Выводитель ритма:


Книга рассказов.
1997-99.

          Как они смотрят на нас, когда мы, они проходим по улицам, по одним и тем же улицам. Когда лето кончается.
          Жизнь, что называется, прожита, хотя и не зря, возможно, дети, внуки, то да се. Они ходят в магазин за продуктами днем, бесплатно пользуются общественным транспортом, такая прибавка к государственной небольшой ренте, пенсионное обеспечение от не слишком благодарного за все потомства.

          Одну из них я часто встречаю в автобусе, по дороге домой. Она говорит, спрашивает у всех случайно присутствующих: "А где мои рестораны? Он меня ни разу в ресторан не сводил, в "Пекин". Он мне воды ни разу не подал, а вы? Я ни разу в ресторане не была, подонок он, подлец, стакан воды мне не подал ни разу, а я по лестнице каждый день туда-сюда. Где мои рестораны, мои?" Публика молчит, пассажиры, скорее бы домой попасть, переодеться в халаты и тренировочные штаны, поужинать, телевизор включить, у детей уроки проверить. Сторонятся. Она всегда выходит на остановку раньше. Так, если вдуматься, всего на остановку раньше, на Багрицкого. Такой был поэт. Нас водила молодость в сабельный поход. Нас бросала молодость на кронштадтский лед. Возрастай, содружество ворона с бойцом.

          Моя остановка - Петра Алексеева. Рабочий, кажется, - в школе учили. Чем Петр Алексеев зарабатывал себе на жизнь, не знаю. Отливал детали? На мануфактуре какой трудился? Не знаю, не помню. Отливки заржавели уже наверное, но атомам железа ничего не делается. Может быть, они теперь в водопроводной воде, у меня на кухне - атомы железа, к которым прикасался мозолистыми руками Петр Алексеев. Может, они у меня внутри теперь, хранят о нем память, навсегда в наших сердцах. А ситчик веселенький с мануфактуры, на которой Петр Алексеев, могло статься, трудился? Ситчик с птицами, с цветочками? Сгнил, сгинул, сгорел? Висит где-нибудь в старушечьей квартире на Сретенке грязными шторами? Бог весть, не знаю. Никто не знает, поди.

          Руки у них уже плохо слушаются, в автобусах ступеньки высокие, дверь в подъезде тяжело подается, остается смотреть. Как они смотрят на нас, наблюдают. Но и мы наблюдаем, в свою очередь. Изредка обращаем внимание, какого цвета трава, во что дети на улицах одеты. А так сидим по офисам, перед телефонами, кзироксы шумят, лазерные принтеры, из них ползет бумага - контракты, пресс-релизы, прайс-листы. Иногда вдруг случайно замечаем - то время года переменилось, снег пошел, солнышко вышло, то еще что-нибудь. А они смотрят, глаза открыты. Смотрят, все видят, наблюдатели.
          Смотрят на нас, кзироксы шумят, воняет озоном, из лазерных принтеров ползут теплые листы как черви, то лето идет, то еще что-нибудь, корвалол из неба капает вперемешку с водой.
          А мы идем, идем себе по улицам, по переулочкам, под дождем, спускаемся в метро, висим на блестящих поручнях, стоим, курим на остановках, торопимся, опаздываем. Головы высоко подняты. Взгляд открытый, честный, походка раскованная. Рубашки белые, все у нас хорошо, начальство довольно. Дела идут лучше некуда. Дети пристроены, пишут друг другу валентинки, списывают домашние задания, новые времена как-никак, Рождество скоро, праздники.
          Головы подняты высоко, гордо. Взгляд открытый, честный. Глаз не прячем, стыдиться нечего. Красные галстуки по ветру, правая рука поднята в салюте, общественный транспорт тащится еле-еле. А мы идем, идем, строй держим, шаг чеканим.

          Наблюдатели, старики. Смотрите. Ничего старайтесь не пропустить. Ни одного движения, ни одного слова. В последний, возможно, раз смотрите. Больше случая может не представиться. Для вас парад, для вас праздник в конце лета, шарики, танцы, хорошая погода. Для вас стараются горнисты, вожатые, участники агитбригад. Для вас правые руки подняты в салюте, ваши дети идут, надежда отечества, будущее родины.

          Ваши дети. Головы гордо подняты, рубашечки белые отглажены мамами, крылья расправлены, ветер шевелит легкие перышки. Кзироксы светятся. Фабричные гудки рвут синее небо. Ваши дети идут, последняя надежда человечества, ваши дети.
          Пионеры Кунцева, пионеры Сетуни, пионеры фабрики Ногина.