1.11. Эссе-клуб

Заседание, посвященное "игре в бисер", куратор клуба Рустам Рахматуллин предложил начать с блиц-турнира по этой игре и сам первым подал пример, выступив с эффектным устным эссе на историческую тему (показывая, на основании в т.ч. "Войны и мира", что сражение 1812 г. при Малоярославце было своего рода перевернутым Аустерлицем: в обоих случаях ареной основных боевых действий была плотина, присутствовали одни и те же ключевые фигуры, и только результат был противоположным). Дмитрий Кузьмин заявил, что, по его мнению, игра в бисер не должна включать в себя законченные, цельные эссе, но разомкнутые ассоциативные цепочки, предоставляющие широкую возможность для дальнейшего развития; следуя этому тезису, он говорил о топониме "Дорохово" (оттолкнувшись от фамилии, прозвучавшей у Рахматуллина), впервые встреченном в детской повести Эдуарда Успенского, где буквы "о" в этом названии (написанном на фанерном ящике для посылок) были выгрызены мышами; такому зачернению очка буквы в качестве художественного приема (встречающемуся, например, у Бонифация) можно приписать, предположил Кузьмин, полумистическую функцию прорыва в экзистенциальные глубины, находящиеся за поверхностью литеры. Сходную интерпретацию продемонстрировал и Алексей Прокопьев, связавший фамилию "Долохов" (в толстовском написании) с немецким das Loch "дыра, прорубь": классическая немецкая поэзия в лице Новалиса и Клопштока неоднократно предостерегала юношу, катающегося на коньках, от попадания в прорубь, что ни в малой степени не спасло и не остановило Георга Гейма, погибшего именно так. В этой части выступили также Леонид Карасев и Олег Столяров (воспользовавшийся случаем, чтобы прочесть собственное длинное стихотворение). Затем собравшиеся перешли к рефлексивной части, тон которой задал директор издательства "Ad Marginem" Александр Иванов, поставивший вопрос об игре в бисер как культурной практике, порождаемой определенным социальным контекстом; отталкиваясь от этого, он провел параллель между веймарской республикой, в которой жил и писал Гессе, и поздним советским режимом, в рамках которого возник феномен тартуской школы: уподобив выработанный Юрием Лотманом и его окружением дискурс игре в бисер, Иванов определил такого рода культурную практику как чисто эскапистскую по отношению к социальной реальности и профанирующую по отношению к серьезной (в т.ч. философской) проблематике (заявив, что вообще культура есть механизм тривиализации экзистенциального). С докладом выступил и Карасев, рассказавший о своей концепции "онтологической поэтики", основанной на идее изоморфизма текстуальных структур каким-то телесным характеристикам автора (доминанта чеховской прозы - дыхательная, гоголевский текст зиждется на мотиве поедания, и т.п.); был приведен ряд остроумных примеров, которые могли бы удачно вписаться в контекст игры в бисер (в частности, содержание "Гамлета" Карасев описал как конфликт зрительных и слуховых каналов восприятия: по первым Гамлет узнает правду, а по вторым - ложь), однако сам подход вызвал серьезные сомнения у Иванова, Татьяны Миловой и других участников беседы; резюмировал эти сомнения Леонид Костюков, предложивший Карасеву не искать в текстах отражение заранее известных телесных особенностей автора, а вывести такие особенности из анализа текста не известного ему автора; отказ Карасева от такой верификации своей идеи был воспринят как признание в ненаучности. В связи с этим Кузьмин подчеркнул, что неправомерно отождествлять под общим названием "игра в бисер" научные и художественные практики, у которых совершенно разная основа; по Кузьмину, игра в бисер несводима ни к искусству, ни к науке, поскольку ориентирована на процесс, а не на результат (впрочем, заметил Костюков, исходный текст Гессе не дает оснований для такой интерпретации). С категорическими возражениями выступил Рахматуллин, по мнению которого пафос игры в бисер - познание особого рода, основанное на ассоциативных связях, но стремящееся, как любое познание, к истине (в качестве примера Рахматуллин представил набросок еще одного устного эссе, посвященного проблеме московского "гения места"). В завершение дискуссии Прокопьев обратил внимание участников на то, что в оригинале Гессе, строго говоря, нет "игры в бисер", а есть "игра бисера", с идеей большей самодостаточности материала.

2.11. Библиотека Тургенева

Вечер прозаика Георгия Балла - презентация книги "Вверх за тишиной" (М.: Новое литературное обозрение, 1999). Балл прочитал рассказы "Девятая пятница", "Сара", "Дорога в Егорьевск", объединенные, как и большинство текстов книги, темой смерти и загробного существования, решенной через парадоксальное сочетание мистических мотивов со скрупулезной достоверностью предметных и психологических деталей и исключительно резким социально-критическим началом (едва ли не превосходящим по накалу хрестоматийные тексты Абрама Терца и приближающимся к Варламу Шаламову по экзистенциальной нагрузке: для Балла вся описываемая им жизнь - абсолютно отрицательный опыт); добавим еще редкую адекватность в передаче различных социолектов (в том числе речи деревенских жителей, вопреки взятой на сей предмет так называемыми "деревенщиками" монополии). Сверх того прозвучали открывающая книгу "Автобиография", в характерном для Балла мизантропическом ключе травестирующая саму идею целостного предъявления себя в автобиографическом тексте, и мемуарное по преимуществу эссе памяти Генриха Сапгира, рассказывающее главным образом о соседской жизни Сапгира и Балла на подмосковной даче летом 1999 г.

2.11. Авторник

Вечер поэта и прозаика Андрея Корфа. Был представлен ряд рассказов ("эротических этюдов") из цикла "Сто осколков одного чувства", долгое время продолжаемого Корфом (под псевдонимом Mr.Kiss) в Интернете, а недавно вышедшего книгой (СПб.: Б.К.С., 1999). Цикл представляет собой своеобразный каталог способов говорения о любовной и сексуальной сфере: каждый текст предъявляет другой стилевой регистр, другую конфигурацию (всегда малочисленных) персонажей - от группки московских бомжей до пары молодых дворян времен гражданской войны, попавших в расположение банды; в большинстве случаев (кроме разве что самых далеких и неактуальных с точки зрения современности) Корфу удается быть убедительным и на языковом, и на сюжетном уровне. Сверх того Корф прочитал ряд стихотворений из книги 1988 г. "Голый и Дуня" - последнего своего стихотворного сборника (после этого Корф пишет либо прозу, либо песни); эти тексты носят совершенно иронический характер вне каких-либо социальных или философских импликаций. В обсуждении приняли участие Иван Ахметьев, Борис Кочейшвили, Алексей Корецкий.

2.11. Классики XXI века

Презентацию журнала "Новая русская книга" (Санкт-Петербург) провели издатель Игорь Немировский и главный редактор Глеб Морев. Немировский кратко рассказал о стратегии журнала: по его словам, "НРК" задумана как "журнал экспертизы", где специалист пишет про книгу, как-то соотносимую с его специальностью, компетентно, но внятно - для людей в целом образованных, но не эрудированных в соответствующей области (при этом он признал существование "ножниц" между "популярностью" и "специализированностью"). Немировский подчеркнул, что первый (фактически пилотный) номер является декларацией о намерениях, и поэтому там опубликованы рецензии на книги не только совсем новые, но и вышедшие относительно давно и уже освещенные другими изданиями, - важнее, что сам набор книг приблизительно обозначает круг интересов журнала. Из многочисленных вопросов, адресованных представителям журнала, можно отметить следующие. Ирина Прохорова спросила, какие рецензии важнее для журнала - положительные или отрицательные. Издатели ответили, что в целом надеются соблюдать баланс (при этом пояснив, что у них разные мнения на этот счет: Морев полагает, что отрицательные рецензии читать интереснее, для Немировского же важнее рекомендательная функция журнала). Был задан вопрос, естественно возникающий при чтении журнала, - как он соотносится с газетой "Ex Libris НГ". Морев сказал, что "EL-НГ" журналу не конкурент, потому что там рецензии другого типа и формата - газетные (утверждение, на наш взгляд, спорное), и вообще единственный конкурент журнала - это журнал "Новая русская книга", выходивший в начале 20-х годов. Наконец, на вопрос, не кажется ли издателям, что словосочетание "новая русская" в названии журнала в наше время вызывает ненужные ассоциации, последовал отрицательный ответ, дополненный замечанием из зала о том, что это словосочетание уже стало терять соответствующие коннотации и тот факт, что в названии журнала оно не воспринимается таким образом, - свидетельство нового микроэтапа в развитии языка.

4.11. Классики XXI века

Вечер поэта и прозаика Игоря Жукова. В первом отделении звучали хорошо известные московским слушателям стихи и стихотворные сцены из книги "Ястребы охлаждения". Во втором Жуков начал читать прозаический текст "Грех" из цикла сказок о царевиче Алексее, весьма любопытный неожиданной трактовкой соотношения детского и взрослого начала в сказочном жанре, однако в силу своего физического состояния не смог закончить чтение. Вечер завершился долгими дебатами Александра Вознесенского, Евгении Воробьевой и Дмитрия Кузьмина о том, кто из них возьмет недочитанный Жуковым текст для устройства его публикации.

5.11. Георгиевский клуб

Вечер поэта Линор (Санкт-Петербург) "Линор и углистые хондриты" оставлял на редкость противоречивое впечатление. Манерно-архаичный псевдоним (открыто отсылающий к Эдгару По) и жанровое обозначение ("поэзоиллюзии", бессознательно отсылающие к Северянину) настраивали на худший лад. Сами по себе стихи, отмеченные явным влиянием рок-культуры, были достаточно неровными. Однако прозаическая рамка, в которую они были вписаны, носила такой характер, что недостатки стихов не имели особенного значения: начинаясь как монтаж более или менее аутентичных текстов по популярной астрономии ("углистые хондриты" - тип вещества, лежащий в основе комет и других малых небесных тел), текст постепенно разлагался в стеб с элементами фантастики: в связи с тем, что астероиды суть панки Солнечной системы, производится операция по их уничтожению или выселению за орбиту Плутона, а на их место выводятся сконструированные Линор визуально-поэтические объекты. Сами объекты, изготовленные из раскрашенной бумаги с обильным применением проволоки, были предъявлены в конце вечера. К этому следует добавить эффектную манеру декламации, постановкой голоса и экспрессией напоминавшую Ларису Березовчук (разве что менее разнообразную). В целом программа воспринималась как любопытное и довольно цельное явление. По просьбе Дмитрия Кузьмина Линор уточнила, что прозаический текст-рамка подготовлен специально для данного выступления, в нем предусмотрены точки внедрения стихов, но сами стихотворения могут варьироваться. Во втором отделении прозвучал цикл стихотворений "Двенадцать праздников" (каждое приурочено к некоторому фантастическому календарному празднику, введения которого Линор предполагает добиваться, и имеет форму акро- или мезостиха, причем ключевой фразой служит девиз этого праздника).

6.11. Премьера

Презентация журнала "Наша улица". "Критиков, литературщину и стихоплетов не берем!" - так вкратце было сформулировано кредо журнала главным редактором Юрием Кувалдиным. Кувалдин задумал журнал как противовес толстым журналам, которые "в упадке оттого, что у них нет лица". Наиболее четко позицию журнала по поводу поэзии артикулировал критик Владимир Новиков, член редколлегии: "По форме современная поэзия постбродская, а по содержанию - пустая". Один из методов борьбы с такой поэзией состоит в полуироническом кувалдинском проекте "перевоспитания поэтов в прозаиков": так, на презентации Кирилл Ковальджи прочел рассказ "Проделки бубнового валета", Нина Краснова (исполнившая похабные частушки) будет публиковать в "Нашей улице" роман, и т.д. Кирилл Рожков рассказал о своей повести "Записки Сына ветра", которую Кувалдин сравнил с "Над пропастью во ржи". Борьба редколлегии с "литературщиной" заключается, в частности, в предоставлении слова молодым прозаикам - Ниязу Каримову, Светлане Борисовой (обоим около 20-ти) и другим, чьи рассказы с элементами фантасмагории, действительно, имеют подоснову не литературную, а скорее кинематографическую: современный кинематограф ужасов и пр. мотивы масскульта. Лев Аннинский выразил надежду, что журнал "Наша улица" послужит началом возрождения общенародного интереса к литературе - такая возможность существует, по его мнению, в силу непредсказуемости русского культурного сознания ("почему полны театры - никто не понимает, так же неожиданно может возникнуть интерес к литературе"). В заключительном слове Николай Байтов сказал, что эклектичный и распадающийся контекст "Нашей улицы" может быть сцементирован обнаруженным им на последней странице предупреждением: "Редакция осуществляет дополнительную стилистическую правку рукописей без дополнительного согласования с оригиналом" - явление абсолютно новое в издательской практике и проливающее свет на расплывчатую концепцию журнала.

8.11. Премьера

Вечер прозаика Юрия Балагушкина и поэта Максима Коренюгина. Оба автора молоды, практически неизвестны и выступали впервые (правда, стихи Коренюгина представил 27.10. на своем вечере Игорь Лёвшин), однако работают вполне профессионально (разве что странная манера Балагушкина заканчивать чтение каждого рассказа словом "Всё!" свидетельствует о непривычке к нормальной профессиональной литературной жизни). Короткая проза Балагушкина выдержана в тонах мрачной фантасмагории, довольно условной по антуражу, и напоминает английских сюрреалистов вроде Родити или Боулза (не исключено, что Балагушкин мог ориентироваться на их переводы, известные по "Митиному журналу", хотя возможно, что этот эффект возник в результате некоторого размывания более широкоизвестных ориентиров - от Кафки до различных латиноамериканцев). Стихи Коренюгина - верлибрические миниатюры, выдержанные в интонационно-жесткой, лаконичной манере Владимира Бурича, а постоянным обращением к западноевропейским реалиям напоминающие порой Алексея Алехина. Можно сказать, что выключенность обоих авторов из литературного процесса на них практически не сказалась, что само по себе любопытно. В заключение Лёвшин прочитал два новых рассказа, "Попутчик" и "Пророк", и стихотворение из цикла "Стихи о любви".

9.11. Авторник

Презентация литературно-культурологического журнала "Z" была объявлена как круглый стол на тему "Актуальная литература и актуальная философия", однако практически до обсуждения общей проблематики дело не дошло: в центре разговора оказался сам журнал. Программное выступление главного редактора Тараса Вархотова вызвало негативную реакцию собравшихся странными выпадами в адрес издательства "Ad Marginem" и его круга, которые, по мнению Вархотова, выдают за актуальную философию то, что таковой давно не является (при этом Вархотов отказался пояснить, какая философия и какие философы представляются ему вытеснившими за пределы актуальности Делеза или Дерриду), а также общей расплывчатостью программы издания (было обещано публиковать хорошие тексты из любой области гуманитарного знания, - при этом ни определить границы гуманитарного знания, ни объяснить критерии выявления "хороших текстов" Вархотов не пожелал). При попытках Фаины Гримберг и Егора Городецкого задать Вархотову вопросы относительно мотивов включения в первый выпуск журнала тех или иных материалов тот фактически отказался отвечать, дав понять, что не видит необходимости в какой-либо специальной причине для публикации того, а не иного материала, - таким образом, расписавшись в отсутствии у нового издания какой бы то ни было концепции. Леонид Костюков поставил вопрос в принципе - об избыточном дроблении литературного процесса, в связи с чем любое новое издание, если у него нет каких-то особенно убедительных резонов для отдельного существования, ухудшает, а не улучшает культурную ситуацию. Дмитрий Кузьмин и Людмила Вязмитинова обратили внимание на то, что, декларируя свою молодежность и нонконформизм, обличая предыдущее поколение в лице круга "Ad Marginem", Вархотов и компания формируют редакционный совет своего издания из профессоров философского факультета МГУ, - в связи с чем Кузьмин говорил о реванше, который культурная элита позднесоветской эпохи пытается взять через воспитание нового поколения (сходная ситуация давно уже имеет место в Литературном институте, в московском Союзе Писателей под руководством Риммы Казаковой и т.п.). В обсуждении журнала приняли участие также Илья Кукулин, социолог Александр Бикбов и др. В заключение вечера Кузьмин наметил-таки заявленную изначально проблему, высказав известный тезис о размывании в современной культуре границы между художественным и философским текстом.

10.11. Литературный музей

Акция Крымского клуба: "вечер дистрофиков" (стихотворений, состоящих из двух строф). Как пояснил куратор клуба Игорь Сид, термин восходит к Дмитрию Александровичу Пригову (которому в связи с этим было первому предоставлено слово); по мнению Сида, такие тексты обладают определенной спецификой, представляя собой, как правило, антитезу без разрешения (как если бы классический сонет был укорочен до двух катренов). Пригов, впрочем, предложил говорить скорее об уплотненном сонете, чем об укороченном, заявив, что всякое стихотворение, не мотивированное сюжетно, за пределами 8 строк (двух строф) выливается в самоповторы и вариации. Более сдержанно высказался по поводу возможности выделить дистрофический текст как твердую форму Дмитрий Кузьмин, отметивший, что литературная традиция практически не знает двухчастных форм (за вычетом разве что танка). Стихи были прочитаны Приговым (восьмистишия 70-х гг.), Евгением Бунимовичем (главным образом из цикла "Любительские фотографии..."), Николаем Звягинцевым (в т.ч. один неожиданный и нехарактерный верлибр), Стеллой Моротской (правда, как заметил Кузьмин, это стихотворение Моротской было не двустрофным, а двучастным, поскольку части были значительными по объему, никак не корреспондирующими по форме и слабо связанными по содержанию), Кузьминым и Сидом; в заключение Илья Кукулин прочитал известное стихотворение, сочиненное Ольгой Седаковой в дошкольном возрасте.

11.11. Классики XXI века

Презентация "Поэтического театра" Дмитрия Воденникова. Формальная заявка на театральность мероприятия была выражена присутствием двух молодых людей при бабочках, раздававших программки при входе в зал; в конце вечера эти же молодые люди, обряженные в парики и камзолы, поднесли участникам вечера цветы. Этот элемент антуража выглядел достаточно чужеродным, поскольку в самой программе театральное начало присутствовало на более глубоком уровне - прежде всего в собственных текстах Воденникова, которые в последние годы приобретают все более сложную монтажную структуру: стихотворные фрагменты чередуются с прозаическими, причем последние написаны таким образом, что граница между поэтическим высказыванием, зафиксированным в тексте, и бытовой речью автора, предваряющей в ходе выступления собственно текст (если предположить, что такая речь записана), практически теряется, заставляя слушателя фиксировать внимание на самих поисках момента перехода; очевидно, что этот эффект возможен только при сценическом исполнении. Выступление Воденникова и составило основу программы; в него были инкорпорированы выступления трех других участников: Тимура Кибирова, Юлия Гуголева и Веры Павловой, выглядевших как вставные номера, поскольку читались просто стихи.

11.11. РГГУ

Геннадий Айги читал стихи 60-90-х годов в сопровождении виолончелиста Владимира Тонха, исполнявшего музыку Гийома де Машо, Такахаши, Баха, Губайдулиной и т.д. Имело место частичное пересечение сюжетов: в частности, Айги прочел стихотворение "Моцарт", посвященное Софье Губайдулиной.

12.11. Георгиевский клуб

Вечер прозаика Нины Габриелян. Была прочитана повесть "Хозяин травы", опубликованная в начале года в последнем номере журнала "Постскриптум" и дающая достоверную картину психосексуальных (в данном случае нарциссистских) комплексов, всплывающих из глубин бессознательного и разрушающих благополучную человеческую жизнь. Непродолжительное обсуждение затрагивало, в основном, финальную сцену, в которой преследуемый герой укрывается в церкви, поскольку часть слушателей усмотрела в этом религиозный месседж (Габриелян это отрицала).

14.11. ПушКинГ

Презентация Избранного Бонифация и Германа Лукомникова в Интернете. Лукомников читал тексты разных лет (от ранних до недавно написанных), прозаический фрагмент (зачитывавшийся ранее многократно, каждый раз с дополнениями и исправлениями), а также недавно написанную поэму, достаточно большую (правда, с финальным признанием в неспособности к освоению большой формы), отразившую естественный для этого автора интерес к детской поэзии: полусказочный сюжет, элементы зауми, абсурда, веселой языковой игры в духе Кэрролла и обериутов. Клубная публика, в основном случайная, с большим интересом отнеслась к Лукомникову и крайне одобрительно реагировала на его эскапады (включая ставший уже традиционным элемент раздевания при чтении прозы).

15.11. Премьера

Вернувшийся полтора года назад из Нью-Йорка, где прожил 12 лет, поэт Сергей Шабалин представил стихи из новой книги "Полифонический эскиз", в которой представлена довольно редкая для современного, как авангардного, так и традиционалистского контекста (возможно, это объясняется именно длительной изоляцией поэта) поэтика, продолжающая линию раннего Маяковского: зловеще-сгущенные метафоры городской фантасмагории ("на подносе площади пунш фонтана"), характерная, порой вполне тривиальная аллитерация ("пасть пропасти", "сирен серенады" и т.д.), экстремальная визуальная образность раннего Вознесенского, неточная, "евтушенковская" рифмовка, непопулярная ни в одной из актуальных поэтик, включая традиционалистскую ("стесняюсь-сентябрь", "выход-выткан" и т.п.). Глобальные апокалиптические метафоры Шабалина порой напоминают подобные им у Станислава Красовицкого, однако где у последнего - радикальное поэтическое воплощение глубоких, космического масштаба, прозрений, у Шабалина - эксплуатация силы художественного приема, т.е. явление, не выходящее за рамки чистой поэтики.

15.11. Эссе-клуб

Вечер в поисках темы. Было предложено 36 тем. В частности, Дмитрий Сапрыкин предложил отметить 350-летие казни Карла I Английского темами "Уход королей" и "Король в науке", Надежда Замятина обозначила неологизмом "Градоречье" тему отношений города и реки (например, Васильевский спуск почему-то не может быть взвозом), Дмитрий Веденяпин по настоятельной просьбе Виктории Фоминой высказать в клубе свое литературное кредо сформулировал тему возможного высказывания как "Сочетание несочетаемого и границы жанра" - и получил более половины голосов. На третье место вышла предложенная куратором клуба тема для конференции "Фантом реализма"; в качестве пролегоменов было замечено, что в музыке или архитектуре реализма нет, а то, что почитается за реализм в литературе, нередко похищено у Ренессанса, барокко или модернизма. Второе место взяла тема директора Центра восточно-христианской культуры Алексея Лидова "Чудо и чудотворение", а первое - тема Максима Павлова "Конец цитаты", пафос которой состоит в апологии прямого высказывания (интересно, что Павлов выигрывает на вечерах поиска темы второй раз подряд - см.9.03. и 6.04.). Предварительное обсуждение (тема назначена на декабрь) свелось к замечанию Лидова о неотменимости цитаты в научном высказывании.

15.11. Образ и мысль

Вечер поэта Виктора Куллэ. Был прочитан, помимо обычного набора текстов Куллэ (включая вечно неоконченный текст "Из поэмы"), ряд новых стихотворений, написанных во время последней поездки в Петербург и построенных целиком и полностью на неоромантических мифах (отвергнутый поэт, проклятый город и т.д.). Последовавший разговор практически не касался стихов, вращаясь вокруг журнальной ситуации: Куллэ как редактор "Литературного обозрения" коротко охарактеризовал нормальные этапы и способы становления литературной биографии, как это происходит в западных странах, и роль обзорно-критических изданий в этом процессе, тогда как представители публики подвергали не слишком внятным сомнениям возможность и необходимость обустройства аналогичной ситуации в России.

16.11. Авторник

Вечер прозаика Сергея Солоуха. Были прочитаны два рассказа, "Архиерей" и "Крыжовник", из цикла "Картинки" и фрагмент из романа "Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева", достаточно различающиеся по стилю (стиль романа более тяжеловесен и нарочит, следуя скорее Саше Соколову, чем Набокову, - Соколов вообще, по признанию Солоуха, чрезвычайно для него важен, прежде всего присущей ему поэтизацией обыденных предметов; сверх того, текст романа сильно ритмизован, но, как утверждает Солоух, не вслед Андрею Белому, а в знак любви к французскому языку с его мелодизацией речи грамматическими средствами, плюс персонально к Луи Селину). Чтение сопровождалось обширными комментариями, касавшимися как самих текстов (в частности, Солоух заявил, что названия рассказов, все как одно повторяющие названия знаменитых рассказов Чехова, не предназначены для пробуждения конкретных ассоциаций, а скорее ориентируют читателя на общую струю чеховской прозы, с ее принципом "горлышка бутылки на плотине", - эти названия, по словам Солоуха, похожи на хорошие имена, которые даются детям не из оригинальности, а, напротив, как нечто давно проверенное), - так и разных привходящих обстоятельств (например, написанной им биографии Франка Заппы, которого Солоух считает крупнейшим музыкантом, сумевшим сочетать коммерческий интерес с тем, что было интересно ему самому; такое положение вещей Солоух полагает идеальным, выражая, в частности, свое восхищение добившимся его Виктором Пелевиным - отмечая в то же время, что само по себе творчество последнего ему неинтересно). Особо следует выделить высказывания Солоуха, связанные с Интернетом и компьютером (рассказы Солоуха впервые публиковались в Интернете, и за них он получил вторую премию на крупнейшем сетевом литературном конкурсе "ТЕНЕТА"), - скажем, мысль о том, что Интернет дает автору уникальную возможность встречи с разными типами читателя.

17.11. Фонд Михаила Булгакова

Поэт Артур Крестовиковский представил ретроспективу своего творчества, прочитав избранные тексты как из опубликованных книг ("Паутина", "Бочка Диогена"), так и из неопубликованных. Каждая из последних отличается формальной специализацией: "Готический бокал" - "готические стихи", т.е. минималистские миниатюры, в которых каждое слово (как правило, номинативное) является отдельным стихом, "Сад сходящихся тропок" - корона нерифмованных "сонетов" акцентным стихом (автор прочел один из венков, составляющих корону), "Песочный собор" - прозаические миниатюры в традиции стихотворений в прозе французских постромантиков и символистов (книга посвящена Алоизиюсу Бертрану). Также читалась достаточно традиционная силлаботоника из последней неопубликованной книги "Янтарная черепашка".

18.11. Классики XXI века

Вечер поэта Михаила Айзенберга. Айзенберг представил новую книгу (пока без названия), сложившуюся из стихов трех последних лет.

19.11. Георгиевский клуб

Вечер памяти Генриха Сапгира, объявленный как устный выпуск историко-литературного сборника "Великий Генрих", в ходе вечера был назван Славой Лёном Первыми Сапгировскими чтениями, и неслучайно, т.к. строился по законам филологической конференции, хотя жанр этот, конечно, не всегда выдерживался по причинам специфики аудитории, состоявшей более из литераторов, чем из филологов и критиков, да и мемуарная часть, естественно, присутствовала почти в каждом из выступлений. Открыл вечер Всеволод Некрасов, рассказавший о знакомстве с Сапгиром в 1959 г. и о сапгировском стихотворении "Радиобред", потрясшем его; вообще из выступления Некрасова можно было понять, что "Голоса", по его мнению, - вершинная книга Сапгира. Юрий Орлицкий отметил, что Сапгир являл собой нечастый случай "умного поэта", умеющего рефлектировать о творчестве (в т.ч. и о своем); в обстоятельном докладе "Введение в поэтику Сапгира" Орлицкий высказал положения о срединном месте Сапгира между модерном и постмодерном, о сапгировском провокативном подходе к традиции как к "неоавангарду" (например, в "Черновиках Пушкина") и рассмотрел различные антиномии, существующие как в творчестве Сапгира (стих / не стих, монолог / диалог, "максимализм" / минимализм, тональное / визуальное, свое / чужое, эпос / лирика, пафос / ирония и др.), так и в восприятии сапгировского творчества читателем (взрослый / детский, официальный / неофициальный, новатор / традиционалист). Замечание Орлицкого о значительности детского творчества Сапгира по сравнению с другими современными ему "детскими" авторами вызвало возражение Некрасова, по мнению которого детские стихи Игоря Холина сильнее сапгировских (что, вероятно, объясняется не вполне правомерной оценкой Некрасовым стихов для детей по меркам "взрослой" поэзии: детской аудитории Сапгир известен гораздо больше, нежели Холин). Анна Альчук в эссеистическом духе высказалась об экзистенциальности творчества для Сапгира; интересно ее предположение о возможном влиянии идей Сапгира на Павла Пепперштейна и Сергея Ануфриева (как авторов романа "Мифогенная любовь каст"). Данила Давыдов и Борис Колымагин говорили о книге Сапгира "Псалмы". Давыдов сравнивал одни и те же псалмы в переложении Сапгира, Сергея Стратановского и Николая Байтова, подчеркивая при этом удачу Сапгира в "оживлении" поэтической силы псалмов благодаря установке на жесткую модернизацию и актуализацию ветхозаветного текста, почти полностью "стертого" в синодальном переводе; характерно здесь, по словам Давыдова, то, что прямая цитата из 136 псалма ("Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев ваших о камень") при чтении Сапгира в Литинституте была воспринята чуть ли не как кощунство. Колымагин подчеркнул актуализацию у Сапгира псалма не как стихотворения, а как именно песни, которую поет вся община. Включившийся в этот разговор Михаил Сухотин заметил, что в "Псалмах" ощущается опыт переводчика (имея в виду, по А.К.Толстому, "перевод впечатления"), и вспомнил по поводу "Псалмов" фразу Яна Сатуновского "Поэзия - последняя религия человечества". Затем Сухотин зачитал статью "Искусство из пустоты" (являющуюся репликой на проведенный в Георгиевском клубе семинар Евгении Воробьевой, посвященный анализу отсутствующего текста; см. 16.01.98), трактующую о месте пустоты в современном искусстве и иллюстрированную, в числе прочих, примерами из Сапгира; также Сухотин прочитал свой текст "Это сочинение". Слава Лён вспоминал, как Сапгир бывал в "Башне на Болоте" (квартира-салон Лёна), как он готовил в последние три месяца жизни "Избранное" Холина, заметил, что Сапгир - организующая фигура, стержень русской поэзии Бронзового века, а также в очередной раз изложил свою концепцию четырех типов просодии в современной поэзии. Кроме того, Лён прочитал два стихотворения памяти Сапгира, содержащих резкие выпады в адрес ряда литераторов. Андрей Цуканов в своем докладе говорил об эсхатологическом характере абсурда у Холина и о соединении эсхатологического и космогонического у Сапгира. Вилли Мельников рассказал об их совместном проекте - "переводе" сапгировских "стихов на неизвестном языке" "13 ниоткуда" с помощью "медитансов" (т.е. неких текстов на реально существующих языках) на русский; в качестве примера Мельников прочел три "медитанса" (на арамейском, староанглийском и албанском) и три "перевода" на русский (интересно, что Сапгир принял эти тексты и однажды даже где-то читал "переводы с неизвестного"). Владимир Ломазов упомянул, что также пытался переводить "стихи на неизвестном языке", рассказал о Клубе Истории Современного Искусства (КИСКе) в Доме Культуры "Перово" в середине 80-х гг. (кроме Ломазова, в этом проекте участвовали Глеб Цвель, Анна Альчук, Михаил Рыклин, Олег Дарк) и о Лианозовском вечере, который там устраивался в 1988 г. (чтения Сапгира, Некрасова, Холина, выставка Оскара Рабина и др.). Ломазов зачитал в качестве исторического документа свою статью "Поэзия из Лианозово" (вступительное слово к тому вечеру), во многом, по признанию автора, устаревшую, но впервые, кажется, вводившую ряд практически общепринятых сегодня характеристик. Наталья Осипова высказала несколько парадоксальных замечаний о морализме Сапгира и о юродстве как бывшей ему доступной форме религиозного опыта. Татьяна Михайловская кратко изложила положения своего доклада "Некоторые наблюдения над употреблением бранной лексики в стихах Сапгира и Холина", рассказав попутно об отказе некоей типографии печатать книгу Холина из-за встречающейся там обсценной лексики (аналогичные случаи немедленно вспомнили Давыдов - с журналом "Шестая колонна" - и Сухотин с журналом "Пост") и о том, как Сапгир, узнав об этом, воскликнул: "Мы победили!". Михайловская подчеркнула, что бранная лексика и Холиным, и Сапгиром часто обыгрывалась (с помощью зауми, умолчания и т.п.), однако Холин одновременно использовал бранное слово впрямую, а в последние годы переработал многие старые тексты, усиливая долю обсценной лексики, вводя многочисленные современные реалии и др. При подготовке холинского "Избранного" Сапгир принял решение придерживаться ранних редакций, с чем согласилась и Михайловская. Герман Лукомников высказал свои сомнения по поводу подобного текстологического подхода, заметив, что только при обнародовании одновременно ранних и поздних редакций можно будет делать выводы о преимуществе той или иной редакции (по мнению Михайловской, для этого потребно академическое издание, о возможности которого речь пока не идет). По материалам Устного выпуска, по словам Михайловской, в ближайшее время будет собрана и выпущена книга, посвященная памяти Генриха Сапгира.

22.11. Премьера

Владимир Строчков читал исключительно стихи последнего года, оказавшегося для него беспрецедентно плодотворным, - оговорившись, что строго следует правилам салона и все прочитанное представляет впервые. В первом отделении читались короткие стихотворения (кажется, в хронологической последовательности), проявлявшие определенное дневниковое начало, во втором - большие поэмы, из которых самая объемная и, пожалуй, самая интересная - "Предела нет, или Поэма без героина", в которой на лексическом и тропеическом уровнях организуется взаимодействие трех содержательных пластов: наркотического (вернее, психоделического: соответствующие препараты используются для "расширения сознания"), компьютерного и религиозно-мифологического (на древнеегипетском материале); любопытно, что эти же три пласта взаимодействуют, хотя и по-другому, в романе "Generation "П" Виктора Пелевина. Формируемый поэмами Строчкова стиль можно охарактеризовать как "экзистенциальное психоделическое необарокко": один из главных уровней содержания - самопознание персонажей, происходящее "на пределе", крайне экстремально, с использованием опыта измененных состояний сознания. Знаками на пути этого конфликтного самопознания, а отчасти и продуктивными самопровокациями в этом пути оказываются лингвистические игры, столкновение принципиально несовместимых лексических сфер и разноприродных цитат.

22.11. Образ и мысль

Вечер поэта и художника Михаила Погарского. Был представлен почти исключительно бук-арт, в том числе хорошо известные авторские книги Погарского, не раз представлявшиеся в разных клубах, - такие как "Окно на север" (см.21.01. ПЕН-Центр) и "Утрирование утр" (30 стихотворений, в каждом из которых употреблено слово "утро" во множественном числе, напечатаны на маленьких листках бумаги и помечены каждое определенным днем августа 1999 года, листки свернуты в рулон и расположены квадратно-гнездовым способом в некоей основе, и т.д.). Следует отметить близость ряда проектов Погарского идеям гипертекста: в чистом виде на таком принципе основана книга "Лабиринт", сходный характер носят некоторые книги для детей ("Волшебные картинки", "Завтрак на траве"), позволяющие двигаться по тексту различными путями; в то же время для Погарского явно имеет чрезвычайно большое значение сама фактура материала, возможность манипуляции с книгой и ее элементами и т.п. так что перенос этих работ в Интернет без ущерба для замысла вряд ли возможен. Еще один проект Погарского, "Главная книга" - хайку с использованием финансово-экономических образов и мотивов, вписанные на страницы "главной книги" (так называется некая форма бухгалтерской отчетности), - совпадает по стержневой идее с проектом, реализованным 10.02. в Крымском клубе. Примечательной особенностью работ Погарского является сочетание изящного бук-артистского решения с довольно тривиальными текстами, наводящее на мысль о преимущественно художественном (а не литературном) уклоне в его творчестве (что отчасти подтверждается и тем, что среди предметов бук-арта Погарский, никак не рефлексируя этого факта, представил чистый объект: книгу "Механизмы времени", представляющую собой два скрепленных наподобие книжного разворота яблоневых среза с прикрепленными к ним деталями часов). В заключение Погарский прочитал несколько небольших текстов из цикла "Русские подзаборные сказки", близкие по замыслу к "Диким животным сказкам" Людмилы Петрушевской, но не столь радикальные по решению.

23.11. Авторник

Вечер прозаика Олега Дарка был посвящен роману "Смерть в гриме" - основному его произведению последних лет; предваряя чтение, Дарк заявил, что роман, по его мнению, явление для современной литературы знаковое, поскольку для каждого автора это своего рода "проект литературы" (т.е. отражение представлений о том, что такое литература); в связи с этим, заметил Дарк, данный конкретный его роман может быть хорош или плох, но его конструкция и способ письма для Дарка принципиальны. Была прочитана первая часть романа, сильно сокращенная за счет некоторых побочных линий и приобретшая от этого более определенные очертания (в том числе в отношении жанра: в основе романа - несколько размытая детективная линия), хотя конструктивные особенности (обилие повторов и вариаций, маленькие вставные рассказы одного из героев и т.п.) сохранились. Комментируя прочитанное, Дарк заявил о фрагментарности текста как ведущем принципе современной прозы, противостоящем давящей сверхсвязности современной жизни, дающем более высокую степень свободы как автору, так и читателю (вольному самостоятельно восстанавливать целое из фрагментов). Идею равноправия усилий автора и читателя особо поддержал в развернувшейся дискуссии Михаил Сухотин (предложивший, правда, странную параллель с Твардовским и "Василием Теркиным", где, по его мнению, существенно равноправие автора и читателя в отождествлении с главным героем). В центре беседы была проблематика фрагментарности и свободы. Говоря об идеологии фрагмента, Сухотин подчеркнул возможность противоположных друг другу стратегий: одну представляют "Черновики Пушкина" Генриха Сапгира, в которых цельность итогового текста акцентирует фрагментарный характер основы, другую - цикла Сергея Завьялова "Elegiarum fragmenta...", в котором, напротив, оформленный как последовательность фрагментов текст оказывается абсолютно цельным и линейным; эту ветвь дискуссии резюмировал Дмитрий Кузьмин, заметивший, что фрагментарность текста есть частный случай и форма реализации связности (цельности) текста. От идеи Дарка о романе как проекте оттолкнулся Костюков, развивавший тезис о том, что наибольшие удачи в любом тексте связаны со спонтанными отклонениями автора от первоначального проекта (тогда как роман Дарка представляет собой именно проект, адекватно реализованный). В разговоре приняли участие также Максим Павлов, Ольга Зондберг, Сергей Соколовский, Олег Кузницын, Вадим Калинин и др.; дискуссия продлилась полтора часа, дольше самого выступления, что можно считать своеобразным рекордом.

24.11. Галерея "На Малой Грузинской"

Вечер поэта Владимира Лапина в рамках выставки художника Полины Андрукович. Открывая вечер, Андрукович (являющаяся одновременно и прозаиком) предостерегла от каких-либо прямых параллелей между своим творчеством и поэзией Владимира Лапина, отметив лишь общность мировоззрений. Лапин читал стихи последних тридцати лет, в основном из книги "Сверчок", в которых прежде всего обращает на себя внимание некоторая прозаическая многословность, дидактизм, риторичность, которые при формальной раскрепощенности и ритмическом многообразии в лучших вещах формируют вполне оригинальную поэтику. Привлечение остраняющего рефлексивного элемента, прозаизация стиха, при сохранении мощного индивидуального лирического начала, придают поэтике Лапина некоторую особенную, тяжеловесную музыкальность. Однако столкновений с решавшим сходные задачи Бродским на интонационном уровне не происходит, что следует признать безусловным достижением.

25.11. Классики XXI века

Презентация книги прозаика Эргали Гера "Сказки по телефону" (СПб.: Лимбус-пресс, 1999) стала едва ли не первым персональным вечером автора. Был прочитан самый маленький из вошедших в книгу текстов - рассказ "О погоде за городом", с поразительной интонационной адекватностью применяющий стиль и метод чеховской и бунинской короткой прозы к сознанию современного человека. Остальная часть вечера была посвящена рассказу автора о себе.

26.11. Георгиевский клуб

Очередной вечер цикла Анны Килимник, нацеленного на знакомство литераторов с художниками, был посвящен роли женщин в современном визуальном искусстве; в качестве эпиграфа Килимник прочитала заметку Дмитрия А. Пригова на эту тему, смысл которой сводился к тому, что женщин среди крупных фигур неофициального изобразительного искусства 60-80-х было меньше, но зато их фигуры носили достаточно бесспорный характер и могут быть без труда названы (тогда как мужчин такого же калибра называть и перечислять гораздо сложнее); заметим, что в литературе того же периода ситуация, пожалуй, аналогичная (в частности, фигуры Елены Шварц, Ольги Седаковой и Нины Искренко, независимо от субъективных оценок, вполне безусловны). По мнению Анны Альчук, связано это с тем, что в художественной среде того времени женщины выполняли преимущественно подсобную, техническую роль, - при этом Альчук сослалась на статью художницы Нонны Горюновой, жены Франциско Инфантэ, принимавшей очень большое участие в создании многих его работ, в которой говорится, что именно мужчины должны репрезентировать искусство; в то же время, полагает Альчук, в творческих парах жена, хотя и оказывается в тени мужа, получает относительно бОльшую возможность для того, чтобы "пробиться", приобрести известность в профессиональных кругах (по-видимому, в литературном мире все это не так: известные литературные пары - от Ры Никоновой и Сергея Сигея до Стеллы Моротской и Александра Макарова-Кроткова - по меньшей мере равноправны, а в некоторых случаях очевидна и творческая доминация жены). Далее были представлены работы двух присутствовавших авторов - Альчук и Татьяны Антошиной (на слайдах), а также фотографии перформанса Ирины Малетиной и работы отсутствовавших Ирины Наховой, Татьяны Назаренко и др. Антошина рассказала о своем проекте "Музей женщины", основанном на переворачивании традиционного "мужского взгляда" в изобразительном искусстве: серия постановочных фотографий Антошиной построена на полоролевой инверсии в знаменитых живописных сюжетах ("Юноша на шаре" и т.п.), преимущественно с участием мужской обнаженной натуры. Как Альчук, так и Антошина сопровождали показ работ развернутым концептуальным комментарием, что спровоцировало Дмитрия Кузьмина на вопрос о специфике женского в искусстве (в частности, что первично в определении женского искусства: выбираемые предметы и мотивы - например, мужское тело, - или все-таки специфика взгляда, конструирующего эти предметы каким-то особым образом); непродолжительная дискуссия завершилась замечанием Антошиной: "Мы все-таки художники, и поэтому не можем до конца определить свои концепции". Эффектным вставным номером смотрелись рассказы Малетиной о различных эпизодах ее профессиональной деятельности - прежде всего, об устройстве водопада на пруду в личной резиденции президента Белоруссии Лукашенко.

27.11. Музей Сидура

Александр Левин исполнил ряд новых песен и, по заявкам слушателей, признанных "хитов".

29.11. Эссе-клуб

Юбилейное (50-е) заседание клуба было посвящено теме "Определение эссе" - той же, что и первое его заседание. Куратор клуба Рустам Рахматуллин заметил, что заседание проходит спустя несколько дней после объявления результатов Малой Букеровской премии, в этом году вручавшейся за эссе (первая российская премия в этой области), причем в шорт-листе были стилистически и жанрово очень разные авторы - от Вячеслава Курицына и Льва Рубинштейна до Владимира Бибихина, поэтому особенно остро возникает вопрос: если такие разные авторы объединяются под словом "эссе", то что же такое эссе? В обсуждении преобладали два мотива. Один из них акцентировал в жанре эссе идею свободной импровизации, свободного перехода от одной мысли к другой: в этом направлении высказывались Максим Павлов, Виген Оганян, Илья Бражников и др.; развивая тему, Илья Кукулин предположил, что в прозе существует особый эссеистический тип мышления (приведя примеры из эссе Рахматуллина и Василия Голованова), не тождественный ни сюжетному мышлению, ни "ассоциативному" мышлению, при котором рождается внешне бессюжетная, ассоциативная проза (типа Павла Улитина), в которой, однако, может присутствовать подлинный драматизм, столкновение различных точек зрения и т.п. Михаил Алленов говорил об эссе как о "не-академическом" жанре, который может себе позволить и строгий ученый (он сопоставил эссе с жанром "этюда" в научной литературе). Во-первых, озарение в самом деле может быть записано без доказательств. Во-вторых, работа мысли может воплощаться в разных жанрах - что зависит от ситуации, в которой продуцируется текст: разные социальные и жизненные ситуации являются контекстом для разных жанров. В-третьих (и здесь он ответил на обвинения в "эссеизме", которые периодически предъявляются его научным трудам), сама по себе "академичность", понятая и демонстрируемая формально, является своего рода социальной игрой и не может быть критерием оценки. (Представляя Алленова, Рахматуллин заметил, что Алленов и Бибихин представляли в шорт-листе Малого Букера одно направление в эссеистике, и поэтому Алленова можно поздравить с победой Бибихина.) К этой же тенденции в разговоре примыкала мысль Марии Ремизовой о том, что в эссе важнее не "о чем", а "кто" - акцентировано субъективное, авторское начало, в противовес другим "предметным жанрам" (типа статьи), где акцентировано объектное. Другой часто возникавший мотив в определении эссе - мотив предметности, фиксированности на определенной теме. Рустам Рахматуллин говорил об эссе как о "творящем комментарии". Александр Гаврилов привел формулировку Рахматуллина (высказанную во время работы жюри по Малому Букеру): эссе - "это предметное размышление в художественной форме". По-видимому, здесь есть реальная дихотомия внутри жанра эссе - но не в виде двух поджанров, а скорее в виде двух возможностей, которые у разных авторов (и при разных задачах) сочетаются и реализуются по-разному. Более филологический аспект разговора об эссе был представлен Еленой Петровской, которая предложила обсуждать эссе как жанр со своей историей; это предложение в целом не нашло поддержки, за вычетом разве что постоянных апелляций разных участников разговора к этимологии слова "эссе" ("опыт").

29.11. Премьера

Дмитрий Александрович Пригов посвятил вечер одному из созданных им жанров - "грамматикам", т.е. текстам серийного письма, построенным на произвольном заполнении некоторой синтаксической конструкции любой формально подходящей лексикой. Отсутствие семантических ограничений на заполнение свободных валентностей в базовом предложении Пригов объяснил, в полном соответствии с фундаментальными концепциями постмодернизма, принципиальной связанностью чего угодно с чем угодно ("ризома"). Были представлены пять "грамматик": "Три вида всего", "Одна тысяча нерекомендаций", "Классификация зверей", "Одна тысяча отвечаний на одну тысячу вопрошаний "Что это может значить?" и "Что можно сказать о?.." и "Сравнения по подобию, равенству и контрасту", - кажется, впервые так подробно (хотя по отдельности те или иные фрагменты этих текстов уже звучали: см., например, 7.03. с поучительными комментариями Пригова); следует отметить, что в "грамматиках" находит предельное выражение склонность Пригова к серийности, проявлявшаяся прежде в менее радикальных формах (ср., в частности, давнюю серию "Обращения"). Финал вечера ознаменовался неожиданным шоу: Герман Лукомников обратился к Пригову с рядом вопросов, предложив ему, в конечном счете, предъявить слушателям свои последние стихи, написанные нынче же или накануне (поскольку известный проект Пригова, подрядившегося создать к 2000 году 24.000 стихотворений, подразумевает практически каждодневные занятия сочинительством); Пригов уклонился от предложенного, ответив, что написанные в минувшие сутки тексты еще подлежат доработке, на что Лукомников попросил прочесть тексты, прошедшие в минувшие сутки доработку; длительные окольные маневры обоих участников разговора не привели к ощутительному результату, что, безусловно, само по себе результат.

29.11. Образ и мысль

Вечер поэта Дмитрия Веденяпина. Пишущий в последние годы довольно мало, Веденяпин нашел, как выясняется, неожиданный и убедительный ход для выстраивания своей авторской программы с определенной интригой, действенной даже для тех, кто слушает его далеко не впервые. С каждым новым более или менее развернутым выступлением Веденяпин все отчетливее формирует концептуальный остов программы, предлагая слушателям во вступительном слове четыре главных лейтмотива своей поэзии (зеркало - лес - фотография - пустота), а затем время от времени перемежая чтение биографическими или культурными ассоциативными миниэтюдами на обозначенные вначале и, в самом деле, мелькающие по временам в стихах темы. В итоге программа становится законченной, обретает вид будущей книги монтажного типа. В вечере принял участие сын поэта Юрий, исполнивший под гитару ряд песен Вертинского, Окуджавы и др.

30.11. Авторник

Презентацию сетевого литературного журнала "TextOnly" открыли краткими вступительными словами трое из пяти соредакторов, присутствовавшие на вечере, - Илья Кукулин, Станислав Львовский и Евгения Лавут; отметим высказанное Львовским соображение о том, что быстрота обмена информацией в Интернете должна способствовать ускоренному развитию литературного процесса. Затем выступали авторы, участвовавшие в трех вышедших номерах журнала. Проза была представлена Ильей Бражниковым с отрывком из нового романа "Сон в седьмой комнате" (в котором он продвинулся еще дальше в сторону притчи по сравнению с читанным 7.11.97 и опубликованным в журнале "Кулинаром Гуровым": в частности, действуют в тексте главный герой по имени Честный Бык и другие животные), Эдуардом Шульманом с главой из книги "Времена полукровок", Игорем Жуковым с ослепительно смешным текстом "Правила игры", продолжающим в существенно более развернутом виде линию, намеченную в его "проектах перформансов" из цикла "Вопросы литературы" (описание абсурдной последовательности действий, выдаваемой за концептуальную) и Юрием Лейдерманом с отрывком из сочиняемого в настоящее время романа "Троянцы", построенного, насколько можно судить, на мозаичном воспроизведении элементов "Илиады", трансформированных за счет введения отдельных заумных слов (имитирующих не то какую-то терминологию, не то названия античных реалий). Текст Лейдермана вызвал небольшую дискуссию: по словам Ивана Ахметьева, как бы интересно ни было слушать представленный отрывок, сомнительно, чтобы роман в таком стиле можно было прочесть; Лейдерман ответил, что, с его точки зрения, текст (в частности, данный) вовсе не обязательно читать целиком, и "Троянцы" предназначены для иного типа чтения: открыть в любом месте, с удовольствием прочесть страничку-другую и отложить до следующего раза; Кукулин добавил к этому соображение о том, что даже текст значительной длины может быть рассчитан на восприятие со слуха (в т.ч. в авторском исполнении), поскольку и прообраз лейдермановского текста существовал изначально в устной форме. Со стихами выступили Мария Степанова, Хамдам Закиров, Яна Токарева, Наталья Осипова, Александр Платонов и прочитавший единственную миниатюру Борис Кочейшвили, а также Александр Уланов, отдавший предпочтение переводам из скандинавских поэтов, сделанным в рамках балтийского поэтического семинара и опубликованным в последнем выпуске журнала; обращает на себя особое внимание поэзия Платонова, использующего научную и иноязычную лексику почти с той же интенсивностью, что и Михаил Еремин, но в рамках традиционного лирического высказывания и, в отличие от Львовского, более традиционной версификации. Обсуждение журнала, вынесенное в середину программы, состояло фактически из единственного выступления Дмитрия Кузьмина, приветствовавшего журнал как орган младшего литературного поколения, выражающего свой, гораздо более беспристрастный, взгляд на литературную ситуацию в целом (и потому охотно публикующего неангажированных, не включенных в "обойму" старших авторов). В заключение вечера вне программы попросил слова Герман Лукомников, представивший два проекта: один гипотетический (сетевую ежедневную газету "Поэзия сегодня", в которой размещались бы стихи, написанные разными авторами за минувшие сутки), а другой - начинающий немедленно действовать (всем желающим было предложено в любое время обращаться к Лукомникову с вопросом: "Что ты написал сегодня?" - особенно в связи с отказом Дмитрия А. Пригова отвечать на аналогичный вопрос, ср. 29.11.).