ПИСЬМА |
ноябрь 2001 В редакцию Отчёт о вечере поэтов-безумцев кой в чём неточен. Мне не хотелось афишировать и вносить, так сказать, в анналы вечности эпизод, о котором пишет Михаил Павлович Нилин, - по причинам скорее сострадательным. Я в самом деле полагаю, что субъектов, пытающихся устроить на литературном вечере пьяный дебош посредством бессвязных выкриков во время выступлений и в паузах между оными, надлежит вышвыривать из зала, не взирая на лица. Обыкновенно эту процедуру я выполняю собственноручно, чему имеются многие свидетели. Однако 18.10. место ведущего (как известно, топография клуба "Проект О.Г.И." такова, что до сцены, особенно при значительном стечении публики, добраться трудно) не позволяло мне заняться этим самостоятельно, так что честь вывести на свежий воздух Александра Еременко выпала охране клуба. От себя мне оставалось лишь напутствовать его словами сожаления по поводу столь бесславной творческой эволюции. Не поручусь за изящество выбранных мною слов, т.к. не мастер экспромтов, - однако смысл их сводился все к тому же "не взирая на лица". Далее в дискуссию включились анонимные собутыльники уже покинувшего зал поэта, а также пермский поэт Григорий Данской, вышедший вон в знак протеста (впрочем, не прежде чем выступить со своими стихами в ходе вечера, так что протест получился отложенным примерно на полтора часа). Из уважения к вкладу Еременко в русскую поэзию 70-80-х гг. прошлого века мне не хотелось лишний раз, хотя бы и на страницах нашего сугубо малотиражного издания, муссировать означенный эпизод, - но против требований литературной общественности идти невозможно. Широкая реакция, вызванная данным прискорбным инцидентом, заставляет задуматься о глубокой укорененности в русском культурном сознании моральных принципов типа "Пьяному всё можно" или "Поэту всё можно", - однако это слишком пространная тема, так что воздержимся. Что же касается примирительной реплики Ирины Прохоровой, которую так высоко оценивает М.П.Нилин, то, в самом деле, она имела место и была изящна и дипломатична, однако содержательные нюансы, к сожалению, не удержались в моей памяти. |
21.9.1999 ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО Уважаемый Константин Александрович! |
декабрь 1998 КЛУБ ЛИТЕРАТУРНОГО ХЭППЕНИНГА"...нам и в зловещие школьные годы пиротехнический роман халифа Хуссейна с Александрийской библиотекой казался куда более удачным вариантом развития нарративных отношений, чем липкие шашни Антония и Клеопатры, а ведь жулик Борхес не учел одного..." А.ПОЛЯКОВ. "Орфей: его тень, двойник и чучело", К концу 1998 года Крымский геопоэтический клуб окончательно вырождается в Клуб литературного хэппенинга - т.е. творческое сообщество, озабоченное динамическим взаимосоотнесением литературы с другими явлениями и сторонами человеческой жизни и вобще-бытия. От мертвеющей парадигмы салона (авторы выступают перед слушателями) перетекаем к формам исключительно интерактивным. Игорь СИД |
Декабрь 1998 г. ПРИМЕРЫ ЗРЕЛИЩНЫХ ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРОЕКТОВ 1. Диспут. 2. Суд. Такие формы, как диспут и суд, предназначены для контакта между представителями различных литературных парадигм и имеют в качестве далекой цели если не выработку общего языка, то хотя бы выработку навыков понимания чужого. 3. Турнир (преимущественно - поэтический). 4. Турнир диспутов. 5. Прием в Союз Писателей (исключение из него). 6. Литературное агентство. 7. Литературный тотализатор. |
1 марта 1998 г. 11 февраля в Крымском клубе прошел круглый стол, посвященный "Литературной жизни Москвы". Отчет об этом событии можно прочитать в хронике. Комментирует и резюмирует куратор клуба Игорь Сид: В общем удовлетворившись результатами Круглого стола 11.02., я все же приглашаю через несколько месяцев (м.б., через год) вернуться к теме и предлагаю вниманию читателей некоторые вопросы, недостаточно или совсем не затронутые в первом приближении. ОТ РЕДАКЦИИ Пассаж в 5-м тезисе Игоря Сида вынуждает нас внести ясность в один вопрос, кулуарно уже обсуждавшийся. Речь идет о следующем месте в хронике за 22.10.97: Некрасов заявил также, что теперь, после того как на протяжении ряда лет его все время "отпихивали", он полон решимости держаться за свое "отпихнутое" положение, потому что оно составляет его "капитал", - это заявление особенно интересно, поскольку дает основания поставить вопрос о жизнетворческой, имиджмейкерской практике Некрасова, что хорошо согласовывалось бы с его самоопределением как концептуалиста. Что сказано Всеволодом Николаевичем было именно это - тому можно и свидетелей приискать. Вторая часть фразы, после тире, представляет собой нашу интерпретацию сказанного. Нас заинтересовало то же, что и Сида, - "правомерно ли определять" и далее по тексту, и указанное заявление Некрасова, по нашему тексту, дало нам "основания поставить <этот> вопрос". Правда, наш вопрос вышел несколько сложнее, чем у Сида. Во-первых, потому, что эскапизм - это не "отпихнутость", а добровольный отказ от чего-либо, а любые добровольные (или хотя бы осмысляемые как добровольные) жесты куда легче вписываются в парадигму жизнетворчества. Во-вторых, потому, что между понятиями жизнетворчества и имиджмейкерства есть важный зазор, и для его изучения сопоставление литературного поведения Некрасова и Дмитрия А. Пригова представляется весьма плодотворным. Что же касается помянутой Сидом "общепринятой литературной этики", то в виде всем известной данности таковая не существует (кстати, не худо бы провести на эту тему круглый стол). В нашем понимании этика литературной дискуссии воспрещает умозаключать от текста к автору как частному лицу. К высказыванию Некрасова этот запрет отношения не имеет, потому что одно из двух: либо, если мы имеем дело с имиджмейкерством, это высказывание касается не Всеволода Николаевича Некрасова как частного лица, а выстраиваемого им имиджа, по определению отделенного от частного лица; либо, если мы имеем дело с жизнетворчеством, автор сознательно и добровольно выводит себя как частное лицо на ту же арену, на которой другие авторы представительствуют исключительно своими текстами, статусно уравнивает себя и свои сочинения, предлагает самого себя как текст. |
Декабрь 1997 г. 17 декабря в ходе мероприятия Клуба литературного перформанса в Крымском клубе по инициативе Николая Байтова и Дмитрия Кузьмина было принято решение обратиться с открытым письмом к поэту-песеннику Юлию Киму по поводу, важному для всех граждан России. Выполняем это решение. Пользователям со слабыми нервами, обостренным чувством патриотизма и остаточными представлениями о гражданском долге художника рекомендуем при чтении последующего документа соблюдать меры предосторожности. Уважаемый Юлий Черсанович! В наше трудное, переломное время народу России исключительно необходимы общенациональные символы, возрождающие дух единения и соревнования (в лучшем смысле слова). Одним из таких символов в любой стране является государственный гимн. Однако у нас, как Вы знаете, этот важнейший атрибут государственности до сих пор ущербен: гениальная, истинно народная музыка Михаила Ивановича Глинки не имеет слов. Попытки восполнить этот пробел до сих пор оказывались безуспешными. Мы, московские литераторы - участники совместного заседания Крымского геопоэтического клуба и Клуба литературного перформанса, пришли к выводу, что Вы, с Вашей выдающейся способностью поэтического перевоплощения, - единственный стихотворец сегодняшней России, кто мог бы создать конгениальный бессмертному творению Глинки текст. Мы обращаемся к Вам с просьбой - не уклоняться от исполнения этой небывалой по значению творческой задачи. Страна, национальная культура ждут Вашего решения! С уважением, президент Крымского клуба |
Подано в начале апреля 1997 г. Мнение о "Литературной жизни Москвы" Газету следовало бы назвать МЕТРО, собственно с намеком на "метра" /греч./ - "матка" и на платоновскую пещеру с проекцией на свод и стену теней от появляющихся в устье пещеры персонажей. Хорошее название МОНИТОР с эпиграфом из Н.Н.Звягинцева: "Бегут на фары, как животные в лесу". КАМЕРА-ОБСКУРА и КАМЕРА-ЛЮЦИДА, ясно, не годятся. Уемистость уемистостью, но ведь изящество, художественность не нужней ли. Что бы не привлечь Андрея Оганяна, отличившегося в прошлом году дизайном превосходного "Репейника" Дмитрия Воденникова? Некоторое время назад умер Дмитрий Борисович Лион. Не разрешат ли наследники воспроизвести что-либо из его работ в качестве марки, "постоянного элемента оформления"? Голые женщины в призме усмешливой маэстрии Виталия Николаевича Куликова... - оформивший в 1992-м книжку М.Нилина "Акцидентный набор" художник, вероятно, отнесся бы к идее издания сочувственно. Решаюсь продолжить ряд названных замечательными именами Леонида Тишкова и Геннадия Владимировича Калиновского. На их товарищескую поддержку, кажется, можно было бы надеяться. Название "Хроника литературной жизни" допустимо укоротить. "Поправка", "Визитная карточка" и проч., а также из номера в номер присутствующие обращения нехудожественны и бесстильны. "Гилея" ставит ли вино, салаты и сосиску в тесте в ирландском баре в Ваганьковском литераторам, знакомящимся с ассортиментом отделов поэзии и прозы и печатно рекомендующим затем лучшее? Помимо подписанных списков, надо бы помещать и анонимный. С организацией экспертизы, конечно, справился бы имеющий опыт Герман Геннадиевич Лукомников. Не отказали бы в помощи в полезном деле Михаил Натанович Айзенберг, знаток и доброжелатель неподцензурной литературы, Иван Алексеевич Ахметьев, известный поддержкой стесненных житейскими обстоятельствами талантов. Речь, впрочем, повторю, об экспертизе анонимной. Преждевременно и, б.м., напрасно сотрудники редакции названы журналистами. Радиостанция "Свобода" - лучшая из русскоговорящих, а не литераторам ("не царям, Лемуил, не царям пить вино") - одобрять и душевно радоваться, отмечая совершающуюся утилизацию поэтического дара. Дух уныния, сгущенный, говорю, в выносках насчет "не несет ответственности", "наше издание", замечается и в отделе некрологов. Не помещать ли некрологи еще состоящих в живых лиц? В редакционном портфеле есть ведь загодя составленные в видах имеющей наступить надобности некрологи? Хмурая рассеянность Николая Владимировича Байтова, переходящая по временам в недоуменный столбняк пытливости, интерпретируется кой-кем в смысле тенденции и жала некрофильской направленности. Так или иначе участие "русского Борхеса" желательно. "Щекотливая ответственность, возникающая из необходимости охарактеризовать нравственную физиономию покойного", не остановит, конечно, странно-точного и притом "мимоглядящего" пера Михаила Сухотина. Чудесные образцы легкомыслия, отвлеченно бессодержательной сентиментальности получим, поручи редакция разработку проектируемого жанра Сиду и Свете Литвак. Отчеты, помещаемые в газете, удовлетворительны, а некоторые из коротких и образцовы. Ориентация на имена, воспроизведение реплик, упоминание ситуативных моментов - это, ясно, именно то, что нужно. Наконец. На сервированном с некоторой сухостью столе есть, в самом деле, все, что полагается, но достигнуто ли впечатление отрадного изобилия, все ли из насущнейших запросы удовлетворены? Изящная обработка каркаса, иллюстрации... Массаж простаты... Печатный орган тешит тщеславие своего читателя, во-первых, и полезен ему, сообщая новые (задевающие) впечатления, во-вторых. Замечания, касающиеся литературной техники. Занятный провокантно-сырой материал... Покамест шлем горячий привет редакции. М.Н. |
Вернуться на страницу "Литературная жизнь Москвы"
Copyright © 1998 Союз молодых литераторов "Вавилон" E-mail: info@vavilon.ru |