|
1.10. Георгиевский клуб
Вечер поэзии Генриха Сапгира. Читались (первая почти целиком, вторая в значительной части) две новые книги лета 1999 г.: "Тактильные инструменты" и "Глаза на затылке" (впервые обе книги были представлены на Московском международном фестивале поэтов, соответственно 25.09. в "Авторнике" и 24.09. в Музее Цветаевой). Первая из книг (подзаголовок "Стихи с предметами") распадается на два раздела: стихотворный (описываются различные предметы, способы звукоизвлечения при их помощи или иные манипуляции, проводимые с ними, - к одному из стихотворений Сапгир показал несколько предметов, вроде старинного заварочного чайника) и прозаический (собственно описание фантастических инструментов и приспособлений, так или иначе связанных со звукоизвлечением или словопорождением, - например, будто бы изобретенного Леонардо да Винчи летательного аппарата, поднимаемого в воздух силой вдохновения). В "Глазах на затылке" варьируются точки видения и методы постижения реальности (от эффекта обратного раскручивания кинопленки в стихотворении "Возможность" до описания действительности глазами насекомого в тексте "Сербская муха", неожиданного прямым обращением Сапгира к политической тематике). В конце вечера с экспрессивной речью выступил Слава Лён, назвавший Сапгира патриархом "бронзового века" и в очередной раз отметивший, что в каждой книге поэт осваивает новый поэтический метод (затем Лён отклонился от обсуждения прозвучавших текстов, сделав ряд заявлений по истории новейшего литературного процесса, - например, охарактеризовав Иосифа Бродского как ученика группы "УВЕК" - Уфлянд-Виноградов-Еремин-Кулле, тогда как Евгений Рейн, по мнению Лёна, только давал Бродскому уроки декламации).
1.10. Клуб "ПушкинГ"
Вечер поэта Ильи Китупа. Были представлены поэтические миниатюры, часто в форме диалога, объединенные автором в тематические циклы "История", "Профессии", "Она", а в целом - в будущую книгу "Бомбастик". При всей широковещательности автохарактеристики Китупа ("это поэтические тексты обо всем, освещающие жизнь во всех ее проявлениях"), его эстетика в основном укладывается в русло, заданное барачной лирикой Игоря Холина и миниатюрами Олега Григорьева.
2.10. "Дом Балтрушайтиса" (Дом приемов Посольства Литвы)
Закрытие фестиваля поэтов балтийских стран, проходившего в Переделкино 28.09.-1.10. в режиме, вернее было бы сказать, семинара (без публики), с участием поэтов Литвы, Латвии, Швеции, Финляндии и России. Российскую делегацию в основном составили авторы поколения 30-летних: Татьяна Милова, Елена Исаева, Стелла Моротская, Юлий Гуголев, Григорий Дашевский, Александр Макаров-Кротков, Дмитрий Веденяпин, Александр Прокопьев, Виктор Санчук, а также Сергей Лейбград и Александр Уланов из Самары; более старшее поколение было представлено Натальей Ванханен и Сергеем Гандлевским, а также известным переводчиком с литовского Георгием Ефремовым (в балтийских делегациях, между тем, были и авторы более младшего поколения). В задачи фестиваля, насколько можно было понять, входило побудить авторов разных стран переводить друг друга (что само по себе замечательно, но и несколько настораживает, поскольку авторы не только не знают соответствующих языков и вынуждены работать с подстрочниками, но и существующим в национальной литературе контекстом, соотношением традиций и т.п. определенно не владеют). Эта задача до некоторой степени была выполнена: на вечере переводы представили Веденяпин (с финского, из Маркку Паасонена), Лейбград (с латышского, из Эдвина Раупа) и Уланов (со шведского, из Йоргена Гассилевски и Фредрика Нюберга); встречное движение было представлено Гассилевски и Маллиненом, прочитавшими стихи Уланова по-шведски и по-фински. Со своими стихами выступили, помимо этих авторов, Ванханен, Милова, Прокопьев, Санчук, Гуголев, Моротская и Макаров-Кротков, а из гостей - Хелена Эрикссон (Швеция), Юкка Маллинен (Финляндия, переводы Виктора Кривулина озвучил Уланов), Моника Фагельхольм (Финляндия, пишет по-шведски) и Неринга Абрутите (Литва). Вел вечер культурный атташе посольства Литвы, актер и режиссер Юозас Будрайтис, вступительная речь которого была посвящена Балтрушайтису как символической фигуре для балтийско-российских связей.
5.10. Авторник
Презентация проекта Дмитрия Александровича Пригова "Стихи по мотивам современных поэтов", реализованного в 1994 г. и состоящего из девяти маленьких книжек, чьи тексты (десяток-полтора в каждой) представляют собой трансформированные фрагменты стихотворений других авторов. Из девяти авторов, использованных Приговым (сам жест использования был, в тексте-предуведомлении к первой из книжек, расцвечен травестийной риторикой в том духе, что такое "сотрудничество" повышает для обоих участников шансы "остаться в вечности"), известностью в литературных кругах обладают Александр Самарцев и, в меньшей степени, Юлия Кунина (автор сборника стихов "Кайрос", 1991), Юрий Власенко (Пермь, автор книги "Классика", 1993) и Александр Вайнштейн (автор книги "Комментарий", 1994); прочие, указанные Приговым даже без имени, - Арбузов, Дубинчик, Мишуков, Филиппов (не совпадает ни с Василием, ни с Игнатом) и Финн, - абсолютно безызвестны. Впрочем, это и несущественно, поскольку используемый Приговым материал сам по себе не имеет для него никакого значения (этот подход к работам на основе чужого творчества Пригов декларировал гораздо раньше, как это видно из переписки с Ры Никоновой, которая должна вскоре появиться в "Новом литературном обозрении"); это подчеркивается и совершенно одинаковой конструкцией текстов из всех книг: первая строка приговского текста буквально воспроизводит оригинал, со второй половины второго стиха начинаются семантические деформации, третий стих к тому же сильно деформирует ритмику, в четвертом стихе в последний раз возвращается ритмика и лексика источника, после чего дальнейший текст представляет более чем свободные вариации на исходную тему, заканчивающиеся обычно холостой "приговской строкой". Комментируя проект вообще и эту конструкцию в частности, Пригов заметил, что ведущей темой здесь выступает развеществление, уравнивающее любые вещи (и тексты). Из других комментариев Пригова отметим признание в том, что, при всем своем интересе к новым технологиям в искусстве, он продолжает печатать свои тексты на пишущей машинке.
5.10. Эссе-клуб
Четвертый сезон в Эссе-клубе стал третьим, начинающимся проводами лета. Традиционные дорожные впечатления превалировали и на этот раз: Михаил Визель прочитал небольшое эссе о Нижнем Новгороде, Дмитрий Буторин - пространное о Дубровнике, Дмитрий Замятин интересно поразмышлял над метафизикой Киева. Военный обозреватель "ExLibris НГ" Геннадий Нечаев предложил артистичный монолог радиолюбителя. Вилли Мельников рассказал о нечаянной встрече с однополчанином-афганцем. Игорь Сид поведал о поклонниках поэзии в рядах московской милиции: руководитель милицейского наряда, проверявшего документы у Сида и украинского поэта Сергия Жадана, оказался знаком с творчеством Дмитрия Александровича Пригова и других авторов по сборнику "Зеркала" 1989 г., вследствие чего, обнаружив у задержанных документы Московского международного фестиваля поэтов, отпустил их подобру-поздорову. Дмитрий Веденяпин читал новые стихи.
7.10. Классики XXI века
Презентация сборника стихов "Поэзия безмолвия", составленного Анатолием Кудрявицким, - не обозревается, поскольку была объявлена как мероприятие Российского поэтического общества (см. заявление редакции).
7.10. Музей Маяковского
Вечер поэта Семена Богуславского - презентация книги стихов "Сад" (М.: "АИА-Принт", 1999). Богуславский отметил, что в новой книге, как и в предыдущих, полноправным соавтором выступил художник - в данном случае Алексей Федоров (в зале музея была развернута выставка графики Федорова, в т.ч. ассоциативно связанной со стихами Богуславского, в то время как последний прочитал цикл стихов по мотивам работ художника). Наиболее интересны у Богуславского стихи дневникового, демонстративно нериторического вида - о школе, о путешествиях и др. - и краткие философски-афористические тексты, наследующие позднему Маршаку и наиболее лирическим "гарикам" Игоря Губермана.
8.10. Георгиевский клуб
Вечер поэта Яна Пробштейна (США). Наряду с собственными стихами, изобиловавшими аллитерацией и паронимией, Пробштейн представил переводы из английской и американской поэзии: свои работы, выполненные для готовящейся антологии "Семь веков английской поэзии" (Блейк, Китс, Шелли, Хопкинс, Йейтс, Дилан Томас, Оден, - в т.ч. хрестоматийные тексты вроде блейковского "Тигра" или китсовского "Кузнечика и сверчка", переведенных Пробштейном вслед за несколькими великими переводчиками), и стихи Дикинсон, Паунда и Элиота, предваренные кратким обзором истории американской поэзии от Уитмена до Эшбери.
11.10. Премьера
Вечер поэта Александра Ожиганова. Ожиганов предварил чтение кратким заявлением, в котором предостерег от отождествления лирического субъекта своей поэзии со своей личностью (предостережение, способное скорее озадачить, учитывая подчеркнутую безличность субъекта ожигановской лирики в подавляющем большинстве случаев), а также прочитал одно стихотворение из цикла для детей "Игрушки для Нюшки" - лаконично-детское по версификации, но столь же мрачно-экспрессивное по содержанию. В прозвучавших циклах "Гиперион", "Одиссея" и "Круг Зодиака" (последний уже читался 9.03.), поэме "Затмение" античные мотивы и сюжеты постоянно сталкивались с реалиями и эмоционально-психологическими состояниями позднесоветской подпольной жизни (в единственном, кажется, прочитанном новом стихотворении эта аура подпольности перенесена уже в нынешнюю эпоху); эпиграфы из Виктора Кривулина, Елены Шварц, Александра Миронова подчеркивали ощущаемую Ожигановым принадлежность к петербургской поэтической школе 70-х гг.
12.10. Авторник
В связи с похоронами Генриха Сапгира круглый стол "Актуальная литература и актуальная философия" был отменен. Данила Давыдов, Илья Кукулин, Дмитрий Кузьмин и Сергей Соколовский читали стихи и малую прозу Сапгира.
15.10. Георгиевский клуб
Вечер поэта Славы Лёна. Помимо чтения стихов, Лён поделился своими соображениями о современной литературе и рассказал о своих проектах в этой области (Академия русского стиха, антология русской поэзии ⌠бронзового века■ и т.п.).
18.10. Премьера
Вместо отмененного в последний момент вечера прозаика Олега Дарка был экспромтом проведен вечер "дистрофиков" (стихотворений в две строфы), объявленный в Крымском клубе на 13.10., но перенесенный в связи со смертью Генриха Сапгира. Выступили Николай Байтов (представивший также поэму "В море слов", состоящую из двустрофных глав, - уже исполнялась в "Премьере" 24.09.), Света Литвак, Наталья Осипова, Данила Давыдов, Сергей Шабалин, Константин Симонов ; Елизавета Лавинская прочитала почему-то три хайку, впрочем, довольно остроумных. Наконец, Ирина Шостаковская предложила публике импровизированный "дистрофик": "Строфа. // Ещё строфа."
18.10. Чистый понедельник
Вечер поэтов Дмитрия Строцева (Минск) и Санджара Янышева (Ташкент, последний год живет в Москве) был проведен по инициативе Ильи Кукулина и Дмитрия Кузьмина; во вступительном слове последний отметил необходимость серьезного внимания к развитию русской поэзии в странах Ближнего Зарубежья, заметив, что соединение этих двух авторов в одной программе, при всей своей произвольности, имеет определенный смысл, поскольку и Строцев, и Янышев выступают своеобразными полпредами русской поэзии своих городов в столице. Янышев перемежал собственные стихи текстами Евгения Абдуллаева и Вадима Муратханова - своих товарищей по "ташкентской поэтической школе", о которой Янышев и Муратханов объявили в ходе своих выступлений на Московском Международном фестивале; Янышев не стал спорить с выраженным Кузьминым во вступительном слове сомнением в том, что местные реалии и элементы восточного колорита достаточны для того, чтобы сформировать поэтическую школу. Собственные тексты Янышева, прочитанные в этот раз, были заметно неоднородны: поэма "Время слона" и большое стихотворение "Анабасис" резко отличались от прежде известных его стихов сложной композицией, свободной ритмикой (разностопный дольник и верлибр), разноплановой образностью; складывалось впечатление, что на поэтику этих текстов повлияли авторы ферганской школы, прежде всего Шамшад Абдуллаев и Хамдам Закиров, не без внутренней полемики с которыми была провозглашена "ташкентская школа"; в то же время прочитанные Янышевым стихи Е.Абдуллаева и Муратханова носили сугубо традиционный характер (хотя Муратханову, наряду с довольно аккуратной юношеской силлабо-тоникой, принадлежат и отчетливые психологические портреты верлибром). Выступление Строцева было построено в обратной хронологии: вначале он прочитал новую, неопубликованную поэму "Звероносец", смело и оригинально развивающую поэтику и проблематику Вениамина Блаженного (с которым Строцев сблизился в последние его годы жизни): мотив беззащитных животных, оказывающихся ближе всех к Небу, и одинокого человека - защитника и предстоятеля зверей перед Богом, прямо унаследованный Строцевым от Блаженного, получил в поэме новые обертона в связи с непосредственными апелляциями Строцева к русскому фольклору с одной стороны и к остро актуальным реалиям современных войн и вооруженных конфликтов - с другой. Затем прозвучали тонкая и лаконичная лирика из книги "Виноград" и стихотворно-прозаическая композиция без названия, уже представлявшаяся Строцевым 9.01.; комментируя затем чрезвычайно неожиданную манеру исполнения стихотворных частей этой композиции, Строцев пояснил, что стремился внести в декламацию некоторые черты церковного распева (Кузьмин добавил к этому наблюдение над своеобразной жестикуляцией Строцева при исполнении этих частей, сочетающей элемент дирижерской пластики с характерным движением руки, занесенной, чтобы положить крест); в то же время Строцев сослался на свидетельство Виктора Бережкова, в соответствии с которым близкой манерой декламации обладал Леонид Губанов. В завершение программы Строцев представил давний (1985-88) роман в стихах "Лишние сутки", только что изданный в Минске ("Виноград", 1999), предварив чтение рассказом о минской неофициальной литературной среде середины 80-х, где вокруг литератора Кима Хадеева существовал круг авторов, преимущественно более старшего, чем 35-летний ныне Строцев, поколения, причем жанр романа в стихах пользовался в этом кругу особенной популярностью. Роман Строцева смонтирован из разноразмерных (и в плане метрики, и в плане объема) фрагментов, рисующих широкий круг бытовых и социальных картин - от похождений солдата-афганца до посещения пивной полубогемными компаниями. В обсуждении участвовали куратор клуба Марина Тарасова и Алексей Корецкий.
19.10. Авторник
Вечер поэта Марии Степановой и прозаика Виктории Фоминой (в рамках "женского" проекта Ильи Кукулина, впрочем, предостерегшего во вступительном слове от слишком определенных гендерных коннотаций). Фомина представила свою первую книгу "Письмо полковнику" (М.: "Подкова", 1999) - красивый томик в цветном переплете, объединивший прозу, пьесы и эссе разных лет. Выступление Фоминой было построено довольно неожиданным образом: звучали фрагменты из разных текстов - повестей "Два лета и песочные города" (эротическая сцена; вообще Фомина едва ли не больше всех нынешних писательниц работает с эротикой) и "Деточка", заглавного текста книги - полифоничной поэтической прозы (адресат "Письма" - соединение двух полковников Габриэля Гарсиа Маркеса: из повести "Полковнику никто не пишет" и из "Ста лет одиночества"), а также рассказы "Мраморное мясо" (в сильном сокращении) и "Пьяная крыса на кухне"; все фрагменты, пояснила Фомина, связаны для нее единой темой: это "опыты исследования наполненности пространства разным воздухом". Вопреки некоторой метафизичности этой автоинтерпретации, большинство текстов носило вполне "земной" характер - вплоть до недвусмысленной социальности "Мраморного мяса". В заключение прозвучал отрывок из нового, еще не законченного и не озаглавленного романа Фоминой, повествующего о детстве от первого лица, в парадоксальном дискурсе, который можно охарактеризовать как "взрослый взгляд ребенка" (отдаленная аналогия - повесть Ильи Бражникова "Кулинар Гуров", более, впрочем, нагруженная иносказательными смыслами, - см. 7.11.97). Мария Степанова, перед этим не выступавшая публично лет пять, представила стихи последних двух-трех лет, включая цикл "Песни северных южан" и опубликованные год назад в "Знамени" "Двадцать сонетов к М.". Развитие Степановой уходит все дальше в сторону неклассических поэтик (сравнительно с ее ранними постакмеистическими стихами времен участия в студии "Кипарисовый ларец"), находя на нынешнем этапе параллели с ранним Лимоновым, Соснорой и другими стоящими особняком авторами. На смену характерным ритмическим перебоям середины 90-х, приближавшим стих к разговорной интонации, в новых текстах приходит разнообразная деформация отдельных слов - усечение, растягивание гласных (часто по историческим древнерусским образцам); на смену несколько отвлеченной лирике с богатым культурным подтекстом - своеобразные травестийные баллады с неожиданными персонажами.
19.10. Эссе-клуб
Презентация книг Александра Сенкевича "Елена Блаватская", Николая Богомолова "Русская литература начала XX в. и оккультизм" и Олега Шишкина "Битва за Гималаи". Авторы представили свои книги краткими лекциями, посвященными их персонажам, которых особенно много у Богомолова. Но количество поклонников Рериха, пришедших на вечер, перешло в качество, и возможность полицентричного разговора была упущена. Неслучайно Богомолов выбрал для своей лекции фигуру Анны Минцловой, легче прочих помещающейся между Блаватской и Рерихом. Адепты последнего предприняли атаку на Шишкина, который в своей книге проследил связь между их кумиром и НКВД. На патетический вопрос: "Для кого написана эта книга?" - Шишкин ответил: "Для моей мамы". Остальные ответы Шишкина носили преимущественно фрондерско-иронический характер. Сенкевич, индолог и доктор филологии, отвечал по сути за двоих, причем, как можно понять, так же обстояло дело и в суде, где претензии рериховедов к Шишкину уже разбирались. Сенкевич, в частности, заметил, что агентурная деятельность в интересах своего отечества не зазорна, и к Блаватской это также относится. Учитель Человечества, конечно, слишком сильная шпионская легенда, но никто из участников беседы не поставил вопрос подобным образом.
21.10. Музей Маяковского
Вечер поэта и переводчика Григория Кружкова. Во вступительном слове Евгений Рейн отметил свойственный поэзии Кружкова многоуровневый культурный подтекст. Кружков отказался от чтения новых текстов, ограничившись избранным из книг "Черепаха" и "Бумеранг" (было заметно, как при переходе к более поздним работам более явным делался элемент абсурдизма, и вообще авангардная струя постепенно размывала традиционалистскую основу авторской поэтики). Во втором отделении звучали переводы классической английской поэзии, среди которых наибольшее внимание вызвала эффектная эротика (в том числе ироническая) Джона Донна и сатирическое описание нравов Московии в посланиях Джона Тербервиля; чтение переводов Кружков сопровождал своими стихами, связанными с английскими авторами, и рассказами об этих авторах, их судьбах, эпохе и т.п.
22.10. Георгиевский клуб
Свободные чтения ознаменовались несколькими яркими выступлениями - прежде всего отметим чтение Георгием Баллом поэмы (частью стихотворной, частью прозаической) "Под землей", чья мрачная танатологическая фантастика насыщена высокой суггестией. Сергей Соколовский представил малую прозу из цикла "Ужасная Новость", написанную после первого чтения из этого цикла здесь же 7.05., - микрорассказы этого цикла отличаются парадоксальным сочетанием антинарративной, если можно так выразиться, конструкции (никакое повествование не доводится ни до кульминации, ни, тем более, до развязки, любой сюжет обрывается в произвольной точке) с очень точной прорисовкой бытовых и психологических деталей. Олег Кузницын читал новый фрагмент романа (см. 21.07.), название коего на сей раз не оглашалось; в центре фрагмента оказался эффектно стилизованный, с травестийно гиперболизированной риторикой монолог начальника жилищно-эксплуатационной конторы о нависшей над Россией угрозе жидомасонского заговора. Остальные участники вечера читали стихи; на общем фоне выделялся яркий верлибрический текст Натальи Осиповой, посвященный общественно-политической ситуации в стране и написанный с хорошо отработанной, казалось бы, русской поэзией позиции тотальной ответственности личности за все происходящее вокруг - однако, благодаря принципиальной антириторичности и редкой точности слов, сохраняющий не только социальную, но и художественную актуальность; в pendant Осиповой свои тексты близкой проблематики прочитали Дмитрий Кузьмин и Евгения Воробьева. Отметим также рискованную, но интересную работу с эротико-натуралистическими мотивами у Дмитрия Лепера (редкость для автора старшего поколения), четкие постбуричевские верлибры Наталии Кузьминой и удачные дебюты Людмилы Тучиной, Кирилла Баскакова (примыкающего к кругу Данилы Давыдова и Ирины Шостаковской и читавшего тексты, близкие им по поэтике, но более минималистские) и Андрея Родионова (чья поэтика многократно повторяемых подряд фраз и выражений, как, впрочем, и манера чтения с сильной акцентировкой ритма, восходит к новейшим музыкальным течениям). Светлана Богданова прочла перевод из средневекового поэта-монаха Исидора Лионского (мистификация, разумеется), Алексей Корецкий - фрагменты перевода из Симеона Полоцкого и собственной поэмы "Высокая мода", уже читанной 21.07.; выступили также Олег Асиновский, Борис Колымагин, Марк Ляндо, Герман Лукомников, Сергей Шабалин, Светлана Максимова, Андрей Цуканов, Рамил Садретдинов (продолжающий следовать манере Дмитрия Воденникова, причем - по-видимому, сознательно - так, что оказывается невозможным провести грань между подражанием и пародией) и другие, в т.ч. пара забредших невесть каким образом подмосковных графоманов клинического свойства. Кузьмин прочитал два стихотворения Генриха Сапгира.
23.10. Музей Сидура
25.10. Премьера
Вечер пейзажной лирики проходил в контексте развернутой Зверевским центром современного искусства выставки серии фотографий Семена Файбисовича, изображавших очень крупными планами лежащий на земле тополиный пух; к этому устроители вечера Света Литвак и Николай Байтов добавили довольно обширную экспозицию небольших акварелей разных авторов, преимущественно тривиальным образом изображавших тривиальные лесные виды (значимым исключением являлись только собственные работы Литвак, изображавшие ландшафт по большей части фантастический или во всяком случае неординарный). Открывая вечер, Байтов заметил, что поэтический пейзаж может выигрывать у живописного (в частности, возможностью динамики во времени, смены точек зрения и т.п.), и предложил выступающим выбирать среди выставленных визуальных работ те, которые, на их взгляд, корреспондируют с их стихами (этой идее, впрочем, практически никто не последовал, - отметим лишь заявление Михаила Айзенберга о том, что из всего представленного ему ближе всего работы Файбисовича, ориентированные на пристальный анализ фактуры). Программу чтения открыли Наталья Осипова и Анна Альчук стихами Генриха Сапгира. Владимир Герцик читал хайку, Ирина Добрушина - короткие стихи из книги "Колючий куст", Александр Воловик - неожиданные на фоне обычно представляемой им иронической поэзии метафорически насыщенные лирические стихи, Айзенберг - стихи последних лет, в которых, по его собственному признанию, вновь проступили пейзажные черты после почти 30-летнего перерыва; со своими стихами выступили также Байтов, Литвак, Альчук, Осипова, Дмитрий Веденяпин, Владимир Строчков и Всеволод Некрасов, читавший из книги "Лианозово"; несколько песен спел Александр Левин; Игорь Сид представил отрывки пейзажного характера из Марии Максимовой, Михаила Лаптева и Андрея Полякова. Наиболее близкими к пейзажной лирике (а не просто к использованию пейзажа как изобразительного средства в рамках стихотворений с какими-то иными общими художественными задачами) оказались стихи Литвак, в которых хорошо заметно подчинение интонационных и даже ритмических особенностей именно задачам представления и эмоционального отражения пейзажа.
26.10. Авторник
Вечер поэтов Станислава Львовского и Елены Костылевой (Поповой) был построен по несколько уже забытой в "Авторнике" схеме антифона (причем в конце авторы поменялись одним текстом друг с другом, внеся тем самым элемент "альтруистического цикла"). Звучали, как пояснили авторы, тексты 1999 года, написанные в режиме живого творческого и личного диалога (в самом деле, текстуальные переклички следовали одна за другой); поэтика Костылевой, конечно, обнаруживает определенную зависимость от Львовского (в частности, в обращении к англоязычным выражениям, при произнесении которых она испытывала заметные трудности), однако отчетливая женская оптика придает ей известную самобытность (более чем достаточную для автора, только вступающего в литературу). Любопытно, что среди текстов обоих авторов (больше у Костылевой) встречались лирические (преимущественно стихотворные) отзывы на произведения литературы и кинематографа (написанные для Сетевого проекта www.kinno.net), и хотя, конечно, называя тексты такого рода рецензиями, авторы сильно грешат против истины (поскольку рецензия обладает некоторым набором функций, большинство из которых исключает поэтический характер текста), но то, что в этих произведениях Львовского и Костылевой художественной рефлексии подвергается не только сюжетная или образная сторона того или иного произведения, но и формальная, техническая, разнообразный фактографический бэкграунд (вплоть до предыдущих отзывов на это же произведение), - делает их подход оригинальным и перспективным в движении к дискурсивному синтезу.
27.10. Крымский клуб
Представляя прозаика Игоря Лёвшина, куратор клуба Игорь Сид отметил, что в своем творческом методе Лёвшин наследует Владимиру Сорокину, сосредотачивая внимание на соскальзывании и выворачивании литературной речи и бытового или романтического сюжета в так или иначе маргинальный, экстремальный дискурс и материал, - однако вместе с тем Лёвшин одновременно остается более традиционным автором (поскольку его персонажи сохраняют живые, объемные, психологически достоверные черты) и идет дальше Сорокина (поскольку слом дискурсов не носит разрушительного характера, а, напротив, иллюстрирует их взаимопроникновение и постоянное сосуществование); эти свойства поэтики Лёвшина Сид связал с его опытом в области рекламной и иной коммерческой деятельности со словесным материалом. Лёвшин читал не самые последние тексты, вошедшие в книгу "Жир" и примыкающие к ней, в целом вполне подтверждая данную Сидом характеристику. В заключение он высказал также мысль о том, что новая литература будет создаваться новым социальным слоем (Лёвшин обозначил его как слой менеджеров), сочетающим в себе достаточно высокий культурный ценз, близость к "реальной жизни" и тесное знакомство с новыми реалиями, составляющими нерв эпохи; в качестве примеров Лёвшин прочел тексты двух авторов, принадлежащих, по его словам, как раз к такому слою: довольно тривиальный фрагмент иронической повести автора, попросившего не оглашать его имя, и несколько крепких верлибров сдержанно антизападного содержания, написанные Максимом Коренюгиным, сотрудником европейского представительства одной из крупнейших американских компаний (уместно отметить, что Лёвшин еще в начале 90-х гг. приобрел определенную известность как любитель литературных мистификаций - например, автор статьи о том, что подлинным автором произведений Сорокина является некто Игорь Курносов, использующий эффектную внешность Сорокина для наилучшей презентации своих работ, - так что вопрос о достоверности сообщенных Лёвшиным биографических данных следует считать открытым). В дискуссии пожелал принять участие только Дмитрий Кузьмин, заметивший, что вернее будет говорить не о литературе менеджеров, а о литературе копирайтеров, т.е. о текстах, исходящих из социальной группы работников сферы рекламы, public relations, массовых коммуникаций и новых информационных технологий, - поскольку именно в эту сферу стекается в последние несколько лет наиболее развитая в культурном отношении и наиболее интересующаяся словом и текстом молодежь; такая литература, по мнению Кузьмина, уже и появилась (было, в частности, названо имя Станислава Львовского).
28.10. Классики XXI века
Вечер прозаика Владимира Тучкова. Был представлен новый цикл Тучкова "Русские диалоги" (в зачитывании реплик - кроме которых в текстах ничего, даже минимальных ремарок и экспозиций, не было, - автору помогали Александр Макаров-Кротков, Стелла Моротская и кто-то из его друзей). Диалоги не носили драматического характера, речевая индивидуальность персонажей почти не прослеживалась, и в целом диалогичность выглядела чисто риторическим приемом в сократическом духе, что кажется вполне закономерным после того, как в "Русских книгах для чтения" Тучков использовал другой знаменитый паттерн дидактической литературы.
29.10. Георгиевский клуб
В своем цикле встреч художников с литераторами Анна Килимник представила Николая Касаткина, охарактеризовав его как одного из самых широких по диапазону доступных жанров, техник и выразительных средств художников. Предваряя показ работ, Касаткин заявил, в частности, о своем неприятии понятия "манеры", поскольку, по его мысли, стиль работы должен определяться ad hoc, в соответствии с предметом и выбираемой техникой (такой подход, по-видимому, неравномерно распространен в разных видах искусства, но в русской литературе последних десятилетий сложно припомнить автора, исповедовавшего и практиковавшего что-либо подобное, - за вычетом разве что Генриха Сапгира). Демонстрацию пейзажей и ню Касаткина, выполненных в сангине, пастели, акварели, темпере, разных видах гравюры и других техниках, а также монотипий (техника с заведомо нефигуративными результатами) и объектов Килимник сопровождала разнообразными комментариями, из которых наиболее интересна с точки зрения литературных параллелей мысль о том, что в творчестве Касаткина элемент концепта обогащает собой пластическое искусство, тогда как у Ильи Кабакова концептуальное начало заместило собой пластический жест, - иначе говоря, было предложено различать концептуализм в рамках данного вида искусства и особое искусство концепта, произросшее в данном конкретном случае на почве того или иного искусства, но не являющееся уже его частью. В пейзажах Касаткина обращало на себя особое внимание пристрастие художника к тем или иным рамочным конструкциям: от элементов рамы, прорисованных на самой картине (ход, введенный в художественный оборот, по словам Килимник, Татлиным), до внутренней композиционной рамки (пейзаж, окружающий другой пейзаж, граница между двумя планами иногда акцентирована переменой техники, цвета и т.п.), - такая рамка хорошо иллюстрирует вышеприведенный тезис Килимник. В завершение вечера поэму на тему живописи прочитал Марк Ляндо, а Всеволод Некрасов поделился некоторыми соображениями о творчестве Касаткина, сводившимися к хорошо известной мысли о том, что за внимание, недополученное несколькими крупными художниками (Олегом Васильевым, Эриком Булатовым, Оскаром Рабиным - Касаткина Некрасов согласился причислить к этому же ряду), должны нести ответственность все остальные деятели искусства.
|
