|
1.12. Крымский клуб
Первый из трех вечеров поэта Ларисы Березовчук (Петербург) был посвящен перформансу. Во вступительном слове Дмитрий Кузьмин подчеркнул, что применительно к перформативному началу, как и к визуальному, необходимо отличать поэтическое произведение с использованием перформативных элементов от перформанса, использующего поэзию в качестве материала, но представляющего собой произведение иного вида искусства, - заметив, что Березовчук в своих работах с перформативностью (как, впрочем, и со звуковыми и визуальными элементами) неизменно удерживается в границах поэзии, расширяя и трансформируя их. В качестве пролога к программе Березовчук с двумя текстами выступили поэт Андрей Тавров и ассистировавшая ему Вита Тазьба; при этом если первый прочитанный ими текст был просто представлен как двухголосный (со слегка варьируемым запаздыванием второго голоса по отношению к первому), то второе сочинение, "Двойная элегия с флейтой Пана" (исполнявшаяся и накануне, 30.11., в ходе презентации сетевого журнала "TextOnly", что было упущено в предыдущем отчете), принципиально написано для двух голосов, в форме диалога, и в этом смысле два случая качественно различаются: в первом случае перед нами - перформанс на поэтическом материале, а во втором - элемент перформативности, реализованный в поэзии (поскольку диалогичность присуща этому тексту до исполнения). Затем Березовчук представила произведение "Трапезы здравого смысла" (подзаголовок "серия стихотворений-ситуаций" - см. 3.12.), также рассчитанное на нескольких исполнителей (каковые и были привлечены из публики). Концепция произведения была определена автором как столкновение трех типов речи: лирического, бытового и аналитического; первому соответствует собственно стихотворение, второму - предваряющий его эпиграф-ключ (обычно несколько коротких фраз диалога мужчины и женщины), третьему - следующее за стихотворным текстом резюме в несколько слов, характеризующее (иной раз кардинально смещая смысловые акценты) речевую ситуацию, к которой относится стихотворение.
2.12. Классики XXI века
Второй вечер Ларисы Березовчук: поэтические портреты. Был представлен ряд текстов, относящихся к разным книгам Березовчук и разделенных на три группы: автопортреты, женские портреты и "групповые портреты в интерьере времени", - разумеется, при этом имелось в виду не описание внешности (присутствовавшее скорее в виде исключения), а характеристика личности. Несколько текстов читались с музыкальным сопровождением (под фонограмму), особенно развернутым в "Вечерних развлечениях" из композиции "Поднадзорные - соглядатаи". Вечер закончился непродолжительной дискуссией, в ходе которой Березовчук, в частности, согласилась с мыслью Фаины Гримберг об определенной преемственности по отношению к творчеству Леси Украинки, в котором она видит выдающийся и не имеющий аналогов в русской традиции образец стихотворной драматургии.
2.12. РГГУ
Вечер поэта Виктора Кривулина начался краткой автобиографией, частично рассказанной, а частично прочитанной по тексту статьи для журнала "Новое литературное обозрение"; наиболее впечатляющим моментом этой части вечера стала история первой публикации стихов Кривулина, состоявшейся в Нижнем Новгороде в 1967 г.: по словам Кривулина, некто Татьяна Тринидадская (псевдоним), приехавшая в середине 60-х годов из Ленинграда в Горький, регулярно читала вслух и публиковала под своим именем чужие стихи; после того, как ее уличили в плагиате, местные писатели насильственно произвели у нее дома обыск и нашли рукописи нескольких стихотворений за подписью "Виктор Кривулин"; стихи горьковским писателям понравились и были опубликованы в местной литературной газете, причем вместе с двумя действительно принадлежащими Кривулину под его именем были напечатаны тексты Иосифа Бродского, Анны Ахматовой и других авторов. Основу стихотворной программы вечера составил большой цикл 1984 года "Золотая эпоха", до сих пор не опубликованный, - теперь Кривулин предполагает напечатать его отдельной книгой под названием "Последнее лето империи": мрачные, часто длинные тексты с обилием подробностей и сложных метафор нагнетают ощущение остановленной истории (характерна в этом отношении большая поэма гекзаметром, подробно описывающая все, что случилось за небольшой отрезок времени в середине дня на углу в центре Ленинграда). При этом сама крайняя замедленность времени становится методом воссоздания убогой и пришибленной, но масштабной вечности, в которой стоящая на остановке проститутка или два солдата, разглядывающие женщин, становятся сюрреалистическими скульптурами-метафорами. Прозвучали также избранные стихи 70-90-х гг., в том числе тексты 1999 г. (отметим, в частности, цикл стихотворений, начинающихся одной и той же строкой "Хоть бы кто-нибудь хороший..." - возможно, в развитие старой идеи Кривулина о построении текста по аналогии с музыкальным произведением). В заключение Кривулин представил первую книгу петербургского поэта Владимира Кривошеева "Дом культуры", рассказав об авторе и прочитав несколько стихотворений.
3.12. Георгиевский клуб
Третий вечер Ларисы Березовчук был посвящен проблеме визуальности в современной поэзии - но не в традиционном смысле (визуальные элементы в самом тексте), а в более широком: визуальное начало, визуальное представление действительности как одна из возможностей искусства слова (сходным образом ставил проблему Виктор Кривулин в дискуссии 25.09. в "Авторнике"). Вначале Березовчук прочитала значительный прозаический фрагмент, весьма подробно и зримо описывающий бал при дворе Лоренцо Медичи, - пояснив затем, что это, собственно говоря, из развернутого сценария для киносериала о Максиме Греке - сценария, написанного таким образом, чтобы режиссер, художник и другие участники съемочного процесса в полной мере видели перед собой то, что им предстоит снять; такая манера письма - пышная, избыточно детализированная - не была бы, заметила Березовчук, близка ей, если бы она писала прозу в собственном смысле слова, поскольку ее идеалами в искусстве прозы являются аскетизм Лагерквиста, крепкий сюжет Зюскинда, орнаменталистика Анджеевского и Броха, - однако данный текст хорошо демонстрирует возможности визуального приоритета в словесном искусстве. Далее прозвучали отрывки из серии стихотворений "Путь "Z" трамваев #12" (попутно Березовчук прокомментировала используемую ею терминологию, разграничивающую разные типы авторских метатекстуальных единств: цикл, по Березовчук, характеризуется линейностью развития и сюжетностью, композиция дает панораму и горизонт, а серия основывается на единстве предмета и формы); в текстах серии, следующих единой формальной схеме (прозаический фрагмент - стихотворение - прозаический фрагмент - одна стихотворная строка), общим предметом выступает видящееся лирическому субъекту искажение пространства и времени на повороте трамвайных путей у госпиталя, в котором смертельно больной отец, - таким образом, тексты должны были свидетельствовать о возможности визуальной доминации в текстах, преследующих вовсе не описательные (а, в данном случае, психологические и суггестивные) цели. Программу завершила статья Березовчук "Визуальный фактор и современная литература", ставящая проблему визуальности в литературе в культурологический контекст: отталкиваясь от уже высказывавшейся разными авторами мысли о том, что интерес к литературе в современном обществе падает в связи с антропологическим сдвигом: визуальный канал информации приобретает все большее значение, вытесняя вербальный, - Березовчук ставит задачу адаптации вербального текста к визуальным способам передачи информации. Такой текст, по Березовчук, должен обладать значительным объемом, сюжетной составляющей, развернутой образностью (и, в связи с этим, слово в таком тексте должно утрачивать семантическую глубину и сложность, - здесь Березовчук приводит в качестве близких явлений поэзию Геннадия Айги, Владимира Аристова, Елизаветы Мнацакановой). Возражения, высказанные в ходе обсуждения, последовали двоякого рода: Илья Кукулин выступил против социального фетишизма, заявив, что не видит необходимости подстраиваться под сдвиги восприятия, поскольку попытки такого рода не увеличат существенно аудиторию актуальной литературы; Мария Ордынская заметила, что все рассуждения Березовчук справедливы лишь применительно к определенному психотипу (с преобладанием визуальных способов восприятия) и не приложимы к аудиальному и кинестетическому психотипу.
4.12. Центральный Дом художника
Литературная программа ярмарки интеллектуальной книги "Non-fiction", посвященная эссеистике. В чтениях, посвященных Малой Букеровской премии, участвовали 3 из 8 авторов шорт-листа - Михаил Алленов, Лев Рубинштейн и Вячеслав Курицын (Алленов читал пародию на искусствоведческий текст, составленную, как он выразился, из слов и оборотов, которых нет в его собственных текстах); неизбежно последовавшие затем попытки определения эссе были поддержаны из зала Натальей Перовой, Рустамом Рахматуллиным и др. Вечер продолжился презентацией литературной группы "Путевой журнал" и проекта самого журнала. Связывая две части вечера, куратор обоих мероприятий Александр Гаврилов заметил, что возглавляющие проект Андрей Балдин и Василий Голованов также были претендентами на Малый Букер, а журнал мыслится как полностью эссеистический. Презентация выглядела вначале как пресс-конференция с участием Балдина, Голованова, Рахматуллина, Владимира Березина и Дмитрия Замятина (впрочем, среди публики присутствовал целый ряд авторов, близких к Эссе-клубу и ассоциирующих себя с проектом: Гела Гринева, Илья Бражников, Андрей Окара и др.). Проект позиционирован как журнал художественных исследований и междисциплинарного диалога, в равной мере сфокусированный на вербальном и визуальном началах (отсюда и лидерство Балдина - эссеиста и одновременно практикующего художника, подготовившего представленный на ярмарке сложно организованный и высококонцептуальный макет будущего издания). Разнообразный культурный материал будет подаваться в журнале через образы пространства и пути: по мнению инициаторов проекта, именно геопоэтические, метагеографические и т.п. тексты образуют мэйнстрим современной эссеистики; для определения этого рода текстов предлагался еще ряд неологизмов: геологика-географика, краевидение, градоречие и т.д. Кроме того, "литература заплечного смешка", как определили выступающие постмодернизм, легко превращается в "литературу заплечного мешка" и в этой трансформации преодолевается. В той же тональности словесной игры было предложено определение общей для участников проекта идеологии как "куртуазного обскурантизма" (формулировка Натальи Бабинцевой). Презентация завершилась интеллектуальной игрой "Перенос столицы в Крым: за и против", вылившейся во вполне серьезное перечисление сакральных, исторических и ландшафтных особенностей Севастополя, делающих его потенциально столичным городом.
5.12. Центральный Дом художника
Вечер поэзии, проведенный в рамках ярмарки интеллектуальной книги "Non-fiction" по инициативе Натальи Перовой. Со своими стихами выступили Татьяна Данильянц, Александр Уланов, Дмитрий Беляков и Дмитрий Кузьмин; Уланов представил также несколько переводов из современной западной поэзии, а Кузьмин - несколько стихотворений разных авторов из альманаха "Вавилон". В целом программа состояла преимущественно из верлибра - в диапазоне от будто бы беспристрастных, но основанных на широком психологическом подтексте бытовых зарисовок Кузьмина до энигматичных, построенных на паронимии миниатюр Белякова (см. 22.06.).
6.12. Авторник
Вечер поэтов Санджара Янышева и Евгения Абдуллаева (Ташкент). Как и в ходе предыдущих выступлений каждого из группы трех ташкентских авторов (в которую входит также Вадим Муратханов), звучали тексты всех троих, причем снова (см. особенно 18.10., Чистый понедельник) только Янышев был представлен, наряду с весьма традиционной в версификационном отношении, хотя и использующей разнообразные ориентальные мотивы лирикой, стихами более сложной структуры; Муратханов в выборе обоих участников вечера выглядел скорее детским поэтом, адаптирующим ту же ориенталистику к не опосредованному культурным опытом восприятию, поэтика же Абдуллаева не выходила за пределы позднесоветской региональной поэзии, которую и положено было обогащать элементами местного колорита, не нарушая при этом общей манеры письма (вообще тексты Абдуллаева, с его пристрастием к мелкой бытовой детали, хорошо укладываются в кушнеровскую традицию, а Муратханова легко соотнести с упрощенной версией той же традиции, представленной, скажем, Валентином Берестовым). Комментируя в очередной раз провозглашение ими "ташкентской школы", Абдуллаев и Янышев повторяли тезис о специфике восточного материала, добавив, впрочем, новую идею о том, что собственное лицо школы должно вырабатываться уже по ходу ее существования.
6.12. Образ и мысль
В начале своего вечера Света Литвак и Николай Байтов представили свою совместную книгу "Редимэйды и ассамбляжи" и прочитали по тексту из книги: Литвак - "Письма Пимену" (два письма сумасшедшей дамы, помешавшейся, по-видимому, на почве религии), Байтов - "Литературная бомба" (раннесоветский проект агитации посредством сбрасывания с самолетов пачек с листовками, взрывающихся и разлетающихся над землей). Затем Литвак читала отрывки из разных прозаических текстов (оговорив, что часть из читаемого - реди-мэйды), Байтов - избранные стихотворения. В конце вечера выступавшие представили тексты, написанные для проекта Михаила Есеновского - "мыльной оперы" для детей "Чулида и Бигуди" (в настоящее время проект курирует Герман Лукомников). "Чулида и Бигуди", по сути дела - пародийный гипертекст (причем пока еще только готовящийся к публикации в сети), в котором разные авторы пишут следующие в некоторой последовательности фрагменты (каждый фрагмент - около 200 строк четырехстопным ямбом со схемой рифмовки, определяемой куратором для каждого автора специально). С определенного момента (6-й "серии"), по словам Байтова, "Чулида и Бигуди", как и положено гипертексту, начал "ветвиться", образуя альтернативные сюжетные схемы. Байтов и Литвак прочитали свои варианты 7-й "серии" (всего этих вариантов четыре). Одновременно в соседнем помещении проходила выставка картин Литвак.
7-10.12.
9.12. Классики XXI века
9.12. Премьера
Вечер поэта Ольги Рычковой (Томск). Прозвучали стихи из книги "Каждый охотник" (1997) и последующие. Творчество Рычковой носит по преимуществу легкий иронический характер, сверх того демонстрируя в лучших текстах эффектную версификацию. Чтение сопровождалось подыгрышем на трубе.
10.12. Георгиевский клуб
Поэт Сергей Бирюков, живущий последнее время в городе Халле (Германия), рассказывал о своем существовании вне России - в частности, о чрезвычайном изобилии и разнообразии германской культурной, в т.ч. и литературной жизни (даже в провинции, где он живет); значительная часть литературных вечеров в Германии - платная, тем не менее залы полностью заполняются. Кроме того, по словам Бирюкова, в Германии множество авторов, пишущих по-русски, причем (помимо десятка с небольшим почтенных представителей третьей эмиграции) совершенно неизвестных в метрополии. В их числе - действительно интересные фигуры: в подтверждение Бирюков прочитал несколько текстов молодого поэта Елены Сазиной (приехавшей в Германию из Воронежа, но ни стилистически, ни биографически не связанной с "воронежской школой") - это достаточно крепкий поставангард, в лучших проявлениях заставляющий вспомнить о Елизавете Мнацакановой. Бирюков также читал собственные стихи последнего времени: конкретистские, заумные и "просто" верлибры (среди последних выделялись тексты памяти Игоря Холина и Генриха Сапгира). Выступил также новосибирский поэт Игорь Лощилов, повторивший в расширенном виде выступление на фестивале "Культурные герои XXI века" (8.12.) и кратко рассказавший о литературной жизни в Новосибирске.
11.12. Культурный центр "Дом"
Литературный вечер, проведенный в рамках "фестиваля землячеств" - проекта, симметричного проекту "Культурные герои XXI века", - был задуман организатором Игорем Клехом как встреча московских литераторов - коренных москвичей с авторами, обосновавшимися в Москве самостоятельно и в сознательном возрасте (не лишне вспомнить, что акцию такого рода уже проводил Игорь Сид на фестивале "Неофициальная Москва" - см. 3.09., Литературный музей). Большинство авторов, однако, не пожелали дискутировать, ограничившись чтением текстов, - и только Андрей Левкин прочел текст, недвусмысленно относящийся к теме: фрагменты из новой (как можно понять, документально-дневниковой) повести "Русская разборка", рассказывающие о его постепенном вживании в московский ландшафт, московский ритм жизни, о сращивании с мелкими окружающими реалиями и т.п. (манера Левкина-документалиста, уже знакомая по повести "Крошка Tschaad", продолжает удивлять своей лаконичностью после филигранной изысканности рассказов предыдущего периода, - этот перелом, вероятно, интересно было бы поставить в соответствие перемещению из прибалтийского культурного и литературного контекста в московский). Александр Шабуров (только-только перебравшийся в Москву и выступавший в данном проекте несколько авансом) читал, как и на фестивале "Культурные герои XXI века", свои прозаические фрагменты, Вячеслав Курицын - рассказ "Серебряная чаша...", мимикрирующий, в соответствии с курицынской манерой последнего времени, под non-fiction и опубликованный в журнале "Матадор" в качестве несколько вольного эссе, Марина Вишневецкая - рассказ "Своими словами", Анатолий Гаврилов (по-прежнему, собственно, живущий во Владимире и в Москву перебираться не намеренный) - отрывки из новой большой прозы, совершенно непохожей на все ранее им опубликованное (текст носит ассоциативно-лирический характер, с образными, синтаксическими и звуковыми повторами и подхватами, без каких-либо признаков иронии и социальной сатиры, характерных для Гаврилова прежде, - возможно, новый для прозаика способ письма связан с тем, что текст явно или неявно будет посвящен памяти его друга, композитора Павла Беринского). Московская делегация, напротив, ограничилась одним стихотворением (Владимир Салимон) и одним публицистическим текстом (Асар Эппель, как всегда, прочитал свою колонку из газеты "Московские новости"), зато (в лице преимущественно Салимона) много говорила о необходимости сохранить московскую особость, размываемую наплывом приезжих, о прискорбной утрате московских двориков, самобытного облика (не только наружного, но и культурно-психологического) разных районов города, и т.п. Еще один участник вечера, Евгений Попов, не стал читать вовсе, бегло рассказал о своем приезде в Москву из Красноярска и этапах дальнейшего переселения, а также выразил, при общей симпатии к Курицыну (сравнив его с Хэмингуэем как автора и человека грубого, но при этом тонко чувствующего), резкое недовольство тем, что Курицын в своем выступлении огласил уже опубликованный (и, в частности, им, Поповым, уже прочитанный) текст.
13.12. Эссе-клуб
Вечер под названием "Конец цитаты" открыл своим выступлением Максим Павлов, предложивший эту тему. Павлов, по сути дела, ограничился достаточно тривиальными выпадами против постмодернистской ситуации (упомянув Тимура Кибирова как пример агрессивной цитатности ради цитатности), рассуждениями о ее непродуктивности и о том, что конец постмодерну уже настал. Это вызвало реплику Андрея Бычкова, указавшего на "заслуги" постмодерна (в качестве таковой Бычков упомянул "поднятую на поверхность" полистилистику) и на опасность борьбы с постмодерном. Алексей Прокопьев отметил, что, помимо деконструктивистского, существуют многие другие способы отношений с цитатой и что, по его мнению, Павлов путает цитатное и центонное мышление (именно последнее характерно для отмеченных во вступительном слове форм постмодерна, которые вызывают у Павлова раздражение). Принципиально высказались Татьяна Милова (по ее словам, тема разговора утыкается в вопрос о первичности бытия или сознания, т.е., в данном случае, в вопрос о возможности или невозможности повторения как творческого акта) и Леонид Костюков (вопрос в данном случае, с его точки зрения, не о цитате, а о свободе художника от тоталитарного творческого метода, а сейчас постмодерн, по мнению Костюкова, самый "реальный" творческий метод). Дальнейшая дискуссия ушла весьма далеко от первоначального посыла; следует отметить два сюжета - разговор о русской и английской традициях восприятия литературного наследства (Милова заметила, что если в Англии все, даже "малые", поэты XVI-XVII вв. изучены, полностью изданы и вошли в культурную традицию, в т.ч. с помощью цитирования, то русские поэты XVI-XVII-XVIII вв., за двумя-тремя исключениями - абсолютное белое пятно) и дискуссию о невозможности цитаты в средневековой культуре, начатую Рустамом Рахматуллиным, который отметил, что для средневековья характерен канон принципиально анонимный и потому нецитатный; Данила Давыдов предположил, что цитата в средневековье была возможна в рамках низовой смеховой культуры (приведя как пример насквозь цитатную поэзию вагантов). Выступили также Дмитрий Веденяпин, Алексей Кубрик, Алексей Лидов и др. В конце вечера Костюков как спикер клуба поставил на общее голосование вопрос о первичности бытия или сознания; с весьма незначительным перевесом победило сознание (при этом нужно отметить, что большая часть публики либо воздержалась, либо высказалась за дуализм).
13.12. Образ и мысль
Вечер поэта и прозаика Василия Геронимуса. Читались стихи последних лет, вполне традиционные по версификации, с экспрессивной и подчас несколько сюрреалистической образностью (характерна склонность к описаниям масштабных пространств: космоса, огромных равнин, больших городов), по большей части объединенные в "книги" по неочевидным признакам (в "книге" может быть буквально три текста - но, заметил Геронимус, такое обозначение даже в этом случае кажется ему предпочтительнее, чем термин "цикл", подразумевающий какие-то явные основания для объединения текстов). Проза была представлена рассказом "Мама Джан", описывающим жизнь молодого писателя в некоей империи, которая соединяет черты нынешней России (постоянные поиски исламских экстремистов и т.п.) с хаотически смешанными чертами бытовой жизни Японии, Китая и других восточных стран (хаотичность признаков, по словам автора, программная: аналогичную хаотичность и эклектизм он усматривает в современной цивилизации в целом); основной мотив рассказа - жизнь героев под неотступной слежкой имперских органов госбезопасности (мотив трактуется в духе стоицизма, соединенного с эскапизмом: тотальную заметность предлагается принять как неизбежное зло, которое как-нибудь разовьет душу, - таким образом, Геронимус пытается выстроить срединную позицию между посткафкианскими конструкциями, например, Бориса Дышленко, не позволяющими как-либо отнестись к силам тотального контроля, и интерпретацией этой проблематики в диссидентской прозе, скажем, Абрама Терца, требующей противостояния). Отвечая на вопросы, Геронимус в качестве самого близкого себе автора назвал прозаика Фридриха Горенштейна, в поэзии же, по его словам, он вынужден следовать акмеистической традиции в силу свойств темперамента, хотя в принципе, будучи поклонником Маяковского и Цветаевой, предпочел бы какой-то более радикальный художественный язык.
13.12. Премьера
Вечер поэта Сергея Лешакова, с недавних пор перебравшегося в Москву из Северного Казахстана. Затрудненный в ритмическом и звуковом отношении, богатый метафорикой стих Лешакова в лучших своих проявлениях близок Ивану Жданову (правда, прямое лирическое высказывание у Лешакова еще сохраняется, да и средний объем текста заметно меньше, чем у Жданова).
14.12. Авторник
Вечер поэта Андрея Полякова (Симферополь), хорошо известного в Москве по публикациям в "Знамени", "Вавилоне", "Митином журнале" и др., а также неоднократно читанного Игорем Сидом на различных вечерах, но появляющегося здесь нечасто (в последний раз - почти 4 года назад: персональный вечер в Крымском клубе 31.01.96). Поляков представил разностороннюю программу (за пределами которой осталась только его проза), отражающую эволюцию автора, о которой подробно рассказал сам: начав формировать свое творческое "я", в русле ленинградской школы и "Московского времени", под знаком, как выразился Поляков, "высокой риторики" (с тех времен у него сохранилась симпатия к творчеству Виктора Кривулина), он затем, благодаря знакомству с Михаилом Айзенбергом, открыл для себя таких авторов, как Всеволод Некрасов, Эдуард Лимонов, Станислав Красовицкий, и после двухлетнего молчания вернулся в поэзию с новой манерой письма, изнутри выкручивающей "высокую риторику" по-обериутски. Первому этапу в творчестве Полякова соответствовали прочитанные тексты из его единственной книги "Epistolae ex Ponto" (1995), второму - стихи 2-й половины 90-х (в т.ч. драматический диалог "Сумароком" в духе раннего Заболоцкого, исполненный на два голоса с Ильей Кукулиным), однако этими двумя этапами развитие Полякова отнюдь не исчерпывается: цикл 1998 г. "Хоэфоры", читанный в отрывках, накладывает на картину второго периода дополнительное влияние Вагинова и Поплавского (о котором говорил и сам Поляков), формируя в итоге весьма сложные тропеические и просодические конструкции, в стихах же 1999 г. подчас прослеживается курс на новое упрощение и лаконизацию выразительной стороны стиха. В центре обсуждения оказались вопросы языка: Михаил Сухотин интерпретировал поэзию Полякова как творящую заново язык из речи (в силу чего и происходит интенсивное расшатывание грамматики), Сид и Дмитрий Кузьмин спорили об отношении поляковских аграмматизмов (в частности, нагромождений инфинитивов) к экспансии английского языка в русскую культуру; Кузьмин, сверх того, заметил, что эволюция Полякова сделала его срединной фигурой в литературной группе "Полуостров", поскольку поэтика Полякова в последние несколько лет как раз и может рассматриваться как равноудаленная от манерно-медитативной метафорики Марии Максимовой, герметичных образных цепей Николая Звягинцева, экспрессивных, остро эмоциональных культурных игр Михаила Лаптева. В обсуждении также участвовали Айзенберг, Кукулин, Евгений Сабуров и др.
16.12. Классики XXI века
Татьяна Михайловская в авторском чтении чередовала стихи и короткие рассказы, за редкими исключениями не публиковавшиеся. Наиболее сочувственную реакцию зала (озвученную Всеволодом Некрасовым) вызвал притчеобразный текст о женской судьбе "Клубника со сливками" из цикла "Дама у окна". Особый интерес представляли небольшие экспериментальные стихотворные формы: "конструэмы" (стихи, в которых каждая следующая строка повторяет предыдущую с наращением на одно слово, - такие же или сходные эксперименты встречались у разных авторов, но, кажется, никогда еще не концептуализировались как жанр), миниатюры, составленные из букв определенного слова, и т.п. В заключение вечера Анна Килимник от лица всей литературной общественности принесла Михайловской благодарность за многолетнюю работу в журнале "Новое литературное обозрение".
17.12. Георгиевский клуб
Открывая вечер трех авторов - Бориса Колымагина, Олега Асиновского и Михаила Новикова, - инициировавший его Колымагин пояснил, что его участники не претендуют на художественную близость: их объединяет разве что опыт молчания (Новиков по большей части ушел в журналистику, двое других просто много лет не писали). Собственная поэзия Колымагина представляет собой небольшие тексты с легким элементом зауми, небольшими сдвигами в управлении и сочетаемости слов для передачи эмоционально-психологических нюансов (традиция, в конечном счете восходящая к Гуро), в версификационном плане преобладает верлибр; особняком стояли более прозрачные в смысловом отношении "церковные стихи" и малая проза, также с некоторым религиозным уклоном. Напротив, Новиков представил довольно крупные полиметрические стихотворные формы (несколько текстов) и один рассказ, объединенные брутально-фантасмагорическим колоритом с сильным элементом сатиры; маленькие поэмы Новикова в чем-то перекликаются с недавними крупными стихотворениями Ярослава Могутина, в чем-то - с "клотами" (ранними поэмами) Михаила Файнермана, но более всего, пожалуй, - с поздними поэмами Михаила Сухотина, так же выводящими табуированную лексику и сексуальные мотивы на периферию текста перед лицом разнообразных поисков в сфере языка. Рассказ "Слепые бельма Кусто" использует классическую сорокинскую структуру реалистического текста, в какой-то момент распадающегося в кошмар и абсурд, с той разницей, что ни на каком этапе текста ни инвективная лексика, ни темы и мотивы телесного низа не захватывают ведущего положения; в качестве материала в рассказе использованы реалии еще продолжавшейся в момент чтения избирательной кампании. Наконец, стихи Асиновского отстоят от Колымагина в другую сторону: отталкиваясь, вероятно, от многоходовой метафоры Александра Еременко, Асиновский довел этот принцип до эффекта, сходного с эффектом автоматического письма по Бретону, когда в грамматически связном и правильном тексте смысловые связи не могут быть обнаружены без специального анализа; в сочетании с легкими, классическими силлабо-тоническими размерами текст получается изящным и интригующим.
18.12. Музей Сидура
Вечер Дмитрия Александровича Пригова начался с полемического высказывания, задним числом, в адрес Германа Лукомникова, допытывавшегося у Пригова относительно его стихов (см. 29.11., Премьера): стихи, заявил Пригов со всей определенностью, не главное - они лишь средство поэтического имиджа, показателем которого Пригов считает бытовую распространенность соответствующих сравнений ("как у такого-то"). Тем не менее, отметил Пригов, стихи все-таки должны иметь место, а потому он составил программу выступления как раз из стихов последнего времени. Было представлено 11 стихотворных сборников; можно отметить забавную деконструкцию мистики в сборнике "Германские тени", цикл "Последнее слово", каждый текст коего описывает предсмертные слова какого-либо знаменитого человека (неизменно оказывающиеся бессмысленным набором звуков) и две книги с отчетливым сюжетом: "Герой и красавица" (персонажи, вовлеченные в любовные отношения, стремятся в них к абсолютному развоплощению) и "Англичанка и русская революция" (англичанка, о которой, впрочем, больше ничего не известно, раздевается для занятий любовью, попутно расспрашивая собеседника об истории русской революции, излагаемой в сугубо макабрических тонах: как битва мертвецов). Отвечая на вопросы слушателей, Пригов вновь сформулировал ряд принципиальных положений - прежде всего, о том, что позиция художника складывается из трех элементов: культурной вменяемости (т.е. способности ориентироваться в современной ему культурной ситуации), понимания специфики своего вида искусства и понимания своей индивидуальной внутренней "синдроматики" (т.е. личных проблем, побуждающих к творчеству и обуславливающих его характер), - и о том, что работа современного поэта аналогична работе режиссера, который не присутствует на сцене (в стихотворении), выпуская туда актеров, но чья личность определяет структуру происходящего. Пригов также поделился своими творческими планами в области прозы (он работает над тремя романами: один - своего рода псевдоочерки о Москве, другой - развернутое самооправдание, которое он начал писать под воздействием идеи об устройстве литературного суда над ним, и третий - в стиле фэнтези), выразил недоумение нынешним положением дел с российскими литературными премиями, рассказал о своей первоначальной работе скульптора (признавшись, что его любимыми персонажами были крокодил Гена и лев в духе петровского барокко) и т.д.
20.12. Образ и мысль
Вечер прозаика Владимира Тучкова. Вновь, как и 28.10., основу вечера составил цикл "Русские диалоги"; на вопрос Эдуарда Шульмана о том, в чем состоит русскость этих диалогов, Тучков ответил, что бесплодность этих бесед на абстрактные темы, не приводящих ни к практическому эффекту, ни к созданию какой-либо философской системы, - это чисто русская черта. Прозвучало также несколько текстов из "Русской книги военных" (причем Тучков со смешанным чувством гордости и изумления рассказал, что после публикации этого цикла в "Новом мире" в редакцию звонили разъяренные читатели и отказывались от подписки на журнал) и "Шестой русской книги для чтения".
20.12. Премьера
Вечер Клуба литературного перформанса "Перформанс НОМЕР" открылся вступительным словом Николая Байтова: недавно Байтову слово "перформанс" показалось "напыщенным и лощеным", относящимся к "эстетике Х" (т.е. модной, трендовой, - этот термин Байтов предлагает в одноименном эссе, опубликованном в #39 "Нового литературного обозрения"). Но Клуб литературного перформанса существует давно, и менять его название не хочется; поэтому, по словам Байтова, отныне в Клубе ставится знак равенства между перформансом и "номером", "аттракционом". Это особенно принципиально на фоне развернутой в это время в Зверевском Центре современного искусства выставки Вячеслава Мизина и Александра Шабурова (фотографии перформансов, эксплуатирующих набор устойчивых эпатажных ходов, - например, раздетые до трусов перформеры на Красной площади), являющей, по словам Байтова, пример именно "эстетики Х" в чистом виде. Света Литвак заметила на это, что ей создаваемое таким сочетанием "ощущение неловкости и недоумения" представляется совершенно нормальным. Затем была представлена отчасти костюмированная постановка диалогов (именно так, а не пьесы) Литвак "Встречи", разыгранная при участии Владимира Герцика (уже второй раз - см. 3.04. - успешно исполнившего роль 8-летнего мальчика), Ольги Ивановой, Юлии Скородумовой, Андрея Воркунова, Сергея Шабалина и Данилы Давыдова; Николай Байтов читал ремарки. В качестве следующего "номера" Скородумова и Литвак продемонстрировали перформанс "Фома и Ерема" (включающий чтение одноименного текста Скородумовой, игру на варгане и двух пивных бутылках, поение публики пивом в обмен на какой-либо предмет, каковые после этого Скородумова надевала на Литвак, и т.п.). Вера Сажина, одетая в экзотический костюм (долженствующий, вероятно, имитировать шаманский), декламировала свои тексты, перемежая их впечатляющим фолк-вокалом в сопровождении бубна, перкуссий и т.п. - что в целом создавало ощущение языческого камлания. Объявленный в качестве следующего выступающего, Герман Лукомников молча покинул зал; Литвак объяснила, что первоначально Лукомников намеревался попросить всех присутствующих покинуть зал, затем - попросить никого не покидать зал, и лишь потом решил покинуть зал сам. Смысл сказанного стал ясен позже, когда часть публики обнаружила, что перформанс Лукомникова состоял в открытой к лицезрению всеми желающими мастурбации в туалете. Байтов, Литвак и Павел Митюшев продемонстрировали известный перформанс "Голоса" (исполнители почти все время находились за занавесом, слышны были только их диалоги); во время этого "номера" раздался громкий крик, означающий удачное завершение перформанса Лукомникова. Художник Алексей Калема, участник объединения "Карамазов-центр", с усердием молотил привязанным к нему длинным тяжелым хвостом по переводу "Братьев Карамазовых" на арабский с криками "Верните мне мою девственность!". Андрей Тавров и ассистировавшая ему Вита Тазьба прочитали два стихотворения: одно - на два голоса, другое, предназначенное для четырех исполнителей, - прибавив метроном (можно видеть, как на глазах развивается у Таврова эта форма, - ср. 1.12.). Байтов показал перформанс "Фиксатор буквы" - чтение одноименного рассказа с параллельной демонстрацией обсуждаемых шахматных позиций на доске. Иванова прочитала вполне традиционное для нее стихотворение "Перформанс". Вечер завершился выступлением Герцика, спевшего a capella "Новогоднюю песню" (предположительно, текст Владимира Соллогуба) - патриотическую с точки зрения дагестанцев, которые воевали с русскими.
20.12. Чистый понедельник
Вечер поэта Виктора Коркии. Звучали стихи последних лет и многочисленные фрагменты из стихотворной драматургии (прежде всего, из пьесы "Дон Кихот в Таганроге").
21.12. Авторник
Круглый стол, посвященный Малой Букеровской премии, представлял собой скорее пресс-конференцию с участием членов общественного совета премии Натальи Перовой, Александра Гаврилова и Дмитрия Кузьмина, а также экспертов премии Рустама Рахматуллина (работавшего в 1999 г., когда номинацией Малого Букера была эссеистика) и Ильи Кукулина (приглашенного на 2000 г. для работы по номинации "литературный проект"). Большая часть разговора оказалась посвящена премии 1999 г.: Рахматуллин заметил, что уходящий год вообще стал для России годом эссеистики, поскольку одновременно с соответствующей номинацией Малого Букера была учреждена номинация "Четвертая проза" в премии "Анти-Букер" (правда, концептуальная непроработанность этой номинации, соединившей разные, плохо сопоставимые типы non-fiction, привела к довольно двусмысленному результату, - памфлет Александра Иванченко, получивший премию, Кузьмин охарактеризовал как убогий по письму и невменяемый по содержанию); кроме того, добавил Рахматуллин, в этом же году на международном конкурсе эссе в Веймаре первое место заняла никому не известная московская студентка, что также свидетельствует о подъеме этого типа текста в России. Комментируя итоги Малого Букера-99, Рахматуллин отметил, что шорт-лист, с его точки зрения, отличался наглядной репрезентативностью, представляя "центр" - эссе par excellence Петра Вайля и Александра Гениса, фланги - кафедральную эссеистику Михаила Алленова и Владимира Бибихина и постмодернистскую эссеистику Вячеслава Курицына и Льва Рубинштейна - и "глубину", векторы иных возможностей в лице Виктора Кривулина и Григория Чхартишвили; итоговый выбор жюри в пользу Бибихина Рахматуллин интерпретирует как предпочтение, оказанное честертоновской линии в эссеистике перед монтеневско-розановской, т.е. предпочтение большей обязательности высказывания. Коснувшись вопроса о гипотетической постоянной премии по эссеистике, Рахматуллин предположил, что она должна быть многономинационной, поскольку внутри эссе возможно значительное количество разнообразных жанров, от проповеди и трактата до записных книжек (вообще, утверждает Рахматуллин, пора понять, что эссе - не жанр, а именно тип текста, равноправный поэзии и новеллистике). Далее Кузьмин представил концепцию Малого Букера-2000, пересказав и слегка прокомментировав положение о премии, после чего развернулась дискуссия о возможности применения предложенных в этом положении критериев к различных литературным явлениям (в частности, Кузьмин заявил, что сама Букеровская премия является проектом, поскольку ее функционирование направлено на структурирование и институционализацию литературного пространства и поскольку в ее основе лежат вполне определенные концепции, - другое дело, что, с точки зрения Кузьмина, проект этот крайне неудачен: премия ничего определенного не означает и, стало быть, литературного пространства не структурирует; Перова, напротив, заявила, что Букеровская премия не подпадает под заложенное в Малый Букер-2000 определение, поскольку проект, выдвигаемый на Малый Букер, должен быть авторским, авторство же Букеровской премии, как и авторство традиционных российских толстых журналов, принадлежит всем и никому). В заключение члены общественного совета предложили присутствующим высказать пожелания о дальнейших номинациях Малого Букера (которые, как известно, каждый год меняются); среди прозвучавших идей отметим визуальную поэзию, предложенную Натальей Осиповой, а также премию за наиболее интересную работу с языком.
24.12. Георгиевский клуб
В цикле Анны Килимник вместе с художником впервые выступал музыкант: в программе "Последний диалог тысячелетия" встретились художник Адольф Гольдман и композитор Сергей Загний, по очереди демонстрировавшие свои работы и комментировавшие их. В живописи Гольдмана значительное место занимают слова (переписанные, вписанные в визуальный контекст и т.п.), однако, пояснил художник, каждое из них не имеет самостоятельного значения, выступая как репрезентация слова вообще. Загний показывал за фортепьяно свою работу "Магические звезды", поясняя, что это образчик неклассической музыкальной композиции, поскольку она принципиально ненарративна, представляя собой не текст, а алгоритм порождения музыкального текста. В заключение Гольдман и Загний представили совместную импровизацию - параллельное предъявление картин и музыки.
27.12. Эссе-клуб
Предложивший тему "В ожидании милленниума" Андрей Балдин говорил о "спазмах календаря" в разных летосчислениях как способных вызывать решительные перемены в духовных, идейных, географических представлениях человечества и в жизни слова, приводя в качестве примеров так или иначе соотнесенные с различными "круглыми датами" разделение христианства, крещение Руси, реформы Петра и т.д.; по мнению Балдина, исследование природы времени возможно, таким образом, именно через рассмотрение его проекций в духовное, географическое, литературное пространство. В обсуждении, апеллировавшем также к публикациям Балдина на смежные темы в "Независимой газете", "Новой Юности" и "Золотом веке", приняли участие Андрей Бычков, Татьяна Милова, Владимир Березин; Елена Кульчинская, Алексей Лидов и Александр Самарцев говорили преимущественно о самом методе Балдина как об опыте нового языка, рисующей прозы, художественной, а не научности доказательности текста. Этюды, посвященные личным ожиданиям от конца века, предложили Леонид Костюков, Рустам Рахматуллин и Виген Оганян; Дмитрий Веденяпин привел цитату из Набокова, характеризующую представление писателя о времени как о сумме пауз внутри отсчета, а не самом отсчете, Лидов напомнил о понятии литургического времени, отличного от времени вне храма, Милова в связи с этим заметила, что и календарные ожидания, приуроченные к круглой дате, могут быть истолкованы как вторжения литургического, концентрического времени в течение времени линейного.
27.12. Премьера
Владимир Тучков представил концептуальный проект "Русские структуралистские сказки": для дюжины сказок (от самых лаконичных, вроде "Курочки-Рябы", до вполне развернутых, вроде "Петушка Золотого гребешка") был составлен частотный словарь (несколько таких словарей и были Тучковым зачитаны), после чего в соответствии с суммарными показателями частот для встретившихся слов был составлен некий синтетический текст (в силу принятого понижающего коэффициента слово, встретившееся во всех сказках 4 раза, попадало в итоговый текст единожды, и т.п.).
28.12. Авторник
Вечер поэтов Натальи Черных и Екатерины Шевченко. Черных выбрала для выступления преимущественно тексты с эксплицированной религиозной основой - такие, как маленькие поэмы "Панихида", "Святейший", "Никомидия", - а также тексты с московской или старорусской окраской (в частности, "Сказку про зело царя Ивана") и, по контрасту, несколько стихотворений из цикла "Легкие песенки", для которого характерна тонкая работа со словесными и ритмосинтаксическими цитатами. Шевченко, наряду со стихами, прочитала четыре рассказа (в т.ч. один, уже звучавший 24.02., - по памяти), все, по-видимому, построенные так или иначе на автобиографических мотивах и объединенные неповторимой созерцательно-умиротворенной интонацией при тонком психологическом анализе кризисных, переломных моментов жизни (конца детства, ухода любви, тяжелой болезни, смерти).
30.12. Классики XXI века
Вечер поэта Виктора Санчука, представившего новые стихи, все дальше отходящие от романтического стоицизма "Московского времени", младшим продолжателем которого Санчук начинал. Среди новых текстов значительное место занимают длинные стихи-ламентации с мотивами ничтожности собственной и окружающей жизни, изложенными с широким привлечением обсценной лексики, темой страдающего поэта, выпадами в адрес глухой к нему критики и т.п.
|
