* * *
Под свитерком его не спрячешь,
мой первый лифчик номер первый,
когда, гуляя по двору,
его ношу, и каждый смотрит,
и каждый видит, несмотря
на то, что складываю плечи
и что крест-накрест руки. Трудно
дышать - затянуто дыханье
подарком, сделанным мне мамой
вчера, как будто между прочим.
* * *
Идет
мужик.
Упал.
Встает.
Идет
мужик.
Упал.
Лежит.
Лежит
мужик
и не
встает.
Потом
встает.
Потом
идет.
ПЕСНЯ ОБ ИВЕ
Драконьей кровью умывалась,
чтоб сделаться неуязвимой,
но тут листок сорвался с ивы,
но тут листок сорвался с ивы,
но тут листок сорвался с ивы,
прилип, проклятый, между ног.
* * *
Отпускаю себе грехи,
словно волосы, кои долги
и распущены. Тот, кто до́лги
отпускает, любит стихи
и женщин с длинными волосами.
* * *
Когда я пою, у меня болят ноги.
Когда я пишу, у меня болят скулы.
Когда я люблю, у меня болят плечи.
Когда я думаю, у меня болит шея.
* * *
Сквозь наслоенья дней рождений
все лучше виден день рожденья.
Сквозь наслоенья наслаждений
все наслажденней наслажденье
вобрать и задержать в гортани
большой глоток дождя и дыма...
Чем ближе мы подходим к тайне,
тем легче мы проходим мимо.
* * *
Мысль не созрела, если она
не уместится в четырех строках.
Любовь не созрела, если она
не уместится в одном ах.
Стихи не сложились, если сейчас
стану искать рифму и соблюдать размер.
Жизнь не сложилась, если она
не уместится в одном да.
* * *
Строю глазки, шейку и коленки,
неприступно брови поднимаю
и преступно поднимаю юбку,
медленно, как флаг олимпиады,
медленно, как занавес Большого:
вот вам пара трогательных ножек,
вот тебе скуластенькие бедра...
Хватит, сколько можно красоваться
у зеркала?
* * *
Как Мириам, как Жанна,
ты пребываешь девой,
сколько б ни воображала,
будто гуляешь налево,
сколько бы ни гуляла,
с кем бы ни залетала,
любовь, ты - вечная дева,
нескончаемое начало.
* * *
Увидеть тебя и видеть,
и видеть тебя, и видеть,
и видеть, и вдруг решиться
поднять на тебя глаза...
* * *
Хочу кататься с вами на коньках,
в особенности если на коньках
вы сроду не катались, я же сроду
каталась, но из пропасти народу
ни с кем так не хотела на коньках,
как - с вами...
* * *
Мама ушла на работу с утра.
Пачкала небо заря.
Невинность? Черт с ней! Вроде пора.
Первая ночь состоялась с утра
первого сентября.
Пообещала еще вчера.
Слово держу. На.
За подзаборные вечера
милого вознаградить пора.
Так это и есть - жена?
* * *
Мужчина за номером ноль.
Мужской вариант Лилит.
Память о первом - боль.
А нулевой заболит
поздней. Много поздней,
много мужчин спустя,
много спустя... Эй,
где ты? Нету родней
тебя. И нету тебя,
мужчина за номером ноль,
Paul!
* * *
Ты любишь меня наотмашь
по дачным полынным обочинам.
Как сладко, кляня весь род ваш,
подмахивать этим пощечинам
и пыльный листок полынный
жевать с травоядным усердьем,
чтоб крик журавлиный длинный
спать не мешал соседям.
* * *
Попался, голубчик? Ты в клетке,
ты в каждой моей клетке,
могу из одной своей клетки
создать тебя, как голограмму,
всего тебя - из миллиграмма,
из Евиной клетки - Адама.
* * *
Снаружи это называется Подъезд.
И изнутри - Подъезд. Скажи, нелепость?
Ему бы надо называться Крепость,
Мотель Для Мотыльков на сотню мест
чудесно спальных. Голубям - карниз,
а нам с тобой - двуспальный подоконник.
где птицам - вверх, там нам с тобою - вниз.
Но ведь не на пол же, неистовый поклонник,
не на пол? На пол. Кафелем разбит
на параллели и меридианы,
качнулся мир. Пять этажей знобит.
Скажи, а ты, как я? Такой же пьяный?
Ты на коленях предо мной, а я
перед тобой, не важно, что спиною,
повержены - скажи, душа моя? -
любовью. Подзаборною. Земною.
* * *
Из кожи лезу, чтоб твоей коснуться кожи.
Не схожи рожами, мы кожами похожи -
мы кожей чуем приближенье невозможного:
мороз по коже и жара, жара подкожная...
* * *
Я не могу согреть площадь
больше площади одеяла
я не могу сделаться проще
чем в плоскости одеяла
я не могу сделать больше
чем тебе поправлять одеяло
я не могу сделать больше
я понимаю что этого мало
* * *
Почему я, твое самое мягкое,
сделана из твоего самого твердого -
из ребра?
Потому что нет у тебя твердого,
которое не превратилось бы в мягкое
во мне...
* * *
Битва, перед которой брею лобок
бритвой, которой бреется младший брат.
Битва, а собираюсь, как на парад.
Бритый лобок покат, как тот колобок,
который мало от кого до сих пор ушел.
А от тебя и подавно не уйти.
Бритва новая, бреет хорошо.
Битва стара. Поражение впереди.
* * *
После первого свиданья
спала как убитая
после второго свиданья
спала как раненая
после третьего свиданья
спала как воскресшая
после четвертого свиданья
спала с мужем
* * *
Любились так, будто завтра на фронт
или вчера из бою,
будто бы, так вбирая рот в рот,
его унесешь с собою,
будто смогу, как хомяк - за щекой, -
твой, на прощанье, в щечку...
Будто бы счеты сведу с тоской,
как только поставлю точку.
* * *
Засос поверх синяка...
Тяжелая твоя, теплая твоя рука.
* * *
Я - твое второе Я.
Ты - мое второе Ты.
У местоимения
ни длины, ни высоты,
только ширина, и та
полутораспальная,
широта и долгота
и свеча венчальная.
* * *
От природы поставленный голос.
От природы поставленный фаллос.
Никогда еще так не боролась.
Никому еще так не давалась.
* * *
Слава рукам, превратившим шрам
в эрогенную зону;
слава рукам, превратившим в храм
домик сезонный;
рукам, преподавшим другим рукам
урок красноречья , -
вечная слава твоим рукам,
локтям, предплечьям!..
* * *
Твое присутствие во мне меня-
ет все вовне и все во мне меняет,
и мнится: манит соловей меня,
и тополя меня осеменяют,
и облака - не облака, - дымы
от тех костров, где прошлое сгорело,
и, выгорев дотла, осталось цело,
и эти двое на скамейке - мы.
* * *
Самозабвенна и лукава
победа, горькая на вкус.
Минет - змеиная забава.
Отсасываю свой укус.
* * *
Ласка такой тонкой выделки,
на кою способны лишь крепостные,
которые ничего больше не видели,
кроме иглы и нити - ныне
и присно. Тело - уто́к и основа.
гнется, гнется спина мастерицы.
Так властительно серебрится
только дело рук крепостного.
* * *
Муза вдохновляет, когда приходит.
Жена вдохновляет, когда уходит.
Любовница вдохновляет, когда не приходит.
Хочешь, я проделаю все это одновременно?
* * *
Нарисуй меня в латах
на голое тело,
будто вместо халата
я латы надела,
я накинула латы,
как халат, после душа.
А они маловаты.
А они меня душат.
* * *
Как мало мне дано для сочлененья
с тобою впадин, выступов, пазов.
Как мало - только локти и колени -
дано креплений. Ненасытен зов
вдавиться в поры кожи, в кровоток
твой устремиться водопадом горным,
извилинами мозга и кишок
совпасть, и позвоночники, как корни,
переплести, чтоб на двоих - топор...
Как мало мне дано природой-дурой:
пристраивать в единственный зазор
несложную мужскую арматуру.
* * *
И снова все закончится концом,
Концом Концов, воспетым в Песне Песней...
Что, мать-судьба со случаем-отцом
не знают ничего поинтересней?
Нет, каково: до тридцати двух лет
считать любовь единственным событьем,
предназначение считать соитьем
и думать, что иного смысла нет!?.
* * *
В объятьях держишь - думаешь, поймал?
Отброшу тело, ящерицын хвост.
И то, что между ног моих искал,
тебе искать придется между звезд.
* * *
Целовала твою руку.
Оказалось, целую свою.
Да?
А я и не заметила!..
* * *
вот не было
вот есть
вот кончится
вот-вот
* * *
где моя родина? -
возле родинки
у левой твоей ключицы.
Если переместится родинка -
родина переместится.
* * *
Я памятник была нерукотворный
тебе.
Я память о руках твоих упорных
теперь,
ваятель мой! Мужское божье дело -
ваять.
А мне - свое крошить на буквы тело:
а - ять.
* * *
Ласка, распаляясь, станет золой.
Ласка, повторяясь, станет скалой:
ла-ска-ла-скала... С ее высоты
вижу тебя и уверена: это ты.
* * *
Бороться за право гладить тебе рубашки
не буду, поскольку совсем не умею гладить
рубашки, но буду гладить кудрявые пряди,
такие длинные, что за ворот рубашки
их заправляешь, когда идешь на работу,
и, чтоб не узнали, прячешь глаза под шляпой,
и все узнают мухоморную черную шляпу
и думают: это Поздняев идет на работу!
* * *
С похмелья я похожа на Джоконду.
А выспавшись - на первую любовь
В.С., на двести первую любовь
И.М. и на последнюю любовь
троих М.П. Но на Джоконду тоже.
* * *
На четверть - еврейка.
На половину - музыкантша.
На три четверти - твоя половина.
На все сто - кто?
* * *
Пожизненно заключена
в объятья, не прошу пощады.
Неволь меня, моя отрада.
Томи меня, моя вина.
Я добровольно не вольна
взглянуть на волю ни в полвзгляда -
так мне и надо. Так и надо -
я не одна. Я не одна,
покуда слышу снежной ранью
сквозь вьюги полицейский вой,
как стонет нежный мой охранник,
взыскательный невольник мой.
* * *
Они влюблены и счастливы.
Он:
- Когда тебя нет,
мне кажется -
ты просто вышла
в соседнюю комнату.
Она:
- Когда ты выходишь
в соседнюю комнату,
мне кажется -
тебя больше нет.
* * *
Кормчий.
Кормилица.
Ропщет.
Помирится.
Гончий.
Подельница.
Общий.
Поделится.
Вскочит.
Раздвинется.
Кончит.
Раскинется
телом волнистым,
руном золотистым.
* * *
Надежда пахнет свежим огурцом,
а вера - луком, жаренным на сале.
Избушка, повернись ко мне лицом.
Твой домострой, как мир, универсален.
Домостроитель мой, настройщик стен,
давай три раза в день греметь посудой!
Как в ребрах, в бревнах будем неподсудны.
За дом - полмира: родственный обмен.
* * *
снятие с горшка
ночного ребенка
руки ребенка
ноги ребенка
как у жеребенка
как у Христа
до́лги и то́нки
в потемках
Pieta
* * *
Что завтра? Завтрак. Завтракать вдвоем,
и послезавтракать вдвоем, и после
обеда спать с ребенком, если в ясли,
проспав, его решили не вести,
и долго ужинать - до девяти,
до информационной до программы -
что нового? А то, что самый-самый
любимый муж на свете - это ты,
что больше не боюсь ни простоты,
ни старости, что дом - прообраз храма,
что завтра - завтрак.
* * *
Дитя - глиняная копилка
в виде кошечки или свинки,
с шершавой или гладкой спинкой
и узкой щелкой в затылке.
По мелочи - буквы, ноты -
в щелку толкает щепоть,
чтобы завтра копилку кокнуть,
если вдруг проснешься банкротом.
* * *
Дом - это место для слушанья голоса ветра,
для рассуждений о криках под окнами в полночь,
для размещенья и перемещения книжек,
чашек, подушек, квитанций на чистку одежды.
Дом - это мир существительных, осуществлений,
мир до-мажора арпеджио под абажуром
и поцелуев, которые будят ребенка,
и разговоров о лучшем, несбыточном доме.
* * *
Подзалетают ли от соловьев?
Подзалетают. Ох, подзалетают!
Что лебедь? - Мужика модель простая.
Что лебедь, Леда? Взмыл и был таков.
Что, Леда, соловей? - Черт знает что!
Молчанье подтекстовывая пеньем,
таким тебя затопит нетерпеньем!..
Что лебедь, Леда? - Просто конь в пальто.
* * *
Смотрела на солнце сквозь веки
и видела красные реки
текущих сквозь веки веков,
плывущих по ним рыбаков,
чьи лодки легки, как улыбки
и зыбки, как детские зыбки,
а в зыбке тепло, как в раю...
Спи, солнышко, баю-баю.
* * *
Иосиф-плотник + Мария-пряха -
вот крест тебе, сынок, и вот рубаха,
вот посох тебе крепкий, вот сума.
Я сделал сам. Я сделала сама.
* * *
дочки её
точки над ё
* * *
Считай меня глухо-немой
и черно-белой,
считай, что этот дом - не мой,
что хочешь, делай
со мной и без меня - стерплю
слова, побои...
Считай, что я тебя люблю.
Что я - с тобою.
* * *
Мам, а небо далеко?
Далеко.
Мам, а море далеко?
Далеко.
Мам, а солнце далеко?
Далеко.
Мам, а папа далеко?
Далеко.
* * *
Как всякая женщина,
я кровожадна -
я жажду крова,
а не сложилось -
тогда разрушения
крова чужого,
а не разрушился -
буду чужого
мужа нянчить,
а не захочет -
буду у дома
его маячить.
* * *
А что кончаю дактилем,
так это c'est la vie.
А что спала с редактором,
так это по любви.
А что с другим редактором -
спросите у него.
А что завидно некоторым,
так что с того?
* * *
О, какая это роскошь -
бывшие мужья!
Как без них? - Свои же, в доску ж!
И кому же я
расскажу, какой ты бедный,
как тебе хужей,
и о женатости беспросветной
будущих мужей.
* * *
Долго и не на все пуговицы раздеваться,
быстро и на все пуговицы одеваться -
дисциплина адюльтера,
adieuльтера...
Эро-
гений мой,
аэрогений -
уже полетел?
Дисциплина небесных тел,
для которых схожденье - затмение.
* * *
День и ночь подвергаюсь любви.
Мне б хватило и ночи, не каждой
и не через, а может - однажды
и навек. Не жалей, не зови
и не плачь. Я откликнусь без зова
и сорву за печатью печать,
буду петь в половине второго
и в ладонь тебе буду кончать...
* * *
Дневник, в котором слово Ты
встречается едва ли не чаще,
чем Я, в котором настоящее
время - так, для красоты,
в котором не слова - кристаллы,
как соль на нитке (опыт, пять
по физике) - все солью стало,
что было сердцем, переворачивавшимся
в груди, как плод на восьмом месяце,
от внезапного: ты где-то здесь...
* * *
Больше жизни люблю того,
с кем жизнь не делю.
Меньше жизни люблю того,
кого вообще не люблю.
А того, с которым делю
остаток ночей и дней,
люблю, как жизнь, как сестра, люблю,
а может, еще нежней.
* * *
Я тебя не буду добиваться,
как не буду - славы и богатства,
я к тебе не буду пробиваться,
пробираться на свиданье в склеп -
хватит блядства, но не хватит братства.
Я тебя не буду добиваться
и, склоняясь, буду уклоняться,
как на мокром лобовом стекле
дворничиха.
* * *
И я принимаю судьбу
и в рифму слагаю гимны ей,
когда ты мне пишешь на лбу
каленым железом: любимая.
* * *
Голый не может спрятать фигу в кармане.
У голого - либо сразу заметная фига,
либо кулак,
либо ладонь и пять пальцев
с заметной тягой
к чужой
такой же
голой
ладони...
* * *
Инкогнито, как Купидон Психее,
инкогнито, как Эльзе Лоэнгрин...
Но этих легендарных дур умнее,
начитанней, я знаю: шанс - один,
я имени выпытывать не стану,
я даже глаз не стану поднимать,
когда в гостинице с названьем странным
любовь ты будешь мною обладать.
* * *
Мечтаю о тебе по-древнегречески
и отрекаюсь по-старославянски...
Но мы бы не смогли по-человечески,
по-руссоистски a la russe - по-звански.
О юношеском торсе - платонически,
в потемках духа - ощупью, клюкою...
Нам не соединиться органически.
Не будет нам ни воли, не покою.
* * *
разбила твое сердце
теперь хожу по осколкам
босая
* * *
Верба - тезка слова.
Verbis - тезка вербы.
Я обоим тезка,
потому что в детстве
папа кликал Вербой,
потому что нынче
за семь дней до Пасхи
вербы Вербой кличут.
* * *
Кроме следов, которые за,
есть следы передо мной,
по-над девственной белизной,
нестерпимо слепящей глаза -
как бы трассирующий свет.
Я стараюсь идти след в след,
слезы слизывая слепоты,
ибо это - мои следы.
* * *
К до ля добавлю - вот и доля.
К ре до прибавлю - вот и кредо.
Про это буду петь на кровлях
и все-все-все отдам за это.
* * *
О самый музыкальный на этом свете народ,
чьи буквы так мало отличаются от нот,
что - справа налево - я их могла бы спеть
той четвертью крови, которой порою треть,
порой - половина, порою - из берегов,
носом ли, горлом... И расступается море веков,
и водной траншеей идет ко мне Моисей
с Рахилью Григорьевной Лившиц,
бабушкой Розой, прамамой моей.
* * *
Летом всякий ветер с моря.
Зимой всякий снег с гор.
Душу свою до предела просторя,
выяснишь: безграничен простор.
Осенью, ливнем дыша и дымом,
по весне, на ландыш дыша
или просто проснувшись любимым,
выяснишь: безгранична душа.
СПРОСОНЬЯ
Один пишем,
два в уме,
три на иконе на стене,
четыре ножки у кровати,
пять - спускаю ногу с кровати,
шесть - спускаю другую с кровати,
семь... Впрочем, и этого хватит.
* * *
сесть у реки
и бросать и бросать в воду
свои трудности
и смотреть
как они уплывают
вниз по течению
не тонут легкие
* * *
Умыкнута, замкнута
долгим замыканием.
Пряник - первый зам. кнута.
Шоколад в капкане ем.
Марс не слаще Сникерса.
Стерпится. Слипнется.
* * *
В меблированных странах
меня бы поставили в спальне,
отразили в пяти зеркалах,
спеленали бы шелком...
А у нас, если встать у окна
и смотреть в него долго,
непременно заплачешь.
* * *
и каждый день
сто лет со дня рождения кого-то
и каждый миг
каких-то поцелуев юбилей
тогда налей
помянем прошлогоднее веселье
идут века
пришли стоят чего-то ждут
* * *
Воздух ноздрями пряла,
плотно клубок наматывала,
строк полотно ткала
Ахматова.
Легкие утяжелив,
их силками расставила
птичий встречать прилив
Цветаева
Ради соитья лексем
в ласке русалкой плавала
и уплывала совсем
Павлова.
* * *
Я в курсе своих ракурсов -
я фотогигиенична.
Улыбку сырную? - Накося!
К себе изнутри привычная,
хозяйка своих мускулов,
ваяю себя снаружи
и прячу свою музыку,
тоску, одиночество, ужас.
* * *
Всех стоматогинекологий
Мазох де Сад - в одной груди...
Не стой на болевом пороге -
входи.
* * *
Агония. Огонь.
В огне плывущий конь.
* * *
Для развития дикции: молись за врага
с полным ртом выбитых зубов.
Для развития зрения: видишь врата?
Приглядись: на воротах видишь засов?
Для развития бицепсов: тяжек засов
и - для трицепсов - еще тяжелее дверь.
Для развития слуха: походка часов,
будильник. Просыпайся. Снам не верь.
* * *
Не бесполая - полая,
не безвольная - вольная.
полутораметровая
и такая тяжелая,
что, во чрево метрово, я
опускалась и думала:
как бы под моей тяжестью эскалатор не провалился!
* * *
Ты сам себе лестница - ноги прочнее упри,
ползи лабиринтом желудка, по ребрам взбегай,
гортанью подброшен, смотри, не сорвись с языка,
с ресниц не скатись, только по́том на лбу проступай
и волосы рви. Ибо лестница коротка.
* * *
Виртуоз игры на пуповине,
как струна, натянутой разлукой,
на одной струне, как Паганини,
я играю. Скрипка - внучка лука,
правнучка цикады, чьи сигналы
ча́сты, как звонок международный...
Для разлук слова подходят мало -
недостаточно чистопородны.
* * *
Стояла у зеркала,
училась говорить нет.
Нет. Нет. Нет.
Но отраженье говорило:
да.
* * *
Холодную землю своим животом согреваю.
Двумями руками траву против шерсти чешу.
Всему, что звучит, всем своим существом подпеваю.
У всех, кто молчит, за крикливость прощенья прошу.
* * *
Как вешаться не хочется,
как хлопотно стреляться,
как долго и как холодно
лететь вниз головой!
В порядке исключения
позволь в живых остаться
и помереть, как следует,
а не как Пушкин твой!
* * *
Свеча горела на столе,
а мы старались так улечься,
чтоб на какой-то потолок
ложились тени. Бесполезно!
Разве что стоя над столом,
о стол руками опираясь
и нависая над свечой, -
так - да. Но только рук скрещенья.
* * *
За пианино, к целому свету спиной.
За пианино, как за высокой стеной.
За пианино, в него уходя, как в забой,
как в запой. Никого не беря с собой.
Продолжение книги
