а)
Эугениюс Алишанка
(1960, Литва)
SALTO MORTALE
cветает черными подглазьями зима
расстается со стеклом пыль с языком
речь в проеме ветра птица
переворачивается вниз головой и не мигая
смотрит как бы дотрагиваясь до тебя
влажными близорукими зрачками
а в это время трескается сосок начинает сочиться
молоко расстается младенец с мадонной
с хлебом нож и отец
переворачивается в смерть и не видя
смотрит на сына и сын этого не зная
смотрит в дождливый туман
КАКАЯ ТАМ ПОРОДА
одной ногой увяз в окончанье века
из заплечного мешка посыпались кости
манна над неунавоженными полями белее чем
в ночь на рождество освещенной улицей
дзержинского разыскиваю подворотню где пьяный ромка
плакал над смертью своей кошки
юрка и тот выйдя из тюрьмы придерживался
законов двора разыскиваю бога которого разносили
базарные голуби у которого милостыню просил
безногий у небесных ворот
так элегантно снег идет говорит поэт
другой ногой увяз в кольских сугробах
отморозил пальцы совсем не больно
только побелевший большой светит
оставляя след в темноте какая там рифма
хромой мастер элегического дистиха
редкостный сквернослов молчал
бессознательно гладил собаку какая
там порода в моем дворе старый пьянчуга
ни разу в жизни не открывавший словаря
но и его я не нашел к весне
оттаяло отпустило снег боль
индульгенциями выкупили всё детство
МИР ПО ЦЕЛАНУ И ЭЙНШТЕЙНУ
серовато-пепельная фотография
из нее улыбается женщина вильнюс конец прошлого века
мужчина как бы сам по себе по углам много пустого пространства
оно желтеет под солнцем везувия
под пальцами которые возвращаются всё туда же
потому что такова пустота по целану
по эйнштейну она продавливается и рвется
ТРИ КОПЕЙКИ
зажал в кулачок три копейки
и бегом на улицу за парикмахерскую
где поржавевший автомат с газировкой
уже не маленький стрижка под полубокс
вооружен до зубов
на коленках полная хроника этого лета
хорошо знает что надо пить полстакана
больше сиропа меньше воды
и снова в бой
но вот как-то не вернулся в него заблудился
может стемнело может просто времена изменились
стал расти у меня на глазах
вытянулся больше не влезает в ботинки
в раму зеркала
усы пробились стихи сочиняет
мобилизован в язык всё метче
бьет в бегущего человека
в приштине в грозном во дворе на дзержинского
ничего не понимает война не кончается
у меня на глазах вышла из под контроля расползается
как кровавое пятно под повязкой
не понимает почему так больно
у меня на глазах ампутированное
детство дубина памяти
зажатые в кулачке три копейки
ОДИН РАЗ В ЖИЗНИ
дверь открыли и подперли камнем
близкие и не очень люди здоровались
садились на скамейки в конце стола горели высокие
красные свечи все приносили цветы
немного напоминало похороны
никто не плакал
ели тихо не стуча вилками
по тарелкам пили немного
не знал как себя вести
вроде был виновником
вернее был виновен
что вел себя негостеприимно
не называл всех по имени
не расспрашивал о детях
не улыбался
не отпускал шуточек
первый раз вел себя так как хотел
лежал с закрытыми глазами
и молчал
когда-нибудь пожалею
что был таким негостеприимным
один раз в жизни
хотел не в одиночестве остаться собой
b)
Достена Ангелова
(1974, Болгария)
ЗНОЙ
Зной вызревает спеет
Камни на перстнях
сквозь них проступают
обнаженные кости любимых тел
(источники света)
повозки медленно длящихся дней
сутулятся
отяжелевшие цепи
(языки сновидений)
тротуар в черных каплях
шелковицы
в ожидании вечера
десять полудней закланы
в жертву
обезумевшему от крови
равноденствию
c)
Лешек Энгелькинг
(1955, Польша)
* * *
От этого не умирают,
значит, мы живем дальше,
убитые
не насмерть.
От этого не умирают,
значит, мы зализываем раны,
привыкнув
к вкусу крови, гноя, пустого пространства.
От этого не умирают,
значит, в конце мы умираем,
смирившись,
от чего-то другого.
* * *
Из глубин моей Азии
показывается орда
вонючих
кочевников.
Они говорят на наречии,
которое я смутно
припоминаю.
Гортанно выкрикивают
одни и те же
слова.
Их женщины
готовят у дороги еду
и глядят на меня
волчицами.
* * *
А что, совсем и неплохо бы было
стать Неизвестным солдатом,
получать веночки
с ленточками
от президентов,
президентишек,
да даже и не получать,
а так, просто
есть себе землю,
да даже и не есть,
а так, чтоб тебя ели.
Инкогнито.
d)
Франческа Серраньоли
(1972, Италия)
* * *
Красота соскальзывает с меня
волочится цепью
ее отломанные ветки
как решетка на окне
сквозь нее я смотрю на тебя.
Она выскальзывает.
Я должна была бы
оголив ноги
смотреть как она истекает из меня как из кувшина
наполненного до краев жизнью
с металлическим привкусом
Ночью я засыпаю
треугольный лоскут
дремлет под утро
в твоей ладони
ты меня протираешь им
как пыльное стекло
еще бесчувственное к свету
что скачет по нему губами
| 