Alexander Ulanov

АЛЕКСАНДР УЛАНОВ

Новые стихотворения

Александр Уланов родился в 1963 г. Живет в Самаре, преподает в Самарском аэрокосмическом университете и Самарской гуманитарной академии. Стихи публиковались в журнале "Волга" (под ошибочным именем Алексей Уланов), "Митином журнале", газетах "ГФ-Новая литературная газета", "Вестник современного искусства "Цирк "Олимп" и многих других, выходили отдельными изданиями (Направление ветра. Саратов, 1990; Сухой свет. Самара, 1993; Стихи. М., 1995; Волны и лестницы. М., 1997), переведены на английский, шведский и финский языки. Литературно-критические работы публиковались в журналах "Знамя", "Литературное обозрение", "Неприкосновенный запас", газете "ExLibris НГ", в "Русском журнале" и др. Стихотворения в Сети вот здесь. Переводы в Сети - во втором номере нашего журнала.

* * *

Ночной огонь на реке изменяет воду.
Но то, что помнит она, - белое сердце тьмы.
На тебя обернется паук - никто никому не ода -
каменные жуки под колесом зимы.

Сломанный дымом голос вернулся в рот.
Песок, уходящий в звук, пять сантиметров звезд.
Перед глазами ящерицы камни идут вброд,
и где ответа нет - происходит рост.

Мышь между шахмат, зеленое солнце травы.
Не боги, а мертвые обжигают горшки.
И обходят снова и снова протяженную землю волхвы,
бурой пылью наполняя дождевики.

* * *

Хриплый холод на коросте сна
клей и кислота съедают цвет
человек проглочен дрожью потолка
кисло-горько-сладко-солоно во рту

ртутные пушинки на окне
дверь опухшая вареная кровать
выстроить удушье до сверчка
водоросли желтые собрать

слушай мозга плавленый сырок
в трещине лица сыпучий червь пока
пот возьми свой выкрути порог
взгляд вливая в пальцы кулака

* * *

Ночь на лету хватает рыб из воды.
Влажная грудь отражает звезду.
А вода закрывает глаза.
Дальше воздух все сделает сам.

И в тишине, вращающейся над тобой,
строится дом восхода в перегоревшей тьме.
Зубы мои ударяются о твои -
дальше дороги нет.

* * *

Щучьи реки ходят тенью птицы,
пеной - ключ пустой по городам.
В пепле взгляда сможет поместиться
белое растенье никогда.

Ночь листвы и воздуха терпенье,
равновесий черные шары,
дома пересохшего ступени -
будущего времени костры.

Штилем кожи легкой и неспелой,
длинным сном змеи идут назад.
Мера моря, игры меда с мелом,
солнце, растолкавшее глаза.

* * *

Ночь умножает значения. Вереск сжигает пустошь.
Губы туда прольются, выдохнутые настежь.
Жалобы журавли, неопознанный локоть,
рыба в течение низкой воды собирается плакать.
Полдень раскачивается, облизанный ветром.
Тряпку, стирающую отражения, скрутим и вытрем
холода холм - дерево жеста - пустая лодка -
порванной воды непробудная латка
на дне ладони

* * *

Сумерки - это глаза, обращенные к небу
А корабли - единственный путь ухода
А начало города - капля ночи
Растворенные воздухом двери - встреча

Ласточка, ласка, лягушка - где они вместе
Одуванчики не спасут луну, но помогут звездам
По воде еду отправляют мертвым
Князь крапивы смотрит сквозь паутину
Что значит почему - ничего не значит

Слагать слова - с плечей снимать? составить?
Исчисление лета - осень с разбитой коленкой
Вкус дыма сырых ветвей - отдых
В лунный рост поднимается озеро спящей

* * *

Полдень - кварц, полночь - слюда,
закат и рассвет - полевой шпат.
Кашляющий ангел расставлял города,
наклоняя мосты, предлагая пат.

Мертвое сено, табачные глаза.
С башни ветра сеют стекло.
Серой серой фасад назад -
лисам листвы, считай, повезло.

Слиток смолы на копье весны.
Дрема у колен в доме реки.
Неглубокий лед словно своя тьма.
В инее ожиданья соленый рот.

* * *

       Не хочу быть катоном и анодом. В одном городе надеть дождь, в другом - снять. Вместе в этом месте - что нам мести?
       Черные стрекозы пришиты к ветру. Слепой корабль в копилке каменного страха. Стечение взглядов в кем-то прожитом дне. А вина мала, еще учит таблицу деления.
       Если кто-то очнется в зеркале выше предутреннего сна, с ящерицей в сердце - кто подарит ему белую нитку ? Жизнь внимательна, если жива. Она изнашивает горло песочных часов. Сухой кошмар на колокольной коже - зеленым солнцем, жалостью ужа. Там, где стареет лето, где переходит песню птица, где холодная вода медленно вносит ветер в день - присутствие становится легче.

* * *

       Даже осьминог перестанет когда-нибудь шевелить лапами на критской фреске. Вопросом о памяти первого раза - не приближаешь ли память последнего? Снег уходит от пыли водой. Вот развитие каната - по ниточкам. Это ветер разделил небо и землю. Сквозь буквы течет песок, а птица - не буква, потому что буквы одинаковые. Она и не слово, потому что слова расплывчатые. Дождь не греет яблок. О ком он?
       Погасшие мыши идут по раздавленным пальцам площади. Умирает тот, чья тень исчезла. Смерть ничего не спрашивает, знает все - потому и мертва. Кольца расходятся. В каждом дереве - рама окна. Мы поживем здесь, пока не уйдет снег.

* * *

       Земля косит дождь и складывает в озера. Лес отрекается от зеленого - от коричневого никогда. Приехать в далекий город, чтобы купить там хлеба и пройтись по лестнице. Осень уносит листья и змей, на ее закрытых воротах нарисована открытая дверь.
       Между колеблющихся, шуршащих огней асфальта человека обходит полукругом тень. Мысль всегда требует уточнения - важно вовремя остановить ее. В конце концов, восклицательный знак - только точка, подбросившая над собой другую. Чтобы ночь проросла, ее нужно смолоть до точек, до маковых зерен.
       Шум ничто в раковине, узкие щели, ведущие в мир кота, маленькие циклопы-иголки, капли на ладонях сада, сон, медленно гладящий плечо. Это мы тоже отнимем от того, чего нет.

* * *

       Эти руки сеют сон.
       Раскрываются створки мидий, стрекоза перелетает на луну, а луна отскакивает от зрачка. В горячей комнате - чешуйчатокрылый ветер. Входишь и закрываешь улицу. Рыбы накануне цветения, тополиный пух в ладонях огня. Доверие - быть ничем. Вода, где были губы. То, что уносит эхо. Пальцы, что расплетают нас в темноте, пока сон делится на нас в шоколадной усталости, в летней подушке реки.
       Озеро на изломе дороги.

* * *

       Скрип снега под каменными колесами зимы прикасается к нам. Сложное разворачивается медленно, оно хранится в себе, как улитка. Так хранится ночь в глубине дня. Ветер достаточно пуст, чтобы играть на флейте - у ручья это не получилось бы. Но вода выдвигается в сон параллельно деревянному декабрю.
       Луна сжигает снег, солнце дарит календари, а ты открываешь шкафы недель. Утро взъерошенных воробьев, ветви сонного кислорода. Тени секунд не суетливы, тени вещей не неподвижны. Между артерией и веной - холст. Мышь перегрызает провод нежилого телефона. На сотах играют в шахматы, мелом дня пишут на доске ночи. Данный, денный, донный. Подкожный, подложный, предложный.
       Деревянное время приходит. Вторник опускается к полу. Медленно размещает ночь города.

* * *

Уравнение жара мечется
вычитая пол и окно
ни одна минута не лечится
по пути на глазное дно

ими сбывшимися предметами
лоскутом пустырем гвоздем
кожа яблока неодетого
вот и речь на плече твоем