Нулевой читатель, он же герой. Но как он стал со мной разговаривать. Это не важно, что на Вы. Он меня вдруг спросил да еще в присутствии кого, если бы вы знали! – Вы видали когда-нибудь стрип-тиз? Вопрос прозвучал с такими примерно интонациями: вы отстали от жизни, вы даже не видели мою маму голой, а еще говорите! Не будем называть имен. Хунвэйбинка все-таки – да ну, не надо! – может вдруг понять идейного противника, но ЭТА? Я просто сожалею по поводу деградации вкуса, изменять такой женщине! Вот именно. Вы правильно вспомнили. Это что. Если бы вы знали, как он себя вел в районе голубых шортов на тахте у торшера! Эгоисты! – сказала она и этим ограничилась, но потом ей все понравилось. Никто ж не читал "Наблюдателя", никто ж этого не помнит. А это письмо придумал Валерий Тарсис*. Тогда тем более. Я видел ее в "Экране", мне не захотелось ей написать. Одни имена еще ничего не значат. Если он пишет без точки с запятой, это тоже еще ничего не значит. А значит ТО – вы сами знаете что. Триумф разговорной интонации, не больше. Странно, что это тогда имело значение. Даже Юрий Казаков мало читает Юрия Казакова. Еще 2 года прошло. Ни ответа ни привета. Неужели? Я же не могу предположить ЧТО. Дело в том ЧТО. Глаза потускнели, прозы совсем нет, а интонации сохранились, Ну и что? Я и не собираюсь звонить. С меня хватит ОДНОЙ в театре Вахтангова. Так он же ничего не имел в виду, какая же может быть речь о подтексте. Вот Хаксли написал "Обезьяну и сущность" – вот это, я понимаю, подтекст. Подтекст у романа "Гений и богиня". Но опять же мы до сих пор не знаем, что это значит.

Цитируете себя за 7 лет работы? Это что! Вот если бы вы цитировали себя за вчерашний день или хотя бы за последний год или ХОТЯ БЫ! Это что, я лучшего друга не увижу, по крайней мере, 7 лет, – и то терплю, а вы слишком торопитесь. Нет, Вы скажите, кто ВЫ? Я абстрактный артист. Я так и угадала по бороде. А вы всегда так и делайте: по бороде угадывайте. Единственная особенность, которую я заметил у всех, которых вы можете назвать по имени, – это то, что называется старым словом неологизм, и только! "Коммуноид занэпствует" у Андрея Белого или "ри-формикейшн" у Джойса ИЛИ. А во всем остальном никакой разницы. Бабель больше отличается от Бабаевского, чем Марсель Пруст от Константина Симонова. А подтекст мы узнали из писем Казакевича, но кто мог подумать, что ему не хватало лавров и положения Фадеева или Ставского? Еврейский мальчик писал стихи на еврейском языке (Анна Караваева), а теперь вполне настоящий советский писатель. Михаил Светлов: а может Вы тоже начнете писать еврейские стихи, а? Вот это – я понимаю – ПОДТЕКСТ. Но для этого надо быть умнейшим человеком! Повтор сильнее всего разработан у Гертруды Стайн, но у нее же нет подтекста! Краткость и лаконичность Хемингуэя в романах ничем не отличается от подтекста Эренбурга, то есть ни у того ни у другого в романах подтекста НЕТ. Тогда у кого есть? У Владимира Соловьева есть. У Бертрана Рассела есть. У Юрия Казакова есть. У Пастернака был, но мы об этом поздно узнали. А разве Булгаков по-французски? Балашов по-французски – да. "Собачье счастье" не читал, не знаю.

Мечта нас не обманула, ничего подобного. Если уж на то пошло, это мы обманули мечту. Мы ее обманули, а? А она нас, а? Я не подсказываю мысль, я развиваю направление. "Черная книжечка" Арта Бухвальда – тот тонкий пустячок, что нежно мимолетно у Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник. Танечка-душечка* сидела на коленях не только у профессора Бугаева. Борик все помнит, Борик ничего не забывает. Борик помнит всю эпопею своего собственного Я от зачатья до рождения. А вот Алик не может написать такой книги. "Мост #2" (с датой 6.4.67) тем и хорош, что он про себя веселый, а вслух довольно грустный. Я бы сказал, совсем не веселая история. Он облизнулся. Да, она заметила. Он осекся. Да, вы заметили. Вы когда-нибудь видели С        ? Среди наших общих знакомых – нет, но я надеюсь. Все-таки ничего не сказал и то слава богу. Мог бы и ляпнуть что-нибудь такое. Ей-то что, она как крапчатый мустанг, которому не понять всадника без головы. Полный да еще и логический параллелизм требовался тогда вместе с юношеским максимализмом. Юношеский, мальчишеский, он же и сатанинский. Повтор импонирует, но слово "подтекст" настолько замызгано ЧТО! Тогда самый великий современный писатель с подтекстом – Сергей Михалков.

Нужен венский вальс. Да, он-то помнит. Хороша Вена. До сих пор в ушах звенит. А мне их не показывали. Все ухнет. И вам не в первый раз. Я вас буду любить, а мы их будем презирать. С вашим экстерьером да в таком интерьере – сотри случайные черты у этой чертовой картины. А работает она в морге. Девушки самых обыкновенных профессий. Санитарка, но учится на медсестру. Конечно, она никогда в жизни не видела визитной карточки. Ой девочки, с каким я парнем познакомилась! И тут лучше всего интонации Виктора Конецкого. Еще одна полоска. Был дьявольский замысел. Вдруг все начало двоиться, и девушка из Кватроченто стала хунвэйбинкой. Она ороковела, вы заметили? Вам понравилась моя откровенность? Он еще не то умеет. Это вы еще не знаете. У нас все такие. Меньших не держим. Только слова на полях.

Два слова подчеркнуты и слиты вместе*: писанина и спотыкание. Два круга разнообразных значений, не считая звукоподражания. Он работает под сермяжную правду. Граф де Гиш – я имею в виду. Кому как. Смотря для кого. Для точки с запятой – это, конечно, чрезвычайная опасность. У виноделов БИБЛИОТЕКОЙ называется коллекция вин, в том числе и столетней давности. Я не коллекционирую оттиски. С одной стороны писанина, а с другой – путаница. А у нее все книги с дарственными надписями от авторов. А у него все портреты с автографами и комплиментами: Н.Гоголь читал ему вторую часть "Мертвых душ". Я знаю, все   у х н е т. Впрочем, это больше касается библиотеки. Просто потребность потрепаться. Ее антимир кончился выходом дочери на мировую арену. Она теперь потихонечку вытесняет Юлию Борисову. Еще сопливый, а уже усатый, а сопли и усы – две вещи несовместные. Ага, вот что меня раздражает. Обилие вступительных слов. Просто подарок. Там была возможность. Там было иначе. Конечно, эта ПОЛОСКА проходит и через школу плавания. Не везде нужны круги по воде. Это клевета на мечту и пасквиль на молодость.

Закрыть глаза и с закрытыми глазами видеть горячий туман. Ты ничего не делай чего тебе самому не хочется. Странно другое. Я продолжаю делать то, что я всегда делал. Я вас буду любить, а мы их будем презирать. Но как ты меня воспитываешь? Но как ты меня воспитываешь! А она ушла в антимир. Еще одна полоска цветной бумаги. Мечта нас не обманула. Но она, может, обманула вас. Мы именно об этом тужили. Мы именно этого желали. Слова, написанные на полях чужой книги, стали такой же роскошью и редкостью, как эпистолярный жанр. Иногда не хватает. Иногда думаю с завистью. Но возвратиться не хотел бы. Девушка под Боттичелли стала вести себя как хунвэйбинка. Роль могучего урагана играется теперь другим актером. Великий комбинатор – далеко от Москвы. А работает она в морге. Насчет схватки с леопардом это я и сам могу сказать лучше, а вот цитата – стихи Гюго у "Он что, совсем офранцузился что ли?" – это на месте. Кто это – германистка? Одна симпатичная женщина, источник информации.

А по-моему, в контексте этого художника где-то не хватает подтекста. Вы ошибаетесь. В его подтексте есть свой НАДтекст, и он-то и является основным контекстом в тексте. Что-то он давно ко мне не приходил. Тут обязательно кого-нибудь встретишь. Русская манера – читать между строк, сказал человек из Оксфорда. Меня задело его высокомерие. Мне понравилось, что он Леониду Леонову тоже не понравился. У него по Леонову диссертация. Если бы я вам назвал другое имя в тексте этого контекста, вам стало бы тошно. И даже имени такого не смею громко произнесть. Нет, но он – гад, но он просто гад! Такой был контекст. А подтекст был по телефону. Вот тебе и лучшая виолончель Советского Союза. Но такие слова через запятую, как "Дура, умница, сволочь, божественная душа!" могут звучать только в контексте 10 лет знакомства и только в устном объяснении в любви со стороны известного вам персонажа. Разве их можно поместить в письмо? Не надо меня приглашать к покойнику, я сам покойник. У дубов верхние ветви всегда черные, а у тополя или вербы только когда ее вымочит дождь. А друг о друге они говорят одно и то же: известный московский подонок. Почти дерзкий незнакомец. Став стариком, я уйду из суетного мира и буду жить в обществе элегантной культуры, читая великие книги, которые должен был прочитать гораздо раньше, но так и не успел. Он много кое-чего наговорил. Но разговорчивый старик ей явно понравился. Ее подружка читала "Тоску" Цветаевой на вечере в Литературном музее. В кафе читала третья. А слова "Он мне рассказал все" были сказаны четвертой. Пятая колонна теперь на шестом этаже: миллионерша живет не одна, а с экономкой-компаньонкой.

г е р м а н и с т к а

До сих пор это не имело значения. Но приятно было слышать железные интонации в голосе делового человека. Сегодня не состоится. Но вы можете поехать. Но вы же об этом не знаете. Не знают и те, у кого еще не установили телефон. В одном ряду с Марселем Прустом хотя бы у Пастернака во "Вступительном очерке". Хотя бы в четырех строках одной кем-то прочитанной книги. Все-таки. "Посвящается Италии" не попало в Италию. "Посвящается Варшаве" не попало в Польшу. "Неон особой чистоты" вышел из употребления. Кому как. Как кому. Для тех, кто получает прибавочную стоимость, это хорошо, а не плохо. А потом не утвердили на сталинскую стипендию: не совсем наш человек. А потом не выдвинули в члены-корреспонденты: совсем не наш человек. А вы разве не читали, что о нем пишут во втором томе истории русской мысли, изданной в Париже? То-то. Оском остался. Отава была буйная. Мне душно, Бес! Я выйду на свежий воздух и там вас подожду. Что делать, Фауст? Вся тварь разумная тоскует по озону. А получает в лучшем случае никотин. Мария Ивановна хвалила элениум. Но теперь она его уже не принимает. Он перестал действовать. Привыкла. Теперь ей дали френолин. Вас лечили там тофранилом? Тебе надо принимать первитин, тогда ты будешь писать гениальную прозу. Норман Мэйлер принимал героин и разочаровался: он утверждает, что марихуана в его жизни сыграла такую же роль, как и морфий в жизни Зигмунда Фройда. Не ваши радости. Наши радости сейчас – роман Айрис Мэрдок "Дикая роза"*. Там есть один мотив, я все его твержу и все собираюсь перепечатать на английской машинке. Она перестала действовать. Привык. Привык к тому, что на ней работает кто-то другой. Но он смотрел на тебя такими глазами ЧТО.

подлежит уничтожению

ЧТО НЕ ПОДЛЕЖИТ УНИЧТОЖЕНИЮ?

С Л Е Д Ы    Л Ю Б В И               (хотя бы и не
с л о в а    тем более                      самоотверженной).

Машинописная рукопись, начинающаяся словами "Юрка, сволочь!" и кончающаяся "правительством СССР". Обрывок веревки свисал с дерева. Что вы делали с 4 до 5 вечером 26 марта 1930 года? В высшей степени подозрительно. Привлечь, конечно. У этих абзацев есть название "Разговоры Владельца Победы за рулем по городам Прибалтики". Какой же это перевод с санскрита? Накопилась еще чортова гибель бумажек, жутко! Дайте карандаш. Ручкой я не люблю рисовать, перо скрипит, у меня нервы болят. Великая художница за столиком в кафе. Этот великолепный осенний день под липами на улице большого города и чувства загнанной лошади вместо того, чтобы радоваться. Как это тогда назвалось, я уже не помню. И слова из чужих книг, которые уничтожали ощущение беспомощности, тоже забылись. Она его прятала под кроватью. Такой водевиль с трагическим оттенком: между Сциллой и Харибдой. Сегодня мы пойдем к Харибде с гордо приподнятым носом, но эмоциональный комплекс все равно будет действовать отравляюще, пока нас не вынесет на свежий воздух. Закурить, или вздохнуть и улыбнуться. Он достал 4 таблетки бензедрина. Чтобы вынести ваше присутствие. Он так и сказал.                        30.3.67
Я сегодня вечером буду тебе бросать платок. Ты не траться ни на кого другого. Кто тебе сегодня будет целовать пальцы? Начальник паспортного стола. Ты прошлый раз был просто пьяный. А он прямо из кафе и значит уже выпил. Он промчался, как метеор. Он со всеми незнакомыми начинает разговор прямо со свежезамороженного подарка Хрущеву? Нас мало уцелело. Тот ураган еще не прошел. Не ты и не я будут говорить об этом в прошедшем времени. А ты говорила: уничтожь. О тебе вспомнят через 100 лет только потому, что я не уничтожил то, что ты просила уничтожить.

Он тогда и он сейчас – это два разных котелка с рыбой. Отчего ты тут получал удовольствие? Отчего он сам тут получал удовольствие, вот вопрос. Он улыбался в темноте. Руки нашли друг друга. На общих основаниях с рассказами владельца "Победы", не вошедшими в "Поплавок"*. А для равновесия критика элитарных концепций. А для равновесия лучшая экзистенциалистка Советского Союза. Черные громадные птицы кружились над рожью. А он писал пшеницу. Без всяких символов. Символы появляются в качестве символов только 20 лет спустя. Твое "я" – это инструмент, на котором играет сверхчеловеческая сила, а потом уж происходит все остальное. Никаких эмоций – это было бы просто блаженство, когда от этих эмоций человек вскрикивает даже во сне. Никаких чувств – это было бы даже хорошо, когда эти чувства только увеличивают ощущение беспомощности. Только забывчивость и помогает резвиться кроликам в загоне. Да, но мысль и каждый благоприятный миг тогда считались двумя видами собственности, и только через 20 лет читатель И.В.Гете понял, что это одно и то же. Его облаял Лифшиц. Его можно не цитировать. Какая связь между Сергеем и тополем? Никакой, а он нашел связь. Сергей Войтинский никогда не был у нас в переулке. Если ей это так нравится, могу подарить. Но я была в долгу перед милым мальчиком, который любил меня в мои лучшие дни и всегда помнил об этом. Я только заплатила долг и даже, по его словам, слишком щедро.

А оказалось ни то ни другое. А оказалось – Айрис Мэрдок. Но вспомнилось, когда уже было поздно.
                         See as much as уou like of her if it makes you happy. These words! Strangely enough, they annoyed him. HOW COULD YOU ENJOY ТАKING A GIRL ABOUT when your wife fairly urged you on? Dash it all, it wasn't decent! All the feeling of being a gay dog, of being a strong man playing with fire, fizzled out and died an ignominious death.*

Только и всего, я думал-то – больше. Земная ось крутится и не думает ни на кого налетать, а что об этом говорили 42 года тому назад, так это на общих основаниях с "Голос Качалова иметь необязательно"

Dash it all, it makes me sick!*

(сказал В.И.Качалов). На общих основаниях с "Но кто же тогда (в Гонконге в мире – Сьюзи Уонг?) знал, что она будет четвертой женой Верховного Божества?"* Ритта Жомм* хороша, но там же не было Квартеронки, а я влюблен в Квартеронку. Умирать, когда есть телефонов твоих номера? А с кем же мне еще разговаривать? Стану конечно – Е-Б-Ж*! Странно. 5 часов. Странная жадность. Голос мадам Ходасевич-Леже*: а потому что москвичи – новый человек – уверен в будущеЕ!         13.4.67

E D A    once more?                    

DICTATION

16.4.67
You should have spoken of art and music as "all that nonsense my wife likes". She will take you at your own valuation – and you deserve it. Our brain is seething with ideas, but we can only tell that Anna und Marta fahren nach Anapa. So much for the two-act play My Wife in the Evening and In the Morning. And what will your wife say about it? Practically nobody ever misses a clever woman. I haven't got time for that sort of nonsense. Life isn't long enough for love and art. He mentioned 4 names but I remember only one reader. But I do know Agatha Christie. And never worry about money. That's a noble ambition. The simple Soviet rhino. Now I hear the voice of A Brave Rabbit saying, "Don't be afraid, they won't touch you!" E D A once more? You're famous? Very. Utterly unknown, but very famous. The same case, the same words, that's the trouble. I wasn't certain I could handle the situation, but I certainly expected there'd be a situation to handle. She was clad only in a blanket.*

Мы читали вслух Михаила Булгакова. Он им читал вслух письма Тургенева, но нас там не было, а жаль. До сих пор в ушах звенит голос лучшего русского друга писателя Хемингуэя. Госпожи Понти нет дома. Неизвестно когда будет. А что ей передать? Кто звонил? Этой Галатее было 16 лет, когда ее заметил Пигмалион.* Этой Галатее 26 лет, но она еще не нашла Пигмалиона. А может, и не ищет. Правая рука Гудзия в тот день встала с левой ноги. А кто страдает от этих беспрерывных не кутежей, но смен настроения? Опять же русская литература. Критик Чирва* знал дело. Ты богаче меня на одну ногу, ты можешь идти по улице и получать удовольствие. Я богаче тебя на одно прошлое, у тебя их было, по крайней мере, два, а у меня сколько? Уже есть такой образ в советской литературе, его нарисовала писательница Генина. Такой старик-пенсионер, бывший член Сибирского ревтриба, покупает французские газеты и помогает жить одной такой девушке, которой он звонит по телефону. Я видел его почерком выписанную цитату из Голсуорси. Каждая старая развалина думает, что он как старый Джолион и знаток женской красоты и к нему должна приходить Ирэн*. Но заметьте, он до сих пор не написал стихов о новой Прекрасной Даме. Стихи о голой девке под бомбежкой – это же не в счет. Читали. Понравилось. Нам понравилась Ваша откровенность. Мы будем молчать потому, что наша откровенность Вам не понравится.

Вот так вы правите и Василия Аксенова. А вот Юрий Казаков не позволил бы. Марк Розовский* пока еще позволяет, ПОКА. Поток писем в редакцию составляет неистощимый предмет для устных юмористических рассказов. Никто не помнит то письмо. Оно попало в чужой адрес. Ему место – в архиве комиссара Мегрэ. Ну после такого вечера у гейши надо, конечно, поехать к   о й р а н, но вы же, господин Пильняк, с супругой? А мальчики нынче почем, ты знаешь? Вечер с ним стоит, по крайней мере, золотой портсигар. Нет, не нам, грешным, тягаться с Вандербильтшей. У нее муж – военный профессор. Она пришла в сером скромном костюме из серого джерси, и я подумала: дешевка и есть дешовка. Речь идет о новом платье. У рассказа про еду странный заголовок – "Дни Турбиных". Речь идет о горячей закуске. Эти вербы и мимозы только занимают нужное место, самое видное место для другого. Да, но у меня и полного текста нет "Квартеронки" по-английски. Человек 19-го века попадает в гущу событий 20-го века и по старой привычке пишет и действует. Правда, девочку он все-таки спас от расстрела и даже целую группу других, но что дозволено Короленко, то не может быть примером подражания для других. Да, кстати, а как он умер? Он умер во-время или несколько иначе? "История моего современника"* читалась тогда как "Гений и богиня", как "Смерть героя". Французский беллетрист Анфот де Мьё – в "Бесах" он фигурирует под именем Поля де Кока – нет, конечно, так нельзя говорить про него. Он был благородный человек.

Волчий бег действует на измерение, а измерение действует на волчий бег. Такая семиотика. Социолог на симпозиуме получил массу удовольствий. Обычные описания он загромождает метафорами и возвышенной лексикой, что жутко раздражает читателя: никогда не скажет просто. Необычные понятия и даже научное открытие он может передать разговорным языком и даже в виде афоризма (хмель дружбы прошел, осталось противное похмелье фамильярности). Вот за что его так не любил Михаил Булгаков. А ты давно видел Мату Хари? А вам понравилась Мата Хари? Последний раз я видел ее имя на книге, купленной на Кузнецком мосту. Такая хрестоматия по-английски. А в предпоследний раз мы читали два романа Айрис Мэрдок из ее библиотеки. В такой позе сидеть в кресле любит не только Валя Чем-(бы дитя ни тешилось). Они живут дружно. Она о своих редакторских поправках никому не рассказывает. Но какая упрямая женщина – Надежда Давыдовна*: ей говоришь одно, а она все равно ставит другое. Трудное дело – редактировать ее перевод. Этого самого крупного специалиста нельзя пускать в свой дом: он крадет детали. Но кто ж знал, что ей нужны деньги на Юру Горохова. Что-о-о?? На покупку редких книг через Юру Горохова. А вы знаете, почем теперь "Маски" Андрея Белого? То-то же. Дороже "Доктора Живаго" и почти столько же, сколько "Весенний лист"*. Не у всех же есть вклад в швейцарском банке и не все получают визу за границу.

Зачем люди ходят в театр? 3ачем люди ходили в церковь? Праздник кончается очередью на вешалку. Фиеста с 6 до 9, нет, до 10 – четыре часа – начинается с медленного восхождения по лестнице. Надо писать про "Мольера", а он все время думает про "Дядюшкин сон". Как будто то, что она хотела сказать про "Консультанта с копытом"* интересней того, что он стал рассказывать про "полную генеральшу Ставрогину". Но это все читали и это давно было и зачем с таким упоением? Нет, погодите, я еще не успел и точки с запятой поставить. Она так тонко чувствует театр, она такая театралка, она все понимает в театре. Есть еще один человек, который тоже все понимает в театре, а больше я никого не знаю. Но он же ничего не понимает в театре! 3ато он все понимает в архитектуре. Но берется-то он писать о театре. А вы не читайте. Теперь уж я вижу. Опять та же самая история. Текст, предназначенный для разрезки, читается не то с одинаковым интересом, не то с одинаковой скукой, но резать нечего. Или так все оставить или все выбросить. Ничего там не было в темноте, декорации, правда, одни и те же. Я только вспомнил французский эпиграф к пьесе Булгакова* и, не помня точного текста, стал распространяться. Одно утешение: сиди и радуйся, что тебе не нужно обо всем этом писать. Да, но мы хотели увидеть О.Яковлеву, а нам показали И.Печерникову. Да, но я хотел видеть Пелевина, а мне показали Раутбарта. В фойе висит большой портрет с цитатой*, я думал, это Булгаков или Эфрос, а оказался Берсенев. Актеры и актриса много раз с разными душераздирающими интонациями повторяли одну и ту же фразу. У нас случилось несчастье. Господа, вы нас извините. Господа, мы не можем продолжать спектакль.

Читать такие слова было страшно скучно, и я помню ощущение пустоты, а вот со сцены они звучат как крик утопающего. Но мы сидим и молчим и, в лучшем случае, молча глотаем слезы. Худший случай сидел рядом ближе – кухарка, вышедшая в генеральшы, – слово "кабала" (священного писания) вызвало непонятный восторг. Они вышли и стали раскланиваться, и все такие красивые. Когда ты придешь к портнихе, ты эту первую красавицу не узнаешь. У нее нет времени следить за собой, за своим лицом. Она очень занята, она все куда-то спешит, у нее каторжная работа. И голос резкий и противный. Но она же все-таки актриса, она же должна следить за своим лицом. На сцене у нее изумительно красивое лицо. А чего это так волновало Петрушу Верховенского, что Ставрогин такой красавец? Непонятно. Я смотрел на актера В.Раутбарта и думал почему-то о писателе М.Булгакове. Я не знаю, насколько органично было его христианство в годы ежовщины, но смотреть на его Мольера очень грустно и даже, может быть, вредно для здоровья. Я уж не помню, почему в ту ночь никто не смог уснуть в Театре Ленинского Комсомола. Но МОСХ сейчас самый либеральный из всех творческих союзов. Там нет Кочетова. А Грибачева? Это вы имеете в виду, что вы организовали 4 выставки, а мы ни одной не видели? Это что ли? Мы вот тут долго говорили после спектакля "Случай в Виши"* и пришли к выводу, что это не только искусство, но и БОЛЬШЕ, чем искусство. Яркие краски у этих картин. Я не говорю о звуках: твист-менуэт или менуэт-твист Андрея Волконского я бы и не заметил, если бы мне не сказали. Но все равно хочется в кино.

Ниже травы: трава пробивается сквозь асфальт. Тише воды: вода, кругом вода. Все равно этот пароход на этой реке будет постоянным напоминанием не только о кофе и огурцах. Саблинское издание не только Марселя Пруста, но и Стефана Цвайга: такие тонкие изящные томики. Тебя опять уносят на носилках. Эй ты там, реви потише, ты тут не один! Жутко необходимый разговор. Мне есть нельзя, пить нельзя, ничего нельзя до 5 часов вечера. Вот ерунда-то, вот ерунда. А меня всегда почему-то бесит вступительное слово. Ты скажи сразу, что ты хочешь сказать, а я уж догадаюсь. А если нет, то спрошу, но не объясняй мне заранее, о чем я и не буду спрашивать. И ты – СССР. А Вам не приходит в голову, что без Вас советская Россия не была бы Советской Россией? Он сказал что-то вроде того что – ну я никогда не помню слов! – ну он меня любит, но у него нет денег. Вам не дано, Аркадий Чеботарев, предугадать, как ваше слово отзовется. Это ни то, ни другое, ни третье. Сиди и вымучивай из себя детскую непосредственность. Кому это нужно? Он простил доносчика и гада и предателя и даже с сожалением ему сообщил: моей жены ты больше не увидишь. Эти христианские чувства до зрителя не доходят. Нет, вы посмотрите на лица их! В милицию! Ты бы, конечно, его не принял опять в свою труппу. Я бы ему посоветовал организовывать свой театр. Я бы его спустил с лестницы. А он чувствовал за собой вину. Он тоже сам такой. А потом – ничего бы не случилось, если бы она не оказалась шлюхой. Ты этого не допускаешь? Она шлюха и все. А у Мольера тут умудренность, великодушие и просто человечность. Откуда ты знаешь, какой был Булгаков?

От этого ясности не прибавится. Я думал, это маленький умненький скромный еврейский мальчик вроде Саши Сыркина, и его остроумные ответы интересны только в кратком пересказе, а при первом знакомстве ты ничего не увидишь. Оказалось, это мощный костромской мужик – ему палец в рот не клади, он с ученостью обращается как В.В.Розанов с костромским платком, а отпусти он бороду под Владимира Соловьева – ни дать ни взять Григорий Распутин. Ему не хватает только Марии Федоровны. Впрочем, он сразу же дает понять, что Марию Федоровну он уже нашел. Ведь самое главное – не разговор, а разговор по поводу разговора. А потом, конечно, – еще больше радостей! – разговор по поводу разговора о разговоре. Она желает быть принятой во всех салонах Москвы. Хотите, она вам будет петь и играть на гитаре? Но если не будет Анастасии Ивановны, она не будет о нем рассказывать. Слова "умный и хитрый враг" были сказаны в другом месте. Но смысл был тот же. Но мне не нужны помидоры по две копейки. Мне нужна Ленинка, Шайкевич*, что-то еще и Юдифь Матвеевна*. Как это?! Но тогда бы вы были еще ближе к помидорам за 2 копейки. У нас нет эпистолярной дружбы. Ага, я понимаю, вы целуетесь устно. Валя осталась без фестиваля. Фиеста будет в другом месте. Тут не место для фиесты. Но кто ж знал, что она будет четвертой женой председателя Мао*, а Председатель Мао вдруг потребует божеских почестей? В партийной школе в Гонконге – не в мире Сьюзи Уонг, а совсем рядом – она отличалась тем, что конспекты и тетради у нее всегда были в полном порядке. Это она в кепке? А я думал, это Чжоу Эн-лай. Но разве вы не видите, что это мужчина?

Если от меня вы услышите другие слова, значит я поддался дьявольской силе и не смог преодолеть человеческую слабость. Но это опять не такая книга, которую она бы хотела хранить. Увы. Он подавляет меня барским голосом по телефону. Эти ленивые интонации в начале разговора, когда снимается трубка. Слова не те, музыка не та, картины совсем другие. Разумеется, там 4 точки зрения и, как всегда, четыре подводных течения, но мы делаем вид. Все это имеет значение только в широком контексте старой стенограммы, по крайней мере, на 416 страниц. Это полоска цветной бумаги или подтекст? У этих книжных шкафов от пола до потолка необходима специальная должность – воительница с пылью, и это работа с утра до вечера. Вместе с Белинским мы возмущались когда-то "плотным усестом" у Владимира Бенедиктова*. Я вас люблю, но денег нет. Почему не пошел на разговор? У тебя же будут свои награды. Как это ни странно, я сейчас больше всего встречаюсь с Переверзевым. Она ничуть не изменилась. Она все такая же. Может, Вы мне дадите телефон Одного Из НИХ? Он ни с кем не общается. Я ее узнал во сне, потому что подумал: а что будет, когда он вернется? Странно, что он сам отказался от официальных ответов. Я читал кое-что и в некоторых нюансах он дает весьма смелые мысли. Еще раз "гордо". Он держит себя гордо. О другом иначе. Он читает то, что я пишу; я читаю то, что он пишет; и мы друг друга знаем и раскланиваемся. Двое-трое высоко пошли. Странно, что такие вопросы задать мне и в голову не приходило. Ваше знакомство с новым миром старых друзей только начинается.

Приговоренные к бессмертию еще настойчивее хотели жить. Самое кувыркколлегиальное из всего не поддается лаконичной формулировке: в одних ритмах слишком много тяжелой злобы, в других словах – банальность. Чтобы сказать 5 слов (у нас есть злые старики), ему пришлось наговорить много всякой муры, подписав ее своим именем. Актриса играла свою роль, и ты не во время подошел, но теперь ты видишь, как это выглядит. Мне приснились кадры тайного кинофильма снова по черной тропе: у этого бессмертия отвратительные формы. Она бы не согласилась. Да и вы пришли бы в ужас. Вам нужно договориться, чтобы врать в одно. Давайте договоримся, после смерти одного из нас не говорить ничего. Тогда о нас ничего не будут знать. Это же еще хуже. О нас все будет говорить Феликс Круль. Но ему никто не поверит. Тогда надо говорить все. А это же еще хуже. Многозначительная ерунДА. Хунвэйбин с хорошей девочкой поздравляет с хорошей погодой: вот нахал! Я все время путаю зимний пейзаж с "У вас тут хорошо: комары не кусают." То, что ты вчера вошла и спросила, было крутится-вертится по-английски. Сестры Гершвик? Но сестры Гершвик – американки, кроме того, они не поют еврейских песен. Слова "священное писание" произносились с другой интонацией. Но заунывные песнопения были прерваны джазом. Как странно звучат высокие слова в России. На трибуне бесновалась эсэрка Спиридонова*. Ленин слушал, сидел и скучал. Забытые слова театральных афиш. Никаким синесеризовым колером не передашь столкновения двух комплексов.

чрезвычайно опасный человек

the danger of real feeling*

МНЕ ГРУСТНО НА ТЕБЯ СМОТРЕТЬ*,
полоска цветной бумаги и эта тоненькая книжка в зеленом переплете. Почему слова всегда запаздывают? Где ж они были раньше? Почему их не было тогда, когда они больше всего требовались? Тоже крик души. Тоже голос вопиющего в пустыне. Я имею в виду английскую вырезку от 21 февраля 1967 года. Тоже сначала было весело, а потом стало грустно. Андрей Белый в Лондоне 1967 года, но деловой, молодой и энергичный: тоже пленный дух, но с диктофонами-модерн, светокопировальной машиной и целым штатом секретарей и стенографисток. Почему такой взрыв хохота? А, может, это женщина? А может. Гигант в своей области – это именно про нее, а не про него. Но я хочу знать 7 предупредительных сигналов рака. Она тут похожа на кошку. Но мне нужны сами 7 сигналов рака. А я все равно его люблю. А я все равно к Вам хорошо отношусь. Теперь он пойдет сравнивать – первое с последним, светлое с несветлым чувством. Но все-таки вдруг все стало вокруг голубым и зеленым. Еще бы. А сколько ей надо! Водка, сволочь, выдает подсознание. В своем подсознании она с вами давно на ты. В своем подсознании она вас любила уже сколько раз! Это "что-то общее" и связывало по рукам и ногам. Тут пошла слэнговая лексика: пимп, попси ту пим-пим ю. Много ты поймешь из такого разговора? Андрей Белый рядом с Анатолием Софроновым в Москве: дети, мои дети! Что это за фильм, на котором я остановился? "Протяни руку и поздоровайся с Дьяволом". Ирландцы – забавный народ, они как у нас поляки: с ними не соскучишься. Но слишком серьезно – это же как раз тот самый случай. Чрезв. опас. чел.

THE DANGER OF REAL FEELING

Как это похоже на одну страницу из путеводителя по Волге. А вы стоите на учете у онколога? Прибавить тысячу слов нетрудно, трудно удалить лишнюю тысячу слов. Разница в публикации не заметна. В старой истории про любовь у поэтов она целиком на стороне Андрея Белого. Когда я читал ее прозу в первый раз, я на это не обратил внимания. Впрочем, я ничего не знал об этой истории. Мне никто ничего не рассказывал. Наглая и бестактная выходка имела невинный вид беседы за столиком. Требуются новые собеседники. В новых глазах мы хотим выглядеть замечательными рассказчиками. Нашим старым знакомым надоели наши постоянные рассказы. Как это ты напился до такой степени, чтобы все растерять? Ну, если есть такие, которых зарывают шпагой, так я не хочу, чтобы меня зарыли лопатой. С этого началась Марина Цветаева. Вот ее настоящее начало. Ахматова и Цветаева в "Нездешнем вечере"*. А потом места переменились – Цветаева и Ахматова, мало того, между ними встал Пастернак, и Ахматовой пришлось уступить в этом ряду первое место. Почему нет сигналов из космоса? По той же самой причине. Вырезка из газеты с датой 21 февраля 1967 года. А я буду писать крупными буквами те же слова. А я буду писать самыми крупными буквами те же самые слова. "Пленный дух" рядом с Анатолием Софроновым: читаем, мы все читаем. Как много прошло гроз, если на таком маленьком отрезке песчаного берега столько "чортовых пальцев".

А сам боишься провести эту линию. Да, но она выдает с головой. Да, но после этого с тобой перестанут здороваться. Да, но эту линию может провести всякий дурак, кому жизнь надоела. Да, но после этого никаких линий уже проводить не придется. Да, но таких линий сколько угодно у других художников в другие эпохи. А нам нужны нейтральные слова. А мы не хотим кончать самоубийством. А мы не хотим потерять последнюю возможность. Написав завещание, нечего приходить к старым знакомым и утром и вечером. Забыл и не хочу напоминаний. Ты даже и этого сделать не можешь! Если не упрекать, так о чем тогда разговаривать? К теории упреков. Странное очарование у этих страниц. Читаю с тайною тоскою и начитаться не могу. Такая лихость, а память подводит, а слова совсем не запоминаются, а имен она не помнит. Вот и приходится выражать все одним взмахом ресниц. Но кто их замечает? 3ачем я буду читать всякую муть только потому, что она только что поступила, когда у нас есть столько хороших вещей. "Вещи"* понимаются буквально. "Вещи" совсем не воспринимаются. Такая пустота. А вот для нее вдруг стала книгой про нее и про ее жизнь. Почти "Любите ли вы Брамса?"* Она исчеркала ее и карандашом и авторучкой. Вот это, я понимаю, читатель. Я все понял. Мне передалась чужая боль. Струны. Как важно быть серьезным. А он ржёт. Да, но вот пошел слишком серьезный разговор, и ей стало скучно. Господи, хоть бы один человек улыбнулся. И никто не обратил внимания на вызывающий жест. Мне грустно на тебя смотреть. Акты, пакты и факты. Скорее "Домик на Волге" или хижина у моря. Если вам надо объяснять, то кто же поймет?

Пишется только один рассказ. Длинный, нудный, нескончаемый рассказ о том, как и почему не был написан рассказ. Она сама – и солдат и великий полководец, а то откуда еще дождешься высшей награды для солдата? Видимо, возобладала другая мудрость, мудрость, о которой никому не расскажешь. Впервые это прозвучало в тексте, озаглавленном "Просто праздник". А правда – это то, что Вы мне никогда не скажете, а я – Вам! Коллектив будет. И он показал сжатый кулак. Я помню и предостережение: ты с ним поосторожней будь. Они сколачивали группировки. Они боролись. Когда тебя съели, тебе уже стало неинтересно, кто съел. Тут сработали коллективно и та и другая сторона. Важно, что тебя предупредили, а там ты сам маху дал, а видимость такая: все шито-крыто. Удивительно много осталось в живых. Но с кем интересно было бы поговорить, покойники. Или за пределами. МЕНЯ НЕТ! Я покойник. А я давно хожу уж мертвая, да только некому отпеть*. Но беседуя на таком уровне, мы и через год не доберемся до того, что нам интересно. Отчего это вдруг захотелось послать рассказ о смерти тети Оли? Странная штука – заменяющие части. Поговорим. Мне нельзя говорить. Почему? Я скончаюсь от разговора. Посидим. Мне нельзя сидеть. Я сдохну, если еще раз посижу. Мне нельзя есть. Склероз. Мне нельзя пить. Печень. Мне нельзя звонить. Я умру от телефонного звонка. Мне можно писать. Но кто же будет переписываться, живя на соседних улицах? Еще важней – незаменимые, но их определить еще трудней. Это становится ясным только пост мортем. Вот вы ходили в кино. Кто платил за билеты? Мороженое покупали? Кто платил за мороженое? Классовый враг хитер. Он мог купить вас за порцию мороженого.

Столько было устных рассказов про "посидеть на лодке в жаркий день", что не написано ни одной страницы. С такой верой в собственную предусмотрительность и даже прозорливость они просто опупели от неожиданности. Да, все известно, и они начали все выкладывать. Почему он не ухаживает за нашей Валей? Дядя! Дядя! Дядя! И вдруг я понял, что меня дразнят всерьез и на очень застарелых основаниях. Кто ж их знал, как они повернут. Кто ж их знает! Они всегда повернут в неожиданную сторону. Ты только одного не показывай. А ей как раз и приятно это всем показать. Те-те-те! Они что, соревнуются что ли? Вот именно. Нет, этого допустить нельзя! Но было уже поздно. Я жил с твоей бабушкой! Пониженные коленные рефлексы, отсутствие аппетита, жалобы на сердце, болит под ложечкой, давит на чашечку. Впрочем, что же это я, сам же и заговорил о медицине. Девочка, сколько тебе за это платят? Мастерская по перемотке нервов закрыта на учет. Санитарный день. Пора сматывать удочки. Да, но заниматься ерундой так приятно. Почти так же приятно, как сходить с ума. Иначе чем бы объяснить? Ух ты какой хунвэйбин, он еще оказывается и цзаофань! А ты разве ушибся ОБ БИБлиотеку? Обо что-о-о? Чтобы выписать эти 5 строчек из Сенкевича, надо внимательно прочитать все 500 страниц романа "Семья Поланецких". Я полагаюсь на чужой выбор. Я полагаюсь на вкус пана Мариана Эйле. Пан Мариан лишних слов выписывать не будет. А у вас есть страницы по Ортега-и-Гассету? Список страниц – вот что нужно. Мы с этого начинаем, а вам придется этим кончить. Текст такой интенсивности достигается на большом накале и с огромной предварительной подготовкой. Я и понятия не имел, как вредно для меня было читать вслух такого писателя.