Орден: Стихотворения М.: АРГО-РИСК, 1999 Обложка Андрея Малькова. ISBN 5-900506-94-0 80 с.

НОЧНЫЕ КУПЛЕТЫ АРЛЕКИНА

I

Паненка, красна ружа

Ослепленная небом твердь
Тот, кто был твоим мужем
в среду, станет братом в четверг

Прошлое и будущее - сказки для бедных
Есть лишь сегодня, вчера и вкупе
с ними завтра: три дня и три ночи
Три ночи, которые никогда не наступят

Попросту не должны наступить... О, ужас
того, что они пройдут и канут бесследно

Panienka, krasna roza

II

Что случилось? То, чего никогда не будет
Напиться ли мне у этого родника
Припасть ли мне к бесформенной серой груде
служившей некогда остью материка

Все разрушено прикосновением пальца
Ни одной ищейке не взять следа
Спертый воздух захудалого зальца
и одна струна уводят туда

где склонились домочадцы над блюдом
вешают изменника на кресте
и мешаясь с замороченным людом
витязи в наколенниках уходят в степь

III

Лес, дома и звери укрыты снегом
Ледяные девы сидят на троне
Я, включая ночник, погружаюсь в негу
прислуживая Господу, любви и маммоне

Случается, что при ударе грязным кремнем о грязный кремень в замшелый
трут вываливается искра
а, пав плашмя, родит луч света тупой тесак
Как рука дрожит, подливая масло в чадящий светильник, так
перед пламенем свечки дрожит, отступая, тень

Дрожь за дрожь, чад за чад, кремень за кремень

Мы спим на скелетах викингов
засыпаны трупами гвельфов
в следах чабреца и вики
на траверзе сонных эльфов

IV

"Когда мы оставляли пылающий город..."
рассказывал Милош, когда ему было тридцать
когда мы оставляли пылающий город
то, не оглядываясь, кричали, как птицы

Начинались большие недели
Нарождался новый охотничий месяц
И дети, что плакали в колыбели
еле помнили нас через месяц

Нас за нос водило пространство-время
как на болотах заправский леший
и вдовьи б ногти царапали стремя
если б мы не были босы, пеши

V

Тянутся по снегу рельсы
словно по ветру седые пейсы
Тянется год, не успев начаться
Тянутся к огню домочадцы
Тяготит топор пошехонца
Тяготит перо пилигрима
Греет наше слабое солнце
яблони и вишни Святого Рима

И кто-то там, на облачном коне
спускается, и путь ему неблизкий
лежит среди сверкающих камней
В нем жажда жизни, как в Святом Франциске
и жажда славы, как во мне

ДНЕВНЫЕ КУПЛЕТЫ АРЛЕКИНА

Мне не видеть родной Вероны
из-за этой пурги унылой
Я позвал за окном ворону
"Полети скорей к моей милой"
Шли автобусы кавалькадой
все присыпаны белой пудрой
и как некогда Кавальканти
я проплакал целое утро

Кто говорит о богах? Меня преследуют бесы
Сзади и спереди дым, густые марева сбоку
Я зубами рвал живое свиное мясо
но ни разу не слышал живого Бога
Я привык к тому, что женщины прячут улыбки
лбам посольств и переплетам оконным
Но чисты, невежественны и зыбки
облака скрывают только драконов

Я - Давид, сын Давидов, отец Давидов
корень Иессеев, застрельщик филистимлянского ада
идол римлян, расчетший календы и иды
первый выученик Галаада
и от Иссахара до Иоанна
тягой предков в тысяче поколений
к синим, маленьким, далеким странам
вжать в холодный мрамор свои колени

Я ловлю себя на единственной мысли
что я не способен уже думать о чем-либо, кроме
Я ловлю себя на мысли о нецелованном мясе
так же, как и Он не хочет ни о чем, кроме крови
моря посреди брачующихся пиратов
жаром истекающих перьев
Хама, свищущего в час утраты
с желтого ковчега всех на берег

как дышать в стекло, напитанное слезами
как любить мешки, набрякшие под глазами
как рубить сплеча опавшую мышцу сердца
как пойти под дождь и встретить единоверца
ты за дверью, в синем, и только цвету
чернь да бель, срамная роза и гной
вызови меня в Завет из Завета
смилуйся, склонись надо мной




Продолжение книги