В одном южном городе жил человек, у которого светились подмышки. Когда он поднимал руку, оттуда ударял яркий свет - ярче электрического фонаря.
          Улицы в этом городе, как и в других городах России, плохо освещались, и, когда человек поздно возвращался домой, соседей это заставало врасплох. Словно на короткое время взошло солнце, прошествовало через двор - и по лестнице.
          "Каждую ночь в окнах квартиры #37 зажигается неестественный, нечеловечески яркий свет. Не мафия ли это под покровом ночи пересчитывает свои барыши?" - писал бдительный пенсионер.
          "Просим проверить, не похищен ли с какого-либо полигона важный аппарат, необходимый для обороны страны?" - жаловались старушки.
          "2 часа 00 минут. Зафиксировал. На лестнице дома напротив пришелец передавал сигналы на орбиту. Над домом замечена тарелка. Прошу разобраться в зафиксированном мной явлении".
          Приезжали, поражались, проверяли, но так и не разобрались. Выводы и диагнозы были различны, человека несколько раз отправляли в милицию и в больницу. Лечили. Но, кажется, безуспешно. Других последствий не последовало.
          Родители с самого начала относились к этому, как если бы у ребенка был шестой палец на ноге. Очень любили тушить свет на семейных торжествах. А потом привыкли:
          - Погаси подмышку. Дай спать.
          Еще в юношеском возрасте со смутным чувством ожидания человек рассматривал себя по пояс голого в зеркале платяного шкафа: лицо - ничего выразительного, фигура - никакой значительности. И вдруг поднимал руку, как голосовал, - из сумрака зеркала бил слепящий луч, опускал руку - и снова серебряные сумерки и круги в глазах. Что-то должно было с ним случиться... Ведь не зря же такое...
          Но ничего не случалось, кроме мелких неожиданностей и таких же неприятностей.
          В юности некоторое время занимался в атлетической секции. Озадаченный тренер щупал его длинные мышцы предплечья и заглядывал под мышку.
          - У тебя, парень, золотые подмышки! - восхищенно говорил он. - Может быть, тебе заняться сиамским боксом? Раз! - и противник ослеплен. Два! - нокаут ногой, и он вырубается... А может, тебе пойти во флот сигнальщиком?
          Нет, не пошел он во флот по причине близорукости. Но подруга, потом жена, часто в интимные моменты говорила:
          - Не свети, дурашка. Мы же с тобой, как на экране, - и смеялась, смеялась - все это ей казалось очень смешным.
          Друзья и сослуживцы тоже посмеивались, но относились с некоторой опаской: такой дар непонятно зачем, может быть, в этом есть скрытое значение, до поры игнорируемое наукой. Что-то вроде как у экстрасенсов, но в отличие от них - ни пользы, ни вреда.
          Так и проходила эта жизнь больших ожиданий и несбывшихся надежд. Но, как всегда, сработали Время и Случай. Из темноты высветлился не совсем благообразный лик - раннеморщинистый, небритый, с жадными глазами и тонким ртом. Полуфилософ-полумонах, а впрочем, случайных подруг не чуждался.
          В богемной компании, по обыкновению, не столько пили, сколько галдели и, конечно, попросили нашего героя продемонстрировать свои способности. Полуфилософ-полумонах видел такое впервые и был потрясен.
          - Это чудо. Тебе нужен храм, - горячо убеждал он героя.
          - Зачем мне храм? - удивился человек. - У меня двухкомнатная квартира, вот мой храм.
          - Красота спасет мир, слышал? - угрожающе произнес полуфилософ-полумонах.
          - Ну, слышал, - признался собеседник.
          - Фонари разбиты, улицы не освещаются, мир ходит во тьме, - продолжал убеждать его, схватив за руку, новый приятель.
          - Ты спасешь мир. Твои подмышки - дар Божий, я убежден. Нельзя зарывать в землю свое золото, которое у тебя там. Помыслы Господни неисповедимы. Одному Он дает чудотворные мощи после смерти, а другому при жизни - чудотворные подмышки. Слышал, верующие целовали папе пятку, и то излечивались. Не говоря о том, что можно зарядить добром номер газеты или экран телевизора. Мало, еще мало мы знаем о мире, который пребывает во мраке и хочет преображения. Спросит тебя на Страшном Суде архангел: были тебе даны чудотворные подмышки? Пролил ли ты золото в мир? Научил ли его высшей радости светиться? Плясал ли, как Давид перед ковчегом, сияя своими золотыми подмышками?
          На окраине около железной дороги стоял пустующий Дом культуры: облупившийся зал, пыльная сцена и предбанник с колоннами. Там и устроили храм.
          Полуфилософ заказал где-то в типографии пачку объявлений и расклеил их по городу. Гордо ходил он с банкой клея и свертком афиш, что само по себе привлекало внимание.
          ГОСПОДЬ СВОИМ ЗНАКОМ ОТМЕТИЛ НАШ ГОРОД. ЧЕЛОВЕК С ЗОЛОТЫМИ ПОДМЫШКАМИ. СПЕШИТЕ УВИДЕТЬ И УВЕРОВАТЬ. - Многие, конечно, на собрание не пошли, но задумались. А уж когда задумываются где-нибудь в провинции, это что-нибудь да значит. Пошли слухи, разговоры. Вспомнили, что кто-то видел, кто-то слышал. И в свете происходящих в стране событий это выглядело тревожно.
          В субботу к 8 часам в зале Дома культуры собралась публика, не то чтобы много, а так - пришли полюбопытствовать.
          Над входом две золоченые пальмовые ветви осеняли приходящих. Над дверями в зал щит и меч - тоже из театрального реквизита. Центральная люстра не горела, по стенам светились лампочки в бронзовых рожках.
          Смущенно, подальше от эстрады, рассаживались девушки из общежития, несколько пожилых женщин, наглые подростки, кое-кто из богемы и разные колоритные личности, вот - старый учитель, всегда с туго набитым потертым портфелем. Он не пропускал ни одного собрания или лекции. Два солдата пришли и, робея, стали в дверях: им было все равно, где быть, а тут - девушки, и брезжила надежда на кино.
          На сцене стоял стол, покрытый красным кумачом и два стула. Серая, как мышь, пробежала уборщица сначала с графином, потом со стаканом. Кто-то злобно шикнул на нее из-за кулис, она заметалась и исчезла.
          Наконец неловко вышли двое. Заскрипели стульями, усаживаясь. Заерзали и в зале. Вообще-то наш герой чувствовал себя неловко и в зал старался не смотреть. Но видел краем зрения: какое-то чудовище ворочается в полутьме. Остро захотелось домой, как в туалет.
          Новый друг незаметно подмигнул ему, поднялся и кивнул кому-то вбок. Свет стал меркнуть.
          И в этом исчезающем свете он решительно прошел на авансцену. Из зала было видно, глаза его сверкали, как лампочки.
          - Братья и сестры, граждане и военнослужащие (военнослужащий в дверях шмыгнул носом)! В Послании апостола Павла коринфянам сказано: "Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные. И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного". Теперь посмотрите на себя, чей образ вы носите. Взгляните на свои волосатые руки и ноги, на свои волосы и ногти, которые, если не подстригать регулярно, превращают вас в диких зверей. Но если не подстригать свою душу, она зарастает еще более дико и страшно. Поглядите на свои нестриженые души, друзья мои. Вот они, ваши огрубелые души с торчащими клочьями волос изо лба и носа, с загнутыми синими когтями, можно ли их назвать душами людей? Такими ли их вручил вам Господь? Ваши души были розовые младенцы, и мир им - смеющееся дитя.
          Скоро! Грядут последние времена. Так пустите же ваши души в баню на полок. Пусть попарятся они от души. Поддайте им пару, хлещите их калеными вениками раскаянья и покаяния. Подстригите вашим душам когти. И когда они отмоются, и плоть ваша сделается иной. Ибо сказано пророчество: "Плоть и кровь не могут наследовать Царства Божия, и тление не наследует нетления... Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг во мгновение ока... Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие".
          И уже стали, уже облекаются избранные безгреховные. Господь уже начал раздавать нам новую плоть. Я вижу: вот идут люди, одни со светящимися развевающимися волосами, другие - высокие, стройные - сверкают своими длинными серебряными ногами, у третьих светятся розовые пальцы, а иные девушки всем юным телом светятся сквозь легкие платья и бегут в свет.
          В зале и на сцене стало совершенно темно, только узкая полоска падала откуда-то сбоку и резко очерчивала силуэт говорящего:
          - Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа? - трубил он. - И в нашем городе, среди нас есть один такой, отмеченный Божьим Знаком. Он уже получил нечто, и сейчас он вам покажет это.
          Как было заранее условлено, человек выступил из-за стола. Слышно пошел к невидимому краю сцены.
          - Стой! - удержал его проповедник. - Давай!
          Человек внезапно поднял обе руки - из подмышек в зал во тьму ударили два ослепительных пыльных луча. Тьма ахнула и попятилась. Все вскочили с мест. Со сцены золотистый свет рельефно освещал непохожие на себя лица.
          - Свет наш насущный даждь нам днесь, - декламировал проповедник.
          - Свет наш насущный... - повторяли девушки и солдаты.
          - Долой коррупцию, горсовет и кооперативы! - вдруг визгливо закричал чудак-учитель. Портфель его был раскрыт, он выхватывал оттуда горстями белые бумажки - и они разлетались по залу, как белые голуби. Люди хватали их, жадно пытались прочесть при свете подмышек. Это были какие-то детские сочинения. Учитель еще что-то кричал, но кто-то сунул ему смятый комок бумаги в разинутый рот...
          Все как будто ожидало этой выходки и радостно соскочило с какого-то незримого крючка.
          Возле Храма били двух солдат - с азартом.
          Энергия толпы неслась впереди нее.
          Новая вера распространилась по городу со скоростью внезапной эпидемии. Всем вдруг страстно захотелось света, как будто раньше его не было никогда. Вернее, был, но какой-то ненастоящий, неутоляющий, нерегулярный, может быть, его подменили. Конечно, подменили. Сами пользовались чистым природным, а нам по проводам давали химический и вредный для здоровья. Оттого мы и сами не светимся. Дайте нам чистый свет, и мы тоже - посмотрите, как засияем. А пока - света, света, любого, какого можно достать, купить и сделать:
          - Свет наш насущный даждь нам днесь!
          Вечером на улице горели все фонари, даже те, которые прежде не горели. Горсовет сиял огнями, как океанский пароход. Он и приплыл из прошлого века с большими венецианскими окнами, бывшее Дворянское собрание. Там играл оркестр. Видимо, мэр тоже уверовал.
          На улицах шумела, двигалась толпа, почти стесняясь себя, своей внезапной свободы. Энтузиасты заваривали нечто вроде городского карнавала.
          - Это не Венеция, - говорили о городе прежде.
          - А чем мы не Венеция! - говорили теперь. - Каналов нет, но есть канавы.
          В окнах показывались разряженные, как новогодняя елка, люди. Они навешивали на себя елочные гирлянды лампочек и включали себя в сеть. Одна старая матрона воткнула лампочки, как бигуди, в седые волосы. Она сидела на балконе второго этажа и снисходительно вещала:
          - Мы увидим новое небо и новую землю.
          Толпа отзывалась одобрительным гулом.
          Вдруг кто-то выстрелил красной ракетой в небо. Ракета эффектно разорвалась, осыпав угольями гуляющих.
          Полумонах-полуфилософ, растерянно озираясь, искал в толпе своего товарища. Тогда в храме среди внезапной суматохи он его как-то потерял. Потом его подхватил уличный поток и понес к площади, будто к озеру. Он пытался остановить людей, но его почему-то не желали слушать. Или - собиралась кучка, он старался втолковать им, что надо сначала смыть с себя грехи, духовно очиститься, нравственно обновиться... Но люди были возбуждены, глаза их растерянно перескакивали с предмета на предмет, и у них просто не хватало терпения дослушать оратора. "А!" - махали на него рукой и бежали дальше. Все хотели светиться сейчас и вообще - чуда!
          Увлекаемый людьми с горечью подумал, что он, можно сказать, идейный вдохновитель всей этой наступающей новой эры почему-то остался в стороне и что́ стоит любому самозванцу, авантюристу, обманщику завладеть вниманием толпы - и направить ее агрессию в нужное русло... Он вертел головой, наступая людям на ноги, но человека с золотыми подмышками нигде не было. Унесло! Унесло! Сбежал, подлец!
          На площади было много не то пьяных, не то веселых молодых людей со спортивной выправкой, которые, видимо, не знали, что им делать. Зацепит тебя глазом - и не решается, но чувствуется: горячо, опасно.
          В толпе неподалеку что-то сверкало - это были вызывающе торчащие девичьи груди: платье было разорвано до пояса, и они двигались, жили, играли, светились под фонарями, будто их окунули в жидкий жемчуг.
          - Бог дал мне новые груди! - выкрикивала высокая девушка.
          Как в замедленной съемке, заученно двигалась она - и груди ее мелко дрожали - экзотические сверкающие плоды небесные. Молодые ребята в джинсах смотрели на нее, по-детски полуоткрыв рты: неужели, неужели это можно есть, глотать кусками, захлебываться от сладкого сока?
          - Подберите сопли, - кричал какой-то дикий человек. - Она святая! Она невинная праведница! Мы пойдем за тобой, Жанна! Веди нас!
          - Моя грудь светится! - вопила девушка. - Господь отметил меня!
          Полумонах-полуфилософ скривился, будто отведал чего-то очень кислого:
          - Тьфу!
          Он подбежал к девушке и мазнул пальцем по ее груди.
          - Это фосфор, - объявил он, показав светящийся палец. - И я с ней спал.
          Девушку тут же забросали камнями, забили железными цепями и гирями. И еще копошилась куча мала на асфальте, к виновнику подошел усталый, небритый человек в кожаной куртке, похожий на шофера, волоча за собой зеленую канистру:
          - Так ты говоришь, мы изменимся во мгновение ока...
          - Да, да, так и произойдет! - радостно подтвердил полумонах.
          - Мы получим золотую плоть?
          - Каждый по силе своей веры.
          - Мы узрим новое небо и новую землю?
          - Воистину так!
          - Ты первый, - торжественно произнес шофер.
          И не успел никто помешать ему, как он деловито ударил проповедника тяжелым кулаком по макушке. Тот упал, как подкошенный. Человек в кожаной куртке неторопливо вылил на него бензин из канистры, порылся в кармане, достал зажигалку, чиркнул. И - живой факел заплясал, покатился по ступеням городского театра.
          - Вот тебе новая земля и новое небо, - произнес человек в кожаной куртке, обтирая облитые бензином ладони.
          Пожарники уверовали одни из последних.
          - Да будет свет, - сказали они и подожгли здание горсовета.
          Оно запылало, как большой факел в бушующем море. В высокие венецианские окна было видно, как по залам метался обезумевший мэр с развевающимися волосами, бурно внутри вспыхивал свет, лопались от жара толстые стекла, выплескивались наружу крутящиеся занавеси, все в пламени, как фурии.
          На главной площади уже не танцевали. Уверовавшие раньше стреляли в еще не успевших уверовать. Иначе говоря, ангелы света боролись с демонами тьмы, валялись убитые. Демоны отстреливались из подвалов и чердаков.
          Все шло по известному сценарию.
          Начинали строить баррикады.
          Под шумок грабили и насиловали.
          С северо-востока слышался гул. По шоссе к городу двигались танки и бронетранспортеры внутренних войск.
          О человеке с золотыми подмышками никто не вспоминал и не помнил.
          Испугавшись шума и скандала в Доме культуры, - вообще с самого начала все это ему сильно не понравилось, - человек выскользнул на улицу незамеченным. Он шел окольными переулками, втянув голову в плечи, - его уши торчали, как локаторы, слушая шум и гул, - человек забирал все дальше и дальше в сторону, стараясь обойти это громкое, неудобное, пугающее. Он все время держал руки по швам, прижимал их к телу, чтобы не дай бог ни один золотой лучик не привлек внимания прохожих. Ему удалось добраться домой благополучно.
          Он был испуган. Жена его тоже. Они говорили:
          - Что только творится!
          - Такой тихий был город.
          - А я прибежал - и не знаю. Что там, мамочка?
          - Говорят, явился какой-то Спаситель.
          - Какой Спаситель?
          - Который всех спасет. И все увидят новое небо и новую землю.
          - Как же он всех спасет, если в городе стреляют пачками?
          - Может быть, холостыми?
          - Вон сосед у ворот валяется.
          - Кричат: "Да будет свет!" - а стало совсем темно.
          - Выключили электричество во всем районе, точно.
          - Мне страшно... Посвети в доме, пусик.
          Но под мышками у него было, как у всех, - темнота и мох.