23.5.67
    ТАК ВОТ И НАДО С ПЯТОГО НА ДЕСЯТОЕ.
    К вопросу о втором "я". Второе Я. Третье, четвертое, пятое. Иначе не успеешь. Не успеешь. И не успею. Думаешь, много осталось жить? Считанные дни. А думать – и того меньше. А мыслить – еще меньше. А писать – еще меньше.
    Все это мне нужно, как рыбная ловля удочкой с вертолета на персональном озере. Вот тут они и встретились. Мистер Уайнот и товарищ Почемубынет. Мсье Пуркуапа был в стороне. Я тоже. Не было слов. Не было множества картин. Было ужасное чувство и жуткое ощущение: мозговые извилины прилипли к черепу. Смешно. Все время одно и то же. Но без этого было бы смешней. От имени кузнеца про молотобойца. Жутко было бы. Стиль остался бы. Так тоже получался характер. Рыбку делал. А ты знаешь, что у него одна нога короче другой? Не заметил? Но это же заметно, как он выходит к доске. Только ты об этом никому не говори. А ты знаешь, у нее с ним роман. И он ее возил в лес на велосипеде. Жена, наверно, не знает. Но она к ней хорошо относится. Только ты об этом никому не говори. Это такая тайна. Это похлеще измены. Тут почти уголовное дело. Впрочем, нет. Это уж было потом и в другой школе и с другим учителем.
    Еще не научились читать энциклопедии, а уж примеривались, как бы туда попасть. Пушкин, Платон, Переверзев*, Поспелов*. Видал? Оказывается, достаточно быть доцентом московских вузов, и ты уже попал в энциклопедию. Рядом с Платоном и Аристотелем.

Я забыл, что я уже шуровал в черновиках и все самое интересное оттуда уже выудил. Беда с этой старой стенограммой. Конечно, Пушкина и Платона мы не видали. Но Переверзева и Поспелова – сколько угодно. Такие же люди, как и мы. Я до сих пор не знаю, как влияет чтение на писание. Беспорядочное или случайное чтение на те слова, которые вдруг тебе хочется отстучать на машинке. Иногда кажется, что все это – только перевод, не больше. А мне как раз и дорого то время, когда пускался на дебют. Вот пошел еще один "я". Тот "я", которым я был – сколько лет назад? Пожалуй, лет 30. Если ему 17, значит ровно 32 года. Много ли осталось жить? 20 лет? 10 лет? Один год? Постоянно кажется, что впереди вечность. А на самом деле, считанные дни. Никаких выводов не надо делать. Живи, как ты жил до сих пор. Сиди и жди. Сиди и жди. Конечно, по сравнению с такой пустотой тут намек и целая история. Раньше нужно было воспитывать, когда они еще не знали, что их воспитывают. Есть о чем задуматься. Но попробуй остановиться на этом, вырежи и приклей, и через 2 дня будет еще один засмотренный ракурс. Будем читать вслух. Ничем не хуже всего остального. Ничем не хуже. Прожектер – откуда? Плановик из Луккрая. Вон где его Лукоморье. Она соскучилась по слонопотамам. Ах как я ее хорошо понимаю! А кто у вас написал "Мухес, мухес И ТАК ДАЛЕЕ"? Не знаю, чей это почерк. Не знаю. Да мало ли кто мог? Скорее всего из тех, кто общается с АУЮР*. Это его школа. Это его манера. Это его стиль. А мой стиль – это горестное недоумение и интонация задумчивости.

Горестное недоумение сменилось веселостью, но лексика та же, и это ограничивает: это вообще чужой характер. С этого и надо было начинать. А никто и не собирался надрываться. О надрыве тут и речи быть не может при таком благодушии и самодовольстве. Человек думал, что он надрывается, а впечатление претенциозности. Ведь это все для узкого крута. Это мне чуждо. Это мне не нужно. Мужик перекрестился. Широкие круги – это я. Я – это тираж 150 000. Но еще хуже прозвучало бы "мы". С этим местоимением неразлучны зловещие интонации. Мы вас предупреждали, но вы ничего не поняли. Мы с ним беседовали, но он ничего не понял. Высокая болезнь. Вакансия поэта. Странно, что тогда мы понимали то же самое несколько иначе. Мы думали, что нас это не касается. Мы думали, смерть героя – это не про нас. Опять вы принимаете ПП за ВЧ: у ПП таких ВЧ – на каждом повороте, и он меньших не держит. Вот так. Цикута*. Опять цикута. Я другой такой звезды не знаю, где так больно обижает век. Вы не знаете, а мы знаем. Расскажите поподробней. Когда приезжаешь из Италии, хочется говорить только через "Неделю" и так далее. Виталия покоробило.

Но он, гад, дал понять! Хотя на самом деле ничего не сказал. Я не знал, что одна улыбка может так задеть человека. А смех вообще воспринимается, как будто его облаяли матом. Как он вообще реагирует на чужой мат? Никогда не видел. Ни разу не слышал. Нога в ногу, нога в ногу и еще раз нога в ногу. А что он все-таки сказал? Они говорили все время про какую-то женщину. Она, она, она. Дурак, Свобода, Россия, Партия, Диктатура – все это ОНА. Цикута – тоже женского рода. А тут речь шла о каком-то яде. Три женщины в его жизни: я ищу безупречную. Так и начинается один бессмертный документ под номером 23. Документ на одном листе линованной бумаги, исполненный синими чернилами, начинается словами "Я ищу безупречную" и кончается "виноват ИЗМ". У Катаева был "дороговизм", который он хотел приписать Бабелю. Такой яростной апологетики "мовизма"* никто не ожидал от личного недруга Валентина Катаева: он принял все всерьез. Ну пошутил один раз, ну еще раз, а потом оказалось – это для него не шутка. Ему очень хотелось выдумать еще один "изм". Мовизм, товарищи, – не идиотизм, а революционная теория международного Ангела Смерти.

Хоть бы раз попробовал писать о том, в чем он ничего не понимает. Хоть бы раз. Была бы зеленая папка, был бы еще один просто подарок. Впрочем, был еще один, но он его законсервировал. Не он особой чистоты, не ОН. Ты у нас самый благородный. Не Сирано сказал, не Бержерак. А так и я умею. А вот он может и НИКАК. А вот вы не утерпите, чтобы КАК-нибудь когда-нибудь не "уж как-нибудь!" Общее впечатление – весело поговорили и, в общем, друг друга поняли. Но потом пытаешься вспомнить, а о чем шла речь, а что именно он сказал, и ничего нельзя вспомнить. Такой разговор. Откуда они взяли "извращенность"? Какой же это буквализм? Это называется отсебятина, а не буквализм. А разве нельзя избежать этих двух крайностей? Вот когда мы с тобой будем переводить, мы избежим. Я прочитал 12-ю страницу "Сюр-хода"*. Если бы за каждой фразой стояла где-то написанная глава, тогда конечно. А так – только память о двух разговорах за чашечкой кофе. Вот вам пример – ББ. Он пишет обо всем, и у него никогда не поймешь, а в чем он, собственно, разбирается. Он во всем разбирается. Вы вот почитайте его трактат о диалектике, опубликованный в журнале "Коммунист" против Сталина.

Загадка новизны тут решалась просто. Кислое вино, накладываясь на забытую ленту, заполняло пустые места дайджестом по предыдущим текстам. Но эти дайджесты были не дайджесты, а рисунки по памяти. Контуры на потолке были уничтожены хозяйкой дома. Чтобы не было никаких напоминаний. Разве он плохой художник? Вот Леня Невлер* – хороший художник. Его фрески остались и охраняются государством. Государство в этом доме называется Вика. Я сам только через 7 лет понял, что речь идет не о Вике, а о Виктории Викторовне. Так это она спасалась от Аквината? А мне сказали: скрывается от мамы. Так называемый Валентин Катаев, так называемая Трава Забвения. Теперь все убедились, что он не еврей. Он падишах. Не с кем поговорить о смерти героя. Значит надо читать? Не надо читать. А как же тогда говорить? Не надо говорить. Снимается кино – опять запретная зона. И как всегда вертится на языке то, о чем тебя просили никому не говорить. Теперь, когда сняты запреты, тема потеряла актуальность. При таком знакомстве 7 лет будешь делать открытия. Самое важное я узнаю через 7 лет. А мы думали, что это все знают. Но это же всем известно. "Оглашенная" – название романа Достоевского. Жаль, что вы не читали. А это всем известно.

Он был как выпад на рапире*. Надоело переводить с цветаевского. Книга о Юрии Олеше – удар не по Олеше, а по Катаеву*. Но есть же и наивный читатель у "Травы забвения". Он просто не в курсе личных подтекстов и читает себе "Новый мир" как "Чертогон" или "Жидовскую кувырколлегию"*. Все вранье. Гад, гад, гад. Значит нужно читать, если все кругом только об этом и говорят? Хочу все знать. Один позабытый рассказ Нормана Мэйлера вспомнился на этом месте. Один застольный спич Л.Робота проиграл и прошел стороной. У них такие события. Режущие ритмы заставляют облизывать губы. Посредине лета высыхают трубы. Надоело переводить с американского. Нет. Нет. Жутко бесит та мысль, что невольно переводишь с американского и даже сам не замечаешь, как и когда это получается. Если так, я могу просто взять цитаты. А если вдруг все-таки не так? Вот и обидно. То есть как это – Хайдеггера никто не читал? А Жан-Поль Сартр? А Симона де Бовуар? Я уж не говорю про Валю Чемберджи*. Что-то не так в ее горькой судьбе. У нее жесты Фэнни, но работает она, несомненно, как Элизабет*. Но мы видели 2 тома, и я сам попросил позволения подержать их в руках.

Ненаписанная новелла Стефана Цвейга. Ты забыл, что написал "Шахматную новеллу". Ты помнишь только 24 часа из жизни одной женщины. Ты забыл, что твой долг – выстоять до конца и рассказать об этом. Тебе никто больше не пришлет такое письмо, которое нужно только переписать, чтобы была еще одна новелла. Ты всем на свете побежден, и только в том твоя победа. Женщина, безумие в одиночке, грани ума и сила слова, чужой язык, страна изгнания и "выхода нет" – вот что такое Южная Америка. Люди и звери. Но сил нет. Но где взять сил? Шахматы означали успокоение. Больше того. Единственный выход из положения. Единственный способ сохранить себя. Я заметил, что мои восторги холодно воспринимаются. Тайная враждебность: и что она в нем нашла? Не восторги, а эмоциональная взволнованность – просто стиль речи. Но нам непонятна чужая взволнованность, потому что нам нужна информация и логика. Никто не знал, что так строится новое прошлое. Практически, никто не огорчен, когда умная женщина отсутствует. Не такой она хотела реакции на самосожженца. А нас занимает то, что так и не было написано в Южной Америке. Загнулись осетровые рыбы. Зато великая электрическая держава: чем-то надо жертвовать. Мы жертвуем паюсной икрой. Они жертвуют справедливостью.

Цикуту так и не нашел. Чем слабее мотор, тем быстрее машина едет, но это уж зависит от водителя или владельца. Над этой загадкой любил размышлять Илья Ильф. Вот у кого точные слова. Их можно цитировать без кавычек. Надо их только найти. А найти труднее, чем самому сказать первые попавшиеся и, в общем-то, случайные слова. Но лучше случайные слова, чем никаких. Как много тяжелых и на половину пустых страниц написано только из-за этого. Как он читает диссертации. Академик. Как вы читаете чужие стихи: последнюю строчку, первую и рифмы. Даже таких поэтов, которые и понятия не имеют о том, что стихотворение пишется из-за последней строчки, которая приходит первой. А он вот пишет поэмы. Он не Тютчев, он другой. Меня беспокоит переписка Стефана Цвейга. Он не имел права умирать. Это была ошибка. Чортов дурак, неужели он не знал, что нужно только терпеливо ждать? Тем более, тянуть за собой в смерть жену. Ну это уж ее дело. А она должна была его убедить, что не всегда так будет, не всегда! Все равно. И выстрел из двух стволов – тоже нарушение своего собственного завета. Какой ценой все это достается – возможность напечататься в 67 году в новом мире. Из-за этого и весь сыр бор. Считанные дни – и у автора "Травы забвения", но это почему-то никого не беспокоит. Таких легион. Тьма тьмущая.

ПЕРЕВОД КРИВЦОВОЙ И ЛАННА
СМЕРТЬ ГЕРОЯ, Москва 1935

Я листал эти страницы под зимний пейзаж. Странное дело. Этот перевод или не этот? Нет, не этот. А, может, этот. Да, возможно, этот. Нет, не этот. Когда дошел до "туше", убедился окончательно, что мы читали "Смерть" по-русски в другом переводе*. Странное впечатление – эта книга на этой станции. Если вы хотите меня назвать по имени, то я – Михаил, а не Виктор. Сейчас вам будет смешно. Увы, мне не было смешно. Ах, вы уже успели про "Смерть героя" поговорить. 2 месяца лежит книга в этом доме, и ее никто не раскрывал. Можете взять и не только на 3 дня, но и больше. Дарственная надпись: не могу никому подарить. И всем буду так говорить. "Тушэ" – музыкальный термин, проверил бы по музыкальному словарю. Что в точности означает "ассонанс"? У нас приемный день – суббота! ЖВЧ, вы принимаете ПП за кого-то еще: вы забываете, что у ПП таких ВЧ – на каждом повороте: и меньших не держим. Иди ко мне. Почему при электрическом освещении?

р и т у а л

SCRIBBLEDEHOBBLE

Самое вредное из всего, что могло прийти в голову, – это такой вывод. Раз некому рассказать об этом, значит и не надо об этом рассказывать. На этом и была запятая в мутной воде* у Черного моря. Из-за этого же и многое пропало из написанного у Балтийского моря. Сколько вреда принесла эта мысль. Желание написать рассказ для хорошего человека. А хороший человек, прочитав о хорошем человеке, отобьет тебе охоту писать правду. Вот почему замысел был лучше результата у Полоски Цветной Бумаги. А тут все построено на предательстве. Коварная женщина тоже просит рассказать о том, какая она умница и какая она красивая. Я проснулся с новым отношением к оксфордской лексике. Он мне испортил "Чертогон". 0н мне испортил "Жидовскую кувырколлегию". Да, он прочитал самое ударное место, но я остался недоволен чужими интонациями. Один "Оском" – первые 4 страницы – идет под коричневую ленту. Хуже всего, "Озеро" – ни туда, ни сюда: отошло от работы на каждый день, но не пришло под 106 страниц в кармане. Тупик, путаница, писанина в беспорядке, спотыкание, черновик, мура – вот что такое scribbledehobble.

21.5.67

RITUAL

КТО КРУПНО ГОРИТ НА ЭТОМ ДЕЛЕ?

    Любопытно проследить отношение к чужой лексике на всех этапах работы с английской машинкой. Озеро в жаркий день. Лодка, велосипед, книга на пляже.
    С железной силой пробивается зелень сквозь асфальт. Просто разворачивает. Может, это не трава, может, это дерево? Все равно, речь идет о стебельках, о мягких листочках, которые пробиваются на свет божий через камень.
    Вот теперь бы я ему написал кое-что. А тогда? Ну что я знал тогда? Не было же никаких оснований считать его ни цзаофанем, ни хунвэйбином. Жалко. В утешение могу сказать, что эти 24 тетради написаны за 4 дня. Не велика потеря. А вам все равно интересней всего было бы читать дайджест под стилистику протокола обыска. А казалось, я знал этого человека. А казалось, ему важна мистическая благодать одного немецкого писателя. Я не принял всерьез то заявление, что Марк Твэн звучит в некоторых местах мистически. При желании мистику можно найти и в кратком курсе. Не придал значения и разговору о книге номер один. Запечатайте на 10 лет и забудьте, если вам так неприятно. Запечатал. Забыл.
    В это лето на озере Селигер мы ловили красноперку и окуней удочкой с вертолета. Однажды с нами был такой случай. Об этом рассказал писатель Росляков в "Москве".
    Давно б мои ребра летели, как щепки. За крупные купюры ему заплатили мелкими купюрами, но, по их понятиям, купюры были тоже мелкие. Подумаешь, 9 строчек в одном месте и 2 слова в другом месте. Старая баллада на вечно новый сюжет.

ЛОШАДЬ У ОЗЕРА

Что я с чем перепутал? Нужно вспомнить, ЧТО перепутал, а потом найти С ЧЕМ.
    Странно читать книгу из Оксфорда: какая богатая и удивительная страна – СССР, какие хорошие и удивительные люди – русские и какой великий и удивительный город – Москва. Впрочем, это похвала главным образом себе. Русские похожи на нас, англичан, тогда как грузины, например, или армяне похожи скорее на итальянцев и греков. Было бы ошибкой Сталина считать типичным грузином, нет, совсем нет: Джугашвили – типичный тиран, восточный деспот, больной человек.
    Эту книгу можно было читать в 1935 году, а мы читали "Диалектический материализм" и "Дневник Кости Рябцева"*. Впрочем, нам казалось, что смерть героя никакого отношения к нам не имеет. Скорее, жизнь Чернышевского или статьи Писарева.
    Красный телефон? Не помню. А что? Чем он вас так поразил? Жалко, что вы не читали "Цикуту". Я б хотел узнать все про цикуту. Хотел разрезать, хотел вырезать, хотел уничтожить: уж больно отдавало в печенки на следующий день. А на следующий день равнодушным взглядом скользнул по странице и решил: плохо написано, не читается, но и резать нечего. Или так оставить или все выбросить.   П о д   в о д о ч к у   и это пройдет.
    "Достоевский" уходит в Бухту Радости. Черная папка расплевалась с красным телефоном. Есть что-то подозрительное в этой готовности идти навстречу. Пожалуй, работа над новым стилистическим приемом, но не больше.

ФИЕСТА

Меня бесит другое: сам же сказал, сам же и нарушил свои заветы. Сказал и забыл. А когда это могло помочь решить проблему, никто уж не мог вспомнить. А я что говорил. Должен же жить хоть один человек, который сможет всех потом упрекнуть: а я что говорил? Вот за это мы ее и любили. Не вижу перехода. Начинается
                ПЕРЕЛИВАНИЕ ИЗ ПУСТОГО
                В ПОРОЖНЕЕ:
                все это уже написано.
                Я ТОЛЬКО НЕ ЗНАЮ ГДЕ
Одно стихотворение про цепочку: я потяну за собой цепочку. А другое про что? Про что-то неопределенное. С одного чтения ничего не остается. Не считая ощущения прекрасной поэзии, не считая. Угроза миновала. Такой опасности и не было. Но она существовала в ее мозговых извилинах, и для реальности жизни в тот день этого было более, чем достаточно. Волны, струны, шмотки, пакты. Мелькнул эпитет "хамская что-то такое" из письма в "Новый мир". Как это так – не ответит? Как это так – и читать не будет? Мы сдали ответственному секретарю под расписку.
    Ваше знакомство с веселеньким новым миром только начинается. Хорошо с ним поговорили. Указали ему его место. Хорошо. Она тоже сама – и солдат и великий полководец, а то еще откуда дождешься высшей награды для солдата. Еще чего. Вот еще. Мне это нужно, КАК РЫБНАЯ ЛОВЛЯ С ВЕРТОЛЕТА.
    Озеро в жаркий день. Босиком голыми подошвами по горячей траве пройти еще раз. Снять рубашку и в одних трусах посидеть на лодке. Не забыть соломенную шляпу. Столько было устных рассказов про голавля в Щелыково*, что не написано ни одной страницы.

ФИЕСТА

THE DANGER OF REAL FEELING
ПОЧЕМУ НЕТ СИГНАЛОВ ИЗ КОСМОСА? НО МНЕ НЕ НУЖНА ФИЕСТА ОТ 4 ДО 5!

Ну они считают, что люди имеют право знать, что происходит. The danger of real feeling? Ну эта опасность ей никогда не угрожала. То, что она не дала вам свой телефон, имеет значение только для Юрия Яковлева. Все это на общих основаниях с "Муж Извицкой пропивает 4 000 в месяц". Разговор был на старые деньги. Вот где место для цитаты: обожаю актеров, голос Барбары Крафтувны, слова Казимежа Брандыса. Но мне нельзя пить
и сухое вино! Я реву          Тут
все время. Максимум          можно         А я с Вами
был – сколько раз?               и                  до конца
Но я с вами не до К О!        вклеить.      ОТКРОВЕНЕ

Такой интенсивности текст не достигал со времени "Травы". Почему я разлюбил Феликса Круля? Смешно! Но я его увидел после "Далеко от Москвы", и он мне – из окна такси на этой площади! – показался родным человеком. Но ведь соната была написана не для него. А кислое вино на его счет сидит в печенках. Вот с этого и надо было начинать. Там такой размах. Не будем мешать такому размаху.

ДЕДУШКА! дай мне посидеть за твоей машинкой, я тебе напишу "На полпути к Туманности Андромеды".

Тут у ВАС хорошо.           
КОМАРЫ НЕ КУСАЮТ.

КРАСНЫЙ ТЕЛЕФОН
был предназначен для разрезки
                                  30.4.67

(как всякая попытка написать дайджест, не имея перед глазами всей книги)

ЕСЛИ от меня вы услышите другие слова, значит я поддался дьявольской силе и не смог преодолеть человеческую слабость.
                                    ОПЯТЬ НЕ ТО.
Не те слова, не та музыка, не те картины.
                         Ваше знакомство с веселеньким новым миром только начинается. Он еще себя покажет, Никита Моргунок из страны Муравии.
                                      Мне стыдно за тебя, что У ТЕБЯ такой знакомый писатель.

К чему бы ни при/д/цепиться, лишь бы доказать, что серый на Серого не похож. При этом затрагивается старый библейский вопрос: "Разве я сторож брату моему?" И ежли складно ето выразишь, то и на том табе спасибо.

Сидел и раздирал на куски страницы собственной книги. Слова "хитрый и умный враг" были сказаны в другом месте. Я не знал, что у меня такие хорошие страницы написаны. Но мне никто об этом не говорил. Как же, дождешься! Почаще бы она приходила. Приходимая крошка – такая мысль. Фиеста будет в другом месте. Тут нет места для фиесты. Теория диктатуры в литературе. Литературоведение – самая важная теория. Помогла она тебе выдержать удары подкованного сапога по ребрам? Тебя опять уносят на носилках. Саблинское издание Марселя Пруста – такие тонкие изящные томики. Эй ты там, реви потише, ты тут не один! А вам не приходит в голову, что без вас советская россия не была бы Советской Россией? Они организовали 4 выставки, но мы же ни одной не видели. Опять та же история "Внутренняя тема и пикирующий бомбардировщик". Где ж ты была раньше? Куда ж ты исчезла? Где ж ты пропала? Почему ТЕБЯ никогда НЕТ, когда ты больше всего требуешься? Нет передачи мыслей на расстояние. Заклинания не действуют. Магический аспект не состоялся. Он еще не волшебник, он только учится. Сколько можно учиться? Считанные дни остались жить, а он все учится. Не такая уж цикута. Не вижу волшебного слова. Ты – мама – волшебница.

Выброшенные 2 страницы – как всегда, самое интересное. Но эти две страницы ни в какие ворота не лезут. Хорошо хоть не порвал. А надо было. Сгорит все равно.