Рассыпанный набор: Избранные произведения. М.: Граффити, 1995. ISBN 5-88726-001-7 Состав Вс.Некрасова, подготовка текста И.Ахметьева. На обложке портрет автора работы Николая Касаткина. С.95-102.

Началу представления паралогии предшествует  д р а м а т и ч е с к и й  к в а р т е т  с барабаном, или  у в е р т ю р а - н а с т р о й к а  зрителей. ПЕРВЫЙ. Я - лист. Остальные - листья. ВТОРОЙ. Зеленые лодки и паруса                      в туманное с берега море. ПЕРВЫЙ. Уплыть - улететь. Монолог Гамлета. ВТОРОЙ. В туманное с берега море. ПЕРВЫЙ. Все захлопают и замашут: и дольше всех будет видеть и будет махать самый верхний. Он будет видеть, будет махать и рассказывать остальным. Пауза. ПЕРВЫЙ. Очень страшно быть сорванным и сорваться. Лучше упасть. ВТОРОЙ. Ой, как страшно упасть! Нет, лучше сорваться... ТРЕТИЙ. Я - дерево. Держитесь за меня. ПЕРВЫЙ. Едва-едва... Вот-вот... ЧЕТВЕРТЫЙ. Я - ветер: вою! Удар грома. ВМЕСТЕ. Не лист на дереве живет,                      Но дерево живет листвою. Часть первая НА СМЕРТЬ ЖИВОТНОГО Драматическая пьеса в двух актах Действующие лица: ОН ОНА ПОЕЗД ЧЕТВЕРТЫЙ НЕСКОЛЬКО ХОР Предистория для актеров-исполнителей: Нравственный шантаж - каждый может истолковывать по-своему - и поступать - просто дурная бесконечность подозрений - и обязательно при мне - вовсе нет - нет, тогда уж при мне. Действие первое Оба замолчали. Он подходит к самому краю платформы и оттуда смотрит в левую кулису, откуда начинает постепенно светить. Подуло. Он думает, что с бегу будет, вероятно, легче, и поэтому бежит. Так как на платформе много людей, он бежит зигзагами. Он обегает одного, другого, по самому краешку огибает четвертого. Четвертый (молча) хватает его и без особенного затруднения отшвыривает от края. Мимо проносится голова электровоза с пастью, пышащей горящими поленьями. Следом страхом налетает ветер. Он понимает, что тут и свидетели не помогут, а потому поспешно вскакивает на ноги. Поезд накатывается на платформу, почти равняется с ним. В то же время он думает, что "алле!" слишком литературно. ОН. Гоп! Высоко подпрыгнув ногами, он повисает в воздухе. Он думает, что так и должно быть, если уж не суждено, когда поток обращающегося воздуха переносит его прямо перед носом разъяренной машины на противоположную платформу, где развертывается следующий акт. Действие второе Несколько человек людей застывают в позах заведомого удивления, которое, впрочем, быстро сменяется. Он думает, что со стороны можно положить, что он свалился откуда-нибудь, а он только с противоположной платформы. Его смешит. Но он понимает, что она, с другой стороны, ничего не знает о его приземлении и в величайшем отчаянии может ринуться между вагонами. "Убил, а сам в стороне остался", - мелькает заимствованная мысль. Но так как голова электровоза с дровами стремительно и шумно приближается, он бросается на нее, как бык бросается на тореадора, хотя кажется, что сравнение хромает. Из-за сцены не доносится душераздирающего крика ее, вернее, даже визга раненного насмерть животного. ХОР (производит катартическое действие). И как раздавленный комар, Самоубийца раздвоился. И выделившийся астрал В природе сразу растворился. Занавес СЧИТАННАЯ МИНУТА Пьеса-антракт Действующие лица: ПЕРВАЯ ВТОРОЙ ТРЕТИЙ ЧЕТВЕРТЫЙ и еще один ПЯТЫЙ, который за сценой считает, отнимая от 60-ти по одному ПЕРВАЯ (быстро ходит взад и вперед по сцене).                                   Раз-два-три-четыре-пять!                         Раз-два-три-четыре-пять! ВТОРОЙ.             Шесть. ПЕРВАЯ.             Раз-два-три-четыре-пять! ВТОРОЙ.             Шесть. ТРЕТИЙ (примиряюще). Пять шестых? ПЕРВАЯ.             Раз-два-три-четыре-пять! ВТОРОЙ (рассыпая возможности).                         Корень в кубе, корень из минуса, куб в корне. ПЕРВАЯ.             Раз-два-три-четыре-пять! ВТОРОЙ и ТРЕТИЙ вместе (стараясь ее перебить).                         Раз! Два! Три! Четыре! Пять!.. Шесть!                         Пятнадцать! Двадцать четыре! ПЕРВАЯ (поправляет). Двадцать три. (Поправляет прическу.) ЧЕТВЕРТЫЙ (шевеля языком). Девяносто восемь. (Помолчав.) Сто девяносто восемь. (Еще помолчав.) В периоде. Неловкая пауза. На сцену выбегает ПЯТЫЙ. Он уже окончил считать. ПЯТЫЙ.                Ноль! Ноль! Ноль! (Почти пляшет от радости. Затем оборачивается лицом к публике и цирковым жестом поднимает правую руку.) Триллион! 999999999999, 999999999998... Быстро идет занавес. Часть вторая СОЛНЦЕ СЕЛО, ГОСПОДА Древнечеховская трагедия Действующие лица: АВТОР ВЕСТНИК ХОР РАБОЧИХ СЦЕНЫ ВЕЩИ Пролог Голая сцена. На нее выходит Автор и сосредотачивается. Но сосредоточиться ему тут явно не на чем, равно как и не от чего оттолкнуться. Автор пробует оттолкнуться от своей ноги, хотя, разумеется, что было бы много разумнее отталкиваться от себя: нога - не правда ли? - частность. Впрочем, и после такой скрябинианы ничто бы не изменилось. Парод Хор Рабочих Сцены выходит из оркестра, вывозя за собой на нее старый беккеровский рояль. Эписодий первый Автор сомнительно шевелит руками над клавиатурой, постепенно расщепляя сознанием тот несомненный факт, что осязать звуки пальцами он не умеет. Рабочие приносят на сцену самовар и патефон. Автору представляется это нарушением меры, потому что так можно принести еще ветряную мельницу или, положим, ухват. Автор останавливается на самоваре. Патефон уносят. Сцена методически загромождается разными вещами - от красного сафьянового кресла и включительно до стремянки. Автор недоволен оборотом, так как вещи не должны наезжать на человека, но должны следовать, напротив, за его мыслями, подобно воспитанной палочке индийского мага, начиненной всеми его медитациями. Входит Вестник. ВЕСТНИК. Полигимнию принесли. АВТОР. А вы уверены, что это Полигимния, ведь у нее отбита голова? ВЕСТНИК. У нее и крыльев нет, однако из этого никак не следует, что она - Ника. ХОР РАБОЧИХ СЦЕНЫ. Никоим образом не Ника. (Вносят Полигимнию.) АВТОР. Осторожнее шевелитесь, не отбейте у нее еще чего-нибудь. ХОР РАБОЧИХ СЦЕНЫ. А чего у нее отбивать-то? Рабочие, смеясь, ставят Полигимнию на рояль. Другое рабочее полухорие вносит на сцену большой трехстворчатый гардероб. Дверцы гардероба раскрываются, и оттуда выходит еще несколько человек рабочих сцены, которые затем в свою очередь несколько подносят вошедших в гардероб товарищей. На сцене последовательно появляются: письменный стол, кадушка, балконная дверь из стекла, литого на закате, и ворота. Последние все время приотворяются, как бы от ветра, или как если бы кто оттуда пытался все время в них заглянуть. Рабочие приносят просторный сундук, из которого извлекают напольные часы и лопату. Часы сразу же начинают бить. Один из рабочих многозначительно приставляет к ним лопату и, подбочась, смотрит на Автора, но, заметив, что его доморощенный символ не производит на того впечатления, меняет позу, делая вид, что ищет, чего покурить. Некоторое время рабочие сидят на опорожненном сундуке, демонстрируя свои неотъемлемые права на отдых. Перекур. Эписодий последний Двое рабочих идут из глубины сцены, неся что-то третье. ДВОЕ. Три-четыре, Ксочипилли... А этого куда? АВТОР. В кадушку. Он маленький. Он в экстазе. Рабочие сажают принца в кадушку. Начинается шествие: вереница рабочих сцены с грубыми мешками в руках проходит мимо сундука, высыпая туда пустые бутылки, консервные банки, яичную шелуху и - кто знает, зачем? - мужскую обувь самых разных размеров. В последнем случае они ритуально простирают к автору руки с давно прошедшими сандалиями и сношенными башмаками. Когда сундук наполнен, рабочие составляют принесенное прямо на пол - вокруг и около сундука. Одна извлеченная бутылка оказывается вполне не пустой, и рабочий, надо думать, что Корифей, предлагает ее автору. Автор узнает в ней недопитые "Саяны" и отказывается. Корифей, непроницаемый лицом, допивает ее. Входит Вестник. ВЕСТНИК. Прибывает Символическое Древо. Все замирают. Автор лично принимает Символическое Древо и даже сам пытается привязать его к фикусу. Однако для этого Символическое Древо надо порядком пообломать. АВТОР. А ведь если отнять у него лишние ветки, то выйдет, что крест? КОРИФЕЙ. Да, это помогло испанской конкисте. (Спохватывается.) АВТОР. Я воображаю себе, как монахи объясняли туземцам, что Христос - это лист, распятый на Мировом Дереве. Образ, подобие, так сказать, птицы небесные... (Тоже спохватывается, поняв, что язык уже перебежал дорогу его мысли.) КОРИФЕЙ. Вам по книгам виднее. (Пилит Символическое Древо.) Автор начинает заметно беспокоиться. Ему кажется, что пора упаковывать, но он не знает, как это делается. Рабочие предлагают ему длинную ленту "скотча", на которой написано "Бегство в Рапотамо", и начинают обматывать ею все на свете. "Скотч" прилипает ко всему на свете, происходит масса смешного: один рабочий, желая прилепить "скотч", слюнит его и приклеивается к нему языком, в результате забавной потасовки обрывается именно последний, и тому подобное. Фантазия исполнителей здесь может быть вполне разнуздана. Но вот упаковка закончена. Уцелевшие отваливаются на пол и выжидающе смотрят на Автора. Автор в нерешительности ходит перед ними. АВТОР (как бы соображая). А теперь хорошо бы приделать к этому всему мотор, и чтобы все это поехало... (Роется в карманах в поисках мотора, наконец достает маленький изящный черный мотор и уходит с ним в левую кулису.) Слышно, как за сценой лопается склянка с эфиром. Эксод Упакованные вещи с застрявшими в них рабочими уезжают на поворотном кругу в правую кулису, а из левой выезжает на середину сцены Автор, бездарно повисший на стуле. Но при первых звуках аплодисментов он значительно выпрямляется, готовый принять венки, цветы и другие подношения от публики. Занавес открывается за спиной Автора, обнажая до поры таившийся в глубине сцены орган. Простая гамма. Конец паралогии

Продолжение книги "Рассыпанный набор"