ГИПНОГЛИФ

АЗБУКЕРКЕ

        С буквами было что-то не то. Детская литература, вы не подумайте.
        Какие-нибудь пираты, конечно. Отпетые мерзавцы. Это, например, согласные. И кучка героев — гласных.
        Похищенная красавица по имени Пунктуация. В судейском парике и с молотком — Синтаксис.
        Ну и все гораздо хуже кончается, чем в букваре.

НА СТАНЦИИ В СНЕГУ — I

        Так и стоять, так и ждать, предвкушая тайные смыслы новогодних праздников:
        — Ты входишь в вагон... Владимир, ты слышишь меня?.. Так вот, ты входишь в вагон, и в голове у тебя гремучая смесь — просто цыганская смесь — из елочных украшений, бутылок шампанского, масок, улыбок, серпантина, ну и не знаю... Белого друга и пиротехники за окном, хотя бы.
        — И что в вагоне? — Владимир поднимает голову.
        — В вагоне ты понимаешь, что мог и не входить. Мог остаться на станции, там, где снег.

ЗАЯДЛЫЕ ГЕЙМЕРЫ

        В своем единственном письме он писал, чтобы я нажала единственную красную кнопку в его единственном чемодане. Иными словами, не мы шли на дело, но дело шло на нас. Семимильными шагами.
        Должна звучать музыка семидесятых годов. К уже имеющемуся я бы добавил пару песенок Барретта, например, "Opel" и "Baby Lemonade". "Rock'n'roll Suicide" Боуи.
        Геймер есть геймер, мы все понимаем, ну не мог он на эту кнопку не нажать, не своими руками, так чужими. Ну как бы он на нее не нажал! Да никак!
        Чемодан. Тогда еще и "Ticket To The Moon" ELO. Не могу отказаться от кавычек "ёлочкой", вы уж простите.
        "Exile" King Crimson — нет, не могу. Она уже нажала красную кнопку.
        Я уже нажала красную кнопку.

БЕККИ И МЭГГИ

        Кому из них писал Юрий Андропов, навсегда останется тайной. Формально письмо адресовано Саманте Смит, и в нем упомянута дочь судьи Тэтчера, то есть Бекки, однако есть серьезные основания считать, что подлинный адресат — Мэгги.
        Холодная война тем и хороша, что вместо непрерывных прощаний подразумевает столь же непрерывные встречи. И в том, и в другом случае непрерывность достигается некоторой отложенностью события (пуля не торопится пробивать череп, самолет еще не идет на посадку). Заметим, подобный аргумент склоняет чашу весов обратно в сторону Бекки.

ЛИПКИЕ ПРУДЫ

        — Просто думай об этом меньше, — сказала белая королева.
        — Может, и позабыть прикажете?
        — Надо будет, прикажу забыть. — Тон белой королевы, все более пластилиновой и все менее снежной, подвывал какой-то джазовой трубе, как решил неизвестно кто.
        — Я не могу не думать об этом много! Это единственная мысль, которой наделил меня наш Господь.
        — Жулик! — благодушие белой королевы валило через край, как шипящее молоко из кастрюли. — Старый джанковый жулик! — и здесь белая королева поставила жирный знак копирайта.

НА СТАНЦИИ В СНЕГУ — II

        Допустим, остался, осатаневший от этой прилипчивости. Зная, что не со зла, не из корысти даже, а просто волею воспитавшей ея среды.
        И стоишь в снегу. Идешь, проходишь какое-то расстояние, утопаешь в снегу. Проходишь какое-то расстояние, именно так, проходишь какое-то расстояние, утопаешь в снегу. Чувствуешь, что выполнил какое-то задание.
        Или еще проще. Никуда не идешь, стоишь на платформе, идет снег, чувствуешь, что выполнил какое-то задание. Куда проще, правда? Чувствуешь, что выполнил какое-то задание, стилистическое, заданное самому себе, полученное издалека, грешащее многословностью, непременно грешащее многословностью. Очень важное. Полученное из космоса.
        Мешает здесь только снег. Ну то есть он создает какую-то атмосферу, мешающую действию. Он слишком лиричен, он вроде трамвая или запаха верхней одежды в прихожей. Стоит вернуть голос из первой части, как мы обретаем утраченный баланс, но задание — обратно, вновь — перестает быть выполненным, снова подлежит выполнению.
        Оно не становится новым заданием, оно остается старым. Связь с космосом утрачена, жизнь — говно. Поэтому пусть уж лучше этот мешающий всему снег. И выполненное задание. И лирическая атмосфера, и стиль, стиль, стиль. И космоса побольше, малютка, космоса. Вот сюда — космоса, я бы на твоем месте не стал красить волосы в рыжий цвет. Ни при каких обстоятельствах.
        У меня прямая связь с космосом, а ты говоришь — заткнись. Не говори мне "заткнись" здесь, на станции, где я стою один уже не первую ночь. Я — маяк, маленький маячок, я посылаю только один сигнал только один сигнал. Меня уже не видно под снегом. Меня уже не видно в кармане. Меня уже не видно, но меня еще слышно.
        А впрочем... впрочем... Вот вам мой оглушительный хохот! Хохот, как будто совсем уж несвежий человек громко кричит один на платформе. Мешает здесь только снег.

ПРАВИЛА РАЗДЕЛКИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ТУШИ

        Начинал я верстальщиком, в полиграфической области, и, прежде чем дошло до дела, успел повидать многое. "Механизм бестселлера" — пожалуйста! Превращение означающего в означаемое — на здоровье!
        Поэтому неудивительно, что меня взяли. Настоящих хороших специалистов — по пальцам сосчитать. А я был к тому времени хорошим специалистом.
        Дальше просто повезло. Как в анекдоте про лопату. Никакой типографской краски, кроме той, что на фальшивых купюрах. Уже не было, я хочу сказать.
        Только люди.
        Пришлось многому учиться заново. Так, одно из важнейших правил, которым мне хотелось бы поделиться, — человек должен быть неподвижен. Абсолютно. Полностью. А то получаешься чем-то вроде врача или палача.
        Остальные правила оставлю себе. В конце концов, я ведь не собираюсь писать книгу вроде "1000 способов обретения человеческого достоинства" или "Как мы имели коня". Мне уже ни к чему.

НЕ СМОГЛИ ПРАВИЛЬНО ПРИКРЕПИТЬ

        — Но ведь и не собирались!
        — Это с какой стороны посмотреть. У нас ведь были неплохие намерения. Мы всё собирались сделать чисто, не называя имен, не указывая адресов.
        — И что помешало?
        — Не такой простой вопрос, как кажется. То есть какого-то простого ответа — помешали кусты, помешали красные или белые, пьянство сыграло свою роковую роль — здесь нет. Понимаете, нет. Нет ответа. Еще раз повторю, что мы собирались сделать все чисто! Вы должны понимать, что речь о чистоте намерений в первую очередь. Именно чистота.
        — Чистота намерений?
        — Да, чистота намерений. Она, будем откровенны, всё и сгубила. Не то чтобы напрямую, а через — ну, как сказать, — своих тайных агентов. Да, так лучше всего.
        — Тайных агентов?
        — Да, тайных агентов чистоты. Они внедрились буквально во всё, начиная с тяжелой промышленности и заканчивая госбезопасностью. И они всё разрушили — причем это было изначально заложено. Слишком чисто мы всё хотели сделать. Не нарушая заповедей, не вмешиваясь в меню: просто стальной заточенный прут, которым можно как-то управляться с людьми.

В МАРШРУТКЕ

        Вылезла черепаха и смотрит как-то на удивление выразительно. А тот осёл, чью печень я недавно ел, явно умел смотреть куда более выразительно! Он ведь был млекопитающим! Это ли не аргумент в пользу вегетарианства! Куда как весомый! Словно танк. Но человека из обезьяны сделало употребление мяса. Возразят, мол, люди и были озверевшими от голода обезьянами, готовыми от отчаяния пожирать плоть себе подобных.
        Вечером они включат кино, во время ужина снова почувствуют эту страсть. Наевшись, выйдут на балкон покурить. И вот тогда небесный снайпер нажмет курок: мне снится, что я не записал какой-то очень важный, очень красивый сон.
        Что осталось, когда ты уже выполнил все свои обещания? А гораздо раньше, когда ты мог спрашивать: что могло бы остаться? Что осталось, то осталось, как и всё остальное, что должно было оставаться! А, остановить на остановке? О, остановить на остановке!!!

СКОРЕЕ БАШНЯ ЗАКАТА

        Начнем с наивного религиозного чувства, чистого восторга перед благостью творения и условиями его сохранности. Мир надежен сам по себе, и он в надежных руках. Члены нескольких тайных обществ сомневались скорее в надежности рук, но не в качестве самого материала. Университетские умы не были готовы окончательно обратить в ничтожество то, из чего были сделаны и кафедры в том числе. Мрамор, навоз, человеческая плоть — всё подразумевалось обладающим ну хоть какой-то экономической и этической связностью. Поругались из-за сотни долларов — значит, друзья. Как-то в одном переходе: "Умер сын, осталось трое детей". В другом — она говорила: "Мне не нужно этого знать, я просто иду за тобой". Старуха бурчала в глубине фургона: "Знаю я, чего она хочет". И добавляла: "Известное дело, Башня Восхода, Башня Заката, сперва — солнечное сияние, потом — солнечное затмение".
        Ей отвечали:
        — Слушай, старуха в глубине фургона! Слушай внимательно: TUSK! TUSK! TUSK!
        Т. е. такая простая земледельческая история про героев-первопроходцев. Чьи давние действия по расчистке земли дают нам якобы право здесь находиться.
        Многое пропущено, я согласен, но и стремления к дословному пересказу не было. Сидели мы давеча у камелька, тёрли базары, дышали смолой и углем, наслаждались жизнью, поминали погибших в неравной битве с собственной сердечно-сосудистой системой. Юморили, да, юморили. Никто ведь не знал, что на следующий день бедная повозка обернется роскошнейшей колесницей, а блудница вавилонская рассыплется в прах перед наплывом новых общегуманитарных проблем. Все смотрите: не знаем!

ПРЕЖДЕ ЧЕМ

        Сама предыстория тут особой роли не играет — разве что "Путешествие на край ночи" служит письменным столом в походных условиях.
        — Если уносишь с собой луну, уноси и чайник, воду для которого ты набрал вместе с ней.
        — Они были партнерами, уверен.
        — Не спеши делать подобные выводы. Если уносишь с собой луну, велика вероятность, что многие из них придется пересмотреть, а прочие — позабыть.
        — Вы позволяете себе лишнее. На вашем месте я бы подумал, прежде чем так говорить.
        — Не советую, забирая луну, бросаться всеми этими "прежде чем". С тебя должно быть довольно спутника.
        — Не делайте из меня "преждечемщика". Вас одного такого вполне достаточно в подлунном мире! Более чем достаточно!
        Так вместе с водой выплеснули и ребенка, а вместе с ребенком — луну. Полную луну.
        Вот гнусные старики!

ПОЛИТИКА НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА

        Закрутил усы, состроил грозную мину и на ломаном русском произнес: "Я тебя объябу!"
        Представляю это существо совсем маленьким ребенком, лет трех (пять-шесть и старше — уже безынтересный возраст). Не хотел бы я оказаться на его месте.
        Как говорится, лесные разбойники передумали убивать. Эта женщина смотрела на него скорее язвительно, чем испуганно, а ближе к концу — попросту плотоядно. Усач смешно путал личные местоимения и в итоге окончательно сник.
        Лесные разбойники передумали вновь. Они засунули ему промеж зубов палку, привязали за нее к дереву (так, что тело было свободно, а голова — нет) и сказали: "Перегрызешь палку — считай, свободен! Или она тебя развяжет, когда захочет!" Засмеялись и ушли.
        Их потомство — она смогла понести, но развязывать бедолагу не стала, — вырастет, когда меня, скорее всего, уже не будет на свете. Я ведь старый сторож, который все видел, а был когда-то молодым сторожем, который ничего не видел. Молодым сторожем, который ни во что не вмешался.

НОЯБРЬ В ХВОЙНОМ ЛЕСУ

        Образ внешне злобного, но доброго в душе старика, пережившего когда-то в прошлом слишком серьезные утраты или драмы, исключающие сохранение формальной вежливости. Иногда живет на отшибе, иногда — напротив, в самом центре современного мира. Десантник из Ветхого Завета, попавший в какую-то марципанно-плюшевую декорацию. Кино и литература, конечно же, но не позабыты в том числе проявления, заведомо лежащие вне или на периферии искусства, в обычной жизни. Не могу их назвать, но знаю, что они есть. Я сделал всё от себя зависящее, чтобы не произносить слово "реальность". Вы должны мне поверить, вы ведь знаете, кто вы такие. Вы расположены на разных уровнях, в разных последовательностях.

17

        Спустя семнадцать лет он говорил:
        — Ты же помнишь, прошлым летом в Карловых Варах пирожные из того самого говна, которое я ребенку в концлагерь возил.
        — Тебя никто не слышит. Ты никому не нужен. Все твои красоты неинтересны.
        Солнце садилось за горизонт, как актеры-неудачники кричат иногда: "Банальность! Банальность!" Спустя семнадцать лет он превратился в сломанный речевой автомат, а его собеседница — в кинозвезду.
        Подлинный ужас в том, что кое у кого до сих пор есть выбор.

ТЫКВА В ПОЛЕТЕ

        Общий характер стагнации при попытке запуска контакт-листа на станции "Киев-Овощной".
        Стагнация в данном случае для большинства русскоговорящих граждан планеты означает в первую очередь освобождение от ненужного человеческого груза, от тех бойцов, что давно уже не бойцы.
        "Киев-Овощной" был хорошей шуткой для девяносто восьмого года, но сейчас, когда медицина окончательно проиграла пищеварению, как-то даже неловко об этом вспоминать. Неловкость, мы понимаем, здесь исключительно человечная, человеческого свойства, вроде неловкости при обращении недоучки-ветеринара к начинающей стареть Галатее. Или наоборот, при обращении недоделанной Галатеи к стареющему ветеринару.
        Контакт-лист. Об этом тоже несколько слов в конце.

СИКВЕЛ

        Есть причины — и нешуточные, — по которым настоящий, весь из себя доподлинный сиквел повести "Добро побеждает зло" под названием "Яд заменяет ум" попросту невозможен. "Ум заменяет яд" — такое возможно, но выглядит глупо, непрофессионально, даже как-то по-детски.
        — Не могу избавиться от ощущения, что подавляющая часть человеческих отношений — не более чем безуспешная попытка прийти в себя после предыдущих. Предыдущих человеческих отношений, хочу сказать.
        — Слишком много шипящих. Ты не находишь? Просто невероятно много шипящих. Ты уж не в змеи ли, брат, метишь? Не в пресмыкающиеся ли подался?
        — Нет. Не в змеи. Но яд люблю. В таком, знаешь, производственном смысле. Не производство отравлений, а производство самого яда. Произведение яда, вот так можно для красоты.
        В этот момент яд действует. Собственно, поэтому нормальный сиквел и невозможен. Яд действует слишком быстро, повествованию негде развернуться — в буквальном смысле. Какие уж там два авторских листа при такой скорости! Скорости действия яда!

ЗЕЛЕНОВАТЫЙ ТРОЯК

        Сюжет, как обычно, прост: некий советский ясновидящий, предчувствуя грядущие перемены, готовится встретить их во всеоружии. Три варианта финала. Некая могущественная сила не позволяет ему этого сделать. Обнаруживает, что таких, как он, миллионы, и у большинства что-то не заладилось. Достигает мирового могущества. Финал, таким образом, один. Единственный выживший.
        Зеленоватый трояк: кривые дороги мемуарного дарвинизма. В мягких ботинках по этим кривым дорогам. Общий ход вещей. Предвидя, а не предчувствуя.
        Еще кривее, чем тропы интеллектуальной аскезы. Зеленоватый трояк. Сорок лет работы на проклятой мельнице буржуазной культуры! Сорок лет! Сорок лет! Сорок лет!
        — Думаешь, пора на покой?
        — Ну как тебе сказать. Я не думаю, что это будет покой.

РЕДАКЦИЯ

        — Дорогие друзья, братья и сестры! В этот день будет ясно. В смысле понятно, а не в смысле облаков. Будет понятно.
        Этот день зря называют так, как раньше. Мир изменился, и это будет совсем другой день. С другим названием.
        Крик из толпы:
        — Мы станем другими! Мы станем другими!
        Другой крик, совсем уж из темноты:
        — Грабят! Убивают! Жрут мозг! Жрут мозг!

ВЕНЕРА ДЛЯ ПОСВЯЩЕННЫХ

        До уровня мирового скандала.
        — Треснула добыча пополам! — вопил губернатор сквозь смех, сжиравший его тело подобно проказе. — Треснула! Пополам!
        Идиотский смех губернатора этой специальной планеты, не отмеченной в астрономических атласах, традиционно считался целебным. Крокодилы обретали новую кожу взамен пошедшей на дамские сумочки, а безутешные вдовцы — своих давным-давно утраченных жен, как, впрочем, и вдовы получали свое, подчас вне зависимости от степени безутешности.
        — Ой, привалило так привалило! — доносились время от времени вскрики той или иной вдовы, вновь обретшей свою свежую, еще пахнущую землей половину.
        С этого обычно и начинался международный скандал. Полчища истинного Плутона противостояли головорезам с неиллюзорного Марса — то есть скандал всегда заканчивался войной, все только этого и ждали, — в результате чего количество проекций, отбрасываемых вершинами эволюции в различные метафизические планы, сокращалось до вполне приемлемого среднего уровня.
        Так было. Так будет. Никто не сможет ничего изменить. Никогда. Это — вечность.
        — Это вечность! — продолжает смеяться губернатор, потому что время войны еще не пришло.
        Через мгновение он серьезен, как никогда.
        Звезды смотрят в упор. Никуда отсюда не уйду, никогда. Голос из темноты молчит. Молчание — это не тишина, не совсем тишина: в нашем случае — это тишина, помноженная на титаническую силу воли молчащего. Ему непросто, я знаю.

КАК Я ОКАЗАЛСЯ ИЗ КАЛЯЗИНА

        Кимры — город мне более знакомый. Туда можно было быстро доехать на электричке до Дубны, а после пересечь реку. Приплыл, выслушал всё, что хотел, и уплыл.
        — Достаточно сказать, что, во-первых, не до Дубны, а до Савёлово, а во-вторых, плавает не всё. Не всё.
        Родом я, если что, из Углича.

ВИНОВАТА ЛУНА

        Жил-был один такой человек, Максим.
        В 2010 году тарифы оказались слишком высокими. Максима взяли.
        Виновата, как известно, луна. Максим считал, что на финансово-экономическом кризисе и чистке в рядах правоохранительных органов тоже лежит немалая часть вины, но его мнение тут уже ничего не решало — да и не могло решать. Виновата была луна. И, разумеется, поэзия. На ней тоже немалая часть вины.
        Часто меня спрашивают, что я думаю о том или ином поэтическом тексте.

HOMO HOMINI LUPUS EST

        — Идиоты! Они смеялись над стариком Харпером! — так переводится надпись на его значке, господин Русаков. Сейчас модно носить значки с цитатами из популярных фильмов или сериалов. Это молодежная мода, господин Русаков. Распространена среди молодежи.
        — А из русской классики они носят цитаты — или только из телевизора?
        — Из русской классики — безусловно, господин Русаков. Вот буквально вчера видел у одной девчушки цитату из Достоевского. Из "Идиота".
        — А и какую же?
        — Человек человеку волк, господин Русаков.
        — Отличная цитата, отличная. В школе всегда плакал над этим местом.
        Есть ли здесь загадка, которую предстоит разгадать читателю?

ЩАЧЛО МИХАЛИСА

        Из окна потянуло чем-то съестным.
        — Значит, не так уж мой народ голодает, — подумал Михалис, пряча в нижний ящик письменного стола горячие пирожки.
        Запах был до безобразия аппетитным. Михалис завязал шнурки, застегнул парочку верхних пуговиц для пущей торжественности, причесался, вышел вскоре прочь из своего дома. Щачло Михалиса чуяло беду за сто километров. Вспомним, один популярный душегуб был вегетарианцем, и добавим, наподобие вас всех. Чуяло, да не всегда, как мы знаем из одной популярной греческой песни.

НЕ СТОИЛО ВНОСИТЬ ИЗМЕНЕНИЯ (ЧЛЕН ХАРОНА)

        Придется выкручиваться, как никогда раньше не выкручивался. Но просто без имен, как без манной каши.
        Этот, не тот, "смазал карту будня, так тогда вышло". Не он один, и я соглашусь: не он один, верно. Я не буду спорить. С остальным тоже соглашусь: это было на станции "Ботанический сад".
        Спустя двадцать лет мы стоим ровно на той же станции "Ботанический Сад". "Zoo", как гласит ядовитая надпись у тебя на спине. У меня в кармане старая двухкопеечная монета.
        — Знаешь, почему мы тогда оказались на станции "Zoo"?
        Приходится выкручиваться, как никогда раньше. Двадцать лет — это много. Это очень много.
        — Это не "Zoo". Это "Ботанический Сад".
        — Плохо. Очень плохо.
        Поднялись наверх, подошли к таксофону, номер телефона забыт. Я крепко сжимаю в кулаке двухкопеечную монету. Ладонь неспеша потеет.
        — Заполним пустоты. Чем угодно, лучше чем-нибудь красным, чем-нибудь марсельезистым. Чтобы было заметно. Чтобы мы потом могли вспомнить.
        — "Ботанический сад" — это не место подвига. Это — формула успеха. Ты должен знать.
        Постарался навести порядок. Тогда и сейчас. На меня смотрели предметы, смотрели их цвета и названия. На подоконнике стоял кактус. Телефонный аппарат сломан, телефонный номер забыт. От монетки избавился. Изменения внесены.
        Огромный механический лев. Зачеркнуто.

ХИМИЧЕСКИЕ КАРАНДАШИ

        Мираколо! Это должно было произойти! И это произошло, когда выкосили камыш.
        Обнаружились камни, свежие кости, сгоревшие чайники и тому подобное. Казалось, сама природа обнажила подлинный вид своего тела. Как девственница, лежала она перед естествоиспытателями.
        Невыразимой красоты рисунок, сложенный из всей этой ерунды, предстал перед нами. Что мы чувствовали? Не знаю, это нельзя передать словами. Я не могу рассказать.

ОДА НА РАЗРУШЕНИЕ ГОСТИНИЦЫ "РОССИЯ"

        Обыкновенная девушка стоит около палатки с шавермой и держит в руках стрелу. Одну. Настоящую.
        Шаверма внутри хлипкого временного строения потребляет электроэнергию. Стрела в руках у девушки трепещет всем своим лимонно-желтым оперением. Стрела черная.
        Город часто горел. Был, иными словами, привычен к языкам пламени. В гостинице однажды случился сильный пожар. В 1977 году.
        Шаверма достаточно далека от того места, где стоит гостиница. Гостиница — в Зарядье, а шаверма, допустим, — в Коптево. Или в Южном Тушино. Старые многоквартирные дома из серого кирпича. И посередине, как королева, — палатка с шавермой.
        Может быть, Перово. Эти районы слились на острие стрелы, обозначив некоторое подобие разума. Увы, не зрения: все эти районы были на взгляд стрелы одинаковы.
        Стрела переносит нас из далекого 1977 года к палатке с шавермой в 2006 или 2007 году. Жуликовато, согласен, ну так мы и не в цирк пришли.
        Лично меня во всем этом деле смущает наличие молодой женщины. Лягушка со стрелою в зубах или какой-нибудь окраинный Вильгельм Телль — известно, о чем сигнализируют, какие в точности сообщения заставляют прочесть. А вот питерская красотка около палатки с шавермой, оказавшись, если можно так выразиться, самопроизвольным десантом, пустым вмешательством, не означает, по-видимому, вообще ничего.

HEAVY METAL

        — Роман из жизни восьмидесятых годов. Из человеческой жизни. С крайне приличным по тем временам оформлением. С очень плохими человеческими чувствами.
        Ревность. Зависть. Глупость.
        — Глупость — это не чувство вроде.
        — Чувство-чувство.

ГОРЯЧИЕ ЖИВОТНЫЕ, СЕКС

        Меткость никогда не входила в число достоинств. Он промахивался, всегда.
        Зато был на короткой ноге с разного рода отчётностью, то есть способностью отчитываться обладал.
        Сочетание этих качеств, будь оно для человека основным, центральным, кого захочешь разорвет в клочья. И не будет слишком долго с этим тянуть. Но речь о другой судьбе.
        Парня спасла, что называется, низменная сущность. Промахивался, промахивался, но между делом свое ухватить умел. Выглядело не то чтобы очень, но избытка сторонних наблюдателей не наблюдалось, как не наблюдалось и того, что обычно именуют барабаном Яна Жижки, барабаном смутного полка.
        Кроме барабана, труба. Труба, зовущая к мятежу. Мы считаем, что трубы тоже не было. Раз не было барабана. Однако это не совсем верно. Труба была. Труба наблюдалась.

НЕ ТАК

        — Многолюдный перекресток, светофор, рядом — женщина в строгом деловом костюме. Белые титры на черном фоне: "Она принадлежит каждому". Снова — перекресток, светофор, та же самая женщина в строгом деловом костюме. Белые титры на черном фоне: "Она верна тебе одному".
        — Господу.
        В помещении, где они говорили, был установлен микрофон, и каждый вечер их беседу слушали миллионы радиослушателей.
        Что-то в этом не так.

МОЛЕКУЛЫ МИНСКОГО ШОССЕ

        Транспортные магистрали новых времен не могут вытеснить из моей памяти образ идущей по проселочной дороге лошади. Везущей телегу по проселочной дороге.
        Думаю, тут еще отчасти дело в производстве телег. Советская тяжелая промышленность не производила телег, как, если я правильно понимаю, и легкая. Все имевшиеся в стране телеги были изготовлены кустарным образом, это было делом рук или небольших артелей, или одиночных мастеров.
        Возможно, я ошибаюсь, и телеги все же производили в промышленных масштабах. Тем не менее, мне телеги запомнились ярким исключением из повседневного советского быта восьмидесятых годов, они были одновременно и конкретней, обстоятельней окружающего мира, и, с другой стороны, оказывались носителями какой-то кровавой средневековой метафизики: через них буквально сквозило. Сквозило. Быт восьмидесятых годов.
        Я думаю об этом, стоя на Минском шоссе в половине второго ночи и пытаясь поймать машину, чтобы добраться домой. Свежий ветерок ласково обдувает успевшую сильно нагреться за необычайно солнечный день поверхность.

РАЦИОНАЛЬНОЕ, КАКИМ Я ЕГО ЗНАЛ И ЛЮБИЛ

        Молчал. А она ходила пешком или была пешеходом? История умалчивает. Вполголоса напевала: "Жили мы с тобой на этаже девятом, было все у нас..." — она запнулась, — "...говном". И расслаивалось потом на две равные части.
        Здание факультета было слегка утоплено, здание этого факультета было слегка утоплено по отношению к общей линии застройки. Да, химического.
        Все, что происходило внтури, — никакой химии рядом не лежало, в помине не было, — унаследовало массу разнообразных традиций. И расслаивалось потом на две равные части.

МОЛЕКУЛЫ МИНСКОГО ШОССЕ — II

        — Вы свои художества бросьте, а то в академию художеств заберут. "Мент в стакане", наблюдающий за живым конем. Так должен заканчиваться предыдущий текст. Стоящий перед "Молекулами". В этом смысле предыдущий.
        Мне было бы гораздо проще говорить, скажем, от имени коллектива. Это был бы нелегальный спорт "Связь", майндфакинг второй половины мая или начала июня. Головомойка для органов мозга. Вы свои художества бросьте.
        Превратили, понимаешь, дорогу в маршрут. Остальное — в ландшафт. Прочертили маршрут в академию художеств.
        Я не понимаю, где здесь связь, Связь или "Связь". Не знаю даже, как это объяснить. Превратили "Одиссею" в "Улисса", вот вроде того. Модернисты, едрить их в шею. Анархисты.
        "Едрить". Впоследствии объясню, почему. Впоследствии вы и сами всё поймете, без чьих-либо объяснений. Смелость художника в этом и состоит. В чем же еще. Смелость, прислушайтесь, художника.
        Вот стакан — понимаете, речь идет об особой разновидности будки для фараонов, наблюдавших с ее высоты уличное движение. Для кого-то это очевидно, а для кого-то — не очень. Число первых неуклонно сокращается, будем принимать меры. Да, как в "Улиссе".
        — Вспомнить бы, какая там первая. Вернее, вспомнить, что такое принятые меры. Они меня очень смущают, эти меры, извините, если не относится к делу.

ЛИШНИЙ КИЛОГРАММ ЛЬВЯТИНЫ

        — Где Меркурий?! — истошно вопил он в телефонную трубку. — Где Меркурий?!! Я понимаю, что ретроградный! Где точно? Нет! Нет! Я не собираюсь покупать крупную партию кокаина! Идиоты! Мне просто нужно знать, где находится Меркурий прямо сейчас!
        Дальше мы не стали слушать. Мы ушли. Можно сказать, умчались. Да, можно сказать, на крыльях истории.
        "Идиоты! Мне просто нужно знать, где находится Меркурий прямо сейчас", — писали мы друг другу в прощальных записках.
        Они хранились в специальном холщовом мешке. Никто их никогда не читал, все ведь и без того знали содержание. Просто говорили друг другу:
        — Сегодня я положил записку в мешок.

ВОСПОМИНАНИЕ О КОНТЕЙНЕРЕ ╧ 42

        Обещанный контейнер ╧ 42. Допустим, крыса нашла в нем галстук. Допустим, крыса жила в этом контейнере. Крыса из контейнера ╧ 42. Но они опустошаются полностью, значит, она жила где-то поблизости.
        На самом деле там не было галстука. Там были рубаха, водолазка и две пары носков. В мусорном контейнере. Рубаху я выбросил, потому что ее воротник резал мне шею, белая водолазка неравномерно окрасилась от стирки с чем-то цветным, носки оказались продраны из-за некачественной обуви.
        Здесь тоже хватает неточностей. Во-первых, все эти вещи были достаточно обветшавшими. Во-вторых, резал не воротник, а ярлык с указанием торговой марки, который нельзя было отпороть без ущерба для изделия, и не шею, а верхнюю часть спины. В-третьих, водолазка была кое с чем связана, кое с какими биографическими обстоятельствами. Это тоже в каком-то смысле неправда, но пусть будет так. В-четвертых, обувь была более чем качественной (зимние ботинки "Гриндерс"), но я носил ее много лет, и у нее просто треснула ороговевшая кожаная подкладка, образовав заусенец, который и царапал носки...
        — А может, не галстук? Может быть, это были устаревшие антиоксиданты?

ЖИВОТНОЕ ЗА ОБОРОНУ ШАНХАЯ

        Некто пишет в "Живом журнале":
        ""Четыре русских поэта начала десятых годов". Могли бы вы их назвать?
        Назвать, подразумевая, что про каждого вам есть что сказать (скорее чисто теоретически, а не здесь в комментах) больше, чем на два-три абзаца?
        Меня не интересуют результаты в виде рейтинга, лучше бы эти результаты спрятать от любопытных куда подальше. Мне интересно, можно ли в итоге скомпилировать связный текст "Четыре русских поэта начала десятых годов" вообще без каких-либо реальных имен, где каждый из четырех героев является носителем, скажем так, определенного поэтического темперамента. И каждый должен вобрать в себя черты хотя бы двух прототипов.
        Разумеется, саму компиляцию я тоже делать не собираюсь. Дудки!"
        Он дважды случайно допускает одну и ту же ошибку: вместо "годов" пишет "готов". Решает не исправлять, смешно ведь. Первый полученный коммент:
        "Животное за оборону Шанхая, пережившее правнуков награжденного".
        Второй — от тебя. Хотя, видит бог, я отговаривал, и настойчиво.

МЕЧ ЗА ГРАММ

        Разрази меня гром, какие вещи иногда остаются на память. Это может быть пепельница или раскладушка, книга Анны Горенко или "Краткая история инквизиции", сумасшедший, вытирающий руки об афиши, или неочевидная связь между громким возгласом и желтой коробочкой.
        Неуместно громкий возглас "Побриться бы!" на ночном побережье одного южного моря. Это довольно известное место.
        И если сейчас я уподобляю желтую коробочку ножнам рыцарского меча, то делаю это не от хорошей жизни. Потому что пришло время говорить про меч.
        Это был не меч. Это была бритва.

ЗВЕЗДНОЕ НЕБО НА САПОГАХ

        — Для чего нужен этот механизм?
        — Этот механизм убирает голову, оставляя всё остальное как есть.
        Другой текст, в другом месте.
        — Вульгарно.
        — Я бы сказал, откровенно. Ведь все говорят, что им нужна эта искренность, эта прямота. Но когда они видят — да, когда они получают свою непосредственность, — боже мой, сколько визга. Этим визгом можно наполнить дом. Очень большой и красивый дом. Твоего дома — маленького и т. п. — не хватит.
        — Только что вы совершили попытку меня унизить.
        — Это как?
        — Некому будет занять место, господин генерал.
        Другие люди, в другом помещении.

УРОВЕНЬ ПАДЕНИЯ

        Для того, чтобы определить уровень падения, нужно быть в ладах с арифметикой. Иначе не сложить сумму, уплаченную в супермаркете за содержимое холодильника, с суммой разнообразных долгов и мелких предательств. Если нет долгов, никого не предал, а повсюду мир так и дышит доброжелательностью — значит, твой уровень падения достаточно высок. Если вокруг тебя сплошные отбросы, пьяницы и пустословы — значит, твой уровень падения низкий.
        Не стоит делать секрет из своего уровня. Не будем скрывать, среди своих вам будет куда спокойней. Если честно, уровень падения давно пора нашивать в виде нагрудного знака, наподобие группы крови.
        Это разгрузит транспорт, если каждый будет ездить на местах, предназначенных только для его уровня. И — переаттестации! Боже, как они любили переаттестации! Слаще не было ничего.

ПОВАРЕННАЯ КНИГА ГОСПОДИНА ШПЕНАЛЬЦО (ПОДАРОЧНОЕ ИЗДАНИЕ)

        "Стена" — "страна", рифма. Карманная кража в ночлежке на окраине одного западноевропейского города лет тридцать пять тому назад, в марте 1976 года. Хотя тридцать пять — это было в прошлом году, а сейчас, получается, тридцать шесть.
        Таким образом, март 1975 года, постер американской группы "Grand Funk Railroad" на облезшей стене, в сущности, мы ничего не знаем о системе социального обеспечения середины семидесятых в этой стране. Все свидетельства — обманчивы. Документы — подделаны. Даже название государства — подлежит долгому обсуждению.
        Рецепты небытия из одного старого заокеанского кинофильма. Палёный ребус, мужской ботинок в женской руке.

ХОРОШО, НЕ ПРОВИЗИЕЙ

        Ошибся провинцией. Обычное дело для чиновника. Но отбывающему "в провиницию у моря" ошибка может стоить жизни.
        "Лучше быть провизией у моря" — по крайней мере, можно угадать с праздником.
        Хорошо. Не провизией.
        — Быть провинцией надоело. Мне, лично мне надоело. Быть провинцией. Я бы предпочла стать областью или краем. Лучше всего — пограничной областью. Вот чего хочу! — в недостижимой небесной вышине звонкий девический голосок щебетал над его поверженностью и ошибочностью, напоминая о существовании высших кругов, которые наверняка заново дадут ему жизнь. — Я хочу быть пограничной областью!!! Ура!!!
        Так и звенело в небесах без конца. Это была другая жизнь, поскольку праздник, кажется, получился, а время остановилось.

ГРАФСКИЕ РАЗВАЛИНЫ КЛИМАТИЧЕСКОГО КУРОРТА

        Некто К., покинув на длительное время столицу, удалившись от центра страны, многое приобрел: это и деревянный дом с резными наличниками, это и скотинка кое-какая, и длинная белокурая коса волоокой Василисы, найденной в пустоте. Глаз радуется.
        Некто К., молчун и гад.
        Некто К., чье возвращение будет символизировать конец Нового Вавилона в том виде, к которому мы все привыкли. Можно будет сказать: надышался, гад, свежим воздухом.

ПО НАКЛОННОЙ

        — Скажите, а есть на русском языке тексты, в которых полностью исключено отрицание? Хотя бы на лексическом уровне, когда отсутствуют, к примеру, частицы и приставки "не"? Тексты не шуточного и не экспериментального характера, а самого что ни на есть серьезного? Романы, повести?
        — Это не лексический уровень. Это просто страшная каша в твоей пустой голове.
        — Но мы сегодня пойдем?
        — Пойдем! Покатимся!
        И я считаю, что они поступают правильно.

ВИОЛОНЧЕЛЬ

        "Тише. Я в аду. Здесь неплохо, но есть определенные недостатки. В частности, нельзя говорить слишком громко".
        В каждом поколении есть несколько писателей, сделавших ничтожно мало и без претензий на излишнюю одаренность, но при этом нежно любимых каким-то достаточно влиятельным с точки зрения истории кругом. Именно им принадлежит мироощущение, изложенное в предыдущем абзаце.
        Тебе же и того не досталось.

ПЛЮШКА СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА

        Когда в холодильнике пищи, привезенной из разных стран, в несколько раз больше, чем отечественной, то начинаешь в ней путаться. Из разных стран — разными людьми, и дом становится похож на проходной двор.
        И эти разные люди — хорошие, очень хорошие, не очень хорошие — оставляют свои гастрономические следы, в диапазоне от подарочного алкоголя из Самого Центра Тихого Океана до капустного салата, трижды уроненного стюардессой на пол.
        А тут еще эти новые праздники! Поневоле тянет к отечественному производителю, к земле, все ближе к земле.
        — Просто тянет всё ближе к земле, не надо это никак объяснять. Я верю, что вы хороший специалист, но меня просто тянет всё ближе к земле. Не нужно этого записывать, доктор.
        — А вот вы подумайте, почему при разминании плюшки на ней оказывается половина всего, что рассыпано на столе?
        Запись врача была краткой и касалась его собственной жизни.

БЕРМУДСКИЕ ВОЛНЫ

        Рано или поздно придется признать, что план спасения отечества провалился.
        И жить как-то в неспасённом, ежели претит горький хлеб эмиграции.
        Рано или поздно твоя улыбка сойдет с моего лица в знак исполнения долговых обязательств. Длинная история, которой нет места на этих страницах.
        Твою улыбку смоют с моего лица, так правильнее. Да, те самые бермудские волны.
        Нет, так тоже неправильно. Твою улыбку смоют с моего лица "Бермудские волны", так назовем, например, радиостанцию или недорогой ресторан для студентов и художественной интеллигенции.
        Да, сам ресторан и смоет.
        Рано или поздно, я тебе говорю. Так правильнее всего.

ХАРИБДА (ОДИНОЧЕСТВО)

        В те времена я служил старшим механиком на борту "Адмирала Боровского". Мы стояли на якоре напротив Сциллы, как шутил наш судовой врач, и ждали какой-то невероятной, невиданной до той поры катастрофы. Мы дождались.

БЕЗРАЗЛИЧИЕ

        "Больше не нужно лгать", — называлась книга. Я держал ее в руках, стоя на эскалаторе одной из станций зеленой линии.
        — Прочти хотя бы конец! — настаивал собеседник.
        Я послушно стал читать, не имея к тому ни малейшего желания:
        — Вы, может быть, удивитесь, но я позвал этого странного человека работать в театр. И сейчас на нашей сцене — народный артист России Григорий Отрепьев!!!
        Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
        — Хорошо? — спросил собеседник.
        — Неплохо, — ответил я. — Особенно для конца.
        Эскалатор уже закончился, и мне было все равно.

2010 — 2012