2.03. Классики XXI века

Вечер поэта и прозаика старшего поколения Вадима Фадина, в последние годы живущего в Германии. Читались преимущественно стихи, выдержанные в резонерско-дидактической манере, следующей Давиду Самойлову.

3.03. Георгиевский клуб

Вечер поэта Артура Крестовиковского. Был прочитан целиком объемный стихотворный текст "Сад расходящихся тропок", форма которого определяется автором как "корона сонетов" (в самом деле, текст состоял из сцепленных начальными и конечными строками 14-стиший, заканчиваясь "магистралами", составленными из начальных/конечных стихов, однако отсутствие рифмы и метрическая свобода - тяготеющий к трехсложнику дольник - делают сонетный статус отдельной строфы проблематичным). В основу поэтики "Сада" также был положен цепной принцип: переходящие друг в друга и вытекающие друг из друга метафоры, по большей части демонстративно красивые (несколько напоминающие манеру испанских поэтов предвоенной эпохи: Лорки, Мачадо и др.); в изобилии присутствовали ссылки на известных культурных деятелей XX века (поэтов, художников, музыкантов и т.п.), реже - прямые цитаты.

5.03. Премьера

Вечер поэтов Алексея Денисова (Владивосток) и Вячеслава Крыжановского, родом также из Владивостока, но сейчас живущего в Санкт-Петербурге. Крыжановский предварил чтение стихов коротким рассказом о владивостокском литературном объединении "Серая лошадь", которым руководил он, а после его отъезда Денисов, - по одноименным альманахам 1997, 1998 и 2000 гг. Крыжановский начал читать стихи, продолжив чтение текстами из вышедшего уже в Петербурге в 1999 г. сборника "Fabula rasa". Стихи Крыжановского объединены пафосом поэтизации обыденного быта, для чего используются любые средства: от раннепастернаковской метафоризации до вполне "бродской" метафизической нагрузки; особое пристрастие автор, кажется, питает к сложной, маскирующейся и исчезающей рифме; чувствуется, однако, оторванность от актуального литературного контекста, вынуждающая самостоятельно повторять открытия самых разных современных авторов - от Тимура Кибирова до Владимира Строчкова. Отдельный интерес представляли продемонстрированные Крыжановским визуально-поэтические тексты и объекты - в частности, стихотворные домино, "гексагоны гадальные" (надписи вдоль ребер шестигранного волчка) и т.п. Денисов, привлекший к себе внимание на фестивале "Культурные герои XXI века" стихами, вошедшими в сборник 1998 г. "Нежное согласное" (опубликованный до сих пор только в Интернете и готовящийся к изданию в Москве), составил программу своего выступления из более ранних (части из поэмы 1995 г. "Твердый знак" и несколько других стихотворений из одноименной книги) и более поздних (в т.ч. совсем новых) стихотворений, лишь по просьбе Дмитрия Кузьмина прочитав ряд текстов "Нежного согласного". Поэзия Денисова оказалась в центре небольшого обсуждения, в ходе которого предположение Кузьмина о стихийном характере его творчества, преодолевающего оторванность от актуального поэтического контекста за счет неординарной авторской оптики (в частности, детского взгляда), было оспорено Данилой Давыдовым, усмотревшим в стихах Денисова сложную работу с мандельштамовским наследием - не только на уровне очевидных цитат и аллюзий, но и, среди прочего, в области семантики стихотворного размера; в то же время, согласно афористичному замечанию Леонида Костюкова, влияние Мандельштама можно усмотреть сегодня у всех, как у всех есть красные тельца в крови.

6.03. Образ и мысль

В свободных чтениях, как водится, выступило множество авторов, в т.ч. не имеющих никакого отношения к литературе. Отметим, однако, Фаину Гримберг, представившую более развернутый фрагмент той же поэмы "Тривиальное стихотворение о пьесе", которая уже звучала частично 4.02., стихи Светланы Максимовой и Владимира Герцика, изящно-бесхитростный рассказ-миниатюру Сергея Семенова, переводы Валентина Германа из римского поэта Тибулла. Дмитрий Кузьмин представил несколькими текстами Дмитрия Десятерика, Романа Воронежского и Георгия Балла составленную им антологию малой прозы "Очень короткие тексты".

7.03. Авторник

Коллективная акция Николая Винника, Галины Зелениной, Максима Горелика и Максима Анкудинова (последний для участия в ней специально приехал из Екатеринбурга) - презентация стихотворного сборника "Ж", представляющего собой четыре одноименных авторских книжки в одной кассете (подразумевается, что все тексты посвящены женщинам). Куратор клуба Дмитрий Кузьмин открыл вечер длинным травестированным представлением участников, по одному выходивших на сцену в одинаковых нарядах (белые рубашки, черные брюки), причем Зеленина и Горелик поменялись именами и в дальнейшем выступали друг за друга; впрочем, все четверо участников читали тексты друг друга, не указывая имени автора и обращая чтение каждого текста к той или иной девушке из публики (приходится отметить, что в этом перформансном элементе акции достаточно органичным выглядел только Винник, тогда как остальные три автора с трудом выдерживали взятый стиль). Стихи всех четырех участников проекта, в самом деле, обнаружили при таком представлении определенную общность: верлибры, в значительной мере ориентированные на передачу устной речи, сочетающие элементы русского концептуализма (пародийный центон, эпатажные ходы) с постконцептуалистскими чертами (интимные, подчеркнуто приватные лирические интонации, использование неизвестных читателю, но опознаваемых как относящиеся к приватной сфере автора имен и реалий, и др.). Это не лишенное парадоксальности сочетание оказалось отрефлексировано участниками акции, что нашло свое отражение в эпизоде, ставшем апофеозом ее перформансного аспекта: Дмитрий Черный из зала заявил решительный протест против использования "концептуалистом" Винником приватной, не обезличенной лексики, за этим последовала травестийная дуэль на зонтиках с "гибелью" Винника и последующим его оживлением. Дополнительную краску в мероприятие внесли перманентные явления Кузьмина со шваброй, подтирающего перманентно проливаемое участниками акции вино.

7.03. Литературный музей

Вечер прозы Ольги Седаковой. Были прочитаны два рассказа - "Хэдди Лук" (впервые опубликован в 1990 году в альманахе "Laterna Magica") и "Маруся Смагина" (нежные, благодарные воспоминания о няне - носительнице народной мудрости, отсылающие к издавна укоренившемуся в русской литературе - Пушкин, Ходасевич - сюжету). Оба рассказа войдут в готовящийся двухтомник Седаковой. В основе представленного далее эссе "Морализм искусства" лежит попытка вывести особое понятие "морализма", противостоящего как религиозной либо социальной "морали" - непременно закрепощающей, так и часто декларируемой идее "аморализма" искусства. Морализм же (термин применим, по мнению Седаковой, ко всему значительному в искусстве, включая произведения, традиционно считающиеся проповедью эстетического аморализма - "Цветы зла" и т.п.) состоит, по Седаковой, главным образом в сугубо индивидуальном отношении к миру, в способности непосредственного с ним контакта, в неприятии любого рода эстетических либо мировоззренческих шаблонов (признак посредственности же - как раз в обратном: так, например, современные представления о "богеме" основаны, по Седаковой, на эпигонском следовании изжившей себя романтической модели). Главный критерий морализма в искусстве - "вкус в первом значении слова" - способность прямого восприятия. Седакова прочла также несколько поздних коротких стихотворений. Важными и интересными для себя фигурами в современной поэзии она назвала Ивана Жданова, Сергея Стратановского и Елену Шварц.

7.03. Российский Фонд культуры

Торжественное подведение итогов I Свято-Филаретовского конкурса религиозной поэзии в Интернете "Для Бога нас немного" (названием послужило стихотворение Ивана Ахметьева, что, кажется, нигде не было отмечено). Вечер открыл представитель Фонда культуры Игорь Авдиев, заявивший, что поэзия в лучших своих проявлениях всегда религиозна, будучи либо свидетельством тоски по Богу, либо радостью от встречи с Ним. О конкурсе рассказал его инициатор Борис Колымагин, своими впечатлениями поделился член жюри Михаил Сухотин, заметивший, что представленные тексты можно обсуждать как с литературно-эстетической точки зрения, так и с точки зрения личного религиозного опыта, засвидетельствованного в тексте, и в последнем случае критерии художественности неприменимы. Последнее, по общему мнению членов жюри, в особенности относилось к одному из победивших текстов - стихотворению Марии Ходаковой (прочитанному на церемонии ее мужем, поэтом и прозаиком Михаилом Занадворовым) о произошедшем по молитве спасении ее ребенка от смерти. Другими победителями стали Николай Переяслов (секретарь правления Союза писателей России -"патриотического"), Иван Дмитриев и Владимир Тугов (на церемонии не появился). Помимо Переяслова и Дмитриева, со стихами выступили награжденные поощрительными дипломами Александр Бойцов, Константин Кравцов, Виктор Кротов, Людмила Мезенцева, Надежда Муравьева (некоторой известностью пользуются только Кравцов и Кротов - последний, кстати, был единственным верлибристом, снискавшим высокую оценку жюри); в целом абсолютное преобладание сугубо традиционалистских поэтик среди победителей и дипломантов вызывает, учитывая участие в жюри Сухотина, Колымагина, Ильи Кукулина, Татьяны Михайловской, некоторое недоумение, особенно если учесть, что на конкурс выдвигались, например, работы Натальи Черных и Дмитрия Строцева, сочетающих религиозную тематику с подлинными художественными новациями. В качестве гостей выступили также Дмитрий Авалиани (с тематической программой листовертней), Андрей Галамага, читавший стихотворные переложения псалмов, и Вячеслав Улитин из Владимира. Стихотворный цикл "Путешествие по Мировому Древу" (1992) прочитал еще один член жюри Максим Шевченко, в прошлом близкий к литературной группе "Твердый знак" (а ныне главный редактор приложения "НГ-Религии" "Независимой газеты"); стихи Шевченко представляют определенный интерес сочетанием брутальной экспрессии и метафизической масштабности (кажется, сознательно возводимой к Маяковскому: в своем выступлении Шевченко назвал Маяковского религиозным поэтом), влиянием рок-поэзии (в том числе, кажется, западной), сложной композицией, метафорикой, основанная на контаминации нескольких мифологических традиций (в данном случае - древнескандинавской и христианской).

10.03. Георгиевский клуб

Вечер поэтов Евгении Воробьевой и Алексея Глазкова. Авторы читали по очереди, небольшими порциями по несколько стихотворений. Резоны их соединения в одной программе следует, вероятно, искать в личной плоскости, поскольку поэтика их достаточно различна. Воробьева, уже не первый год участвующая в московской литературной жизни, может быть отнесена, наряду с Алексеем Корецким, к умеренному крылу пассеистического течения в младшем поколении современной русской поэзии, культивирующему средневзвешенный "хороший стих" с исчезающе малым количеством индивидуальных характеристик (впрочем, говорить о неоригинальности этой поэзии также, по крайней мере, в ряде случаев затруднительно, поскольку она обладает способностью неожиданного и парадоксального применения ассимилированных творческих манер: любопытно, например, как в маленькой поэме Воробьевой "Грибник" взаимодействует сам с собой Иосиф Бродский разных периодов: мрачный метафизический пейзажист "Новых стансов к Августе", резонерствующий циник конца 60-х и, самую малость, грамматизатор жизни эпохи "Части речи"). Поэтика Глазкова носит менее устойчивый характер: ряд текстов по ритмике, рифмовке, отчасти синтаксису восходит явно к Маяковскому (иногда, кажется, с элементом пародичности, имея в виду крах тесно связанной с этою поэтикой культурной и художественной идеологии), отдельные стихи приближаются по манере к Игорю Иртеньеву и Владимиру Друку, особняком стоят длинные речитативы с неопределенными рoковыми корнями (в т.ч. текст в авторском жанре "драма для громкого чтения": лирико-бытовой монолог о любовном увлечении человека средних лет). Любопытно, что оба автора охотно обращаются к относительно крупной форме (маленькие поэмы или что-то в этом роде), - вообще представляется, что изучение средних и предельных размеров стихотворного текста у современных авторов разных поколений и направлений было бы исключительно полезным, хотя предсказать возможные выводы затруднительно. В кратком обсуждении доминировал Олег Асиновский, произнесший страстную оду женской поэзии как поэзии, лишенной амбиций (что бы это ни значило). Особо отметим вставной эпизод: с энтузиазмом встреченный всеми присутствовавшими рассказ Марка Ляндо о том, как Аркадий Ровнер выиграл в казино стиральную машину.

11.03. Музей Маяковского

Мероприятие Крымского клуба: вечер "Литераторы - сотрудникам госбезопасности". Вечер открылся продолжительным выступлением Всеволода Некрасова, читавшего стихи, так или иначе связанные с темой спецслужб, преимущественно старые (включая знаменитое посвящение Андрею Вознесенскому со словами "же не кегебе ву па"), но также и новый цикл, связанный с реставрацией мемориальной доски Андропову на Лубянке; вслед за этим Некрасов, по обыкновению, углубился в вопросы внутрилитературной политики, припомнив, как Игорь Иртеньев определял количество и порядок выступлений членов клуба "Поэзия" (ущемляя при этом Некрасова), как Константин Кедров организовывал общественный резонанс вокруг "метаметафористов", и т.п., - при этом Некрасов недвусмысленно намекнул, что все эти действия вызывают у него подозрения во внелитературной срежиссированности. Отвечая Некрасову, Кедров поведал о том, как КГБ, напротив, постоянно преследовал его, не давал вступить в Союз писателей и т.п., заметив попутно, что нынешнее положение вещей в литературе не в последнюю очередь связано с тем, что лидирующие позиции успели захватить сыновья генералов госбезопасности: Владимир Сорокин, Виктор Ерофеев и Саша Соколов; в заключение Кедров прочитал отрывок из своего самого известного стихотворения "Компьютер любви", призывая публику в свидетели, что в этом тексте нет ничего подрывающего государственную безопасность. Выступавшие в дальнейшем литераторы обходились уже без стихов, высказывая накипевшие на душе претензии к соответствующему ведомству; особенно запомнилось выступление Евгения Сабурова, припомнившего свое общение с работниками госбезопасности как в студенческие годы, так и в период пребывания на важных государственных постах, и вынесшего из этого общения вывод о тотальной некомпетентности и недееспособности советских спецслужб. Отдельной яркой страницей вечера стало выступление представителя пресс-центра ФСБ Василия Ставицкого, отметившего, что многие выдающиеся русские литераторы сотрудничали с органами безопасности: в частности, Гумилев работал на военную разведку, а Лермонтов командовал в Чечне карательным отрядом; Ставицкий прочитал также стихотворение собственного сочинения - беспомощно-сентиментальное и не зарифмованное как следует объяснение в любви собственной жене. Последние два выступления несколько выбивались из общего тона: Рустам Рахматуллин рассказал о значении Лубянской площади и нескольких других связанных с российской службой госбезопасности мест для московского метафизического краеведения; Дмитрий Кузьмин говорил о том, что борьба с актуальным, неподцензурным искусством, осуществлявшаяся органами безопасности России и СССР на протяжении всего XX столетия, противоречит объективной потребности общества в культурном и эстетическом развитии, отставание в таком развитии опасно для общества, а следовательно, государство, как институт оформления и регулирования общественных потребностей, должно бы, имея в виду стратегические задачи общественного развития, обеспечивать поддержку актуального искусства точно так же, как фундаментальной науки. Последний тезис вызвал резкое неприятие Сабурова, заявившего о том, что государственная поддержка чего бы то ни было ведет к вырождению поддерживаемой области; диспут Кузьмина и Сабурова быстро принял взвинченный тон и сошел на нет в связи с явным нежеланием сторон слушать друг друга.

13.03. Эссе-клуб

Круглый стол "Реализм как миф" был приурочен к появлению январского номера воронежского журнала "Подъем", соединившего под одной обложкой участников вечера - московских прозаиков Олега Павлова, Владислава Отрошенко, Василия Голованова, Светлану Василенко. Инициировавший вечер и открывший его Павлов заявил, что объединиться в таком составе авторов побудили личные симпатии и интерес к творчеству друг друга, концептуализация же этого круга авторов как "новых реалистов" принадлежит Павлу Басинскому (опубликовавшему в том же журнале статью, доказывающую - правда, не на современных примерах - природное сродство реалистического письма с русским национальным духом); при этом, заметил Павлов, Басинский не исследовал той литературы, которую объявил новым реализмом, и это объявление так и осталось ничем не подкрепленным жестом. По мнению Павлова, говорить о каких-либо "измах" применительно к молодой российской литературе (век которой он отсчитывает от статьи Виктора Ерофеева "Поминки по советской литературе") преждевременно - нужна более эмпирическая, более элементарная критика. Резче других открестился от "нового реализма" Голованов, охарактеризовавший соответствующие декларации Басинского как картежный ход в его собственной игре; более обтекаемую позицию занял Отрошенко, заявивший, что всякий писатель творит из себя, находя в себе мифотворящую потребность, преображающую определенные элементы реальности, - в связи с этим, по мнению Отрошенко, реализмом можно назвать все, что лежит между двумя крайностями: очерковым, не преобразующим отражением окружающей действительности и голым нагромождением внутренних фантазмов автора (такое предельное расширение понятия "реализм" вызвало в публике мимолетную реплику, напомнившую о давней книге Гароди "Реализм без берегов"). Единственным автором, попытавшимся вступиться за идею "нового реализма", оказалась Василенко, рассуждавшая о том, что в русской литературе была и остается модернистская ветвь, выросшая из Гоголя, и реалистическая ветвь, выросшая из Толстого и превращающаяся в новый реализм благодаря усвоению опыта литературы XX века, в частности, Сартра и Камю; на вопрос, в чем выражается это усвоение, Василенко ответить не смогла. В то же время, по мнению Василенко, на фоне имевшего место последние 10 лет культурного доминирования постмодернистов важен сам жест объединения (хочется добавить: "всех здоровых литературных сил"). Возвращаясь к воронежскому изданию, Павлов заметил, что для московских авторов было важнее всего донести свои голоса до российской провинции, внести в провинцию адекватный контекст (убеждение Павлова, что в провинции лучше читают "Подъем", чем "Новый мир" или "Знамя", осталось непрокомментированным). В дальнейшем обсуждении высказывались разные интерпретации понятия "реализм": так, Наталья Перова отметила, что в западной литературно-критической мысли широкое понимание реализма связано с идеей множественности реализмов; Юрий Нечипоренко настаивал на том, что реализм - это прежде всего признание высшего начала, устанавливающего реальность реального; Рустам Рахматуллин на основе краткого экскурса в историю культуры заявил, что концепт реализма возник в середине XIX века как отражение несводимости появлявшихся культурных форм к единому знаменателю, как это было прежде. Павлов, поясняя свою позицию, говорил о том, что каждый из писателей их круга несет определенную весть из своего угла: Отрошенко - из казачьего, он сам - из казарменного, и т.п.; за эту мысль ухватился Дмитрий Кузьмин, призвавший отказаться от старой системы категорий и квалифицировать текст или автора по тому, "из какого угла" он несет весть, какой фрагмент или уровень реальности хочет в первую очередь высветить; с этим пафосом отказа от самой парадигмы, к которой принадлежит термин "реализм", перекликалась и еще одна реплика Голованова, констатировавшего, что обсуждение современной литературной ситуации с применением терминологии XIX века - трагическое свидетельство неусвоенности уроков целого столетия. В дискуссии также приняли участие Татьяна Милова, Светлана Богданова и др.

13.03. Премьера

Совместная программа музыкально-акционистской группы "Независимый профсоюз Yeltsin-trip" во главе с Данилой Давыдовым и панк-рок-группы "Братья короли" во главе с Андреем Родионовым. Исполнение песен на тексты обоих сопровождалось битьем заранее принесенных участниками лампочек.

13.03. Образ и мысль

Вечер поэта, автора и исполнителя романсов Александра ВЭСа (аббревиатура настоящего имени - Виноградов Эдуард Сергеевич) был объявлен как представление трехтомного собрания сочинений ВЭСа (Старый Оскол, 1999). Вечер начался с рассказа ВЭСа про его бурную жизнь: в 1999 году он был освобожден из очередного тюремного заключения, а всего в тюрьмах провел, по его словам, 18 лет. ВЭС постарался представить все разновидности своего творчества: взрослые стихи, детские стихи, романсы и поэмы. Не представляя интереса в художественном отношении, творчество ВЭСа любопытно как социокультурный факт несколько курьезного характера: его, в частности, можно интерпретировать как полуфольклорное - и по использованию всех стилистических общих мест и бродячих сюжетов городского фольклора XX века, и по потенциальной анонимности (тексты такого рода легко теряют авторство и функционируют как фольклорные - сам ВЭС утверждает, что его романсы, например, поют многие цыганские исполнители).

14.03. Авторник

Вечер поэта Юрия Кабанкова (Владивосток). Были представлены стихи разных лет из итогового сборника "Камни преткновенные" - начиная с раздела "Лицом на восток", написанного на рубеже 1970-80-х гг. в Москве, во время учебы в Литературном институте, и изобилующего дальневосточными реалиями (характерная природа, пограничная атрибутика), исчезающими в последующих текстах. В заключение прозвучали отрывки из большой поэмы, давшей название сборнику, - лучшего произведения Кабанкова, созданного в конце 80-х: поэма написана от лица северорусского монаха XVI века (с вставками от лица современного переписчика), эффектным риторическим слогом, девятистишиями рифмовки aab ccb ddb - отдаленно напоминая поэзию Даниила Андреева. Кабанков сказал несколько слов о владивостокском литературном объединении "Серая лошадь", к спорадическому участию в котором его привлекли младшие авторы - прежде всего Алексей Денисов, - и признался, что в его жизни богословская эссеистика все более вытесняет поэзию ("блудную дочь молитвы"), однако и от последней он не отказывается как от страницы своей духовной биографии.

16.03. Классики XXI века

Вечер прозы Вячеслава Курицына. Автор предварил чтение собственных сочинений словами признательности двум своим учителям - прозаику Андрею Левкину и поэту Виталию Кальпиди, признавшись, что у первого учился "пластике эмоций", а у второго - "скорости и мощи письма"; в знак благодарности Курицын прочитал рассказ Левкина "Август, 31-е" и стихотворение Кальпиди "О сад". Затем были представлены три курицынских текста - "MTV: покорми меня", "Sosкочившие" и "Серебряная чаша" (первый и третий уже звучали соответственно 6.04.99 и 11.12.99); все три текста написаны в период с середины 1998 до середины 1999 г. и составляют новый этап в творчестве Курицына, поскольку на смену интеллектуалистскому изводу постмодернистской манеры письма (как в его более ранних работах "Любовь постмодерниста" или "Факультет пролонгированного кота") приходит стилизация масскультурного текста.

16.03. Премьера

Вечер поэта Михаила Сухотина. В первой части вечера были представлены короткие стихотворения за последние несколько лет (частью уже известные, частью новые), во второй - поэма "Стихи о первой чеченской кампании", только что опубликованная в Интернете Александром Левиным. Во вступлении ко второму отделению Сухотин подчеркнул особую новизну (для него самого) этого произведения и сказал: "Я не совсем еще понимаю, что это такое, но это точно не проза". Поэма производит шоковое впечатление прежде всего своим содержательным рядом, поскольку значительную ее часть занимает изложение зверских преступлений российских солдат в Чечне (по материалам независимых расследований правозащитных организаций); наряду с последними стихами Виктора Кривулина и Филиппа Минлоса поэма свидетельствует о возвращении в серьезную литературу общественно-политической тематики (что, в свою очередь, косвенно свидетельствует о нарастающей социопсихологической тревожности определенной части российской культурной элиты). Если, однако, рассматривать текст Сухотина в исключительно литературном контексте, то он оказывается значительным явлением по крайней мере в двух отношениях. Во-первых, версификационно: достаточно объемный текст, написанный верлибром почти без дополнительных ритмизующих и иных структурирующих приемов (особенно по сравнению с предыдущими поэмами Сухотина, отличающимися разнообразными структурными изобретениями), имеет мало прецедентов в современной русской поэзии (отдельные приходящие на память примеры - у Михаила Файнермана, Марины Темкиной - непохожи на сухотинский текст по синтаксису, не говоря уже о содержательно-тематическом наполнении), зато вплотную приближается к классическим поэмам американца Чарлза Резникоффа, сходным образом переложившего, например, материалы Нюрнбергского процесса (впрочем, знакомство Сухотина с этим автором ничем не подтверждается). Во-вторых, ряд художественных приемов, используемых Сухотиным, - например, включение в текст имен и реалий, относящихся к сфере частной жизни автора и заведомо неизвестных и непонятных читателю, - сближает поэму видного представителя поэтического концептуализма с постконцептуализмом младшего поколения (в лице Дмитрия Воденникова, Дмитрия Соколова и др.).

17.03. Георгиевский клуб

Вечер петербургской поэтессы Линор. Была повторена, в несколько развернутом и усовершенствованном виде, основная часть предыдущей программы Линор, представленной здесь же 5.11.99, - композиция "Углистые хондриты".

17.03. Домик Чехова

Презентация "Книги" поэта Сергея Соловьева - текстуальной части проекта "Фигура времени", "интегрирующего репрезентативные формы музея, храма, театра и новых медий в единый метаигровой универсум" (книга и проект уже представлялись 10.02. и 21.04.99 в Крымском клубе, однако теперь "Книга" издана в качестве приложения к журналу "Комментарии" - вечер открыл его главный редактор Александр Давыдов, а собственно "фигура времени" - лабиринт - запланирован к постройке в германском городе Рoсток). "Книга" заключает в себе тексты (а чаще - фрагменты) разных жанров и стилистик - художественной прозы, философского эссе, драмы, поэзии, а также графические вкладки, эскизы проекта и т.д., нерасчлененность которых символизирует блуждание в лабиринте - читатель, совершающий, как и посетитель будущего лабиринта, "гуманитарное странствие во Времени, Пространстве и Языке", постепенно продвигается к цели, т.е. в данном случае к описанию собственно архитектурного проекта . Соловьеву, исполнявшему фрагменты "Книги", аккомпанировало "Три-О" Сергея Летова.

20.03. Образ и мысль

Вечер прозаика Елены Гордеевой, посвященный ею памяти своей подруги Марии Карповой, с которой она сблизилась на почве любви к Шекспиру; в эссеистической манере Гордеева анализировала цитаты из Шекспира, сопоставляя с цитатами из Джордано Бруно.

20.03. Чистый понедельник

Света Литвак представила программу из стихотворений разных лет, отобранных специально для вечера Николаем Байтовым.

20.03. Премьера

В вечере памяти прозаика, поэта и эссеиста Юрия Карабчиевского участвовали всего два человека: сын писателя, художник Дима (sic!) Карабчиевский и Андрей Битов. Основную часть вечера составлял диалог между Битовым и Карабчиевским-младшим о 70-х годах в СССР, главное внимание было сосредоточено не на литературных подробностях, а на атмосфере тех лет и на свойствах личности Карабчиевского. Битов назвал Карабчиевского "человеком ветхозаветным - благородным, но негибким"; в частности, сравнивая Карабчиевского с Юзом Алешковским (в середине 70-х гг. все трое входили в одну компанию, а впоследствии вместе участвовали в альманахе "МетрОполь"), Битов заметил, что Карабчиевского жгло изнутри чувство, что его тексты не соответствуют некоему очень высокому образу идеального текста, тогда как Алешковский прежде всего получал удовольствие от собственного письма. Карабчиевский-младший воспроизвел в качестве метафоры характера своего отца фрагмент музыки к фильму "Мужчина и женщина" и сцену с Робертом де Ниро из фильма "Охотник на оленей". Кроме того, в видеозаписи были показаны выступления Инны Лиснянской с воспоминаниями о Карабчиевском и самого Карабчиевского на Сахаровских чтениях в Горьком в 1990 г. Некоторое необычное напряжение разговору придавали эпатажный тон Карабчиевского-младшего, недавно вернувшегося из многолетней эмиграции и обвинявшего всех присутствовавших во внутренней несвободе и в склонности к насилию, и реакция слушателей на него слушателей: "Ну почему же мы не понимаем, что такое свобода? - спокойно удивился Николай Байтов. - Я, например, понимаю. Свобода - это моя жизнь."

21.03. Авторник

Презентация сборника рассказов Андрея Бычкова "Тапирчик" (Тверь: Kolonna, 2000). Бычков прочитал два рассказа из книжки - одноименный с нею и "Пиздец постмодернизму", - и два более ранних текста, "Когда отключают ток" и диалог "Репертуар" (на два голоса с режиссером Игорем Махровым); перед чтением текста "Пиздец постмодернизму", завершавшего вечер, Бычков заметил, что эпиграфом к этому его выступлению следовало бы взять формулу Розанова: "Литература - это мои штаны: что хочу в них, то и делаю". В самом деле, этот рассказ, в котором, среди прочего, alter ego автора, писатель Коровин по велению явившейся ему в видениях неназванной роскошной женщины (читай: музы) собственноручно убивает Виктора Ерофеева непосредственно на творческом вечере последнего, посвящен выяснению интимных отношений автора с литературой; но и другие рассказы, звучавшие на вечере, представляют маргинальную для Бычкова эпатажную поэтику (впрочем, даже в самом радикальном рассказе местами присутствуют свойственные Бычкову стилистическое изящество и работа с тонкими душевными движениями - в этом смысле предпринятая Бычковым попытка переиграть Игоря Яркевича на поле последнего была обречена, поскольку требовала для успеха полного отказа от собственной творческой индивидуальности).

22.03. Музей Герцена

Вечер поэта Анны Наль и барда Александра Городницкого открыл кратким вступительным словом критик Лев Аннинский. Затем Наль и Городницкий выступали по очереди (в среднем три ее стихотворения к одной его песне), попутно делясь незначительными воспоминаниями из совместной семейной жизни (в частности, было вскользь упомянуто, что будущих супругов познакомил когда-то Иосиф Бродский). Стихи Наль (а читались как старые тексты, так и произведения последних лет) держатся на ровном среднешестидесятническом уровне, варьируя в широком спектре от Беллы Ахмадулиной до Натальи Горбаневской.

22.03. Клуб О.Г.И.

Презентацию альманаха "Личное дело - 2" (М.: Новое литературное обозрение, 1999") открыл Лев Рубинштейн, кратко рассказавший об истории появления альманаха "Личное дело" 1991 года. Главный редактор "Нового литературного обозрения" Ирина Прохорова в короткой речи отметила, что авторы круга "Личного дела" всегда подчеркивали, что их не связывает ничто, кроме личной дружбы, - и в этом Прохоровой видится новый тип литературного объединения, прообраз будущего плюралистического устройства литературного пространства. Со своими стихами выступили Сергей Гандлевский, Михаил Айзенберг, Виктор Коваль и Рубинштейн (текст "Сонет #66"). В завершение к участникам вечера обратился с благодарностью критик Андрей Зорин, автор послесловия к альманаху 1991 г.

23.03. Классики XXI века

Александр Левин представил собранную и подготовленную к печати вторую книгу своих стихов и текстов "Орфей необязательный", разбитую на три раздела: в первый включены сочинения 1995-2000 гг. (после первой книги "Биомеханика"), во второй - более ранние стихи, пересмотренные или доработанные за последнее время, в третий - "Стишия", т.е., в авторской терминологии, иронические миниатюры. Часть текстов, как всегда, была исполнена под гитару.

24.03. Георгиевский клуб

В связи с неожиданной отменой запланированного мероприятия несколько своих текстов прочли Марк Ляндо, Дмитрий Лепер, Олег Асиновский, Борис Колымагин и Мария Ордынская.

24.03. Филиал Литературного музея

Вечер памяти прозаика Юрия Коваля открыла и вела Татьяна Бек, прочитавшая вначале фрагмент мемуарного очерка о нем (отметим эффектную характеристику Коваля как органичного соединения Улисса и Иванушки-дурачка). Общую с Ковалем школьную юность и тогдашние (начала 50-х) литературные занятия вспоминал Вячеслав Кабанов, обильно цитировавший смешные стишки, сочиненные подростком Ковалем в те времена, свои встречи с Ковалем на почве занятий детской литературой - Владимир Глоцер (вместе с Ковалем хоронивший старого писателя Бориса Шергина в отсутствие каких-либо официальных лиц из Союза писателей - чувствовалось, что Глоцера это по-прежнему возмущает не меньше, чем в 1973 г.) и Марина Москвина (рассказавшая также о том, как до сих пор в некоторых северных деревнях, где прежде бывал Коваль, его именем перед ними открывались все двери). Глоцер также отметил, что Коваль был истинно детским писателем, каких гораздо меньше, чем настоящих взрослых писателей. Юрий Ряшенцев раскрыл наугад книгу Коваля "Суер-выер" и прочел случайно выпавшую главу. Выступили также Евгений Рейн, Яков Аким, режиссер-аниматор Юрий Норштейн. Вечер завершился фрагментом из воспоминаний Ивана Овчинникова (не путать с новосибирским поэтом!), написанных в близкой к самому Ковалю манере. По ходу вечера демонстрировались видеозаписи с песнями Коваля в авторском исполнении, в зале музея была развернута выставка яркой, красочной живописи и керамики Коваля, а также изготовленных им авторских книг.

25.03. Центр имени Сахарова

Презентация коллективного сборника "Наше положение: образ настоящего" (М., Издательство гуманитарной литературы, 2000), составленного из текстов публицистических, эссеистических и художественных, преимущественно принадлежащих двум авторам: философу Владимиру Бибихину и поэту Ольге Седаковой. Участники сборника (помимо Бибихина и Седаковой, также философ Анатолий Ахутин и историк религии Анна Шмаина-Великанова) выступили с более или менее публицистическими заявлениями: Бибихин, отталкиваясь от зарисовок из жизни современного города, вывел образ тотально отчужденного положения частного человека; Седакова, начав с рассказа о своей работе в жюри Букеровской премии (большинство прочитанных ею современных русских романов показались ей эскапистскими, описывающими действительность как мрачную и абсурдную с какой-то совершенно безличной и безответственной позиции), говорила о дефиците в России 90-х лично ответственных художественных (и иных) высказываний; Шмаина-Великанова, охарактеризовав современное положение большой части российских интеллектуалов как коллективную внутреннюю эмиграцию, расценила это положение (в русле суждений матери Марии (Кузьминой-Караваевой) о положении русской интеллигенции в эмиграции) как возможность небывалой внутренней свободы и духовного роста, и т.д. Еще один участник сборника, композитор Александр Вустин, был представлен записями своих музыкальных произведений.

27.03. Образ и мысль

Встреча с поэтом Ольгой Седаковой. Чтение эссе "При условии отсутствия души" из сборника "Наше положение" Седакова предварила кратким экскурсом в историю постмодернизма, толкуя его как "не наследующий модернизму, а отрицающий его наравне с остальными традициями". В самом эссе Седакова недоумевает по поводу засилья постмодернизма в современном западном искусстве, излагает основные положения постмодернизма (как общеизвестные, так и окрашенные резко субъективными представлениями), противопоставляя его модернизму по двум основным признакам: отношение к прошлому (если для модернизма характерна модель "прошлое в будущем" - т.е. потенциал, заложенный в искусстве прошлого, далеко не исчерпан и напрямую спроецирован в будущее, модернист творит перед судом традиции - аллюзия на идеи Мандельштама и Элиота; то для постмодернизма - "будущее в прошлом" - продуктивное развитие искусства завершено) и отношение к языку (если для модернистов язык - креативное, тяготеющее к предметности начало, то для постмодернистов - начало тираническое, максимально абстрактное - разрыв связи между значением и предметом, и т.п.). Основную черту постмодернистского мировосприятия Седакова определяет как "обделенность экстазом". Отличие западного постмодернизма от российского Седакова видит в его обреченно-миролюбивом, толерантном характере, противопоставляя свойственно агрессивные, по ее мнению, проявления постмодернизма русского - акции Олега Кулика (рассказ Седаковой о покусанном на ее глазах шведском искусствоведе вызвал оживленную дискуссию) и нетерпимость российских литераторов-постмодернистов к любым проявлениям внедискурсивного подхода. Себя Седакова считает неомодернистом. Во второй части вечера читались стихи, преимущественно прежних лет ("Путешествие волхвов", "Старые песни" и др.).

27.03. Эссе-клуб

В рубрике "Кредо" с развернутым устным эссе на весьма общие мировоззренческие темы выступил поэт Дмитрий Веденяпин. Среди позитивных высказываний, прозвучавших в эссе, можно выделить мысль о том, что в отличие от философии и религии, занимающихся целым, обращаясь при этом к частностям, поэзия занимается частностями, возможно, имея при этом в виду целое; отсюда Веденяпин делает вывод о прекрасности незавершенного и фрагментарного. Веденяпин также решительно заявил о всеобщности поэзии, которая может звучать где угодно - и в большой аудитории ("на стадионе") даже лучше, чем в интимной обстановке, так как слушателю в этом случае легче абстрагироваться от живого читающего автора; Веденяпин даже признался, что планировал предложить Валентину Гнеушеву в бытность того художественным руководителем московского Цирка проект поэтического шоу на цирковой арене. В целом, однако, в выступлении Веденяпина преобладали меланхолические ноты, резюмированные в обсуждении Фаиной Гримберг, охарактеризовавшей Веденяпина как выразителя самоощущения интеллектуала эпохи распада империи, который не может смириться со своим статусом частного лица. Свое выступление Веденяпин перемежал чтением стихов. В обсуждении выступили также Татьяна Милова, Александр Самарцев, Алексей Лидов и др.

27.03. Филиал Литературного музея

Вечер памяти Генриха Сапгира. С воспоминаниями о Сапгире выступили критик Лев Аннинский, поэты Евгений Рейн и Иван Ахметьев, поэт и редактор Алексей Алехин, прозаик Евгений Попов, художник Николай Вечтомов, сотрудник музея Владимир Крижевский. Бoльшая часть выступлений имела мемуарный характер. Отметим рассказ Аннинского о том, как в конце 50-х гг. со стихами Сапгира и Игоря Холина его познакомил Вадим Кожинов, и дополняющее его сообщение Евгения Попова о том, что Кожинов учился в одном классе с Юзом Алешковским. Попов также рассказал о том, как в конце 40-х юный Сапгир учил столь же юного (еще до ареста) Алешковского писать стихи и брал 100 рублей старыми за урок (обычно после каждого занятия - вполне серьезного и въедливого - эти деньги совместно пропивались). Алехин прочитал присланное из Германии новое стихотворение Сергея Бирюкова памяти Сапгира. Ахметьев заметил, что предисловия Сапгира к подборкам из поэтическом разделе книги "Самиздат века" - это своего рода наброски воспоминаний, и сейчас он, Ахметьев, намеревается разместить в Интернете эти вступления как единый текст. Вел вечер Александр Глезер.

27.03. Клуб О.Г.И.

Встреча с эссеистом Петром Вайлем. Вайль прочитал фрагмент очерка о Сорренто из книги "Гений места" и ответил на многочисленные записки с вопросами; в частности, говоря о своих литературных вкусах, он выделил в поэзии Сергея Гандлевского (открывшего встречу кратким вступительным словом) и Льва Лосева, в прозе Виктора Пелевина и Б.Акунина (обоих он в прошлом году номинировал на Букеровскую премию); Б.Акунин, полагает Вайль, заполняет в русской литературе важнейшую и доселе пустовавшую нишу качественного историко-приключенческого романа ("Может быть, самая большая неудача русской литературы, - то, что в ней не было "Трех мушкетеров"," - заметил Вайль), - впрочем, на прозвучавшие в последовавших записках имена Загоскина, Лажечникова, А.К.Толстого и др. Вайль ничего определенного не ответил. В целом, признался Вайль, в последние годы он гораздо меньше следит за текущей русской литературой, поскольку обнаружил, что жизнь в различных проявлениях интересует его куда больше.

28.03. Авторник

Вечер прозаика Леонида Костюкова. Были представлены фрагменты из нового романа "Великая страна", вернее сказать - из трех законченных к настоящему времени его частей. Текст носит весьма неожиданный для Костюкова характер, поскольку действие происходит в сильно травестированной Америке (по словам самого автора, это образ Америки, сложившийся у российского обывателя по второсортным голливудским лентам), в основу фабулы положен ряд нелепых допущений (в частности, главный герой - русский эмигрант, от нечего делать сменивший в США пол, а затем частично потерявший память), а значительная часть диалогов воспроизводит, опять-таки, голливудский канон острословия (в обсуждении Михаил Новиков и Евгений Чижов предлагали в качестве аналогии беседы гангстеров в "Криминальном чтиве" Тарантино и разговоры Бивиса и Батхеда); таким образом, многие элементы текста демонстративно апеллируют к новейшему отечественному постмодернистскому канону (в частности, к Виктору Пелевину). В то же время в декоративно-китчевой ткани повествования время от времени (и, по-видимому, чем дальше, тем больше) образуются разрывы, в которых проглядывает сугубо экзистенциальная проблематика поиска идентичности. Дискуссия по прочитанным фрагментам свелась, в основном, к поиску стилистических и конструктивных прообразов; Костюков признал ориентацию на Джона Гарднера (предположение Дмитрия Кузьмина), назвал от себя О'Генри, отверг Эдуарда Лимонова и Зиновия Зиника, отрицал знакомство с одноименным рассказом Петра Капкина; в разговоре участвовали также Татьяна Милова, Илья Кукулин и др.

30.03. Классики XXI века

Вторая (см. 25.03.) презентация сборника "Наше положение: образ настоящего", проводившаяся, в отличие от первой, в традиционном литературном клубе, была в большей степени обращена к проблемам культуры и искусства. Так, Владимир Бибихин начал свое выступление с объяснения, что в России поэзия и философия традиционно имеют разный культурный статус, и соединение их в данном сборнике под одной обложкой - знак ожидания их равноправного существования в культуре (в дальнейшем, однако, Бибихин перешел к социокультурной проблематике, сделав ряд странных заявлений: например, о том, что только религиозное - в широком смысле - сознание способно установить в России нормы терпимости, о том, что православной церкви нужно критически пересмотреть свое прошлое и в знак такого пересмотра перейти на григорианский календарь, и т.п.). Выступление Ольги Седаковой было направлено против установившегося будто бы в современной культуре доминирования необязательного, безответственного тона и стиля, позиционированного как единственная альтернатива догматизму и декретированию - и в то же время легко сходящегося с ним. Анатолий Ахутин, продолжая эту тему, говорил о российской мыслительной традиции, в рамках которой художнику приходилось мучительно оправдываться за свой интерес к форме, противопоставлявшейся содержанию как нечто несерьезное и неважное, тогда как, если вспоминать античные корни самого понятия формы, форма предлежит содержанию как идея. В обсуждении (не столько сборника, сколько прозвучавших на вечере высказываний) приняли участие Алексей Лидов, Дмитрий Кузьмин, Михаил Ярмуш, Рустам Рахматуллин, а также философ Сергей Хоружий, который, несмотря на свое участие в сборнике (одним небольшим текстом), обрушился на него с сокрушительной критикой, охарактеризовав его как "упоительный дуэт кукушки и петуха" (имея в виду Бибихина и Седакову как основных авторов), "Фому Опискина в двух лицах", представляющего "вместо нашего положения - ваш уголок", и завершив свое выступление символическим вычеркиванием своего имени из списка авторов.

30.03. Культурный центр "ДОМ"

Вечер прозаика Александра Хургина, впервые организованный в Москве в рамках программы Крымского клуба по презентации творчества русских литераторов стран СНГ, открыл вступительным словом Игорь Иртеньев, изложивший острые эпизоды первых лет вхождения Хургина в московскую литературную среду. Куратор Крымского клуба Игорь Сид проанализировал связь различных элементов творчества Хургина (сюжетика, образы, общий психологический настрой etc.) с особенностями культурно-исторического ландшафта города Днепропетровска, где проживает Хургин. Затем Хургин читал рассказы разных лет, в основном из вышедших в последние годы в Днепропетровске сборников "Какая-то ерунда" и "Комета Лоренца" (название последней книге дала повесть, выдвигавшаяся на премию Букера в 1999 г.). Тон второй части вечера задало прочитанное Сидом письмо Андрея Урицкого о человеконенавистничестве как неотъемлемом свойстве творчества Хургина, - "присущем, впрочем, любой хорошей прозе конца ХХ века". Заявление вызвало возобновлявшуюся в течение вечера резкую полемику в эстетико-мировоззренческой плоскости, достигшую особого накала после вопроса Андрея Бычкова к Хургину, существует ли Бог. Андрей Пустогаров предложил неожиданно отчетливую классификацию прозы Хургина по "метафизико-антропологической" окраске на три большие группы, сугубо по-разному трактующие сущность человека (одна из групп соответствует определению Урицкого). Среди отмеченных Хургиным особенностей собственного литературного труда следует упомянуть постепенное выявление им набора имманентных своему авторскому "я" сюжетных линий: нередко, вдохновенно начиная новый рассказ, он обнаруживает, что когда-то это уже написал - притом, что фабулу, обычно вполне правдоподобную, он практически никогда не берет из жизни. В беседе участвовала также Наталья Перова, вслед за Урицким назвавшая Хургина одним из лучших современных прозаиков и рассказавшая некоторые подробности истории соискания повестью Хургина Букеровской премии.

31.03. Георгиевский клуб

Очередной вечер в цикле Анны Килимник был посвящен семейным парам в искусстве (в развитие разговора 26.11.99); ведущая отметила острую актуальность гендерной проблематики в современном искусстве, сославшись, в частности, на возрастающий интерес к драматургии Ибсена и Стриндберга, первыми, по ее мнению, открывавшими эту проблематику в своем виде искусства, и прочитав в качестве эпиграфа короткий киносценарий группы "ФЭКС" (1921, входили будущие знаменитые режиссеры Козинцев, Трауберг и Юткевич), в котором женщина оказывается революционным орудием всесокрушительной силы. Основу вечера составило выступление Натальи Абалаковой (известной своим творческим семейным дуэтом с Анатолием Жигаловым) - художницы и перформера, много работающей и с вербальным текстом; Абалакова прочитала несколько пространных фрагментов из своего текста "За отсутствием оснований для сравнения", охарактеризовав его как "самопроявление некой женской идентичности" (т.е. дистанцировавшись от лирического субъекта), - текст лирико-беллетристический, близкий по способу мышления (в т.ч. образного) и манере письма пограничной между эссе и нарративом прозе Аркадия Драгомощенко или Александра Скидана. По просьбе Килимник Абалакова пояснила характер взаимоотношений внутри их пары, заявив, что они совместно создают "безавторский трансфинитный текст" от лица особого "структурного субъекта", не совпадающего ни с ними обоими вместе, ни с одним из них по отдельности (что не мешает им в иных случаях выступать отдельно и самостоятельно). Во второй части вечера Килимник продемонстрировала графические работы Анны Таршис (Ры Никоновой) и совместные коллажи Никоновой и Сигея, а также прочитала несколько отрывков из своей статьи, интерпретирующих первые.