Интервью с Александром Скиданом

Антон Костылев

Черстин Экман, "Происшествия у воды", ИНАПРЕСС, СПб, 1996, 256 с.

"Биргер немножко помял Бьерне и послушал сердце. Все было в порядке, он знал это. Сердце качало. Легкие поднимали и опускали грудь. Но Биргер считал, что кто-то должен прикоснуться к Бьерне."

"Однажды, давным-давно┘". Или нет. "В одной шведской деревне┘" Тоже не то. Не получается. Не произносится. Потому что эта история не рассказывается, точнее рассказывается никем и никому, как тихое бормотание сумасшедшего в пустой темной комнате. Плавно, безжизненно слова занимают свои места, медлено сплетаются в мужчин, женщин, лес, воду, болота, и когда они останавливаются и затихает их бесконечный тихий шелест, остается звенящая тишина.

Возможно, это та самая тишина, что мучила мужчину в пустом доме, покинутом женщиной, подростка, брошенного на дне колодца, что сводила с ума обитателей затеряных в лесах сторожек, которые, порой, не могли нарушить ее иначе, чем выстрелом в рот из обоих стволов или предсмертным криком случайной жертвы. Возможно эта книга - то самое молчание, которое мучило их при встрече.

Двадцать лет - от одного убийства до другого. Но почему всех этих людей так тревожила, так мучила смерть двух чужаков? Никто никогда их не знал. Всего лишь два имени - и два окровавленных тела. Имена и тела, больше ничего. Но ничего больше нет и у остальных. Имена - норвежские, шведские, финнские, саамские. И тела - мужские, женские, старые, молодые, уродливые и прекрасные. Живые и мертвые. Шведские, норвежские и саамские. Всякие. Имена, которые можно повторять, вспоминать. Тела, которые можно любить, убивать. И еще есть старый заброшеный колодец, в темной холодной воде которого плещет одинокий угорь. И когда вода поднимается, что-то происходит, и человек стреляет, любит, плачет. Гибкий, холодный угорь бьет хвостом, и человек пишет книгу. А потом ее читают. Только угорь здесь уже не причем.

Из аннотации : "Проишествие у воды" - это и детектив, и психодрама, и очерк современной жизни Скандинави┘ Неизвестная для русского читателя жизнь в шведских общинах, так называемых коллективах, показана глубоко, ярко и достоверно." Вы не поверите, но все это правда. (Не знаю только, что здесь имеется в виду под психодрамой. Морено явно ни при чем.). Это одновременно и радует, и рождает чувство сожаления. Радует понятно что, а сожаление, - жаль все же, что "Отель" Артура Хейли или "Царь-рыба" Виктора Астафьева написаны не так хорошо.