Метро. Эскалатор. Стоим. Законопослушно возвращаемся домой. Пока не закрыты пересадки. Пока пускают.

Топот. Лицо кавказской национальности явно спасается бегством. Сторонимся. Нас обгоняет мент. Одутловатое лицо. Очки.

Кавказца настигнут внизу, на платформе. Поезда сейчас редко ходят. Эскалатор послушно тянет всех вниз. Топот. Второй в форме. Не очень-то и торопится. Сторонимся. У будки Красной Шапочки двое. Одутловатый и кавказец. Догнал, конечно. Кричит. Кавказец спорит. Вот странно. Обычно молчат, подсмеиваются там, но в общем-то стараются угодить. Мы жалеем кавказца. Но, говорим, уж бежать, так бежать. Чего так плохо бежал? Ясно было, что не уйдешь. Чего бежал? Кавказец спорит. Одутловатый орет. Шум на всю станцию.

Присходесэскалаторанезадерживайтесьпроходитебыстрее [пауза]. Вперед! Клич Красной Шапочки. Пятнадцать лет назад. На Курской. Курская – ворота Кавказа в Москву. Сегодня Красная Шапочка молчит. Ей все равно. Два мента и кавказец. Его жалко. Меня бесит твое отношение к ним. Это мой коллега. Про меня. Двух кавказцев мочили менты напротив Счетной палаты РФ. Россия – это там, где Чечня? Молчу, не спорю. Коллега когда-то в юношеской сборной СССР по хоккею играл. Нападающим.

Крики – документы!

Пауза.

Будка Красной Шапочки. Еще один кавказец. Бутылка пива в руке. Другую примиряюще отводит в сторону. Ээй, ну что вы? Будут горячо объясняться. Нам – на платформу. Поздно. Ждем поезда. На платформе двое. Один явно пьян. Одутловатое лицо, очки, длинное черное пальто. Полноват. Молод. Лет двадцатьпять-двадцатьсемь. Раньше работал бы в НИИ. С ним все должно быть в порядке, пока рядом кавказец без документов.

Поезд. Входим. В соседний вагон – пьяные друзья, кавказец с бутылкой пива. В наш – кавказец без документов, откуда-то еще один такой же, друг, наверно. Надо же – отпустили. С чего бы? Крики. Молодой человек в черном пальто в соседнем вагоне неестественно смеется, взмахивает, всплескивает руками, будто пытается отпугнуть наглую ворону. Пытается выскочить на платформу. Тонко, истерично смеется, взахлёб. Плавно машет руками. На мента! Раздражённый мент почему-то запихивает пьяного назад, в вагон. Будто старается избавиться. Пьяный молодой человек смеется, машет, машет. Ах-хаха. Ах-хаха. Ехай! Ехай! Двери закрываются. Мент – на пост. Поезд едет. Облегчённо вздыхаем. Все при своём. Едем. Пьяный в черном как-то сразу успокаивается, серьёзен ликом. Интеллигентный молодой человек под шафе с уставшим, одутловатым лицом. А ведь смеялся на мента, пугал его, пугал, смеялся так взахлёб. Ах-хаха. Ах-хаха. Притворялся, стало быть. Вот ведь. Притворщик.

Едем.

Кавказец горячо объясняет что-то другу. Недоволен. Обижен. Глаза горят. Несправедливо. Друг кивает. Глаза спокойные, движения – с поправкой на – вежливые. Ему всё равно. И так всё ясно. Чего уж тут. И в сцене он не участвовал. В соседнем вагоне молодой человек в черном пальто встаёт.

Действующие лица.

Девушка в дублёнке светло-коричневого цвета с опушкой. Немного грустная, немного весёлая. Кругленькая и спокойная. Её могли бы звать Галей. Миленькая.

Её друг – плотный молодой человек. Лет двадцатьпять-двадцатьсемь. В куртке или, возможно, в дублёнке светло-коричневого цвета.

Дядька с клюшкой. Рядом большая синяя спортивная сумка. Едет откуда-то. Спортсмен, наверно. Худой. Не молодой, не старый. Лет тридцатьпять-сорок. Спокойный.

Молодой человек плотного телосложения с мужественным лицом в чёрно-синей куртке.

Друг пьяного молодого человека.

Две молодые особы в начале вагона – наши ближайшие соседки оттуда. Стекло. Сцепление вагонов. Стекло.

Кавказцы.

Мы.

Напротив дядька спит.

Всего полтора вагона действующих лиц и зрителей. За нами – спокойствие и неведение. Волна событий затухает быстро. Молодой человек в черном подходит к дядьке с клюшкой. Берёт её, что-то говорит, размахивает. Дядька с клюшкой пересаживается. Друг спокойно смотрит. Плотный молодой человек в светло-коричневом встаёт, бьёт пьяного молодого человека. Раз, два. Наотмашь. Девушка оттаскивает приятеля. Не боится его. Она давно с ним знакома. Они, возможно, друзья. Но больше она не улыбается. Нам чуть-чуть смешно. Непросто там всё у них, в соседнем вагоне. Отвлекаемся. Не видно больше пьяного молодого человека. Догадываюсь. Он лежит на полу. Точно. Лежит в проходе.

Эй, чувак, что читаем? Dynamic HTML. Справочник такой. Чувак, мне твои ботинки нравятся. Давай меняться. Отстань. Эй, чувак, ты кто? Я смерть твоя.

Станция. В наш вагон переходит кавказец с пивом. Теперь он зритель. Амфитеатр. Щит из стекла, разрезалка между вагонами. Едем. Обсуждает с соотечественниками происходящее. На кавказском языке. Пострадавший от мента кавказец, кажется, уже успокоился. В разговоре понятное нам слово "хоккеист".

Пьяный встаёт. Друг! У твоего приятеля ухо в крови. В красной, настоящей крови. Не страшно, не противно. Всего лишь струйка крови на пол-лица на полтора вагона. Однажды я перевязывал. Много крови. Знакомый разрезал руку. Пьяный был. Бился о стекло закрытой двери. В общежитии. Я мимо проходил. Лет через пять-шесть я увольнялся из фирмы, где он был генеральным хозяином. Редко здоровался. Мы без вас, как вы без нас, говорил. Но тут пришел, вино красное пил из чайных чашек. Оставайся. Помнишь, ты меня спас? Посмотри, шрам какой до сих пор. Кажется, я ему обязан... Ушел. А в кино почему-то страшно.

Стекло, вот ещё одно, вот соседний вагон. Кровь по всей щеке уже размазана. Красная щека. По-прежнему, не страшно, но уже и не смешно. Кавказцы не улыбаются, глядят, обсуждают. Тра-та-та-та-та-та-та. Хоккеист. Тра-та-та-та-та-хоккеист. Это нам понятно. Пьяный молодой человек бегает по вагону, начинает биться головой о стекло. Качается. Плотный молодой человек в чёрно-синей куртке встаёт, бьёт пьяного молодого человека. Раз, два. Никто его не оттаскивает. Пьяный падает, встаёт. Светло-коричневые не смотрят уже в его сторону. Что-то обсуждают, смеются. Лица беззаботные и не злые. Друг тоже не смотрит, хотя и глаз не прячет. Наверное, это случайный попутчик или знакомый, а может, и не знакомый вовсе. Под декабрьское Рождество, как раз войска в Чечню уже ввели и милиции прибавилось, я пьяный со вспышкой и "Зенитом" в руках коробку по метели пинал. Иди сюда. Иду. Что это? Вспышка. Дай. Даю. Берут. Почему-то возвращают. Бери. Толкают из машины в грудь. Легко отделался. Только Олег из всех мальчиков подошёл. Нас много было. Ходили за вином-водкой к метро. Чего это они тебя? Не понравился.

Тёёёотенька, дай конфетку. Нет у меня, девочка. А пооомнишь, ты в луже пьяна лежала, собака тебе рожу лизала, ты слышала, а цыц сказать не могла. Поомнишь, я тебя тащила-тащила, а ты в луже пьяна валялась. Тёёёотенька, дай конфетку. Нет у меня, девочка.

Молодой человек с красной щекой подсаживается к чёрно-синему молодому человеку, тот молчит, никак не реагирует.

Станция. Светло-коричневые уходят в наш вагон, в покойную половину. Смеются. Обо всём забывают. Едем.

Ребята, чего здесь стоим? Пиво пьём. Вы что? Больше трёх не собираться. Смеются. И газик наготове. Не тронули. Хорошо.

Пьяный молодой человек обнаруживает предательство светло-коричневых. Стучит в двери. Тщетно. Такой удручённый. Подходит к стеклу, ведущему в наш вагон. Первая линия защиты. Стучит. Тщетно. Бьётся. Тщетно. Молодые особы отсаживаются. Кавказцы озабоченно смотрят. Пиво почему-то ещё не закончилось. Теперь его пьёт потерпевший кавказец. Подбегает чёрно-синий. Бьёт. Тщетно. Раз, два. Пьяный падает на сиденье, где ехали молодые особы. Дядька с клюшкой подходит, оттаскивает чёрно-синего. У того лицо отца, наказывающего ребёнка. Ребёнок не сдаётся. Чёрно-синий свирепеет. Воздействие впустую. Чёрно-синего это злит. Раз, два.

Девушка на эскалаторе. Хорошо выпила. Не удержалась. Упала. Куртка затянута под ленту. Авария. Страх. Комнатка подземки. Подпишите здесь. Что это? Успокойтесь, всего лишь подтверждение, что вы к метрополитену претензий не имеете. Какие у вас эскалаторы хищ-ны-еее. Хитро улыбается, но подписывает. Всем смешно.

Станция. Пьяный вываливается на платформу. Идёт к нашему вагону. Где вы, кричит. Ищет светло-коричневых. Двери закрываются. Вагон облегчённо вздыхает. Кричит, бьётся в стекло. Двери открываются. Вагон замирает. Остаётся на платформе. Двери закрываются. Вагон облегчённо вздыхает. Кричит. Бежит вдоль поезда, бьёт по нему. Множится сводами метрохолла – я сошёл с ума, я сошёл с ума, я сошёл с ума. Поезд спасается бегством в туннель.

Едем. Кавказцы молчат, задумались. Светло-коричневые молчат, задумались. Хоккеист молчит. Друг схему изучает. Чёрно-синий молчит, кажется, ни о чём не думает.

Станция. Выходим. Смотрим в соседний вагон. Там хоккеист с клюшкой, синяя сумка. Рядом такая же. И ещё клюшка лежит. Она принадлежит чёрно-синему молодому человеку. Друг, оказывается. Тоже хоккеист. Вступился. Молодец.

Выходим. Север. Черта. Новый снег. Возьмём тачку. Поздно уже. У меня десятка в кармане.

Вторая редакция

после грозы

вечер

хоккеисты