорают целые города. На пепелищах пасется редкий вид саранчи с женскими лицами и медными крыльями. Голубые фишки упали еще на сто пунктов, медведи ликуют". И вот, на этом самом месте, на этих медведях с фишками, межгалактическая разведка теряет самообладание, впадает в панику и пытается отозвать ее обратно. Но не тут-то было.
Потому что я подменяю их донесение своим, и получается что-то вроде того, что кофе на плите, йогурт в холодильнике, завтракай, целую, люблю.
Я ее правда люблю. И представляю себе, что это она придумывает про меня истории, а на самом деле я - это ее ангел-хранитель с самого нежного возраста. А что мы трахаемся, и ходим в кино, и ездим отдыхать на море - это она представляет себе про меня, чтобы мной не заинтересовалась межгалактическая разведка. Я - вроде ее прикрытие, но не в том смысле, что ангел-хранитель, а в шпионском и больше для себя.
То есть теперь уже получается, что я бык и играю на повышение, что она мужественный разведчик, а не девушка. А она тогда медведь, потому что я у нее - не ангел-хранитель, а молодой человек, за которого можно, в случае чего, и замуж выйти, но лучше не надо.
Потому что когда она уверена, что межгалактическая разведка спит праведным сном ребенка, - а на самом деле, у разведки, тем временем, другие проблемы, не то с медведями, не то уже с санитарами, - так вот, когда она за меня не боится, она думает, что это она - мой ангел-хранитель. А что мы вместе ездим в отпуск, и ходим гулять, и трахаемся время от времени - это вроде бы я себе представляю про нее. Чтобы Господь наш не заинтересовался этим безобразием насчет того, что я путаю межгалактическую разведку своими телегами. Так что и она, получается, вроде бы, мое прикрытие. Только не в смысле шпионов, а в смысле Бога.
На скамеечке сидеть хорошо, дождь вот только скоро пойдет, настоящий ливень. И я представляю себе, как потоки воды хлынут по улицам, город смоет - кроме моей скамейки, а я буду сидеть и сочинять очередную шифровку. А по пустынным сырым развалинам разбредутся медведи. А быки уйдут из города неизвестно куда, и больше мы их никогда не увидим. И никого мы с ней больше не увидим, ни стариков, ни детей, ни милиционеров. И разведка наша улетит от греха подальше куда-нибудь на Солнце. Или на Луну. В отпуск.
Я так представляю себе, что когда они все улетят, она сочинит про меня для них историю, что я - ее ангел-хранитель. А по основному месту работы на самом деле - историк-метеоролог. Как я пришел однажды на основное место работы, а там неизвестно что творится, сотрудники пьют пиво, начальник смотрит порнографию, запершись с секретаршей в своем кабинете. А я - сразу к монитору. А там землетрясение, откровение Иоанна Богослова и гибель посевов. "Что, - думаю, - делать? Я же ангел-хранитель! А не только историк-метеоролог!" Нажимаю Alt+F4, и повсюду воцаряются мир и спокойствие. Все ликуют, и быки, и медведи, и ложатся рядом, и вообще. А потом иду покупать ей йогурт. Хотя очень хочется выпить пива.
И вот, пока я, ангельскими крыльями, лечу сквозь город в поисках йогурта, мне представляется как-то, что она там одна и пьет по утрам кофе, и работает где-то, не имея даже простого адреса электронной почты. И поплакивает иногда, потому что я про нее забыл, увлекшись, и вот сейчас именно вот-вот заплачет - прямо себе в кофе маленькими слезами. Потому как ведь и разведка вся в отпуске, и маме не дозвониться, и на работе пиздец. А тут я - спускаюсь невидимо к ней, на газовой плите подпалив кончики перьев. И говорю: "Не плачь, на вот, йогурт тебе, поешь". И все становится хорошо.
Мы выходим с ней на улицу, по направлению к парку. Спорить нам уже не о чем, поэтому мы придумываем историю, как я сижу на скамеечке, в парке. Светит солнышко, и в руках у меня маленькие живые зверьки - например, медвежонок. И еще, скажем, бычок. И они спорят, настоящие мы с ней - или нет. А главный разведчик межгалактической разведки все это слушает и не понимает: то ли это спутник-шпион, чудо инопланетной техники, барахлит, то ли пора на пенсию, то ли что вообще? А медвежонок бычка так лапой. А бычок медвежонка так рогами своими маленькими. А вокруг скамеечки уже ничего. Только банка из-под пива рядом валяется, а так ничего, пустота, даже воздуха нет. Так нам с ней представляется, что она в это время сидит рядом, жмурится на солнышко и мурлыкает тоже. А на нашу Родину надвигается в это самое время пыльная буря - в смысле возмездия Божия за всю эту нашу лажу с ангелами-хранителями и шпионскими донесениями. Тут мы как взмолимся: "На медвежонке-то, на бычке греха пред Тобою, Господи, нет! И главный разведчик межгалактический ни при чем. Так что ты нас бери с нашим йогуртом глупым, а их остави, не трогай, пусть порадуются еще солнышку, поживут..."
А он смотрит на нас, и так ему представляется, что это не йогурт у нас, а перемешанная такая наша душа. Молоко - это там от меня. А персик, или яблоки - от нее. И тут он придумывает такую про нас историю, что, вроде, мы их не нарочно перемешали и собираемся есть, а просто не поняли, что это теперь, во-первых, душа, и, во-вторых, общая нам, одна на двоих. А не йогурт. И придумывает дальше, что он нам все объясняет подробно про душу. Что кусочки натуральных фруктов - с дерева жизни. А молоко - из сосцов серны. И мы с ней всё понимаем - от первого до последнего слова. Поднимаемся со скамеечки и идем по воздуху. А над нами и под нами, из последних сил пытаясь привлечь к себе внимание, истошно пищат межгалактические спутники-шпионы.
И вот, примерно через полчаса, мы оказываемся на самой окраине. Вокруг повсюду развалины, мокрые от недавнего потопа. Пока мы дошли, она про меня придумала так, что я не ангел-хранитель ее, а главный шпион, который замаскировалсмя под ангела-хранителя, чтобы она сама его дальше замаскировала под меня. И вообще никто тогда как бы ничего не поймет, идеальное прикрытие.
А я придумываю, что это все по правде, но она об этом не знает. И то, что она сейчас про меня придумала - это и есть самая главная шифровка. Только она и об этом не догадывается. И я представляю так, что я эту шифровку перешифровываю, как всегда, и посылаю себе на спутник. А там сидит главный межгалактический разведчик, и вот он послание мое получил и читает. А там вот чего написано: "Земля твоя горит, только этого никто не знает и не узнает, потому что будет дождь и весь огонь погасит. Будет великая радость всем просвещенным народам. Голубые фишки поднимутся. Быки будут ликовать и ложиться рядом с медвежатами. И вообще." И вот, маленький их зеленый киссинджер читает эту мою сводку погодно-биржевую и становится всех цветов радуги. И шлет ей ответ срочной экспресс-почтой. Но я его перехватываю и передаю ей другой совершенно текст: "Пошли домой. Будем трахаться и мазаться йогуртом. Я тебя буду любить и возить в отпуск на море. Потому что прекрасна ты, возлюбленная моя, и вообще нам пора."
Подходим, самое дело, к дому. Видим, горит, ничего уже от дома нашего не осталось, пепел. Бабочки выцветшие летают везде, кричат, садятся нам прямо на кожу, на пузыри от ожогов. Потом смотрим - и я там сижу на скамеечке, жмурюсь на солнышко. И от солнышка у меня карцинома на вeках. А вокруг - свободное место. И мы смотрим с ней друг на друга, и, не сговариваясь, посылаем на хер разведчиков этих, биржевиков всяких. И придумываем, чтобы все опять стало хорошо.
И все опять оказывается хорошо. Посевы в порядке, биржа в ажуре, метеосводка - как у Христа за пазухой.
И вот, мы уже сидим на скамеечке, снова вдвоем, больше нет никого. И целуемся, перемазавшись в йогурте, прямо у всех на виду. И Alt+F4 становится Ctrl+S - навсегда. Вообще навсегда, совсем, во век века. Пока время, то есть, не кончится. Не просто время, не жизнь. А время думать обо всяких таких вещах.
|
