2.04. Премьера

Акция художников, теоретиков искусства и литераторов Натальи Абалаковой и Анатолия Жигалова "Четыре колонны бдительности" (авторское обозначение жанра: "чтение-инсталляция") закрывала выставку Абалаковой и Жигалова в Зверевском центре современного искусства, проходившую в рамках обширного проекта "Дом", продолжающегося уже 20 лет. В 1981 году Николай Панитков, Андрей Монастырский, Свен Гундлах и др. по инициативе Абалаковой и Жигалова провели в деревне Погорелово Костромской области Первый фестиваль перформанса. В 1990 г. Сергей Ковальский снял фильм-акцию "Дом" о жизни Жигалова и его юной дочери Евы в Погорелово. В 2001 г. была организована встреча участников Первого фестиваля перформанса, где они вспоминали события 1981 г. перед телекамерой; видеофильм снимали Сергей Соловьев и Владимир Сумовский. В ходе нынешней акции вначале был показан видеофильм Соловьева и Сумовского 2001 г. Потом Жигалов, предупредив, что слушателям потребуется много терпения, зачитал большой текст "Четыре колонны бдительности", написанный в соавторстве с Абалаковой. Параллельно чтению на экране стоящего рядом компьютера был воспроизведен (несколько раз, в цикле) слайд-фильм художника Игоря Макаревича на основе фотографий, сделанных им в Погорелово в 1981 г. (фотографии изображают дом в Погорелово, подготовленный для проведения акций - например, с лестницей, окутанной черной бумагой, - а также сельские пейзажи, самого Жигалова и пр.). После чтения был показан видеофильм "Дом" 1990 г.; одновременно с показом фильма была демонтирована выставка. Текст "Четыре колонны бдительности" состоит из двух частей. Первая часть, написанная Жигаловым, состоит из двенадцати фрагментов, называемых "слоями". Первый "слой" - коллаж из разнородных фраз, взятых из произведений русских писателей XIX-ХХ в., в основном классиков русской и советской литературы от Пушкина до Бабаевского (краткость отрывков заставляет заподозрить, что это примеры из учебников русского языка или словарей или стилизация под такие примеры) и других текстов - например, известная группа русских глаголов-исключений "гнать, держать, дышать, обидеть..." и пр. Второй слой - то же, но с пропавшими именами авторов и переставленными частями фраз. Следующие слои вплоть до одиннадцатого представляют собой всё более обессмысливающие стадии разрушения текста при помощи перестановок сначала всё меньших фрагментов фразы, потом слов, потом частей слов; в одиннадцатом фрагменте текст представляет собой бессмысленные последовательности букв, иногда слогов, время от времени прерываемые многократным повторением глаголов из списка: "дышать дышать дышать дышать..." или "вертеть вертеть вертеть вертеть..." и пр. Двенадцатый "слой" представляет собой прозрачную и хорошо написанную лирическую прозу, объявленную результатом произведенного разрушения языка. Вторая часть текста представляла собой изящное и интеллектуально насыщенное, хотя и весьма субъективное философское эссе Абалаковой, комментирующее текстовые и языковые операции Жигалова. Весь текст назван по фрагменту в третьем "слое". На вопрос Славы Лёна, какие правила применял Жигалов при перестановках, Жигалов ответил, что первые три слоя написаны интуитивно, а далее были применены довольно сложные правила - правда, какие именно, уточнять не стал.

2.04. Образ и мысль

Малый круг: чтения членов клуба. Заявленный юмористический уклон (по случаю 1 апреля) не был выдержан так уж строго: мера юмора в венке сонетов Александра Воловика (описывающем сложности сочинения венка сонетов) или в коротком рассказе Сергея Семенова "Лыжня до Маврикия", передающем, как обычно у Семенова, мироощущение стареющего и оказавшегося на обочине жизни технического интеллигента, не превышала среднестатистической для этих авторов, а мемуарный рассказ Анны Масс "9 января 1985 г." (о том, как в обозначенный в названии день ее сослуживцы выслуживались перед начальством на партсобрании, а сама писательница, напротив, пошла в церковь) если и производил юмористическое впечатление, то явно помимо авторских намерений. Юлия Скородумова представила еще два прозаических фрагмента из сочинений Гвардея Цытылы (см. 27.02.) - маски в духе Козьмы Пруткова: "Ты водку не пей!" и "Злоба людская..." из цикла "Поучения, или Письма в Москву". Эдуард Шульман выступил в двух качествах: как драматург (его инсценировку рассказа Герберта Уэллса "Неопытное привидение" прочитали по голосам Валентин Герман и Тимофей Вольский) и как прозаик, с новыми текстами из цикла "Коротышки" (собственно, анекдоты - в исконном смысле слова - из литературного процесса и жизни писателей), среди которых отметим историю об американской студентке, сделавшей якобы открытие в булгаковедении (при подсчете численных значений букв в фамилии персонажа "Белой гвардии" Шполянского - прототипом которого был, как известно, Шкловский, - получается 666): эта история была рассказана 16.01. Константином Плешаковым, у которого оная студентка обучается, и аппроприирована присутствовавшим тогда Шульманом. Отдельный сюжет составился из выступления Светы Литвак, прочитавшей уже звучавшее как-то (на Празднике рифмы 5.06.00?) стихотворение о турецких рабочих, строящих московский дом, и гневного отклика Фаины Гримберг, обвинившей Литвак в приписывании этим рабочим свойств и поступков, совершенно невозможных для представителя турецкого народа.

2.04. Музей Маяковского

Акция Крымского клуба "Литераторы - военным", в ходе которой выступили Владимир Тучков, Александр Селин, Владимир Строчков и Рустам Рахматуллин (в серии кратких устных эссе затронувший военный пласт московской метафизики), выявила почти полную неразработанность темы в актуальной словесности, частично объясняемую, вероятно, отсутствием живого опыта у литераторов, с одной стороны, и незнанием языка и контекста современной литературы пишущими военными с другой: военный материал, таким образом, оказывается либо одним из секторов глобальной сатирической панорамы ("Русская книга военных" Тучкова), рождая стратегию неизбежно вторичную по отношению к Гашеку и Войновичу, либо ресурсом языковой фактуры, который также во многом исчерпан в словесности жанром "армейского анекдота" ("Большой неуставной монолог" Строчкова), либо всплывает по большей части в виде полуслучайных реалий (рассказы Селина): ситуация, вызвавшая мягкие нарекания со стороны единственного военного в зале (курсанта военного училища) за односторонне-негативное освещение литераторами и журналистами ситуации в современной российской армии. Куратор клуба Игорь Сид прочитал также стихи Юрия Тимошенкова и рассказ Андрея Урицкого.

3.04. Авторник

Акция "Творчество наших родных" (литераторы представляют сочинения своих родственников, не являющихся литераторами) прошла на удивление скромно, при незначительном количестве участников. Во вступительном слове куратор клуба Дмитрий Кузьмин отметил, что участие в акции рассматривается как жест самоотречения и аскезы: участник отказывается от примата художественности, обеспечивающего его самоидентификацию в качестве писателя, ради любви к ближнему; далее Кузьмин прочитал стихотворение своей матери Эдварды Кузьминой и несколько стихотворений своей бабушки Норы Галь (уже читанные 28.07.97), заметив при этом, что эти юношеские тексты не имеют прямого отношения к последующей профессионализации Норы Галь в качестве переводчика и потому подпадают под правила акции. Далее с обширной программой выступил Данила Давыдов, зачитавший, помимо рассказа своего отца Михаила Давыдова, материалы из семейного архива: протоколы заседаний семейной ячейки, организованной его прадедом, грузинским большевиком Чодришвили, со своими детьми в 1924 г. (Давыдов охарактеризовал это как акт сознательного жизнетворчества). По мнению Давыдова, в контексте акции такого рода непрофессиональный художественный текст функционирует как артефакт, наделяемый художественной ценностью теми, кто с ним манипулирует, а потому разница между художественным и нехудожественным текстом тут не может быть существенна. Тексты своих родственников представили также Дженни Курпен (стихи своего брата Льва Изаксона, написанные в 12-13-летнем возрасте и свидетельствующие о незаурядных способностях, - впрочем, с тех пор он стихов не пишет) и Ирина Шостаковская (абсурдистские прозаические монологи своих сестер Галины и Натальи Шостаковской). Фаина Гримберг и Ира Новицкая, в расхождение с принципом акции, прочитали собственные тексты, переуступая при этом их авторство: Гримберг пояснила, что считает озвучиваемый ею текст сочинением своего alter ego, как бы (несуществующей) сестры (и текст, в самом деле, в версификационном отношении достаточно далеко отстоит от основного корпуса поэзии Гримберг), Новицкая заявила, что прозвучавший цикл миниатюр создан ее кошкой.

5.04. Классики XXI века

В презентации журнала "Предлог", редакция которого намерена противопоставлять "нечто крепкое и вечное соблазнам новизны и погоне за модой" (которой, якобы, занимаются толстые журналы, например, "Новый мир") и наследовать лучшим традициям российской журнальной периодики от Новикова до Твардовского и Бакланова, участвовали члены редколлегии Александр Гордон, Гарри Гордон, Владимир Леонович и авторы: Юлия Покровская, Григорий Кружков и другие. Читались стихи Яна Гольцмана и Александра Зорина. Репертуар журнала - от напористой графомании шестидесятнического толка до рафинированного метрического стихосложения на стыке русской и европейской традиций.

9.04. Премьера

Основу программы "Библиотека современной фантастики" составило выступление Андрея Родионова с песнями, по большей части повторявшее его вечер 31.01. Баллады Родионова перемежались наиболее курьезными фрагментами из различных отечественных изданий по уфологии, зачитывавшимися Данилой Давыдовым. В заключение ряд микроминиатюр из готовящейся книги (преимущественно - иронические парафразы известных цитат и устойчивых выражений: метод 16-й полосы "Литературной газеты", но гораздо более радикальный по словесному наполнению, благодаря субкультурной основе) прочитал Олег Фельдман, называющий себя Председателем Всемирной империи чудаков (первое возвращение в контекст литературной жизни после участия во Втором Всероссийском фестивале молодых поэтов в 1994 г.). В помещении была развернута экспресс-выставка из театральных эскизов 70-х гг. на фантастическую тему.

10.04. Авторник

Вечер, посвященный выходу в издательстве "Ad Marginem" книги Баяна Ширянова "Низший пилотаж", вызвал определенный резонанс еще до своего начала. Роман Ширянова, представляющий собой, собственно говоря, цикл новелл из жизни наркоманов, написанный с изрядной физиологической точностью и, в значительной мере, на наркоманском сленге (впрочем, отчасти собственного авторского изготовления), был широко известен в Интернете, а его автор - литературная маска, созданная прозаиком Кириллом Воробьевым, - приобрела скандальную популярность; однако осенью 2000 года Воробьев объявил о смерти Ширянова (случившейся, по законам жанра, от сердечного приступа на почве передозировки наркотиков). В связи с этим после объявления о презентации нового издания Максим Кононенко, в свое время опубликовавший "Низший пилотаж" в Интернете, распространил открытое письмо, призывавшее не допустить посягательств на авторство покойного писателя и заранее опротестовывающее принадлежность Ширянову новых текстов Воробьева на ту же тему. Таким образом, Воробьев был вынужден начать вечер с объяснений, выдержанных, впрочем, в стиле фольклора наркосубкультуры (будто бы он, Воробьев, выступает то ли в качестве медиума, то ли носителя чудесно переселившейся части сознания покойника). Воробьев рассказал также о запрете на продажу книги в московском книжном магазине "Библио-Глобус". Были прочитаны глава "Улица мертвых наркоманов" (самая публицистическая) из "Низшего пилотажа" и глава "Мир без глюков" из нового текста "Срединный пилотаж" (судя по единственной главе - несколько "облегченный" в сторону большей анекдотичности и меньшего натурализма вариант того же самого).

12.04. Классики XXI века

Вечер поэта Владимира Аристова. Первое отделение составила программа новых стихов, во втором было представлено избранное из вышедших книг.

12.04. Метаморфозы

В Предпасхальных чтениях приняли участие Светлана Максимова, Ирина Суглобова, Дмитрий Веденяпин, Дмитрий Лепер, Ян Шанли (на хлебниковский манер не закончивший чтением ни одного текста) и др.

14.04. Галерея "Spider & Mouse"

Вечер поэта Германа Лукомникова, по большей части, был посвящен уже представленному неоднократно проекту "Хокку плюс", причем особый интерес составляло обсуждение возможных способов его презентации (над чем, по словам Лукомникова, его заставила задуматься многочисленная критика книги избранных текстов проекта "Бабочки полет", обвиняющая его в порче красивых стихов); пальму первенства следует, вероятно, отдать идее Владимира Герцика: читать только дописанные Лукомниковым к классическим хайку четвертые строки, группируя их по три. Прозвучали также тексты Лукомникова, написанные в текущем сезоне.

16.04. Премьера

Вечер прозаика Владимира Беликова. Звучали короткие рассказы описательно-реалистического толка (при том, что в других работах Беликов не чужд мистике и фольклорно-речевой стилизации).

16.04. Образ и мысль

Ольга Постникова уступила первое отделение своего вечера пожилому поэту и психологу Валентину Яковлеву, представившему первый сборник стихов "Прощание", любопытный разве лишь тем, что автор, живущий в Германии, пишет по-русски и по-немецки, тут же переводя себя на второй из двух языков; сами стихи плоско традиционные, с бедной (особенно в немецком варианте) рифмой; сверх того, Яковлев продолжительно рассуждал о поэзии как стихийной психологии (например, о лирике Тютчева, исследовавшей душу человека глубже, чем Фрейд с Юнгом) и т.п. Постникова прочитала несколько глав из романа "Heirete" (греческое приветствие во множественном числе), повествующего, по ее словам, о любовном треугольнике в антураже археологических раскопок в Крыму, - впрочем, в прочитанных главах речь шла почти исключительно о профессиональном быте археологов.

17.04. Авторник

Вечер, объявленный как сольное выступление поэта Игоря Вишневецкого (Милуоки, США), был преобразован в программу двух авторов, поскольку совпал с пребыванием в Москве Шамшада Абдуллаева (Фергана, Узбекистан). Как заметил, открывая вечер, куратор клуба Дмитрий Кузьмин, Абдуллаев и Вишневецкий некоторое время были ключевыми фигурами, определявшими поэтическое пространство "Митиного журнала", что делает их объединение в одной программе закономерным; Илья Кукулин добавил к этому, что как у Абдуллаева, так и в стихах Вишневецкого последних лет исключительно велика роль индивидуально осваиваемого топоса (Фергана Абдуллаева, Америка и Дон Вишневецкого), что также делает соседство этих двух авторов содержательным. Далее Кукулин зачитал ряд отрывков из предисловия к новой книге Вишневецкого "Воздушная почта", которая должна выйти в издательстве "Новое литературное обозрение" в серии Премии Андрея Белого. Вишневецкий представил практически полностью стихи последних двух лет, составившие два раздела новой книги, в т.ч. обширный цикл "Сумерки сарматов", целиком построенный на донских мотивах (в последующем обсуждении Владислав Отрошенко чрезвычайно высоко оценил точность попадания Вишневецкого в местную атмосферу, подчеркнув, что, с другой стороны, жизнеспособность поэзии Вишневецкого обеспечивается его открытостью вовне - в отличие от обычных локальных поэтических школ, в частности, если говорить о донском регионе, "заозерной школы"). Абдуллаев обозначил свое участие в вечере двумя новыми стихотворениями (правда, достаточно пространными). Проблематика поэтического топоса трансформировалась в дальнейшей дискуссии в разговор о ситуации культурного пограничья (и Дон, и Средняя Азия - окраины русской культуры), которую все участники беседы оценили как весьма плодотворную. Вишневецкий заявил также, что ощущает русскую поэтическую традицию как исчерпанную, а свою поэзию - как одно из итожащих ее явлений; русская просодия предстает у него, по его словам, как всего лишь одна из возможных, а отдельные просодические элементы выступают как заимствованные (в частности, полагает Вишневецкий, у него не русская манера рифмовать). Вишневецкий, кроме того, говорил об отражении в своей поэзии постиндивидуального сознания, возвращающегося к родовым истокам; Абдуллаев пояснил, что для него интересен, скорее, поиск безличного высказывания; с точки зрения Кукулина, правомернее говорить о смещении личности лирического субъекта из центра поэтического космоса на его периферию.

18.04. Премьера

Вечер поэтов Андрея Дмитриева и Всеволода Некрасова. Дмитриев - иронист с легким уклоном в примитивизм, известный участием в самиздатском проекте "Список действующих лиц" (с Михаилом Файнерманом, Иваном Ахметьевым, Михаилом Новиковым...), - оговорившись, что давно ничего не пишет, прочитал ряд стихотворений 80-х гг. Некрасов, напротив, представил программу совсем новых текстов, среди которых преобладали отклики на злобу дня (в частности, несколько чрезвычайно резких текстов по поводу присуждения Премии Аполлона Григорьева Вере Павловой, стихотворение о том, что за публикацию в антологии стихов о чеченской войне "Время Ч" не платили гонорар, и т.п.); в заключение Некрасов прочитал несколько старых стихотворений из книги "Справка": в таком соседстве стало ясно видно, как отмеченное тут же Некрасовым (с некоторым, кажется, удивлением) обострение публицистичности сопровождалось вымыванием из новых стихов аллитерационно-анаграмматической основы, составлявшей некогда едва ли не главную ударную силу некрасовского стиха.

19.04. Клуб "Китайский летчик Джао Да"

Презентация антологии молодой русской прозы "Время рожать" (М.: Подкова, 2000), составленной Виктором Ерофеевым, началась полутора часами музыки и танцев (запомнилось вальсирование Ерофеева с Львом Рубинштейном). Далее Ерофеев представил издателей книги и некоторых авторов. Со своими сочинениями выступили Кирилл Воробьев (повторивший фрагмент "Мир без глюков" из повести Баяна Ширянова "Срединный пилотаж" - см. 10.04.), Маргарита Шарапова, Владимир Белобров и Олег Попов и др.

19.04. Классики XXI века

Подведение итогов II Свято-Филаретовского конкурса религиозной поэзии вел Борис Колымагин, сразу предоставивший слово члену жюри, преподавателю курса религиозной поэзии Свято-Филаретовской духовной школы Александру Копировскому. Копировский высоко оценил результаты конкурса и обосновал его название, напомнив о стихотворном ответе епископа Филарета (Дроздова) на стихотворение Пушкина "Дар напрасный, дар случайный..." Далее Копировский объявил лауреатов 2001 г. Первое место получила Наталья Черных, второе - Игорь Смирнов (Красноярск), третье - Тимур Зульфикаров; кроме того, были объявлены 9 дипломантов: Андрей Борейко, Ирина Бессарабова, монахиня Марина Петрова (Пюхтицкий монастырь, Эстония), Людмила Вязмитинова, Давид-Амир Садур, Александр Зорин, Надежда Муравьева, Оксана Перепелица, Вадим Терёхин (Калуга). Потом выступили члены жюри: поэт, главный редактор газеты "НГ-Религии" Максим Шевченко, прозаик, ответственный секретарь журнала "Иностранная литература" Алексей Михеев, поэт, редактор журнала "Библио-Глобус" Татьяна Михайловская (в жюри также входили Ольга Седакова, Николай Байтов и Алексей Алёхин). Шевченко (повторяя свои соображения, высказанные при подведении итогов I конкурса 7.03.00) подчеркнул, что поэзия может быть религиозной по сути, при этом не обращаясь к внешним признакам религиозности; вообще, по мнению Шевченко, вся история цивилизации может быть представлена как борьба между началом "жреческим", отвердевающим в культуру и кастовость, и началом "пророческим", которое связано с творчеством и новациями; подлинная поэзия есть проявление "пророческого" - в этом смысле - начала. Михеев заметил, что для него в этом конкурсе были не вполне понятны критерии оценки, поэтому он руководствовался теми же критериями художественности, которыми руководствуется и во всех других случаях; больше всего Михееву были интересны в массиве предъявленных текстов такие, где "религиозность" не предстает как задание, а является скорее результатом развития текста, где иной план просвечивает сквозь обыденные, простые события. Михайловская отметила среди участников конкурса относительно большое количество хорошо пишущих женщин - и вспомнила по этому поводу фразу о. Александра Меня о значимости женской религиозности в выживании православия в России. Со стихами выступили Черных, Борейко, Бессарабова, Вязмитинова и Садур, а также участник конкурса, поэт и бард Александр Ратыня (Житомир), никаких призов не получивший, но оказавшийся на тот момент в Москве. Борейко и Садур, выступавшие в московском литературном салоне, кажется, впервые, представили программы умеренно профессиональных традиционалистских (у Борейко - менее, у Садура - более) текстов; отметим некоторый физиологизм Садура, не вполне характерный для участников конкурса. Ратыня выступил, так сказать, от лица консервативной части участников конкурса с двумя пространными текстами, в т.ч. "Молением о царе"; восторженные, со стихийно-мифологическими образами, наивно-яркие тексты Ратыни построены на сложной строфике и корявых, но неожиданных рифмах и при несколько большей сформированности стиля могли бы сойти за своего рода почвеннический лубок. Заключительное слово произнес член жюри Илья Кукулин, который так же, как и Шевченко, говорил о том, что любая внутренне значительная поэзия религиозна по сути, процитировав, в частности, строку Дмитрия Бобышева, назвавшего Клюева и Мандельштама "богопевчими". Следует отметить, что, сравнительно с результатами I конкурса, итоги II-го выглядят гигантским шагом вперед: тройка победителей представляет не просто актуальную поэзию, но три достаточно продуктивных ее направления: медитативно-психоделическое (Зульфикаров), синтез русской поэзии "серебряного века", "духовных стихов" и рок-поэзии (Черных) и использующее идеи "лианозовской школы" и современной западной поэзии (Игорь Смирнов, эволюционирующий от примитивизма в постпанковом изводе в сторону постконцептуалистских поэтик).

19.04. Проект О.Г.И.

Вечер поэта Исаака Розовского (Израиль) - презентация книги "Пособие для беззаботных" (М.: Мосты культуры; Иерусалим: Гешарим, 2000). Книгу составили тексты 25 лет - разнообразная и технически изощренная шуточная поэзия, преимущественно на литературные темы (так, в цикле "Всемирная литература" пародируются повествовательные и композиционные схемы классической романистики, пьеса "День поэзии" содержит не лишенную остроумия пародию на Льва Рубинштейна, выведенного под именем Яхонтблюм, и т.д.). Любопытны предлагаемые Розовским авторские жанры: транскрипт (иноязычный стихотворный текст представляется как звуковая последовательность, которой ставится в соответствие близкая звуковая последовательность из слов русского языка: шекспировское "O, let me, true in love but truly write..." из 21-го сонета превращается в "Омлет мне труден, главпатруля рать!..") и коннотатий (текст состоит из четверостиший, в которых нечетный стих - ключевое слово (их ряд обычно отсылает к какому-либо классическому тексту), а четный - набор более или менее произвольных ассоциаций, вызываемых этим словом: "Пруд: // зацвел, большой, наш, под охраной, пруди, в лесу, обмелел, спасите"). В завершение вечера группа друзей Розовского (с участием Марины Бородицкой) прочитала по ролям его пьесу "Гамлет", травестирующую шекспировский сюжет в издевательски-фрейдистском духе (основная движущая сила интриги - страсть королевы-матери к сыну).

20.04. Георгиевский клуб

Дискуссия "Женщина и новаторство в искусстве XX века" проходила преимущественно на материале поэзии. Историю женской экспансии в литературный процесс рассматривали в своих выступлениях Нина Габриелян (отметившая - возражая идее Марии Ордынской о вербализации как преимущественно мужской практике, - что народное литературное творчество в значительной мере создавалось женщинами, а значит, говорить о чисто маскулинной основе литературной традиции неправомерно) и Владимир Аристов, говоривший о постепенном отвоевывании авторами-женщинами тематических резерваций (от поэзии любви и страсти к поэзии женской физиологии и деторождения и далее к все более широкому пониманию женского начала: в качестве примера Аристов привел адресованную матери колыбельную Елизаветы Мнацакановой). Противоположную мысль высказала Татьяна Михайловская, прочитавшая сказку Ры Никоновой "Потебеплакала" как текст на содержательно-понятийном уровне сугубо традиционный, но новаторский на уровне приема: по мнению Михайловской, признак женского новаторства в искусстве - именно неожиданное оформление привычного содержания. О женском начале как хтоническом (и этим ценном для культуры) говорила Евгения Воробьева. На роли женщин в сегодняшнем искусстве остановились Наталья Кузьмина (заметившая, что сегодня миссия женщины - обновлять искусство за счет возврата к традиции), Николай Байтов (говоривший о кризисе фаллогоцентризма и о том, что выходами из него для искусства могут быть игровые практики авангарда и усиление декоративной функции) и Людмила Вязмитинова, заявившая, что основная задача современной поэзии - собирание всевозможных поэтических методов, и в этом смысле ключевые фигуры - преимущественно женские: Нина Искренко, Елена Кацюба и особенно Мария Степанова, синтезирующая все живые поэтики ушедшего столетия; пару Кацюба - Константин Кедров Вязмитинова сравнила с ключевой супружеской парой русской литературы - Гиппиус и Мережковским (вызвав тем самым сомнения Михайловской, намекнувшей на бОльшую значимость четы Ры Никонова - Сергей Сигей). Вязмитинова говорила также о том, что в младшем поэтическом поколении целый ряд авторов (мужчин: Дмитрий Воденников, Максим Скворцов и др.) постоянно взывает к женщине как к источнику витальной энергии, вызвав этим возражения Дмитрия Кузьмина, заметившего, что обращение к женщине здесь не основа мировоззрения, а следствие, причиной же выступает принципиальный для современной культуры вообще и для поэзии в частности пересмотр традиционного концепта мужественности, включающего, среди прочего, доминантность, демонстрацию внутренней силы и т.п. Этот пересмотр, протекающий параллельно и в сложном взаимовлиянии с пересмотром традиционного концепта женственности, и представляет, по мнению Кузьмина, наиболее существенный интерес, однако осуществляется то и другое вне всякой зависимости от половой принадлежности автора; более того, заметил Кузьмин, само наличие столь разных мнений о роли женщин в современной русской поэзии, каждое из которых можно подкрепить доказательными примерами, говорит о том, что авторы-женщины представлены сегодня во всех важных художественных тенденциях, т.е., по факту, достигнуто равноправие (по этому поводу, впрочем, Габриелян заметила, что такое равноправие установилось разве что в достаточно узком кругу актуальной литературы и лишь в столицах, а за пределами этого круга и в российской провинции авторы-женщины и женские темы в литературе по-прежнему дискриминируются). В pendant Кузьмину Аристов добавил, что опыт описания женского физиологического опыта позволяет начаться опыту описания мужской телесности (т.е. и здесь сдвиги в мужском и женском идут рука об руку). Дискуссия завершилась выступлением Ирины Шостаковской, заявившей, что все подобные дебаты не имеют смысла до тех пор, пока общепринятой является скидка на принадлежность автора к женскому полу.

22.04. Воскресенье Сапгира

Тема заседания - "Как текст подсказывает нам, как его читать" - отпочковалась от предыдущей (см. 11.03.): при обсуждении проблемы адресации текста оказалась незатронутой тема имплицитного читателя (т.е. образа идеального читателя, встроенного в данный текст). Однако этот поворот был затронут и на сей раз лишь по касательной: Дмитрий Кузьмин заметил, что для всякого текста существует корпус текстов, знание которых необходимо для его полноценного восприятия: это может быть как ряд классических произведений, так и более ранние тексты этого же автора (стихотворение не понятно без учета авторской эволюции), а в отдельных случаях значимой является именно ориентация на непосредственное восприятие, без знания о других текстах (так подчас у Германа Лукомникова). Сюда же примыкала беседа о встречающихся в тексте реалиях текущего момента, незнание которых позднейшим читателем делает понимание проблематичным (как напомнил Андрей Ранчин, вопрос широко обсуждался в связи с "Евгением Онегиным" и комментарием Лотмана к нему); по мнению Татьяны Миловой, такой текст может быть адресован исключительно читателю-современнику, и автор должен иметь мужество отказаться от его воспроизведения после того, как отживут важные для текста реалии; Дарья Суховей, напротив, говорила о допустимости и уместности авторского реального комментария к тексту; наконец, Михаил Сухотин и Данила Давыдов указали на то, что образующиеся в тексте с отмиранием определенных реалий смысловые пустоты, зоны непонимания могут носить плодотворный, конструктивный характер. В центре дискуссии оказалась смежная тема способов чтения; тон задала Милова, заметившая, что с распадом жанровой системы (а каждый жанр - это система ориентиров, направляющая читательское восприятие по определенным каналам) появляется возможность формирования приоритетного способа восприятия ad hoc, в рамках данного конкретного текста, причем этот способ зачастую носит достаточно размытый характер (т.е. единственно верное прочтение текста не предусматривается). Экскурс в историю развил Кузьмин, говоривший о движении от жестко заданного в тексте способа восприятия - к заданному спектру вероятностных восприятий (у символистов) и далее к заданному набору типов восприятия (начиная с футуристов); в связи с последним Кузьмин сослался на статью Максима Шапира о прагматике авангардного искусства, в которой отмечается, что авангардный текст программирует понимание одной части аудитории и непонимание и возмущение другой. Развивая этот же подход, Сергей Соколовский говорил о трех возможных коммуникативных ситуациях чтения: компетенция читателя ниже предусмотренной текстом (читатель не понимает, в чем дело), равна предусмотренной (квалифицированный читатель) и избыточна (профессионал в роли читателя); тогда авангардный текст рассчитан, вообще говоря, на первую и третью ситуации, а постмодернистский - на все три (добавим от себя, что из этих рассуждений видна справедливость неоднократно высказывавшегося тезиса об авангардной, а не постмодернистской природе творчества Дмитрия А. Пригова и других столпов русского концептуализма). Александр Левин напомнил о перепроизводстве текстов и диверсификации читательской аудитории как о побудительном мотиве создания многоадресных (т.е. запрограммированных на чтение разными способами и разными типами читателей) текстов, а Кузьмин - о возникшей в постмодернистской культурной ситуации свободе переключения способов восприятия, санкционирующей прочтение басни как трагедии и трагедии как басни. Под сомнение поставили правомерность темы Ольга Филатова, напомнившая формулу Мандельштама об обращенности текста к провиденциальному читателю, и Шамшад Абдуллаев, отрицавший присутствие образа читателя в своем авторском сознании (впрочем, возразил Кузьмин, это не совсем так: среднеазиатские реалии в своих текстах Абдуллаев зачастую сопровождает комментарием, тогда как отсылки к современной западной культуре и искусству, в т.ч. имена, отнюдь не пользующиеся широкой известностью, никак не комментируются, - отсюда ясно, что Абдуллаев представляет себе своего читателя как человека глубоко включенного в западную культуру и слабо знакомого с культурой среднеазиатской). Из сказанного в ходе беседы, но имевшего косвенное отношение к теме отметим емкую формулировку Николая Винника (по мотивам Шкловского): "Текст помогает себя читать тем, что мешает себя читать привычным способом", - и пассаж Натальи Осиповой о сосуществовании во всяком тексте двух канонов, стертого и предлагаемого как новый, так что на читателя ложится задача их соотнесения.

22.04. Премьера

Александр Очеретянский, анонсировавший 16-й выпуск альманаха "Черновик", рассказал об истории издания, зачитал фрагменты рецензий на предыдущий выпуск (одобрительно отозвавшись об откликах Людмилы Вязмитиновой), очертил круг предпочтений своего издания, в очередной раз подробно остановился на введенном им понятии "смешанной техники". Рафаэль Левчин, издатель журнала "Reflect.../Куадусешщт" (название журнала потеряло последние три буквы английского слова), во многом солидаризировавшись с Очеретянским в части концепции, указал на большую широту редакторской политики ("публиковать все, что нравится"). В идеале Левчин видит свое издание как гипертекст, который можно читать с любого места; его журнал в большой степени наследует самиздатовским традициям: делается на ксероксе, тираж варьируется, причем, как отметил Левчин, уменьшаясь с каждым выпуском: от нескольких сотен экземпляров на старте до нескольких десятков сейчас и одного (!) в возможной перспективе. В ходе дискуссии, вызванной вопросом о предполагаемой аудитории журнала (на который у Левчина не нашлось готового ответа), присвоение изданию индекса ISBN и подобные формы регистрации рассматривались едва ли не как единственная возможность занять место в истории искусства и издательского дела. Выступали авторы обоих журналов (зачастую публикующиеся и в том, и в другом): Михаил Богатырев, Татьяна Граус, Бруно Нивер, Юрий Зморович, сами Левчин и Очеретянский.

23.04. Премьера

Акция Клуба литературного перформанса "Бунт голодных". Собственно акционный элемент вечера носил рамочный характер: выступающим выдавалась порция (символических размеров) макаронных изделий в виде букв алфавита, из которой предлагалось сложить стихотворение (больше 5-6 слов никак не получалось). По теме вечера эпизодически высказывался ряд участников, предпочитавших максимы самого общего порядка: "Сытый поэт омерзителен, голодный - жалок," - заметила, в частности, Света Литвак, а Александр Платонов заявил, что ""голодный поэт" - это оксюморон: голодный человек несамодостаточен". В звучавших текстах темы голода и бунта практически не встречались, хотя в некоторых случаях как будто и напрашивались - особенно в прочитанном Юлией Скородумовой очередном фрагменте сочинений Гвардея Цытылы, рассказывающем, с невероятными раблезианскими гиперболами, о крейсере "Аврора". Со стихами выступили Литвак, Платонов, Николай Байтов (посвящения Ивану Ахметьеву, Юрию Орлицкому, Игорю Иртеньеву и "Подражание Бонифацию", больше похожее по формату на Дмитрия А. Пригова), Марина Тарасова (фрагмент из поэмы "Двойники"), Михаил Сухотин, Михаил Щербина и Борис Кочейшвили (стихи последних нескольких дней, в т.ч. несколько текстов про родной город Кочейшвили Электросталь, к которому, как известно, он стал по-новому относиться, узнав, что там жил Ян Сатуновский). Кочейшвили также спел песню на стихи Юлии Пивоваровой, а Литвак и Байтов - изящно-романтичный любовный романс в духе лучших традиций КСП, написанный, как выяснилось, отцом Литвак. Дмитрий Авалиани представил новые листовертни, в т.ч. посвящения литераторам (особенно запомнилось: "Кошмар, Строчков // Вонзает тебе Толстой") и серию надписей на недавней книжке Натальи Осиповой, пустая обложка которой к этому предрасполагает (версия Авалиани: "Наталья Осипова // Про что вам сказать"). В заключение вечера вне жанра (с набором бессвязных выкриков, кусками каких-то песен и полупристойными телодвижениями) выступила Ольга Рейх.

24.04. Авторник

Презентация книги стихов Марии Степановой "Песни северных южан" (М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2001). Во втором отделении этот небольшой сборник - первое отдельное издание Степановой (до этого минисборник "Апология тополя" вышел в составе альманаха четырех авторов "Елка для меня"), - был прочитан целиком: одноименный цикл из шести баллад и текст "20 сонетов к М"; в первом отделении звучала малая лирическая форма (стихи Степановой обычно не превышают 16 строк). Такое построение, по-видимому, следует признать правомерным: благодаря ему хорошо видно, что заметная, иногда демонстративная деформация слова и фразы не может быть понята как примета бурлескного пафоса, да и вообще степановский бурлеск зиждится на не менее лирической основе, чем, к примеру, ирония Нины Искренко (следует, по-видимому, согласиться с мыслью Людмилы Вязмитиновой, сблизившей этих двух авторов по признаку значительной широты абсорбируемых и синтезируемых поэтических языков, - см. 20.04.). По просьбе автора обсуждение не проводилось.

25.04. Клуб артистов театра и кино

Презентацию альманаха "Черновик" и журнала "Reflect.../Куадусешщт" открыл вступительным словом Юрий Проскуряков, отметивший, что в альманахе "Черновик" представлены самые разные течения русского авангарда. Александр Очеретянский и Рафаэль Левчин рассказали о своих изданиях и прочитали свои стихи. Очеретянский представил программу новых текстов, склоняющихся в сторону минимализма и говорного стиха (хотя в отдельных случаях введение регулярного метра воспринимается как неуместный традиционализм и стилизация), - ироничные, резкие зарисовки повседневных психологических коллизий и сцен из уличной жизни (московской или нью-йоркской - в данном случае неважно), с учетом опыта американской поэзии. Левчин прочитал два больших стихотворения: старый текст "Рыбы", несколько раз переделывавшийся (по словам Левчина, первый вариант текста был напечатан в свое время в "Черновике", часть второго варианта - в парижском журнале "Стетоскоп", окончательная редакция - в киевском альманахе "Соты"), и отрывок из стихотворной пьесы "Действо о Данииле". В вечере принимал участие джазовый музыкант и поэт Юрий Зморович (Киев), вначале сопровождавший чтение Левчина (фортепиано и инструменты собственного изготовления, в т.ч. пластиковая бутылка из-под минеральной воды ёмкостью 1.5 литра, из которой Зморович непонятным при наблюдении способом извлекал однообразные, но впечатляющие звуки), а потом читавший собственные стихи - двух видов: заумная саунд-поэзия с уклоном в вокальную импровизацию и очень своеобразные, часто семантически разорванные тексты, также исполняемые особым образом (здесь устное исполнение также является неотъемлемой частью текста). Сопоставление работы Зморовича с творчеством Ларисы Березовчук и, может быть, Леси Тышковской дает основания ставить вопрос о киевской школе саунд-поэзии. Вечер завершился пространным выступлением Проскурякова, заявившего, что в XXI веке в российской литературе уже успели появиться три значительных литературных течения: "смешанная техника", открытая в ХХ веке Очеретянским и входящая в полосу расцвета, "новый метафизис" Андрея Таврова, Александра Иличевского и Александра Давыдова и "Кассандрион", представляемый самим Проскуряковым. Разъясняя сущность новых течений, Проскуряков процитировал фразу Шекспира об "алхимии слов" и сказал, что в ХХ веке появилась "алхимия текстов", а теперь, в "смешанной технике" - и "алхимия жанров" (под алхимией Проскуряков подразумевает смешение, слияние); "новый метафизис", с точки зрения Проскурякова, развивает такую важную для поэзии функцию, как "священное безумие", а основа "Кассандриона" - "речи о будущем с апокалиптической направленностью" и "создание самосбывающихся пророчеств". После чего Проскуряков прочитал несколько собственных стихотворений, в том числе текст "Открытый Воронеж, в котором не спит Мандельштам..." (по словам автора - манифест "Кассандриона") и несколько ранних - по только что вышедшему спецвыпуску журнала "Reflect...", который называется "Юрьев день" и весь занят произведениями двух Юриев, Проскурякова и Зморовича. Историко-литературный интерес представляет давняя поэма Проскурякова "Воспоминания о метаморфизме", калейдоскопически-коллажная, масштабная, темпераментная, явно перекликающаяся с ранним Парщиковым (впрочем, более безличная и механическая) - видимо, одно из произведений, стоящих у истоков "метаметафоризма". Более поздние тексты Проскурякова приобретают постакмеистические элементы в духе Виктора Куллэ и в самом деле иногда содержат мрачную публицистическую риторику. Далее Проскуряков представил автора готовящегося к печати 16-го номера "Черновика", актрису и прозаика Татьяну Граус. Граус прочитала текст "Смерть носорога" - лирическая сюрреалистическая проза, оформленная в виде фиктивного дневника. Вечер проходил в рамках месячного литературно-музыкального фестиваля "Климханалия", организованного поэтом Владимиром Климовым; сразу после чтения Граус начались выступления приглашенных Климовым авторов, которые читали, в частности, тексты, посвященные Климову или как-то адресованные ему (литературной ценности не представляют). В ходе вечера художник Владимир Сулягин продемонстрировал серию новых коллажей - в основном, "портретов" разнообразных исторических деятелей (Кант, ван Гог, Матисс, Сартр и т.п.).

26.04. Классики XXI века

Вечер поэта Ирины Машинской (США) по случаю выхода ее избранного "Из трех книг" (М.: Елена Пахомова, 2001). Была представлена программа избранных стихов (впрочем, несколько расходящаяся с составом книги) за 25 лет работы в поэзии. Творчество Машинской, наряду со стихами Александра Алейника, Владимира Гандельсмана, Вадима Месяца, представляет наиболее характерную для русской поэзии США стратегию осторожного расширения и размывания поэтического мэйнстрима (в диапазоне от Иосифа Бродского до Сергея Гандлевского: с обостренным переживанием столкновения с предметами быта; с постоянным обращением к фундаментальной проблематике гуманизма: как любить человека, в т.ч. себя, если человек дурен и любви не заслуживает; с умеренно расшатываемой силлабо-тонической версификацией). В некоторых текстах сугубый аскетизм выразительных средств, в т.ч. нарочитая бедность звука и примитивность синтаксиса, а также краткость строки свидетельствуют, кажется, об оглядке на поздний опыт Натальи Горбаневской, хотя и навыки авангарда и поставангарда в отдельных произведениях заметны.

26.04. Метаморфозы

Вечер юмористического журнала "Гвоздь", начавшего выходить в 2001 году и близкого к Литературному институту и Союзу писателей России. Выступили главный редактор журнала Владимир Крымский (с прозаическим политическим памфлетом), Олег Железков (прозаические миниатюры), Алексей Ерофеев (лирические стихи с сильным публицистическим уклоном, без тени юмора) и др.

27.04. Георгиевский клуб

В ходе вечера авторов журналов "Черновик" и "Reflect.../Куадусешщт" со своими произведениями выступили Юрий Проскуряков, Юрий Зморович, Александр Федулов (с палиндромами), Эдуард Виропян, Татьяна Граус, Наталья Кузьмина, а также их редакторы Рафаэль Левчин и Александр Очеретянский. Проскуряков, как и 25.04., выступил с развернутым изложением своих взглядов на современное состояние литературы, акцентировав внимание на том, что три новых литературных течения, о которых уже шла речь 25.04., приходят на смену устаревшим концептуализму и постмодернизму; попытки Анны Килимник прояснить понимание Проскуряковым поэтики и философии постмодернизма не привели к заметному успеху.

28.04. Музей Сидура

Вечер Александра Очеретянского и Рафаэля Левчина, выступавших на сей раз как поэты по преимуществу. На фоне достаточно традиционных, балансирующих между разговорным и риторическим началом, с нечастыми рефлексами футуристических практик, верлибров Очеретянского в крупной форме Левчина было особенно хорошо заметно преобладающее влияние поэзии и прозы Андрея Вознесенского (на разных уровнях, от характерной манеры рифмовки до монтажно-коллажной структуры): Левчиным были представлены во фрагментах тексты "Детские игры", "Юг" и "Да - ад" (в последнем, между прочим, содержится мимолетно-пренебрежительное упоминание Вознесенского). Левчин рассказал также о большом влиянии, которое когда-то оказал на его творческое становление сборник чешского поэта Мирослава Валека, иллюстрированный графикой Вадима Сидура. Значительную часть вечера заняло, сверх того, выступление Юрия Проскурякова, вновь (ср. 25.04. и 27.04.) изложившего свое видение литературной ситуации, а также вспоминавшего о своем знакомстве с Левчиным (26 лет назад на дне рождения Алексея Парщикова) и о существовавшей тогда творческой и эстетической близости ряда авторов: такая близость, полагает Проскуряков, возникла тогда впервые в советскую эпоху (непонятно, что имелось в виду, если учесть, что и лианозовская группа, и ряд петербургских литературных групп возникли заметно раньше), однако так и не сложилась в осознающую себя школу (концептуализированный Константином Кедровым метаметафоризм представляется Проскурякову бессмыслицей). Проскуряков представил свои тексты 70-80-х гг. из цикла "Сонеты в прозе со стихами", опубликованные в только что вышедшем специальном выпуске альманаха Левчина "Reflect.../Куадусешщт", полностью посвященном творчеству Проскурякова и Юрия Зморовича. Зморович завершил вечер музыкальным перформансом, сымпровизировав фортепьянный аккомпанемент к двум взятым наугад текстам Левчина и Очеретянского.

29.04. Проект О.Г.И.

Вечер памяти поэта Виктора Кривулина ведущий, критик Михаил Шейнкер открыл собственным мемуарно-эссеистическим выступлением, отнеся Кривулина к античному племени лапифов (древесных людей). Эту же линию необязательно-произвольного высказывания продолжили Лев Рубинштейн, отметивший, что Кривулин всегда был больше своих стихов (и это отчасти мешало восприятию текстов), и Михаил Берг (представленный Шейнкером как первый литературный портретист Кривулина, который послужил прототипом одного из главных героев романа Берга "Момемуры"); впрочем, среди подчеркнуто разрозненных суждений Берга были и существенные в литературном аспекте: так, Берг заметил, что творческая стратегия Кривулина заключалась в прояснении в ткани советского зон чистого воздуха (= несоветского), в противоположность работе Рубинштейна и Дмитрия А. Пригова, проявлявших начала советского в досоветском и общекультурном. Берг говорил также о депрессивном характере петербургской культуры, конституирующем жалобу как основной механизм самоутверждения, и о том, что Кривулин всегда был чужд такому способу самопроявления. Берг и Шейнкер остановились также на постоянном интересе Кривулина к творчеству младших авторов, а Александр Ожиганов подчеркнул, что Кривулин был единственным организатором и собирателем в их литературном кругу. Ожиганов говорил также о подпольном способе существования поэзии как о естественном и нормальном ("поэту не нужны читатели - только другие поэты"), а также поделился несколькими забавными эпизодами из общения с Кривулиным в 70-е годы (в частности, Кривулин отказался публиковать в одном из самиздатских журналов стихотворение Ожиганова, сославшись на то, что в одной из строчек имеется 5 существительных в родительном падеже, - Ожиганов проверил и убедился, что ничего подобного в его стихах нет, а Кривулин просто в шутку цитировал роман Набокова "Дар", мало кем тогда прочитанный). В сходной стилистике были выдержаны воспоминания Евгения Попова, рассказывавшего о работе Кривулина в начале 80-х в редакции санпросветбюллетеня; впрочем, заметил Попов, уже в те годы Кривулину и его товарищам по петербургскому "Клубу 81" удавалось проводить, к примеру, вечер католической поэзии или семинар по творчеству Солженицына. О своих встречах с Кривулиным рассказал и Владислав Лён. Дмитрий Кузьмин напомнил, что памяти Кривулина был посвящен фестиваль молодой поэзии, проходивший здесь же 21-22.03., в ходе которого звучали стихи Дарьи Суховей in memoriam, и отметил, что многие литературные акции, проходившие с тех пор в Москве и Петербурге, по сути можно назвать вечерами памяти Кривулина: в качестве примеров были названы петербургская презентация антологии стихов о чеченской войне "Время "Ч"" (где, по словам Кузьмина, не просто опубликован ряд текстов Кривулина, но преобладает, у самых разных авторов, разрабатывавшийся в первую очередь именно Кривулиным способ построения поэтического высказывания на острые гражданские и политические темы), вечер Марии Степановой 24.04. (поскольку, полагает Кузьмин, продуктивное использование жанровых и стилистических элементов поэтики XVIII - начала XIX вв., характерное для Степановой, ведет отсчет в современной поэзии с текстов Кривулина и Елены Шварц 1970-х гг.). В заключение вечера Шейнкер представил только что вышедший в поэтической серии клуба "Проект О.Г.И." последний сборник Кривулина "Стихи юбилейного года", отметив стремление Кривулина к тщательной проработке состава и композиции своих книг - традиция, восходящая, напомнил Шейнкер, к "Сумеркам" Баратынского. Вечер открылся и закрылся аудиозаписями с авторским чтением Кривулина; больше стихи в ходе вечера не звучали.

30.04. Премьера

Встреча, посвященная выходу 50-го, юбилейного выпуска бюллетеня "Литературная жизнь Москвы", прошла в отсутствие самого выпуска, поскольку, как выяснилось, в предпраздничные дни его невозможно отпечатать. В ходе программы (озаглавленной редактором бюллетеня Дмитрием Кузьминым "Паленый дискурс" - видимо, в шутку) были прочитаны избранные отчеты из подготовленного выпуска; в случаях, когда кто-то из присутствующих литераторов присутствовал и на обозреваемом вечере, производилось обсуждение отчета, если же свидетели отсутствовали, то отчет читался с пропуском фамилий, и присутствующим предлагалось угадать их по контексту. Наиболее бурное обсуждение вызвал отчет за 29.03.: Владимир Герцик заявил, что в изложении его доклада упущена основная мысль - о формировании в современной поэзии нового символизма. Наиболее любопытным эпизодом в импровизированной викторине следует признать вопрос о том, кто из участников акции "Творчество наших родных" 3.04. читал архивные материалы об организации собственным прадедом, грузинским большевиком, семейной ячейки; были названы Дмитрий Авалиани, Борис Кочейшвили и Герман Лукомников (таким образом, Данила Давыдов угадан не был), т.е. участники эксперимента просто вспоминали литераторов с кавказскими корнями, не пытаясь проанализировать, кто из литераторов мог бы заявить в ходе акции приведенную в отчете позицию. Далее дискуссия сама собой перешла в обсуждение различных публикаций бюллетеня (наиболее жаркий спор разгорелся между Татьяной Миловой, Николаем Байтовым и Кузьминым по поводу того, является ли Эйн-Керем - топоним, послуживший названием стихотворения Александра Бараша, - районом Иерусалима, его пригородом или отдельным селением: отчет за 8.12.98) и далее - в обсуждение бюллетеня как такового (Милова, Александр Левин и Владимир Строчков повторили соображения, высказанные в ответах на анкету "ЛЖМ").