* * *

        Нет без тебя мне удачи, не пульсирует красный огонек, открывать да снимать, открывать да снимать. За ботинками пойдешь – аптеку найдешь. Лед прозрачен, не дается, зрачок не поворачивается, сколько его ни грей книгами, вот они и кончились, только голос и остался. В оседающем паре ходы проделывать, ночь туда заманивать – мандаринами, яблоком, фонариком без батареек, – не хватает еще дыхания надолго, может, земля эллипсом поделится. Реже, плотнее, сжимая облако в снег. А водяная башня уже у тебя, всмотрись во взгляд с моста.

* * *

        Сколько нить горит, столько и (ты) здесь. Под подушкой рубашка, шоколад в носке, на столе голос. Встань на развилке дерева, обернись у кирпичного забора, стряхни с города пыль. Ягоды цвета зимы, черная прорезь-звезда, на листке секунда звонка. Уходи от кто не оставит, кто спит на песке, устань на льду, стань одуванчиковым семечком, тогда и вернешься, за спиной встать – сквозь глаза посмотреть. Огурец копченый, голова на железнодорожном плече, руки в сухой траве по запястья. Снова шарик ловить пощелкивающий, догонять скользящий огонь.

* * *

        И под Новый год сказано подробно. Дверь, компас в столе, самая западная книжная полка, четвертый снизу этаж, "Дар", три справа и одна слева. Во втором ряду в темноте – зеленый укол, ждавший в трехнедельной пустыне. Не злой язык, не победный столп – нагромождение, коралл, тоже жжется и растет, как хочет.

* * *

        Медленно и осторожно – может быть, увлекая за собой длинную нить, по которой вечерами утекает треть твоей жизни. Но сейчас по ней ничего не течет, она только тянется мимо воды, уносящей вторую треть. Но сейчас стоит и вода. Сон – третья.
        Кому чай возбуждающий, от кого кофе пробуждающий, а мне горький шоколад встречи, от которого сердце колотится. А тебе кружка, где написано про тебя. Прикладная математика – как со счета не сбиться, включая ключицы.

* * *

        Мандариновая долька между четырех губ, вытекающий сок, холодная нить, спускаясь все ниже до новой встречи. Ты меня не считаешь, я поперек тебя не выйду. Между мы, между, мыши летучие, лягушки земноводные, рыбы двоякодышащие, улитки крылатые.
        Велико терпение говорить со змеей. А слова рыб замерзли во льду. Белые пещеры, блестящие нити – косточкой зеленой скользить, спать, пальцами шевеля. В пыльные звезды смотреть, веточки ночные обламывать.
        Осторожность движений – не чтобы не разбудить – для кого тогда? – чтобы не нарушить – не наружу. Голос ходит в двенадцати стенах.

* * *

        Электрон, квант света и еще много что – одновременно и волна, и частица (смотри учебник физики). Он размазан по всей Вселенной, но когда с чем-то сталкивается, он здесь, очень даже здесь. Наверное, человек тоже. Растекаясь по древу – словом, памятью, желанием - на то и бесконечно пространство, чтобы быть в разных его частях. И собираясь мгновенно в отдельно взятый момент целиком, чтобы участвовать в происходящем здесь и сейчас (Бог этого не может, он вездесущ, ему приходится быть везде, потому его нигде и нет). Сохраняя возможность мгновенного перемещения в другую точку. Мгновенного, затеряться в нем – остаться между – невозможно (то есть можно выбрать и пространство самолета или поезда, где находишься сейчас – один – а потом уйти из него тоже). И время крепко сидит в пространстве. Когда пишешь e-mail в другой город – или просто думаешь о – у тебя то время, которое там, один из вариантов рассеивания во времени (хотя и небольшого, в пределах суток). И вернуться не существует без обстоятельства места – вернуться куда? Вот сюда, всерьез. Потому что каждое возвращение – уход из всего остального мира.