1.02. Авторник

Вечер поэта Дарьи Суховей (Санкт-Петербург) открыл вступительным словом куратор клуба Дмитрий Кузьмин, выразивший солидарность с Суховей как с автором, совмещающим собственное творчество с организационной и рефлексивной деятельностью (на протяжении последних двух лет Суховей в той или иной форме выступает хроникером литературной жизни Петербурга). По мнению Кузьмина, поэтика Суховей выпадает из традиционных представлений о "петербургской поэзии", связанных преимущественно с тремя основными художественными тенденциями, которые могут, с известной долей условности, персонифицироваться именами Аркадия Драгомощенко, Виктора Кривулина и Александра Кушнера, - позволяя поставить вопрос как об ориентации каких-то петербургских авторов скорее на московские образцы, так и о реабилитации оказавшихся в тени линий петербургской поэзии (в частности, "поэтов Малой Садовой" во главе с Владимиром Эрлем). Суховей представила большую программу, вначале тексты 1999-2000 гг., а затем и более ранние. В стихах Суховей просматривается влияние рок-поэзии в широком диапазоне от Егора Летова до Майка Науменко, разных петербургских и московских поэтических традиций (от раннего Сергея Стратановского до Михаила Сухотина), интерес к слову в контексте современных mass-media (криминальная хроника, сводки новостей, видеоклипы), - последнее свойство, развивающееся на фоне сохранения прямого лирического высказывания, сближает Суховей с мэйнстримом московской поэзии младшего поколения (Дмитрий Воденников, Станислав Львовский, Данила Давыдов, Дмитрий Черный и др.). Особо следует отметить демифологизацию Петербурга, предстающего в стихах Суховей как мрачно-экспрессивный криминализированный мегаполис.

2.02. ЦДЛ

Вечер поэтов Дмитрия Быкова и Инны Кабыш случился, по признанию участников, как продолжение их регулярного телефонного общения. Быков и Кабыш читали по очереди, стараясь, насколько возможно, следовать друг другу в выборе тематики (присутствовала, например, как остраненно-историческая тематика - в частности, в стихотворениях Кабыш "Екатерина Великая" и "Песенка Марии Антуанетты", - так и остро-актуальная: сентябрьские теракты в Москве). Параллельное чтение авторов, объединенных скорее дружеской, чем творческой близостью, наиболее явно высветило особенности поэтики каждого: расхожие вариации осовремененной "женской ноты" со столь же обиходным ироническим элементом у Кабыш (поэтика на формальном уровне достаточно неразвитая, каждая строчка производит впечатление случайной находки в безличном пространстве материала) и исключительно своеобразная поэтика Быкова, по-прежнему демонстрирующего крайне редкое в современной традиции владение крупной стихотворной формой (характерно приведенное Юрием Ряшенцевым высказывание Олега Чухонцева: "Быкову надо писать романы в стихах") в сочетании с динамичным, уверенным и с виду ничем не затрудненным движением стиха в мощном, наполненном резко индивидуальной энергетикой силовом потоке (что характерным образом выражается и в манере чтения - быстром, взахлеб - вызвавшем, кстати, у части зрителей предположение о нелюбви Быкова к собственным стихам). Ряшенцев, приглашенный на сцену после прочитанного Кабыш посвящения, заявил, что Быков и Кабыш единственные из младшего поколения поэтов, не питающие нелюбви к "шестидесятникам", а стало быть, единственные, до конца преодолевшие их опыт.

3.02. Классики XXI века

Вечер поэта и переводчика Григория Кружкова. Были прочитаны (в последовательности, близкой к хронологической) стихи из трех стихотворных книг Кружкова, стихотворные переводы, представляющие всю широту творческого диапазона Кружкова-переводчика (от древнеирландской поэзии, через ранних английских классиков - Рэли, Донна, Марвелла - к Уоллесу Стивенсу), а также, в сокращенном виде, монтажный стихотворно-прозаический шуточный цикл "Бестиарий".

4.02. Георгиевский клуб

Свободные чтения. Со стихами и прозой выступили 25 авторов. Центральными событиями вечера стали выступления Фаины Гримберг, читавшей фрагмент новой поэмы "Тривиальное стихотворение о пьесе" (поэма посвящена широкому кругу ассоциаций, вызываемых "шекспировским вопросом" вообще и трагедией "Гамлет" в частности), и Андрея Родионова, вновь (см.22.10.99) представившего несколько стихотворений в манере мягкого рэпа (как по стилистике текста, так и по манере исполнения), а также мрачно-фантасмагорические сказочки Натальи Викторовой. Отметим, сверх того, Сергея Соколовского, огласившего несколько стихотворных посвящений близким ему авторам (в диапазоне от Уильяма Берроуза до Натальи Черных), Николая Винника, зачитавшего четыре стихотворения разных авторов (не называя имен) в качестве анонса групповой акции "Ж" 7.03. в "Авторнике", и Яну Токареву, выступившую с несколькими сугубо приватными по тональности и употребляемым реалиям стихотворениями, в сущности миниатюрными посланиями. Стихи читали Данила Давыдов, Александр Воловик, Марк Ляндо, Евгения Воробьева (небольшая поэма "Грибник"), Борис Колымагин, Алексей Корецкий, Владимир Герцик, Дмитрий Лепер, Дмитрий Кузьмин, Ян Пробштейн, Ирина Шостаковская и др.; малую прозу - Илья Кукулин и Мария Ордынская, переводы - Пробштейн (из Джона Эшбери) и Александр Уланов (из Мишель Мерфи). Пробштейн сказал также несколько слов в память об ушедшем из жизни поэте и переводчике Элизбаре Ананиашвили.

7.02. Премьера

На вечере прозаика Евгения Чижова был представлен в отрывках неопубликованный роман "Темное прошлое человека будущего". Во вступительном слове Николай Байтов охарактеризовал роман как наследующий традиции XIX века в том смысле, что сюжет романа - "раскрытие характера" главного героя, который предъявляется как значимый для современности психологический тип. Однако традиционное реалистическое письмо в этом романе деформируется за счет элементов фантасмагории, из-за чего (а также из-за развитой и сложной мифологии Москвы) роман Чижова приобретает сходство с романом Булгакова "Мастер и Маргарита". Евгений Чижов не согласился с тем, что в его романе есть элементы фантасмагории, заметив, однако, что внешние события в нем служат метафорами внутреннего сюжета. Криминально-детективная фабула на фоне четко прописанных исторических реалий начала 90-х гг. размывается разнообразными приметами иллюзорности восприятия: много места в романе занимают сны, бредовые видения, опьянение, театральные и кинематографические эффекты (что придает роману Чижова отдаленное сходство с прозой Сергея Соколовского), а также сложная вязь культурных ассоциаций, поданных зачастую в травестийном ключе (в частности, на фоне важной роли, которую играет в романе опера Мусоргского "Хованщина" - главный герой работает в Большом театре машинистом сцены, - в одном из проходных эпизодов автор оперы и музыкальный критик Владимир Стасов без труда опознаются в двух пьяницах, опохмеляющихся у пивного ларька). По словам Чижова, в основу романа положена проблема памяти/беспамятства, вообще важная для России 90-х с ее культом настоящего времени; наиболее существенным для романа впечатлением автор считает киносценарий Рустама Хамдамова "Анна Карамазофф".

8.02. Авторник

Вечер, посвященный роману Михаила Шишкина "Взятие Измаила" ("Знамя", 1999, ##10-12), открывший его куратор клуба Дмитрий Кузьмин расценил как беспрецедентный: по инициативе товарищей по цеху произведение отсутствующего автора предложено обсудить как значительное явление литературного процесса. Своими взглядами на проблематику романа поделились Эдуард Шульман, Владимир Березин и Фаина Гримберг. По словам Шульмана, роман строится как повествование о потере: центральный персонаж каждого эпизода приходит к определенной потере, после чего эпизод прерывается, и только в последнем эпизоде (эпилоге) потеря преодолевается. По мнению Березина, речь в романе идет не столько о частных и отдельных потерях, сколько о потерянной России: это карта истории и культуры России последних двух веков, опись голосов жертв, отчет. Напротив, Гримберг, отталкиваясь от финальных страниц романа, заявила, что в основе романа - проблема эмиграции и навязанная автору российской культурной традицией негативная оценка эмиграции, а следовательно, именно доминирующими над автором комплексами и страхами следует объяснять распад в произведении романной формы в направлении бессюжетного цитатного монтажа. Вопрос формы шишкинского текста Шульман предложил рассматривать с другой стороны: подразумевая, безусловно, собственную писательскую практику (хотя и не упоминая об этом), он говорил о трудностях, с которыми сталкивается при работе с романом прозаик лирического склада (апеллируя к примерам Бунина, Набокова, Паустовского), заявив, однако, что обращение писателя к крупной форме неизбежно, поскольку только она обеспечивает рыночный и читательский успех. Шульману возражали Березин и Кузьмин, усомнившиеся в интересе современного актуального писателя (и, в частности, Шишкина) к категориям рыночного и читательского успеха; Березин подчеркнул, что в современном литературном сознании малая и средняя форма, особенно размытая по жанру (в сторону очерка, эссе и т.п.), вполне легитимна как оппозиция роману, а Кузьмин добавил к этому, что и крупная лирическая форма введена в русскую литературную практику стараниями, например, Павла Улитина. Кузьмин, однако, предложил задуматься о причинах изложенного Шульманом синдрома неизбежности обращения прозаика к роману; к причинам, по мнению Кузьмина, относятся сохраняющаяся у романа по инерции аура социокультурной значимости (особенно в русской традиции, богатой романами, "переворачивавшими душу и общество") и аура отражения мироздания в целом (что, заметил Кузьмин, неверно, т.к. мироздание, по-видимому, фрактально, и поэтому полнота его отражения в малой форме определенного типа - скажем, у Чехова, - ничуть не ниже). Возвращаясь к тексту Шишкина, Кузьмин заявил, что в нем причудливо сплетены черты эпического и лирического рода: в частности, присутствует эпическая тотальность, всеохватность повествования при отсутствии обязательного для эпических текстов центрального события и центрального героя или героев. С последним не согласился Олег Дарк, заметивший, что центральный герой в тексте Шишкина (как и в любом лирическом повествовании) есть - это авторская точка зрения, демиургически организующая роман; "Взятие Измаила", по мнению Дарка, является типичным современным романом, будучи, в сущности, составлен из рассказов и генетически восходя, как жанр, к сложно концептуализованному циклу рассказов. В этом, полагает Дарк, и слабость шишкинского романа: он слишком в духе времени, слишком подчинен конструкции, отсюда же и многочисленные цитаты и заимствования (о которых уже говорила Гримберг). Тему продолжил Илья Кукулин, предположивший, что в чередовании литературных эпох можно выделить и эпохи преобладания (не обязательно количественного - скорее, в фокусе внимания) цельных форм (в частности, романа) и дробных форм (в частности, цикла рассказов или новелл); Кукулин предложил параллель с повестью-центоном Александра Скидана "Путеводитель по N", сославшись на свое интервью со Скиданом, где тот формулировал свои задачи в этом тексте как чисто лирические. Проблематику романа Кукулин предложил понимать как проблематику делокализации: человек без места (эмигрантский синдром, таким образом, предстает всего лишь частным случаем). Андрей Гаврилин уподобил творческий метод Шишкина технике шамота в скульптуре: бой старой глиняной скульптуры, скрепленный новой глиной, позволяет делать из глины произведения гораздо большего размера (из чистой глины можно делать только миниатюры), - так и Шишкин работает с цитатами и чужими сюжетами. С высокой оценкой романа выступил Михаил Нилин, полагающий, что текст Шишкина - удачная попытка деконструкции романного жанра. Резюмируя оценочную часть дебатов, Кузьмин заметил, что претензии, предъявлявшиеся к произведению Шишкина (прежде всего, со стороны Гримберг), суть претензии к роману, тогда как адресованные ему похвалы (в частности, со стороны Нилина) - похвалы не-роману (чтоб не сказать - "антироману"), что, по мнению Кузьмина, красноречиво характеризует статус романа в сегодняшнем литературном сознании.

10.02. Классики XXI века

Вечер прозаика Александра Селина. Было прочитано несколько наиболее известных текстов из сборника рассказов Селина "Диван" (один из них, "Снайпер", - наизусть: кажется, Селин, наряду с Екатериной Шевченко, единственный прозаик, читающий некоторые свои тексты по памяти), а также четыре новых рассказа, распадающиеся в жанровом отношении, как обычно у Селина, на развернутый анекдот ("Елена Марковна") и травестированное риторическое упражнение (особенно "Кит").

11.02. Георгиевский клуб

Вечер прозаика Олега Кузницына. Был представлен ряд обширных извлечений из романа, над которым работает Кузницын и который уже дважды (21.07.99 и 22.10.99) звучал фрагментами в сборных вечерах; название романа, предложенное Кузницыным на сей раз, звучало как "Хроники мозга: суррогат и донор истины" - по-прежнему не являясь, по словам автора, окончательным. Стиль кузницынской прозы, явно ориентированный на Достоевского, но местами пропущенного и через призму обериутов, лучше приспособлен для эмоционально взвинченной и риторически заостренной речи, нежели для изложения сюжета, что не могло не проявиться на больших отрезках текста - возможно, что попытки выстроить фабулу идут ему во вред, однако в полной мере судить об этом по представленным фрагментам было бы преждевременно.

12.02. Музей Сидура

Вечер прозаика Константина Победина. Был представлен хорошо известный цикл "Рассказы о Толстом", из которого Победин прочитал значительную часть. Комментируя свое произведение, Победин подчеркнул (вопреки, заметим, откровенно издевательскому характеру всех текстов) сугубо документальную основу рассказов и полную серьезность своих намерений, вытекающую из представления о гигантской, непредставимой сегодня роли Толстого в общественной жизни и культурном сознании рубежа XIX-XX вв.

12.02. Клуб О.Г.И.

Поэтический вечер по случаю открытия книжного магазина при вновь образовавшемся клубе. По одному стихотворению прочли Михаил Айзенберг, Иван Ахметьев, Евгений Бунимович, Дмитрий Воденников, Сергей Гандлевский, Юлий Гуголев, Григорий Дашевский, Ольга Иванова, Дмитрий Кузьмин, Станислав Львовский, Александр Макаров-Кротков, Татьяна Милова, Стелла Моротская, Дмитрий А. Пригов, Лев Рубинштейн, Татьяна Щербина; Бунимович прочитал также стихотворение Нины Искренко.

14.02. Премьера

Вечер памяти Нины Искренко, приуроченный к пятой годовщине ее смерти, открыли, по традиции, перформансом "Метаморфозы" Света Литвак и Юлия Скородумова. Затем Дмитрий Кузьмин зачитал стихотворение памяти Искренко, присланное специально к этому дню Владимиром Друком; со стихами памяти Искренко выступил также Евгений Бунимович. Далее, также по традиции, была представлена выпущенная к этой дате новая книжка Искренко "Стихи о Родине" (М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2000) - очередной том из составленного ею самой собрания сочинений: стихи из книги читали готовившие ее Кузьмин, Николай Винник и Данила Давыдов. Литвак огласила текст Искренко "Анатомическая карта клуба "Поэзия"" (уже звучавший здесь же 24.01.), а Николай Байтов - помещенный в новой книге отчет Искренко о срежиссированной ею коллективной акции "Реконструкция Озириса", проведенной 2.10.92 в рамках Смоленского фестиваля современного искусства. Вслед за этим акция была повторена: ее участники (Кузьмин, Винник, Давыдов, Литвак, Байтов, Бунимович, Скородумова, Андрей Воркунов, Владимир Герцик, Вероника Боде, Владимир Аристов и др.) читали свои стихи, в которых фигурировали те или иные человеческие органы и части тела, которые по мере чтения Байтов зарисовывал на огромном листе бумаги, воссоздавая тем самым тело Озириса из отдельных частей; акцию сопровождала шаманским пением Вера Сажина. В завершение акции ее участники разделились на две команды - представителей органов "верха" и "низа" - и читали свои тексты одновременно, пытаясь перекричать противника.

14.02. Эссе-клуб

"Путевой журнал", проект которого был представлен в ЦДХ 4.12.99, продолжая бытовать в устной форме и ища новые формы такого бытования, открыл геопоэтическую рубрику в Эссе-клубе темой "Градоречье" (термин географа Надежды Замятиной, отражающий взаимоотношения города и реки). Во вступительном слове Замятина выделила три типа городов: надречные, заречные и изречные - первые смотрят за реку, вторые на себя из-за реки, третьи отворачиваются от реки, причем взаимно; в этом смысле Замятина сочла существенным различение слов "спуск" и "взвоз" как относящихся к двум первым типам (на вопрос из зала про Киев, где эти два слова используются как параллельные русское и украинское названия одних и тех же улиц, Замятина предположила, что киевское градоречье предстает различным для русского и украинского взглядов). Выступили также Дмитрий Замятин, Василий Голованов (в тексте, посвященном Весьегонску, обративший внимание на то, что образовавшееся при Сталине пятно Рыбинского водохранилища покрывает территорию Пошехонья, очерченную и очерненную Салтыковым-Щедриным) и Рустам Рахматуллин, предложивший устный шуточный этюд, объясняющий причину долгой гребли Герасима из города против течения до Воробьевых гор: Герасим решал внеположную задачу - задачу художника, стоящего на Воробьевых горах, которому нужна точка на реке, фиксирующая линию взгляда с гор на Кремль; в подтверждение присутствующим был показан Герасим в лодке на репродукции картины Айвазовского "Вид Москвы с Воробьевых гор".

14.02. Образ и мысль

Презентация альманаха "Предлог". Со стихами выступили Ольга Постникова, Владимир Леонович и Гарри Гордон. Леонович читал также мемуарно-эссеистическую прозу, посвященную памяти члена редколлегии альманаха Яна Гольцмана; выполненное в пришвинско-солоухинском духе описание карельской природы, рыбалки и т.п. поражало полнейшим выпадением автора из эпохи и культурной ситуации. Со стихотворными переложениями "Песен Билитис" Пьера Луиса выступила Юлия Покровская (об уровне самоуважения издателей альманаха свидетельствует то обстоятельство, что эти переложения, опубликованные в "Предлоге" частично, были напечатаны полностью 5 лет назад в "Новом литературном обозрении").

14.02. ЦДЛ

Вечер поэтов Валентина Кочеткова и Леонида Раскина проходил в рамках программы литературных вечеров поэта Александра Смогула, соединившего двух авторов по своей инициативе. Несмотря на общее для обоих мифологическое осмысление природного мира, который выступает как своего рода прибежище, различие между условно-стилизованным миром в духе русской сказки у Кочеткова, и вполне конкретными пейзажами Раскина (чаще всего - впрямую называемая его дача в Покрове Владимирской области), ложащимися в основу авторской мифологии, гораздо значительнее сходства. Соответственно, и генезис Кочеткова лежит в позднесоветской "тихой лирике" с некоторым уклоном в наивную поэзию, тогда как поэтика Раскина никак не вписывается в советский литературный контекст и плохо вписывается в контекст актуальной литературы последних десятилетий. Раскин сознательно сопрягает внешнюю простоту с крайней формальной изощренностью, символически осмысляемой как сложность и драматическая гармоничность мироздания (такая стратегия восходит к Пастернаку и Тарковскому, а по собственному мнению автора, и к Баратынскому, но все эти влияния остранены и переведены в "другой регистр" тем, что формальные элементы стиха подчеркнуто семантизируются наряду с собственно содержательными). В связи с этим весьма характерна манера Раскина строить текст (в т.ч. весьма длинный - до 100 строк) на небольшом количестве рифм. В то же время эволюция Раскина приводит его к усилению интимности высказывания, точным подробностям и бурлескным сексуальным метафорам, которые форсируют интонацию и одновременно способствуют большей конкретности эмоций.

15.02. Авторник

"Лаборатория сна": проект прозаиков Светланы Богдановой и Людмилой Тучиной. Оба автора, жившие определенное время под одной крышей, записывали независимо друг от друга свои сновидения и в рамках вечера зачитывали их параллельно (в записях Тучиной содержались некоторые отступления окололитературного характера, Богданова стремилась к большей чистоте жанра). По словам авторов, их занимала возможность совпадений и пересечений. В обсуждении с участием Ильи Кукулина и Сергея Соколовского был сделан вывод о присутствии определенных параллелей, возможно, вызванных общим внеличностным фоном (в частности, климатическим).

15.02. ЦДЛ

Вечер поэта Дмитрия Полищука под названием "Гиппогриф" открыл Михаил Бутов, подчеркнувший, что Полищук, будучи представителем поколения, пришедшего в поэзию в тот момент, когда пушкинская традиция понимания бытового языка как сакрального была окончательно исчерпана, хотя и считает, что у поэзии должен быть свой язык, тем не менее не претендует на создание языка нового, а решает вопрос о "расположении среди старых". Именно поэтому Полищука, по мнению Бутова, можно с большим правом назвать постмодернистом, нежели представителей соц-арта. Впрочем, как показала программа вечера (Полищук читал стихи из сборников разных лет, сделав упор не на своеобразие метрической организации текста, которое обычно ассоциируется с его творчеством, а на развитие поэтики в целом), речь идет не столько о "языках" как о совокупных поэтических системах, сколько о соположении различных лексических пластов - формирование изысканно-прихотливой ткани стиха путем комбинирования разностилевых стилистических единиц - от современного сленга и сниженной лексики до классицистской "высокой риторики" и т.д. - в рамках разнообразных, но в каждом конкретном случае гармоничных, алгебраически выверенных метрических построений.

16.02. Филиал Литературного музея

Вечер журнала "Знамя" вел его главный редактор Сергей Чупринин, который во вступительной речи отметил, что журнал вскоре (в 2001 г.) отмечает 70-летний юбилей, и рассказал про расширение присутствия журнала в Интернете. Со стихами выступили Елена Фанайлова (из опубликованной в журнале подборки "С особым цинизмом"), Сергей Гандлевский (новые стихи, также опубликованные в "Знамени"), Олеся Николаева (отметившая, что пишет большими циклами и в сборных вечерах чувствует себя всегда неважно, так как ей трудно отобрать из цикла отдельные тексты), с прозой - Евгений Попов, Александр Левин пел песни, в том числе по заказам из зала. С разнообразными размышлениями выступили также прозаики Александр Кабаков и Анатолий Королев; последний оказался в центре вечера, будучи охарактеризован Чуприниным как самый эпатажный и провоцирующий автор журнала: некоторые отзывы о его прозе - резко отрицательные, другие - восторженные, но ни одна его публикация не проходит незамеченной. Королев заметил, что никогда не планировал носить свои рукописи по редакциям "толстых журналов" и сделался автором "Знамени" в результате удачного стечения обстоятельств (в частности, инициативы со стороны журнала). Определяя (в ответ на вопрос критика Елены Иваницкой) свое отношение к читателю, Королев рассказал историю-притчу о том, как в бытность редактором пермской комсомольской газеты он встретился с нищим калекой-графоманом; возникшее тогда чувство острой боли, сочувствия, стыда и безнадежности важно для понимания его отношения к литературе: "Я хочу, чтобы мой читатель прошел сквозь что-то подобное". Отвечая Максиму Валюху, Королев признал влияние на его повесть "Человек-язык" фильмов режиссера Дэвида Линча.

17.02. Классики XXI века

В центре вечера прозаика Николая Байтова оказались два его эссе о литературе, а вернее сказать - о психологии творчества. В тексте "Холодно и пустынно" речь шла о восприятии творчества как заполнения лакун в литературном пространстве, пустота коих вызывает у автора чувство дискомфорта (холода и пустоты), - поэтому, полагает Байтов, автор должен испытывать облегчение, когда эти лакуны заполняет кто-то другой (как пишет Байтов, у него такое чувство было дважды - порожденное текстами Андрея Битова и Юлия Кима). В эссе "Внутренняя литература как болезненное состояние", инициированном в первой половине 90-х гг. Русланом Элининым (в цикле эссеистических круглых столов "Литература и..." - одна из программ, в частности, называлась "Литература и болезнь"), Байтов обсуждал проблему графомании, характеризуя графомана как автора, который пишет много, считает, что пишет хорошо, хочет публикаций и признания и считает себя обиженным; не является графоманом, по мнению Байтова, тот, кто контролирует свое письмо (поэтому средний советский писатель - не графоман: он все время должен себя контролировать). На вечере также звучали стихи (в значительной мере программа повторяла выступление Байтова 6.12.99 в Клубе "Образ и мысль").

18.02. Георгиевский клуб

Итальянский поэт и художник русского происхождения Эвелина Шац, живущая в Милане, рассказывала, в основном, о своей творческой биографии - в частности, о задуманной совместно с Юрием Нагибиным книге "про говно" (теперь Шац намеревается написать книгу, разные сюжеты которой будут объединены мотивом фекалий, и посвятить ее покойному писателю). Шац также демонстрировала собственные эксклюзивные малотиражные издания - поэтические сборники, ею же оформленные и проиллюстрированные в стилистике "ready-made" (старые фотографии, коллажи и т.п), близкой к эстетике "мусора".

19.02. Музей Сидура

Сергей Гандлевский выступил с обычной для себя программой стихотворений 90-х гг.

21.02. Премьера

Вечер прозаика Георгия Балла. Были прочитаны рассказы "Дорога в Егорьевск", "Что сперва" и "Англичанин, сними калоши" из книги "Вверх за тишиной", не вошедшие в книгу рассказ "Культура древовидного пиона" и маленький триптих "Река", вновь текст памяти Игоря Холина и Генриха Сапгира "Баня", а также фрагмент повести "Ах, топай-топай-топай". Вечер проходил на фоне выставки работ сына Балла, художника Андрея Демыкина.

21.02. Образ и мысль

Вечер поэта Ольги Постниковой. В первом отделении звучали стихи, преимущественно из последней книги "Ferrum" (умеренный традиционализм постакмеистского толка с отчетливым элементом почвенно-религиозного историзма), во втором - проза: рассказ "Каменные тетки", воссоздающий на основе личного авторского опыта эпизод реставрации Пашкова дома, - сатирическое повествование, полное абсурдистского колорита застойной Москвы, - и начало романа, задуманного как "портрет 70-х", сюжетную основу которого составляют любовные коллизии участников крымской археологической экспедиции.

21.02. Фонд Булгакова

Презентация 5-го выпуска альманаха "Контекст-9". Иван Ахметьев прочитал стихи последних месяцев, Герман Лукомников - последних двух дней, Юрий Балагушкин - два небольших рассказа. С текстами на "муфтолингве" и на английском языке выступил Вилли Мельников. В центре обсуждения оказалась рецензия Юрия Стефанова на роман Виктора Пелевина "Generation П": Стефанов, в частности, заявил, что прочие авторы ругательных рецензий движимы завистью, от чего он вполне свободен, а также заметил, что можно писать и совсем коротко, но глубоко (ответом на вопрос о способах различения была таинственная улыбка).

21.02. Музей Маяковского

Первая акция Крымского клуба из нового цикла "Литераторы - людям" была посвящена теме "Литераторы - милиционерам". Со стороны литераторов выступили Дмитрий А. Пригов с циклом стихотворений о Милицанере и Эргали Гер с грустной и выразительной историей (по стилю и отношению к жизни отдаленно напоминающую Довлатова) о том, как к нему и к Александру Еременко приставал на улице зануда-неврастеник, собираясь сдать их в милицию как пьяных хулиганов, и как они в результате сдали в милицию его самого. Игорь Сид прочитал рассказ на милицейские темы Александра Селина, Вероника Боде - Александра Хургина (Днепропетровск), Вячеслав Курицын - присланное специально к вечеру открытое письмо украинского поэта Сергия Жадана (Харьков) о том, как Жадан и Игорь Сид были задержаны нарядом московской милиции, командир коего выказал знакомство с творчеством Пригова (этот эпизод уже был изложен Сидом в выступлении 5.10.99 в Эссе-клубе). В пространном докладе Сида в обоснование важности происходящего мероприятия рассказывалось о результатах поиска в Сети (с помощью системы "Яndex") сочетаний слов "поэзия" и "милиционер", "литератор" и "милиционер" и пр. - практически в одном и том же тексте эти слова не встречаются (кроме единственного случая, в контексте "милиционеры задержали распространителей сектантской литературы"); любопытно, что при аналогичном поиске на англоязычных сайтах (ключевые слова "poetry+police", "poet+police" и т.п.) результаты оказываются довольно высокими. Отдельный поворот выступления Сида был посвящен слову "мент", постепенно утрачивающему негативную окраску (с чем согласились и присутствовавшие милиционеры); Исмет Шейх-Заде даже возвел это слово к тюркским корням со значением "предельная мудрость". Вторую группу выступающих составили правозащитники Валерий Никольский и Лев Левинсон, из коих первый посетовал на кризис "милицейской духовности", проявляющийся, в частности, в мрачном, казенном виде отделений милиции, и предложил для его преодоления развешивать в них хорошие стихи (сославшись на идеи Иосифа Бродского о пропаганде поэзии); напротив, Левинсон предположил, что "духовности" в милиции не слишком мало, а слишком много, сославшись на историю участкового милиционера из Минусинска Сергея Торопа, провозгласившего себя новым мессией по имени Виссарион. Наконец, большую группу выступлений представили милиционеры, предводительствуемые ветераном МВД Федором Агаповым - многолетним руководителем литобъединения московской милиции "Петровка, 38": Агапов обратился к присутствующим с речью, в которой очень высоко (как и все выступавшие со стороны милиции) оценил вечер, и прочитал свое стихотворение "в духе Маяковского" памяти милиционеров, погибших при исполнении служебного долга. Преемница Агапова Людмила Хорошая читала стихи участников литобъединения из коллективного сборника, выпущенного к 200-летию Пушкина. Наибольшее впечатление, кажется, произвело на всех темпераментное, временами экстатическое выступление ветерана МВД Андрея Гуренко, который произнес речь и прочитал несколько стихотворений в стиле 40-50-х годов, с размышлениями о Родине, предупреждениями тем, кто захочет поднять руку на СССР, и пр. Часть публики составляли молодые бойцы московского ОМОНа, к которым Пригов обратился с вопросом, пишет ли кто-нибудь из них стихи; командир, отвечая за всех, сказал, что такие есть, но сейчас они пришли на вечер прямо с дежурства и слишком устали, чтобы выступать публично.

22.02. Авторник

Вечер прозаика Сергея Соколовского. Были прочитаны три текста, объединенных, по словам автора, ритмической организацией в том или ином смысле слова: "Опыт силлабической организации", "Фрагменты из Красной книги" и миниатюры из цикла "Ужасная новость" (все тексты ранее так или иначе звучали).

24.02. Классики ХХI века

Вадим Рабинович, известный как своими стихами, так и, главным образом, научно-художественными текстами по культуре Средневековья (и прежде всего - посвященными алхимии), открыл свой авторский вечер ретроспективным очерком своей творческой и научной деятельности: по его словам, поэзия и наука - "любовь и любопытство" соединились в его жизни по некоей алхимической формуле. Тема алхимии стала сюжетной канвой всего выступления Рабиновича (в частности, сравнив ХХ век в России с длительным алхимическим опытом, Рабинович признал советскую попытку по выведению гомункулуса удавшейся и предложил себя в качестве иллюстрации); рассказывалось также о работе автора над книгой "Алхимия как феномен средневековой философии" (1979) и сопровождавших ее сложностях и анекдотических эпизодах (в золотой фонд опечаток должно войти возникшее в верстке выражение "универсам еврейского Средневековья" вместо "универсум европейского Средневековья"). Чтение стихов сопровождалось рассказом историй и анекдотов, так или иначе относящихся к созданию прочитанных стихотворений. Вечер закончился послесловием Константина Кедрова, заметившего о строках и образах Рабиновича, что "в них чувствуешь себя знакомо и уютно".

24.02. Российский государственный гуманитарный университет

Вечер поэта Сергея Стратановского (Петербург) открыл вступительной речью литературный критик и публицист Михаил Шейнкер. Стратановский представил программу из двух отделений: первое - стихи 1970-х - 80-х годов, второе - стихи 90-х (в том числе и совсем новые - по рукописи). Стратановский пояснил, что для него это два в самом деле разных этапа, разделенных периодом в несколько лет в конце 80-х, когда он ничего не писал. Отбор ранних стихотворений был слегка сдвинут в сторону серьезных и торжественных текстов: иронический "Диалог о грехе между старчиком Григорием Сковородой и обезьяной Пишек" Стратановский прочитал только после специальной просьбы Шейнкера, - зато целиком прозвучали редко исполняемые им "Библейские заметки", в которых осмысление библейских мотивов подчеркнуто современно и полемично: традиционные сюжеты приводятся к экзистенциальному парадоксу, так как рассказываются от имени страдающей стороны (от лица Исаака, чуть не принесенного в жертву, от лица ханаанского воина и пр.). В 90-е гг. тексты Стратановского становятся более открытыми, зачастую более лаконичными, больше напоминают спонтанные отклики на происходящее, в чем Стратановский усматривает отдаленную аналогию с "Опавшими листьями" Розанова. "Во многом итоговым для себя" Стратановский назвал новое стихотворение "Болдинские размышления", написанное от лица Пушкина: его тему можно условно обозначить как самоопределение среди двух "ипостасей" русского самосознания - церковной и светско-культурной (само стихотворение начинается с парадокса, издавна обсуждаемого в православной среде: Пушкин в Болдино был всего верстах в 40 от монастыря, где подвизался св. Серафим Саровский, но не только не побывал там, но и вряд ли знал о нем).

25.02. Георгиевский клуб

Очередной вечер в цикле Анны Килимник был посвящен феномену памятника в литературе и скульптуре: оттолкнувшись от стихов Майкова (который, создавая стихотворный "памятник" римскому поэту Лукану, прибег к обширным скульптурным коннотациям) и Пушкина (противопоставлявшего тленность материальных, в т.ч. скульптурных, памятников незыблемости "памятника нерукотворного"), Килимник предложила сопоставить памятник пластический и памятник вербальный. При этом по ходу вечера рассматривались, с одной стороны, семантика и прагматика памятника как знака (кому, за что и кем он ставится), а с другой - судьбы памятников в культуре (через основной конфликт между заложенной в сам концепт памятника идеей неупразднимости, неприкосновенности, - и вновь и вновь возникающим на переломах истории стремлением изменить прошлое путем уничтожения или исправления памятников, от борьбы христиан с памятниками дохристианской античности до перестроечных и постперестроечных сюжетов). Гостем вечера стал скульптор Леонид Баранов, автор выдающихся, по словам Килимник, скульптурных памятников, в т.ч. памятника Петру I, подаренного Россией Роттердаму (вообще Петр I был охарактеризован Килимник как ключевая фигура для рассматриваемой темы: и в качестве часто увековечиваемого героя, и в качестве культурного деятеля, в ряде случаев способствовавшего сохранению памятников российской старины). Килимник провела развернутую параллель между работами Баранова и текстом Ролана Барта "S/Z", усматривая там и там пафос освобождения от "идеологического империализма культурных мифов", понятый как пафос расширения и умножения смыслов, а не их отмены и опровержения (так, Баранов переосмысляет традиционную для скульптуры семантику материала, охотно используя гипс - самый "тленный" материал - для разговора о высоком и вечном). Скульптурам Баранова был посвящен стихотворный цикл Татьяны Новиковой, зачитанный на вечере Александром Самарцевым. Несколько текстов, обыгрывающих широкий круг коннотаций, возникших в культуре вокруг Царь-колокола и Царь-пушки, представил Анатолий Жигалов, известный деятель московского концептуализма, практикующий (совместно с Натальей Абалаковой) как в области пластического искусства, так и в вербальной сфере. Резюме вечера было предложено Натальей Осиповой в виде категорического императива: "Нельзя трогать две вещи: живое и мертвое".

28.02. Эссе-клуб

Первый вечер из цикла "Итоги 90-х": презентация книг Татьяны Чередниченко "Россия 90-х в рейтингах, слоганах, имиджах..." (М.: Новое литературное обобзрение, 1999) и Максима Соколова "Поэтические взгляды россиян на историю" (М.: Русская панорама, 1999). Вечер начался с выступлений обоих авторов, однако его смысловым центром оказались книга и выступление Соколова: Чередниченко заметила, что к своей книге она охладела, а книгу Соколова, наоборот, очень любит, поэтому будет говорить о книге Соколова, комментируя ее выход в стиле и методе своей работы. По мысли Чередниченко, 90-е годы в России и вообще в мире стали временем игрового, опошляющего отношения к любым классическим традициям и ценностям. Однако Соколов в своей публицистике сохраняет здравый смысл и ориентацию на христианские по своему происхождению нравственные ценности, что позволяет выбраться из тупика опошляющих игр с культурными стереотипами. Вообще же благополучие современных западных государств Чередниченко связывает ("как это ни парадоксально") с "проеданием" христианского наследства европейского Средневековья (в дальнейшем к этой мысли присоединился и Соколов). Соколов произнес речь собственно об итогах 90-х годов и их результатах для России. Главным содержанием их Соколов считает крушение советской материальной культуры в начале 90-х и возникновение новой. При этом даже если элементы новой материальной культуры напоминают по виду старые, все равно они иначе функционируют - например, деньги в СССР деньгами фактически не являлись; деньги в общепринятом понимании этого слова появились в России именно в 90-е. Еще одной чертой России 90-х является ее сверхбыстрое развитие, что стало сильной психологической нагрузкой для активных участников общественных процессов. Однако главной проблемой 90-х является то, что это была эпоха во многом разрушения, а не созидания, в чем виноваты во многом российские интеллектуалы. Соколов предъявил резкие претензии русской интеллигенции, которая в своих "кухонных разговорах" 70-х - и в СССР, и в эмиграции - не сформулировала внятных проектов общественного развития для постсоветской России. Вообще же одной из главных неявных тем Соколова стало отсутствие в современном мире - в России и на Западе - осмысленных новых проектов общественного развития. В ходе оживленной полемики по выступлению Соколова Ирина Прохорова говорила в защиту современных западных демократий, указывая, что западное общество не так инерционно, как считает Соколов, и многие проблемы там интенсивно обсуждаются и решаются. Татьяна Милова спросила у Соколова, есть ли у него собственный проект дальнейшего желательного пути развития России, на что Соколов ответил, что это - возвращение к "добрым началам", восходящим к христианскому европейскому Средневековью, "обращение к корням", - на повторный вопрос Миловой, как Соколов конкретно себе это представляет, внятного ответа не последовало, зато Александр Платонов заметил, что многие черты управления средневековой Руси - местничество, кормление и пр. - и так фактически восстановлены в современной России, к вящему усугублению ее дремучести. Илья Кукулин заметил, что проектное мышление в том виде, которого требует Соколов, было невозможно в условиях советской власти (как в силу отсутствия необходимого для такого мышления опыта Иного - информация о западном пути развития практически не доходила, а от российского прошлого позднесоветская интеллигенция слишком далеко отстояла по времени, - так и потому, что конец советской власти в обозримом будущем едва ли был предсказуем). В обсуждении участвовали также Ирина Роднянская, Леонид Костюков, Леонид Блехер, Андрей Окара, Виген Оганян и др. В конце вечера Игорь Настенко (глава издательства "Русская панорама") спросил у авторов, над чем они сейчас работают. Чередниченко ответила, что над циклом статей для журнала "Неприкосновенный запас" о современных российских композиторах (уже готова статья о Татьяне Сергеевой), а Соколов - что служит в газете и параллельно заканчивает книгу диалогов, которые современные россияне ведут "примерно на те же темы, что и сегодня в этом разговоре". Вел вечер Дмитрий Веденяпин.

28.02. Премьера

Света Литвак представила текст "Жаркие дни в Плесе" (подписанный очередным анаграмматическим псевдонимом Ветка Листва), состоящий из двух частей - прозаической и поэтической. Первая часть являет собой более или менее реалистический текст очеркового характера - рассказ о пребывании в городе Плесе, общении с местными жителями и т.п.: это, в общем, традиционные путевые заметки, отягощенные, впрочем, наложением двух временных пластов - насколько можно понять, речь также идет о посещении автором той же местности много лет назад. Вторая часть, писавшаяся параллельно первой, называется "Внутренний монолог автора" и представляет, напротив, в основном бессистемные записи, порой лишь ассоциативно связанные с сюжетной канвой прозаического текста, порой как будто не связанные вовсе, местами объединенные сквозным мотивом, местами ритмически организованные (например, наиболее внятный элемент текста представляет собой ямбические двустишия, в утрированно-пародийном духе отражающие образ подпольного поэта-неудачника на фоне более талантливых и именитых коллег). По объяснению Литвак, в основе концепции проекта лежит идея о симультанной множественности ассоциаций, рождающихся во время творческого акта, большая часть которых не получает воплощения в тексте и в итоге остается за его пределами. Поэтому теоретически мог бы быть написан и третий текст, четвертый и т. д. Решение Литвак облечь "второй план" именно в стихотворную форму во многом реабилитирует исконное противопоставление поэзии и прозы по признаку "рефлексия-интуиция", постепенно стиравшееся на протяжении второй половины XX века, и окончательно снятое, кажется, концептуализмом. От напрашивающегося симультанного произнесения текстов Литвак, по ее словам, отказалась и читала их по очереди.

28.02. Образ и мысль

Под несколько загадочным названием "Вечер авторов журнала "Вопросы литературы"" скрывалась программа из произведений трех завсегдатаев клуба "Образ и мысль" - Александра Воловика, Владимира Герцика и Эдуарда Шульмана, чьи произведения печатались или приняты к печати в разделе "И в шутку и всерьез" почтенного литературоведческого журнала. Воловик и Герцик читали стихи (Воловик также стихотворные пародии), Шульман - балансирующий, по обыкновению, на грани беллетристики и эссе текст "Скромный сын Бердичева".

29.02. Авторник

Вечер поэта Германа Лукомникова был приурочен к последнему дню зимы, поскольку в последние годы Лукомников располагает (в том числе в Собрании сочинений, публикуемом в Интернете) свои тексты по сезонам написания (а внутри сезона - по алфавиту). В течение зимы 1999/2000 гг. Лукомниковым, по его словам, было написано 200 текстов, каковые и были им, в алфавитном порядке, оглашены. На фоне минималистских текстов с незначительным вкраплением палиндромов выделялся плагиартистский текст, в котором известное стихотворение Арсения Тарковского сопровождалось примечанием: "Кажется, уже было у Юрия Левитанского". Вслед за этим Лукомников прочитал те же 200 стихотворений заново, предлагая каждому из слушателей оценить каждый текст по пятибалльной системе (к сожалению, результаты опроса будут подведены уже после сдачи нашего материала в печать). Наконец, в третий раз всё те же тексты оглашались с авторским комментарием фактологического и версификационного плана.

29.02. Культурный центр "Дом"

Вечер поэта Аркадия Семенова, более известного в рок-культурной среде (как автор текстов для группы "Вежливый отказ"). Объясняющаяся отчасти этим напористая манера исполнения, усиленная микрофоном, скорее маскирует формальное и содержательное разнообразие стихотворений. Ряд текстов был посвящен актуальным политическим проблемам - войнам в Карабахе, на Балканах и в Чечне, курдской проблеме и т.п. По ходу вечера автор, в частности, заявил, что не стремится к литературной известности, но собирается выступать не реже чем раз в четыре года.