Орден: Стихотворения М.: АРГО-РИСК, 1999 Обложка Андрея Малькова. ISBN 5-900506-94-0 80 с.

БОЛЬНЫЕ СТИХИ

I

"- Елочка, елочка,
что у тебя на щеках?"
"- Не выговоришь:
                    амальгама, -
что в руки бабочку взять,
разбить серебряный шар
или плакать в локоть..."

- А что внутри,
в красном, как сердца кусок: -
неужели ствол?
- Там дом бумажного принца.
Три лакея, пюпитр и камин.
В камине слезки горят
жарко-жарко.

II

Ни зимы, ни метели, ни крупных хлопьев.
Много нищих, но их порадовать нечем:
не отдашь последнего - не прогонишь.
Под двойным прищуром богемских стекол
кабинетных полок чужой квартиры
так и хочется в изморозь юркнуть птичкой,
меж сосулек лететь и замертво - там,
                                                              о,
где на город наставлен глушитель снега,
где зима-метель и черные диски,
где мой взгляд, твой голос и память деда,
бьется в стельку пьяное опахало
и всю ночь кораблики тонут -
                                                падать,
рассыпать монпансье по ковру в гостиной,
собирать кубышки с пристывшим ворсом
и бежать к окну
одаривать нищих.

III

сухо и холодно: ни мандаринной корки,
ни змейки очереди. холодно и пустынно
пара карих глаз (непутевый Генрих,
что, и здесь встречаются самарянки?)
что, любовь имеет место под этим ветром?
кто ж тут дышит в ухо, целует ноги,
гладит волосы (отвечай, несчастный!),
для кого дворы застилают марлей,
водосточные трубы рисуют сажей -
знаешь? знаю ли? мы никому не скажем...

IV

и это в прошлом больше не встать в парадном
не ждать порцайки слипшихся поцелуев
не прыгать голубем между чужих окурков
все это в прошлом в лучшей будущей жизни
не встать в парадном даже не выпить водки
отпетыми на рождество колыханьем капель
тащиться к церкви горланить "Чау, Мария"
а после долго трястись в ледяном трамвае
идем обедать нам больше не встать в парадном

V

вновь просыпается город
снег
как ворох ресниц
прикрывает витрины
сплетаются и расплетаются руки
что рынки базары
пусты
и наглеют извозчики
за восемь рублей предлагать вороных до больницы
на это плевать
как мохнатые бражники
и мышки в кармане пальто
я пропал на углу
среди звона сосулек
начинается
вечер

VI

так и быть уйду как прикажешь понять так быть
пропуск в царство мертвых выписка из РиРаРо
я во сне припадал щекою к твоим стопам
но никогда не чувствовал как от сердца вниз
ты холодна как мрамор но колотый лед
жалит как крапива и жжет больнее свечи
может быть - - - - я к тебе прикоснусь
проведу рукой от светлого к темному рту
ты задрожишь белая желтая алая
- - - - - - - - молчание рыб

VII

Здравствуй, утро любви и день тишины.
Возгласы серых птиц и сеть на карнизе.
Дождь, который красит асфальт в коричневый цвет.

Да разве расскажешь все...

Брат, шей рубаху, брат,
лей себе, брат, свечу -
не говори ничего
той,
чьи волосы - сырая листва,
а руки из снега.

Завтра в доме праздник, мы будем петь:
чижики в штатском пингвинам и альбатросам -
старые песни -
                        оёбанныйврот! -
на новый мотив,
под треск коленных чашечек и ропот суставов.

Если выживешь, можешь иметь всегда
лодку в море, крепкого парня на веслах,
тушки солнечных зайцев,
сачок для птиц,
а также разовый пропуск в теплые страны.

VIII

я в Латвии брошен забыт и разъят по частям
под утренний крик петуха не встаю на работу
и надо еще объяснять сумасшедшим гостям
поверишь ли Лотта?

я что-то напутал не Леттланд а Руслянд и там
сквозь шелест листвы вспоминается прозвище чье-то
которое долго и нудно за мною идет по пятам
поверишь ли Лотта?

о как тяжела и томительна осень майн готт
я псих а не стоик как тайный советник фон Гете
но более всех нас страшит наступающий год
и мысли о Лотте

до правды ли здесь если старые письма несет
в утиль как в очко о талоне насущном забота
и рук наложенье на щеки уже не спасет
поверишь ли Лотта?




Продолжение книги