Появился новый вид критика – критик, который не читает рецензируемой книги. Не то чтоб это было уж совсем новым явлением, но направления такого раньше, кажется, не было. То есть и раньше было можно, но как бы – нельзя. А теперь стало ясно: можно, можно! Любым шрифтом

        Возьмем, к примеру, прозу. Там, если правильно понять, чем там у них все кончилось, можно написать едко и даже метко – постольку, поскольку имена героев переданы без ошибок. Остальное – так называемые "идеи" – можно спокойно черпать, облизав ложку, из общего котла общих мест данного сезона. Тут можно поговорить о настроении целого, об образе главного героя, о типичности или нетипичности данного нам явления и о многих других увлекательных вещах, которым нас научили советские учителя литературы.

        Со стихами сложнее, но в то же время проще. Во-первых, они короче. И даже часто написны удобными для цитирования отрывками. Причем можно эти отрывки тоже нарезать и вставлять в текст такими ладными заплатками.

        Если книга написана эмигрантом, вы спасены: смело можно начинать (и заканчивать) с темы Родина – не-родина, свое – чужое. Чего всегда хватит на небольшую бойкую рецензию. Если в провинции – то и это выручает. География в критике вообще предмет первой необходимости.

        Если ни то, ни другое, – очень рекомендуется для начала постараться вспомнить имена поэтов, которые писали такие точно стихи. В этих случаях очень полезны написанные в 1910-1970-х предисловия тех, у кого было больше времени

        С другой стороны, стихи написаны на непонятном и часто даже чем-то неприятном языке, так что когда читаешь, не сразу ясно, про что. Ну, это, собственно, его, поэта, дело, его трудности. От рецензента тут требуется умение не застревать и не углубляться зазря. Тут важно сразу найти нужный тон: снисходительный и насмешливый, как будто поплевываешь через соломинку. Тут нужен молодой – безотносительно и даже вопреки возрасту – задор и готовность не отступаться от намерения называть консонансную рифму ассонансной, верлибр белым стихом, стихотворение текстом, а также от разнообразного употребления слова постмодерн, который в критике такого рода играет ту же примерно роль, как в кулинарии майонез.

        Впрочем, поэты имеют раздражающую привычку запутывать след, чем страшно замедляют дело. Тут на помощь приходит навык, полученный от классиков – авторов учебников для средней и высшей школы: умение отделять форму от содержания. Ибо с формой все относительно просто: она бывает новая и старая; традиционная (тут очень важно не отвлекаться и не задумываться над понятием традиции) и нетрадиционная. Если есть время, можно коснуться вопросов ритма, то есть постараться сосредоточиться на партии барабана. (даже если случайно перепутать с метром, никто не заметит). Что касается рифмы, когда без рифмы – это авангард, это просто. Если с рифмой, немного сложнее.

        К счастью, современная критика умеет много гитик. Совершенно не стыдно использовать тут достижения других гитиков, уже определивших, какая рифма хорошая (новая). Наиболее опытный рецензент (пусть даже и занятой) отделит просто необычную рифму от щегольской. Полезно иметь при себе небольшую памятку, ее можно приклеить липкой лентой прямо к монитору.
        Очень плохая рифма – это
        а) неточная;
        б) уже употреблявшаяся ранее;
        в) глагольная (эта хуже всех; о них что-то даже говорил Пушкин, впрочем, у него самого с рифмами был неважнец, кажется, ни одной составной);
        г) и совершенно не годится и даже чем-то оскорбительна рифма консонансная (ассонансная между своими).

        Не следует, однако, забывать, что рифма есть всего лишь атрибут формы, то есть неглавного, так что если вслушиваться особенно нет времени, легче всего обратиться сразу к содержанию.
        Итак. Ищем идею. Цитируем. По возможности находим другую идею. Цитируем. Находим слова, квалифицирующие отношение автора к Богу и тому же постмодернизму, которое он недвусмысленно заявляет на страницах своего произведения. Цитируем. Настоящей находкой является поэт, подбрасывающий сразу формулы. Цитируем формулу.

        В заключение надо не забыть сказать о языке (язык произведения яркий (скромный), традиционный (нетрадиционный); о цветах (цветовой гамме): даже очень занятой рецензент, у которого на столе груда нетерпеливо ожидающих его благосклонного – да какого угодно! – взгляда книг, даже такой стремительный человек легко может посчитать количество разных простых слов вроде "белое" и "черное" или даже использовать для этого дела компьютер. Кстати, полезно вычислить таким же образом самые часто встречающиеся слова, а также (не забыть!) упомянуть о музыкальности (найти две-три аллитерации).

        И, в общем, все. Включая обработку оригинала, на все про все ушло – в зависимости от скорости печатанья на компьютере – от получаса до двух часов. Не так уж это было и сложно.