21.01. Классики XXI века

Презентацию книги Елены Кацюба "Первый палиндромический словарь современного русского языка" (М.: ЛИА Р.Элинина, 1999) открыл Андрей Вознесенский, высказавший свой интерес к книге и автору, после чего немедленно удалившийся. Кацюба несколько парадоксально охарактеризовала основную часть книги - без малого 300-страничный словарь, состоящий из палиндромических синтагм, корректных с точки зрения грамматики (независимо от присутствия в словосочетании видимого смысла), - как предисловие к небольшому изящному эссе-мистификации "Зола Креза", которое, в свою очередь, следует, по словам Кацюба, рассматривать как предисловие к пяти небольшим стихотворениям-палиндромам, завершающим книгу. Сам словарь, по свидетельству Кацюба (отраженному в самом словаре страницей-примером "Способ подбора вариантов"), составлен посредством перебора обратных прочтений вплоть до появления минимальной осмысленности; таким образом, указывал в своем выступлении Константин Кедров, словарь отражает некоторое объективное положение вещей в языке и мире, и автор только обнаруживает, предъявляет существующую закономерность. В выступлениях Кедрова и Вадима Рабиновича преобладали параллели и аналогии с явлениями зеркальности в других сферах мироздания - прежде всего, в химии и биологии. Фрагменты из Словаря зачитывали автор и Кедров; две фортепианные пьесы Прокофьева, также зеркальные по своей структуре, исполнила пианистка Алла Кессельман. Во втором отделении наряду с палиндромами Кацюба исполнила просто стихи. В вечере также принял участие филолог Михаил Дзюбенко - автор вошедшей в новое издание статьи "Палиндром как основа стиха".

21.01. Политехнический музей

Вечер поэта Михаила Поздняева назывался "25 лет без права переписки" и был посвящен соответствующей годовщине его творческой деятельности. Поздняев читал стихи преимущественно 10-15-летней давности, в том числе небольшие поэмы, посвящения Юрию Левитанскому и Андрею Битову. Выступали также друзья и близкие Поздняева: стихи из новой книги "Письма по памяти" читала Вера Павлова, несколько известных текстов - Александр Еременко, со стихами выступил также Битов. Песни на стихи Левитанского и Давида Самойлова пел Виктор Берковский; режиссер-аниматор Юрий Норштейн показал фрагмент своего нового фильма по гоголевской "Шинели".

21.01. ПЕН-Центр

Презентацию новых проектов писателя Михаила Погарского (Красногорск) и альманаха "Дирижабль" (Нижний Новгород) открыл главный редактор альманаха Евгений Стрелков. Погарский представил три новых проекта: два тома из своего 5-томника под общим названием "Пролегомены к неполному собранию сочинений", набор цветных открыток "Путешествие в алкоголь" и бук-артовскую книгу "Окно на север". В томах из собрания сочинений напечатаны соответственно тексты "ВВ" (жанр обозначен как "роман-стих") и "Библиотекарь Гермоген" ("книга-каталог"), оба имеющие коллажную природу (прозаические отрывки, стихи, словари и т.д.); Погарский прочитал из обоих текстов по фрагменту, объясняющему авторские намерения; можно было понять, что автора занимает соединение формально и типологически различных фрагментов единой лирической интенцией. Представленные открытки являются документацией к одноименному художественному объекту, изготовленному Погарским: набор культовых предметов некоего народа вивочков (вино-водочных человечков), в частности, водконапорная башня. На открытках напечатаны длинные пояснительные тексты, согласно которым объекты Погарского относятся к направлению под названием "Intra-rerum art (IRA)" ("...что означает искусство раскрытия внутренней сути вещей... Intra-rerum art наделяет вещь, может быть, и не существовавшими до этого метафизическими смыслами."). Книга "Окно на север" представляет собой набор карточек с перечислением влетающих в окно мелких предметов и существ (от бабочки до обрывка квитанции) и изображением названного (художник Татьяна Савицкая); книга отпечатана шелкографией на особой мягкой плотной бумаге и оборачивается в тканевую обложку ("занавеску") ручной окраски; проект реализован в рамках программы "Книга художника и поэта" (на соответствующей выставке в Нижнем Новгороде в прошлом году было около 80 экспонатов). Бук-артистские и инсталляторские интересы Погарского лежат в русле общей тенденции "Дирижабля", стремящегося к равноправию изобразительных и текстовых материалов; следует, однако, заметить, что с экспериментами в сходном направлении, ведущимися по меньшей мере 20 лет рядом авторов, от Ильи Кабакова до Александра Шабурова, Погарский, по его собственному признанию, незнаком.

22.01. Георгиевский клуб

Вечер поэтов Дмитрия Веденяпина и Алексея Прокопьева был озаглавлен "В мире птиц, в царстве солнечных зарослей" - и авторы, особенно Прокопьев, на протяжении всего выступления кратким экспромтным конферансом высвечивали те или иные "птичьи" элементы в звучащих стихотворениях (причем, надо отметить, птиц действительно оказалось довольно много). Авторы читали попеременно, по одному, реже по два стихотворения, развивая практиковавшуюся пару сезонов назад клубом "Авторник" форму антифона в направлении живой беседы с публикой и друг другом (за счет того же конферанса). Прокопьев представил дайджест двух вышедших у него книг - "Ночной сторож" (1991) и "День един" (1995), тогда как Веденяпин сделал акцент на текстах последних лет, лишь пару раз обратившись к книге "Покров" (1993). В последовавшем обсуждении попытки нащупать черты сходства и различия в поэтиках двух авторов не привели к внятному итогу; складывалось ощущение, что метрика Веденяпина четче (сравнительно с более свободными ритмами Прокопьева) и важнее для целостности стиха, - но возможно, что это иллюзия, обусловленная разными манерами чтения (более декламативной у первого и более разговорной у второго); показалось также, что Прокопьев более стихиен, не чужд мифологического начала (однако самое яркое в этом отношении стихотворение, "Баллада об удмурте", не слишком типично), тогда как Веденяпин более упорядочен и рефлективен, больше апеллирует к культурному опыту... В целом, впрочем, поэтика обоих авторов (но в большей степени Веденяпина) относится к трудно поддающимся анализу на языке, освоенном современной критикой.

23.01. Центральный дом литератора

Вечер поэта и прозаика Давида Шраера-Петрова (США) открыл Генрих Сапгир, поздравив автора с возвращением на московскую литературную сцену после 12-летнего пребывания в эмиграции. Проза Шраера-Петрова была представлена рассказом 2-й половины 80-х гг. "В камышах", относящимся к изобретенному автором жанру "фантеллы" (фантастической новеллы?); жанр этот, как можно понять, близок к магическому реализму в подлинном, а не выдуманном нашими доморощенными спецами, смысле термина: в причудливых абсурдистски-сюрреалистических образах разворачивается вполне традиционный по материалу и проблематике нарратив: странные персонажи со странными именами - Лиловый, Сколопендра, Челюсть (последнее - мужское) - переживают абсолютно узнаваемые коллизии любви, творчества, социального противостояния. Среди прозвучавших стихов, относящихся к двум последним книгам - "Песня о голубом слоне" (1990) и "Пропащая душа" (1997), - выделялся цикл "Американские блюзы на русские темы", в котором ритмическая, интонационная и композиционная блюзовая основа любопытным образом перекликалась с образами и мотивами "Двенадцати" Блока, элементами звуковой и семантической зауми...

25.01. Премьера

Вечер прозы Светы Литвак. Читалась маленькая повесть "Награда Верой", посвященная любовной истории двух женщин, одна из которых наделена явными автобиографическими чертами.

25.01. Образ и мысль

Презентация книги стихов Любови Медовар "Консолидация" (М.: Гуманитарный фонд содействия культуре, 1998). В книге (и в чтении) преобладала пафосная "гражданская поэзия" с эпиграфами из Евгения Евтушенко; стихи перемежались музыкой Баха, фальшиво сыгранной на скрипке приятельницей поэта.

26.01. Авторник

Презентация книги стихов Алексея Андреева "Жидкое стекло" (СПб.: Геликон Плюс, 1998). Куратор клуба Дмитрий Кузьмин представил автора как едва ли не первого Сетевого (публикующегося преимущественно в Интернете) литератора, успешно входящего в "нормальную" литературную жизнь, а также как практически единственного в России полноправного участника международного сообщества поэтов, работающих в традиции хайку; то и другое, впрочем, к программе вечера особенного отношения не имело. Андреев прочитал, с некоторыми сокращениями, вышедшую книжку, состоящую из двух частей: первая - "Жидкое стекло" - парные тексты: прозаическая миниатюра + стихотворение (принцип, близкий к японской традиционной форме хайбун, подразумевающей, однако, более определенные взаимоотношения между текстами, составляющими пару); вторая - "Двенадцать верлибров одной осени" - написана позднее и в более единообразной манере (в "Жидком стекле" незначительно преобладает метрический стих, много рифмы, хотя зачастую и не регулярной, интонация колеблется от интимно-разговорной до жестких блюзовых ходов; "Верлибры..." выдержаны в единой интонации наблюдения, удерживающего под видимой бесстрастностью большой эмоциональный накал, и привлекают строго дозированной метафорикой на фоне точных и внятных бытовых деталей). Любопытно, что вторая часть книги подписана другим именем - Виктор Степной - и первоначально была опубликована в Интернете без каких-либо отсылок к подлинному авторству (вообще Андреев считается любителем разнообразных Сетевых мистификаций). Помимо текстов из книги звучали, в основном, легкие и шуточные стихи: фрагменты цикла "Гурманитарий" (на кулинарные темы), "лихарики" (шуточные парафразы знаменитых хайку, сделанные в форме лимерика) и т.п. В обсуждении преобладали экзистенциальные мотивы: Андреев говорил об исчерпанности для него поэтического творчества и о намерениях обратиться в дальнейшем к журналистике с одной стороны и различным невербальным практикам (от рисунка до, как он выразился, общения с животными) - с другой. В числе важных для него авторов Андреев назвал Геннадия Алексеева, Владимира Бурича и Виктора Соснору, подразумевая, однако, что - по крайней мере, в области верлибра - основное воздействие на него оказала американская поэзия. В разговоре участвовали также Илья Кукулин, Михаил Визель и др.

27.01. Крымский клуб

Вечер прозаика Семена Файбисовича. Читались небольшие рассказы и прозаические миниатюры, все без исключения основанные, по словам автора, на реальных событиях и наблюдениях. Бытописательская манера Файбисовича в чем-то перекликается с его же работами 80-х гг. как фотохудожника (и в рассказах тоже проступают реалии той эпохи); проза Файбисовича вырастает из зощенковской традиции, обогащенной элементами соц-арта. В ряде рассказов ключевым приемом становится контраст между незатейливой сюжетной основой и нарочито усложненным, вычурным способом изложения. В миниатюрах произвольно взятое действие или зрительное впечатление героя (например, созерцание катка-асфальтоукладчика) становится поводом для лирических медитаций. В последующей беседе Файбисович посетовал, что попадание большинства его текстов в промежуток между художественной прозой, эссеистикой и даже публицистикой осложняет их публикационную судьбу; из современных прозаиков он выделил Виктора Пелевина.

27.01. Музей Ермоловой

Вечер поэзии, подготовленный литературной студией "Кипарисовый ларец", открыла длинной вступительной речью Ольга Татаринова, говорившая о сложностях, возникавших на пути литературы к читателю в советские и постсоветские времена, и тому подобных материях. Затем свою статью "Проблема лирики", опубликованную в журнале "Волшебная гора" и представленную Татариновой как "символ нашей веры", прочитал Игорь Болычев: начав с того, что настоящее произведение искусства всегда несет в себе свет истины и не требует рациональных доказательств, он посвятил дальнейшее выступление доказательствам (не слишком, впрочем, рациональным) того, что всякая не нравящаяся ему поэзия поэзией не является; подлинную поэзию, с точки зрения Болычева, представляют сегодня Сергей Гандлевский, Виктор Санчук (самый многообещающий, по Болычеву, из современных поэтов) и другие авторы, так или иначе связанные с "Московским временем"; сверх того было названо только автора тончайших миниатюр Павла Соколова, с трудом вписывающегося в этот ряд; среди тех, кому отказано в принадлежности к поэзии, Болычев оригинальным образом выделил Дмитрия А. Пригова, Льва Рубинштейна, Геннадия Айги и Владимира Вишневского. Собственно поэтический отдел вечера открылся программой, подготовленной Георгиевским клубом: со стихами выступили Мария Ордынская, Евгения Воробьева (удивившая неожиданной мощью декламации), Сергей Криницын и Алексей Корецкий. "Кипарисовый ларец" был представлен старшими из участников: Михаилом Щербиной, Ильей Оганджановым и Сергеем Кроминым; при этом Щербина и Оганджанов выступили обычным для себя образом (Щербина читал "психоделические стихи", генеалогию которых он сам возводит к сюрреализму, и палиндромы, а Оганджанов - тяготеющие к полиметрии верлибры метафизического содержания и англосаксонского образца), тогда как Кромин предстал в несколько неожиданном (сравнительно с выступлением 30.01.98) обличии, резко повернув от послехлебниковских камланий к предельно прозаизированному свободному стиху, чем-то напоминающему поэмы Михаила Файнермана. В качестве гостя со стихами также выступил Марк Шатуновский.

27.01. Клуб "О.Г.И."

Основу встречи с главным редактором журнала "Зеркало" (Тель-Авив) Ириной Врубель-Голубкиной составила демонстрация телевизионного фильма "Омоним" (автор сценария и ведущий - Наум Вайман, режиссеры и продюсеры - Алиса и Александр Нейманы), посвященного сложившейся вокруг журнала литературной группе (участвуют, помимо Ваймана и Врубель-Голубкиной, поэт и художник Михаил Гробман, эссеист Александр Гольдштейн, поэты Александр Бараш и Владимир Тарасов и переводчик Елизавета Чудновская), - и зачитанные ею фрагменты из стенограммы проведенного в журнале "круглого стола", на котором обсуждалось место литературного сообщества "Зеркала" в Израиле и русской литературе (при этом авторы реплик не назывались). В фильме Бараш читает стихи (частично - за кадром, на фоне городских видов и уличной толчеи), Вайман - фрагменты из прозы (роман-дневник "Щель обетования", печатавшийся в "Зеркале" в сильном сокращении под названием "Мышь на лунной дорожке", - см. 17.10.97), Гробман показывает свои картины, и также ведется дискуссия. Основное место в воспроизведенных дебатах занимали идеи Бараша - о возможности особой "средиземноморской" формы существования русской литературы, - и Гольдштейна о необходимости вернуть литературе возможность прямого высказывания и энергию социального действия, реабилитировать скомпрометированную идею "ангажированной литературы"; такие попытки авторов круга "Зеркала" попадают, по мнению Гольдштейна, в "болевую точку" не только русской, но и в европейской культуры и в то же время нарочито игнорируются культурным сообществом; это последнее обстоятельство, говорилось на "круглом столе", побуждает "Зеркало" к союзу с писателями эстетически и социально маргинальными, "интересно говорящими отщепенцами" - в качестве примера были названы петербургские прозаик Александр Ильянен и философ Александр Секацкий (маргинальные, заметим от себя, не больше и не меньше, чем абсолютное большинство участников актуального литературного процесса). Отвечая на вопросы, Врубель-Голубкина интересно рассказывала о младшем поколении русской литературы Израиля, в частности о самиздатском (на ксероксе) журнале "Хомер", издающемся в коммуне 20-летних наркоманов, поселившихся в старой арабской деревне под Иерусалимом, - вышло свыше 100 номеров, идейно-эстетические ориентиры - Владимир Сорокин, Александр Дугин, Эдуард Лимонов (что для Израиля, как выразилась Врубель-Голубкина, "не совсем съедобно"); из этого круга авторов наиболее интересна Анна Горенко (кажется, все-таки псевдоним). Несколько окультуренную версию этого же пласта литературы представляет в своем журнале "Солнечное сплетение" литературовед Михаил Вайскопф; из других русских литературных журналов Израиля был упомянут "22", застывший, по мнению Врубель-Голубкиной, в ситуации 1970-х годов.

28.01. Классики XXI века

Вечер поэта Николая Кононова (Петербург) был построен в обратной хронологии: за стихами из готовящейся книги (теперь Кононов полагает, что она будет называться "Камера сгорания") последовали избранные тексты из "Змея" и "Лепета"; причем именно более ранние тексты звучали в Москве впервые, а работы последних лет уже были известны по выступлению 21.10.98. В последовавшей беседе Кононов сознался в своем продолжающемся отходе от традиционного метрического стиха и заметил даже, что хотел бы писать верлибром, но не понимает, как это делать (и не видит удачных примеров верлибра по-русски); при этом Кононов полагает, что верлибр призван представить живой поток речи как стихотворный текст, что не мешает ему относиться без интереса к творчеству Всеволода Некрасова и Яна Сатуновского; Геннадия Айги Кононов вообще не числит по ведомству верлибра, полагая, что его поэзия обладает метрическими основами, не осознанными и не выявленными современной теорией и критикой. Как и 21.10.98 (но с большей отточенностью и изяществом), Кононов по преимуществу уклонился от оценочных суждений по поводу современной поэзии, однако можно было понять, что оценки его носят жесткий и необщепринятый характер.

28.01. Клуб "О.Г.И."

Вечер поэтов Юлия Гуголева и Тимура Кибирова. Гуголев выступил с уже устоявшейся программой избранного последних лет (практически идентичной, скажем, выступлению 17.12.98). Кибиров, напротив, читал исключительно новые стихи, написанные после книги "Интимная лирика" и продолжающие начатую ею линию (не столько, впрочем, интимно-, сколько гражданско-лирическую); несколько удивило стихотворение с длинным перечнем стран, которых (вместо России) "умом не понять", - после давнего текста Владимира Герцика на тот же сюжет.

29.01. Георгиевский клуб

Вечер памяти Андрея Сергеева прошел под фотопортретом 1953 года, на котором 20-летний Сергеев похож одновременно на Тынянова и Заболоцкого. Татьяна Михайловская начала с призыва "поминать писателя не молчанием, а словами", что, в общем, и было осуществлено: вечер не носил траурного характера, вспоминались живые и забавные эпизоды из общения с Сергеевым, Михайловская и Всеволод Некрасов довольно удачно показали его манеру речи... О своем знакомстве с Сергеевым подробно рассказывали Некрасов и Валентин Хромов, поделившийся воспоминаниями о первом студенческом литобъединении, где он встретился с Сергеевым и Станиславом Красовицким, о том, как прежде, еще школьниками, оба - Сергеев и Хромов, еще не будучи знакомы, ходили в Румянцевский (детский) зал Библиотеки имени Ленина с совершенно особой атмосферой ("эти дети не знали новых [послереволюционных] названий улиц!"); Хромов заметил также, что начало творческого пути Сергеева пришлось на первую, настоящую Оттепель 1953-54 гг., тогда как вторая Оттепель, 1956-60 гг. (после XX съезда), была лишь номинальной: "для холуев режима", для других же стали, напротив, снова закручивать гайки. Некрасов, знакомый с Сергеевым через Эрика Булатова с 70-х гг., отметил, что для произведений Сергеева особенно значительно было их устное исполнение автором, сравнив в этом отношении Сергеева с другим своим любимым прозаиком - Михаилом Соковниным. О Сергееве как образце профессиональной порядочности говорили Владимир Тучков, Генрих Сапгир, особо выделивший редкое умение Сергеева с достоинством встречать известность, Дмитрий Кузьмин, охарактеризовавший самоощущение Сергеева, выраженное в ряде его выступлений, цитатой из Ходасевича: "Мной совершенное так мало, Но все ж я прочное звено", - подчеркнув, что такая позиция является самой честной и вменяемой из возможных. О Сергееве-переводчике в превосходных тонах говорили Кузьмин и Георгий Балл, прочитавший одну из последних переводческих работ Сергеева - стихи австралийского поэта Леса Меррея. Свои стихотворения памяти Сергеева прочитали Сапгир, Кузьмин, Игорь Резголь и Владимир Строчков (рассказавший, что накануне гибели Сергеева, 26.11.98, договорился с ним о предисловии к своей новой книге, и в последний день жизни Сергеев начал работать над этим текстом); два рассказа из нового цикла "Русская коллекция" прочитал Тучков - автор, которого Сергеев слушал в свой последний день. В разговоре участвовали также Александр Левин и режиссер Людмила Хмельницкая.

29.01. Библиотека имени Тургенева

Вечер прозаика Аркадия Ровнера был посвящен выходу двухтомного собрания его прозы. Рассказы из обоих томов - "Будда и Дегтярев" и "Ход королем" - читали друзья автора: писатель и издатель Александр Давыдов и актер, режиссер, художник Александр Степанов. Чтение перемежалось выступлениями Ровнера преимущественно на темы метафизической философии, составляющей основной предмет его интересов и профессиональных занятий. Говоря о своей литературной генеалогии, Ровнер отметил влияние Сологуба и Белого, а из современников - Николая Бокова и Леонида Аронзона; на вопрос Марка Ляндо о своих отношениях с литераторами "южинского кружка" Ровнер ответил скорее в отрицательном плане, полагая, что его на творчество "южинцы" прямо не влияли (хотя стоит отметить, что в прочитанном в ходе вечера рассказе "Сюся", написанном 30 лет назад, но, по словам Ровнера, лишь недавно осознанном, родство с эстетикой Юрия Мамлеева было хорошо заметно); в целом Ровнер подчеркнул свою непринадлежность к каким-либо литературным группировкам и социальную неангажированность как писателя. В заключение Ровнер прочитал стихи, как из книги "Этажи Гадеса", так и более поздние, включая посвящение Алексею Парщикову.

29.01. Филиал Литературного музея

Вечер памяти прозаика и философа Владимира Кормера (1939-1986) вел Юрий Кублановский, во вступительном слове особо отметивший роман Кормера "Наследство", написанный в самом начале 70-х, опубликованный в конце 80-х и до сих пор, по мнению Кублановского, не понятый как следует; между тем роман предлагает обширную панораму жизни российской интеллигенции 50-х - 60-х годов (причем описываются разные пути развития: эмиграция, диссидентство и т.д.). Критик Игорь Виноградов, один из первых читателей романа, заметил, что талант Кормера доказывается как минимум силой его интуиции: главы, описывающие "евразийцев" из первой эмиграции, по его мнению, совершенно достоверны, хотя Кормер никогда не был за границей. Кормер со своим романом, полагает Виноградов, пришел на смену таким авторам, как Юрий Трифонов, Фазиль Искандер, Андрей Битов, Владимир Маканин, для которых центральной оказывается проблематика "самостоянья человека": как порядочному, нормальному человеку выжить в советском мире и какими могут быть при этом его опоры? Искандер искал их в патриархальном мире Абхазии, Битов - в культурной традиции. Кормер же создает полифоническое произведение, подвергающее анализу мировоззрение обширного социального слоя. В то же время с "социальной информативностью" в романе "Наследство" сочетается эстетское, стилизованное "неоклассицистское" письмо и детективный сюжет. Несколько отвлекшись от героя вечера, Виноградов высказал также забавную мысль о том, что прежний читатель "толстых журналов", искавший в них социальной критики и социального познания, теперь переключился на российские детективы и боевики, выполняющие примерно ту же функцию. С воспоминаниями о Кормере выступили Белла Ахмадулина (посчитавшая необходимым в 1980 г., после знакомства с самиздатским альманахом "Каталог", обзвонить и поблагодарить всех авторов, а впоследствии, при получении Пушкинской премии, назвавшая Кормера, наряду с Венедиктом Ерофеевым и Евгением Харитоновым, среди тех, чье творчество заслуживало бы высокой оценки), Евгений Попов, художник Борис Мессерер, скульптор Дмитрий Шаховской. Философ Владимир Мудрагей рассказал о работе Кормера в журнале "Вопросы философии" (в 1979 г. он был вынужден оттуда уйти после присуждения роману "Крот истории" премии имени Даля); и в художественных произведениях, и в статьях Кормер, по словам Мудрагея, разрабатывал одну проблему: метафизика русской культуры. В журнале помнят и любят Кормера до сих пор: в конце 1997 г. здесь было напечатано начало романа Кормера "Человек плюс машина" (единственная в истории журнала публикация художественного текста) в надежде, что заинтересуется кто-то из издателей, когда же этого не произошло, то год спустя было опубликовано и окончание. В заключение Кублановский прочитал написанное в 1989 году стихотворение Александра Величанского памяти Кормера. В одном из залов музея была развернута выставка документов и фотографий, посвященная Кормеру, хорошо вписавшаяся в общую экспозицию к 80-летию Александра Галича.

30.01. Крымский клуб (в помещении Международной Федерации художников)

Вечер прозаика Александра Селина открыл литературную программу фестиваля искусств, в последний момент переименованного из "Времен гада" в "Камеру абсурда"; посетителям вечера приходилось пройти выставку фотографий Олега Дериглазова, живописующих разнообразные ужасы новой российской действительности, и работ Алексея Будаева, представляющих собой парафразы известных живописных сюжетов, в которые вписаны лица российских политиков (сатира с инфернальными обертонами). Основу выступления Селина составила повесть "Аллегория" (на три четверти уже читанная в Крымском клубе 14.10.98) - римейк "Песни о вещем Олеге" (написанной Пушкиным, - об этом Селин счел необходимым напомнить публике перед чтением); острие пародии, по заявлению Селина, направлено на окостеневший школьный канон, в рамках которого Пушкин обожествлен, но не прочитан (из текста, герой коего спецназовец Олег Князев возомнил себя пушкинским персонажем, вытекает скорее вывод о вредоносности детального знакомства с сочинениями обожествленного классика). Во вводном слове Селина и обсуждении преобладала тема серьезного искусства в "кассовом" исполнении - в данном случае "иронической прозы", противопоставляемой "статусному" эстрадному юмору. Прозвучали также несколько маленьких рассказов из книги "Диван".