Проза М.: АРГО-РИСК; Тверь: Kolonna, 2000. Обложка автора. ISBN 5-94128-015-5 ("Библиотека молодой литературы", вып.16.) С.21-25.

          Что не очень удобно, телефон справа, но на недовольстве этим она ловит себя только во второй половине дня, то есть после обеда, к тому же черточки между цифрами номеров то и дело хочется набирать. Привет, я скелет, мне сто лет. Да, вполне. Совершенно верно. Так мы идем сегодня? У нее длинные ресницы и маленькая нога. А ты не мог мне раньше напомнить? Извини, у нас электричество отключили, остался только телефон. Так мы идем? Ну ты же знаешь, как я устаю после работы. После или все-таки на работе? Перестань издеваться. Да ладно тебе. Уставать - это хороший тон. Усталость очень сильно объединяет людей. Но только не со мной. Значит, это у тебя не от упадка сил, а наоборот. Идем, там будет интересно. Завтра все же выходной. Соглашайся. Хорошо, я подумаю. Позвоню через час. Жду ответа как конца войны (это его любимая присказка из монографии о фольклоре и языке остарбайтеров, раздел "почтовые стереотипы", перевод с белорусского), до шести я буду здесь.

          Она (та, что старше) похожа на русалку, на ветвях сидящую, если таковую одеть в плотное платье ручного вязания, заставить пятьдесят лет подряд заниматься повседневными человеческими делами, ну, и снять с ветвей, конечно. - Она просто культовая старушка. Что ты имеешь в виду? Ну, как бы тебе объяснить... она умеет создавать более или менее воспроизводимую атмосферу. В общем, сама увидишь.

          Я хотела, говорит (младшая, еще за столом), составить словарь некоторых событий с объяснениями, как надо себя вести, чтобы впечатление от этих событий себе не испортить. - И как успехи? - Уже начала, но без объяснений, они оказались слишком однотипными (перелезает на кровать и кладет на ноги подушку). Вот что у меня вышло, если интересно (вынимает из верхнего кармана жакета нелинованную бумажку). На букву "эн": новый год, нахождение клада, новоселье, наслаждение чем-либо, надбавка к зарплате... на букву "о": отдых, отпуск, обретение утраченного... на "эс" свидание, свадьба, свершение, смешной анекдот, спокойствие... дальше по одному - на "дэ" день рождения, на "ха" хорошая погода, на "эр" романтическая встреча... извиняюсь, еще рождение потомства, в том числе у любимого домашнего зверя, на "бэ" благодати сошествие, на "че" чудо, на "у" увлеченность. Больше всего их оказалось на "пэ" и на "вэ", а именно: праздник, представление к награде, получение наследства, полный покой, путешествие, просветление, приятная встреча, победа, пуск горячей воды, подарка получение, покупка чего-нибудь нужного, прилив сил, предвосхищение, приобщение, прогулка на свежем воздухе, выздоровление, выходной день, выход из мест заключения, вкусно поесть, всегда выигрывать, веселье, влюбленность, и, наконец, возвращение в рай. - Чтобы вернуться в рай, к твоему сведению, нужно сначала совершить действие, обратное нарушению запрета. Тебе известны такие действия? - Нет, а тебе. - Теоретически да... - Теоретик ты наш промысловый. - Дай-ка сюда свой список. Так я и знал. Тут нет ни одного слова на букву "а". - Да, я заметила. Я ее вообще потеряла. - Как же так, самую первую - и потеряла. - Ммм, по этому поводу один мой знакомый сказал, помню, о другой моей знакомой такую вещь: "она никогда не была той, за кого себя выдает", на что я ему возразила, что нет, она все же была ею в большей степени чем кто-либо еще, вот и буква "а", можно сказать, в некотором смысле была первой, но в данном случае как бы ушла. - Погоди, погоди, ты так много говоришь, твое многословие начинает казаться разновидностью минимализма, как если бы ты верила, что сделав тысячу журавликов, можно вызвать некоторое событие, ради наступления которого можно было бы с тем же успехом принять обет молчания или испробовать другие методы, дело уже давно не в концентрации, хотя она и видится универсальным средством, а в том, что все эти журавлики, все эти повторения чего угодно изначально ценного чем дальше тем очевиднее представляют самостоятельную ценность, гуляют сами по себе, могут быть тоже кем-то повторены и т.д.д.д.д.д., атом не неделим, он просто для некоторых событий слишком мал.

          В другой комнате молодой человек тринадцати лет с той еще наследственностью, как выяснится через несколько минут из монолога в первой комнате, завершает на двойном листке в клетку доклад по биологии, за написание которого ему обещаны необходимые три балла за четверть. Чтобы список использованной литературы не состоял из одного учебника, он выбирает наугад в шкафу еще две книги посолиднее и сосредоточенно переписывает на листок их названия. Потом он долго слушает CD-плейер, каждый раз переключаясь на номер следующей композиции прежде, чем предыдущая успевает ему надоесть.

          Кроме него, рассказывает она (старшая), оглядываясь на дверь второй комнаты, от их семьи ничего не осталось. - А большая была семья? - Да, порядочная. Значит, так... у моей бабки, она умерла, когда мне было одиннадцать лет, четверо детей было - три дочери и мой отец, второй по счету, он с 26-го года, а та тетка, которая его (кивает на дверь второй комнаты) бабка, она самая старшая, родилась еще в 19-м или 20-м, то есть почти сразу после того как они оказались под Красноярском, потому что замуж моя бабка вышла еще здесь, у них было большое поместье в Подмосковье. Их очень быстро сослали в эту тайгу и не разрешили оттуда никуда уезжать. Они там добывали золото в артели, в Красноярск приезжали только иногда за продуктами и уходили на полгода в лес, жили все, естественно, без документов, даже в войну никого не призвали. Так вот, старшая сестра моего отца, значит. Ей было шестнадцать или даже пятнадцать лет, когда она сбежала с этим парнем, а его семьи боялся весь лес, они все, и отец, и дед его, убивали и грабили, еще до революции, а может, со времен Стеньки Разина разбойники, потомственные. Он, правда, был красавец и рыжий очень, прямо красный. А бабка ей сказала, что если та уйдет с ним, может не возвращаться, не пустит она ее обратно - строгая была, не то чтобы жестокая, а очень строгая. Сбежали они куда-то в шахтерский поселок, не помню названия, Кемеровская область, Таштагольский район. Он, конечно, пил с самого начала, издевался над нею всячески, избивал, все ребра переломал, и руки тоже, через кровать, и ножом, и поджигал, он потом и дом поджег, а когда она убегала, брал родственников в заложники, но вот что я вам скажу, она только в молодости пыталась от него сбежать, а потом уже никогда, наоборот, говорила, очень довольна, и так счастлива, что с ним связалась, и вообще, а умерла она только два года назад, почти до восьмидесяти лет дожила, хотя и пила тоже с ним вместе. А чужих он никого не трогал, как ни странно. У них три дочери были и сын. Двое младших с какими-то звериными инстинктами прямо рождались, гадили в доме по всем углам, и оба потом стали преступники. А старшая их дочка, которая родилась до войны еще, она была единственная из этой семьи более или менее нормальная, но замуж вышла тоже за бандита.

          Я сейчас приду (младшая, уходит на кухню, скоро возвращается). - А у вас иголки с нитками не найдется? - Да, сейчас. Получает белую пластмассовую коробочку и ножницы, опять уходит на кухню и штопает на себе поехавший в известном направлении с неизвестной скоростью чулок.

          Во второй комнате молодой человек тринадцати лет с той еще наследственностью слушает CD-плейер. Музыка с переменной периодичностью забивает гвозди в уши с внутренней стороны, прямо как Афина Паллада в момент появления на свет.

          В первой комнате: - А что было с остальными детьми... я же говорю, никого не осталось. Вторая дочка у них начала выпивать с одиннадцати лет, в восемнадцать уехала на Сахалин, заработала там какие-то деньги на рыболовном этом самом, вернулась обратно через год и в том же году замерзла по пьяному делу насмерть. Третья, когда маленькая была, уже воровала по мелочам, первый раз ее в пятнадцать лет посадили, потом в девятнадцать, а в третий раз ей двадцать семь было, они тогда ограбили магазин и убили сторожа. Из тюрьмы она с собой подругу привезла, поселила дома, но та через какое-то время захотела уйти, и она ее убила, никто об этом не знал, только родственники, похоронили в огороде. А через три года она сама умерла, от передозировки. Старшие в этой семье пьяницами были, а младшие уже на наркотики перешли, она и брат ее, он за драки, за хулиганство все время на год, на два садился, оба наркоманами были, и жена брата, все умерли молодыми. Один ребенок у них родился неполноценный и тоже долго не прожил, а старшего другая моя тетя, недавно покойная, к себе забрала. Пока вот здесь живет, попросили меня, скоро с квартирой разберутся, приедут и заберут его обратно в Новокузнецк.

          Она (младшая) молча выскальзывает из первой комнаты обратно на кухню, прихватив с собой сумочку, достает оттуда полиэтиленовый пакетик с чем-то мягким и кладет на стол. Из пакета извлекается сверток в полосатой фланелевой ткани. На колени ей при этом выпадает расческа. Во второй комнате молодой человек тринадцати лет с той еще наследственностью слушает CD-плейер. Она разворачивает фланель, там лежит мягкая игрушка, оливкового цвета черноглазая белка. В первой комнате разговор на грани диалога, то есть достаточно разреженный: Она: - У нее все хорошо? Он: - Да, вполне. Она: - Мне так и показалось. Но отдыхает она мало, наверное. Он: - Совершенно верно. Кстати, она мне недавно призналась, что только у вас и отдыхает по-настоящему. Хотя с первого раза ей здесь не понравилось. Она тогда решила, что вы занимаетесь какими-то там духовными практиками, а она этого просто не переносит, ее даже разговоры об этих материях выводят из себя. Да, я хотел спросить - а у старшей дочери вашей тетушки дети были? У той, у которой муж бандит? - Да, дочь и сын. Дочка с пятого класса гуляла со всем поселком, в пятнадцать лет ее нашли задушенной в подвале. Неизвестно кем. А сын время от времени исчезал куда-то, еще с детства, уезжал, приезжал, а потом совсем пропал.

          На кухне она (младшая) гладит белкины лапы и хвостик, рассказывая при этом белке - слушайте, все млекопитающие, а также млекометающие и млекопинающие, - так называемую "страшную историю". О том, как в одном многоквартирном доме была одна пустая квартира, и туда намеренно заманили жить одного человека, и разрешили ему там прижиться. А когда он привык там жить и даже семью себе завел, к нему однажды постучались в окошко и в дверь, схватили за руки-за ноги, уложили в мешок, отнесли на крышу и там принесли в жертву ради благополучия и процветания многоквартирного дома, и это чистая правда, i▓m speaking to myself in real time.
          Затем она открывает окно, опускает голову, расчесывает волосы, похожие в обхвате на зимней расцветки беличий хвост, и возвращается в первую комнату.

          - Так что ж, выходит, ваша тетушка их всех пережила? Да. И муж ее ненамного раньше умер, а по годам он, наверное, даже дольше жил. Сильный был очень, здоровый такой, как шкаф. Представьте себе, он сибирских пельменей сто штук и две булки хлеба за один присест съедал. На старости лет они, конечно, оба совсем спились. Один раз приезжали, так он выпил, свалился на пол, и три дня его не могли поднять. Тетка, правда, только лет сорока начала. А пили они такую гадость, знаете, там в лесу полно ягод, так вот, они из ягод ведрами делали эту жуткую дрянь. И теми же ягодами закусывали.

          Он спускается к машине, приносит кассету и включает свой собственный голос. На первой стороне он поет романсы и баллады различной степени известности, на оборотной - что-то более радикальное, знакомое лишь узкому кругу сочинителей сего. Принцип подбора вещей и на той, и на другой стороне один и тот же - все они поются от женского лица. Исполнение венчает произносимый тем же голосом короткий текст: "Вот, милые барышни, как надо петь". В последней песенке второй стороны поется как раз об одной милой барышне из Карачарова, которая очень любила петь, но однажды в январе весьма опечалилась, и сначала бросила петь, потом работать, потом перестала выходить из дому, потом ей надоело двигать руками и ногами, а лет после тридцати она и вовсе решила не шевелиться. А вот о том, чем она занималась до начала всех этих грустных событий, в песенке почему-то совсем ничего не поется.

          Они прощаются и уходят, уходят и уезжают, у них в автомобильчике есть радиоприемник, да, совершенно верно, это была некоммерческая, неразвлекательная песенка, а теперь послушайте новости дня, у меня есть к тебе одна просьба, говорит он, ты не могла бы сейчас вспомнить сегодняшний вечер и связно, соблюдая известную логику, пересказать, что с тобой происходило и почему. - Нет, я спать хочу и ничего не помню, серьезно. - Тогда поехали еще к кому-нибудь из наших, ты пойдешь спать, а мы посидим, что-нибудь придумаем. - Не надо никуда ехать (зевает и потягивается), хотя бы сегодня, почему-то наших все больше и больше становится, тебе не кажется, по всему городу кто-нибудь есть, как будто они к нам откуда-то переходят... через дорогу переходят на красный свет и к нам... - Совершенно верно. - А некоторые даже на очень красный свет к нам переходят (с закрытыми глазами), внимательно только надо ходить и все препятствия обходить, все большие грузовые машины, ясно тебе, обходительность и внимательность превыше всего в нашем деле, ох, до чего же спать охота, сейчас усну.

          - Спи, моя радость, усни (от смеха он пропускает поворот, и они в результате все-таки едут к кому-то из своих).