ЧАСТЬ 1
В сплошной траве остались катерки,
заката воспаленными полями
застигнутые вдалеке реки
мы бродим по кустам воспоминаний.
По глади, то есть води,
бежим: на пароходе,
за нами быстро-быстро
столбы,
столбы,
столбы,
столбы стоят-бегут,
столбы бегут-стоят
и все же отстают
и остаются тут,
и убегают там -
на темном берегу,
по темным берегам.
Сосна
берет на-караул
и повторяет без конца,
сосна
одна
на берегу,
на береге -
одна сосна.
Свинцово-бронзовый,
последний
свет,
соборы, звонницы,
проходим Бронницы,
их силуэт.
Утро ртути,
репродуктор:
"Газета Правда..."
щелчок,
поправка -
"Товарищи туристы,
первая пристань..."
еще
поправка -
"Приглашаем на завтрак".
- Ишь ты, Господи,
даже птица
может в воздухе
оступиться.
Столовая экипажа,
"тут без чужих",
новая каша,
общий язык,
- Его пропустите.
- Простите...
Сидите...
спазмы ума,
положить начало,
- Здравствуйте, Кузьма
Михалыч!
На самом солнце
в носовом салоне,
Константиново,
день до Касимова,
мои мечети,
Четьи-Минеи,
"Знаки
Казани" -
было такое название.
- Вы пойдете смотреть Рязань?
А какая Рязань - резная?
- Недовырезанная. Рязань -
очень разная. Я не знаю.
Солнце и небо,
оцепенело,
ярко блестящий
крюк? или якорь?
белый туман,
озеро,
рощица,
лодочка перевозчика,
счастье,
данное болтунам, -
созерцание
одиночества.
ЧАСТЬ 2
? - О золотых лесах.
В клетке Твоего Я.
Спицы удваивая
белкой солнечного колеса,
по Волге,
как поневоле,
после больших похорон
медленный пароход.
На подходе,
на пороге
город Горький,
через годы -
вздрогнет?
или уж не вздрогнет?
Вот оно -
Канавино!
Канавино,
никого,
собор,
пароход
делает поворот,
ступени восьмерки,
петля
у Кремля,
старые новостройки,
немножко нелепо,
осеннее лето,
не лето -
плита,
только не эта плита, а та -
в Большеболдинском
островке.
Выпускаемые воспоминанья -
башня, облако,
дождь, кафе,
Ковалиха,
Подкова,
Ока и Волга,
кладбище
площади,
трава и земля
возле
розового Кремля,
яркое небо,
Тайницкая башня,
плита и победа,
подобье побега,
ступени
победы,
а выше -
как раньше:
Тайницкая башня,
яркое небо
необратимо,
его синевы
за тенью спины,
за затылком
уже я
не вижу,
ступень за ступенью
пустеют,
пустеют,
за эти вот крыши
тогда заходило,
повернешь голову -
вывернешь шею,
ушибы,
уж лучше бы,
под ноги,
под ноги,
все сноподобно,
Волга
и
проводы
Нижнего Новгорода.
Шлюз. Ничего себе ночка,
точно в аду,
ту-ту!
ту-ту-ту!
никак не войду!
Кащенко,
Зощенко,
бред парохода,
шипение пара,
шорохи хора:
четырежды кочерег,
кочерг,
кочерег,
четырех кочерег,
что, дышишь еще?
что, дышишь еще?
ох, паршиво,
паршивейше,
хорошо,
на древнегреческом -
хоэфоры.
Клещи́
раскрасили и бросили
ключи в печь
если станете объяснять
как делается уродливое добро
то пожалуйста
и уговаривайте
ЧАСТЬ 3
Столпотворение,
машинное отделение,
много лет
занятый туалет,
III штурман
и
"С добрым утром",
- Кстати, когда обед?
Углич,
столбы, деревья,
ясный осенний свет,
вот и экскурсоводы,
ожидающие пароходы.
Церкви,
3 версии -
зверские-зверские:
убит,
сам убился,
скрылся и жив.
- Теперь уж не жив...
- Бедные угличане...
- Не говори...
- Они-то ведь не молчали...
Димитрия на-крови,
босая,
Мария Нагая,
на крыльцо выбегая,
звуки набата,
расправа,
- Да нет, это слева
а справа -
палата...
Уши, ноздри, глаза,
колокол без языка,
вплоть до Тобольска,
польское войско,
резня,
горожане,
похуже Рязани,
- Ну, это нельзя:
поляки наши друзья...
- Бедные угличане...
Заря,
раззоря,
кулака,
купола, -
и плакали колокола
Введенского монастыря.
Мало-помалу
ползем по каналу,
дохлый
холод,
сметана
тумана,
топот колес,
дамский угодник,
старый козел,
рамоли́,
Натали.
Ольга Владимировна...
Палуба вымерла:
"Севрюга на мели".
Ангина,
обидно,
- Вы бы сказали,
мы же не знали,
что Вы замерзали.
- Я бы сказал - !...
Хороший скандал:
- Опоздание...
Без обеда...
Команда не виновата...
Разъяснительная беседа...
- Мне все равно,
пароходство ли горбюро,
спасибо за все добро!
Ожидание - мата!
Скользнул парус, и скользнула улыбка.
Или - парус скользнул, как улыбка?
Или - солнце скользнуло по белому парусу?
Или вода - улыбнулась вечернему солнцу?
