1.06. Авторник

Вечер поэта Ларисы Березовчук (Петербург) был посвящен презентации новой крупной работы - композиции "Обреченные на фальстарт", чему предшествовало пространное вступление, в рамках которого Березовчук рассказала об истории создания текста и его месте в контексте ее творчества; необходимость такого подробного введения в текст Березовчук объяснила тем, что литературный вечер для нее - прежде всего отчет перед литературной общественностью. В этой части программы следует отметить заявление Березовчук о смещении ее поэтики от эпоса (как, например, в гигантской композиции на исторический сюжет "Поднадзорные - соглядатаи" - см.6.05.97) к лирике, но лирике особого рода, имперсональной, т.е. такой, в которой лирический субъект отсутствует вовсе или представлен в качестве одного из персонажей, равноправного с различными другими. Новая композиция (т.е. полиморфный текст, простроенный лейттемами и лейтмотивами), по замечанию Березовчук, ближе всего отвечает ее идее "фоноцентрической поэзии", т.е. стиха, принципиально ориентированного на устное исполнение; наиболее радикальным проявлением такой ориентации выступают в "Обреченных на фальстарт" тексты, представляющие "реальное речевое многоголосие", т.е. требующие исполнения несколькими чтецами. Березовчук подробно остановилась на самом сложном типе такого текста - стихотворении-раге, воспроизводящем словесными средствами структуру соответствующего древнеиндийского музыкального жанра, - показав (по отдельности и во фрагментах) три составляющих такой текст голоса, которые должны при исполнении накладываться друг на друга (первый голос представляет собой нормальный связный монолог персонажа, второй, соответствующий струнным в музыкальных рагах, - рекомбинации звуков из состава одного-двух ключевых слов текста, обычно - имен древнеиндийских богов, и третий, соответствующий ударным инструментам, - рекомбинации семантически осмысленных звуковых групп из состава ключевой фразы). Вслед за этим Березовчук конспективно (предъявляя все основные темы и типы текстов) прочла композицию, отличающуюся необычной даже для этого автора многоплановостью - как содержательной (пять сложно сочетающихся лейттем), так и формально-жанровой (от почти хроникальной записи ссоры девочек-подростков, закончившейся убийством, до развеселых "Частушек под рэп-аккомпанемент", обыгрывающих присутствие в фамилии известной дамы-политика названия японских средневековых широких штанов - "хакама").

3.06. Классики XXI века

Александр Левин выступил с новой песенной программой в сопровождении пяти музыкантов (включая двух своих сыновей) - все вместе называются "Левин и дети". С расширением музыкального состава и эволюцией музыки в сторону арт-рока (о чем уже говорил сам Левин, например, 9.03.) левинские песни выиграли в масштабности и эффектности, хотя, быть может, и потеряли в непосредственности. В заключение вечера был показан и подарен новый аудиоальбом Левина "Заводной зверинец", записанный еще в предыдущем составе.

4.06. Георгиевский клуб

"Археология и провиденциализм" - совместный вечер прозаика Светланы Богдановой и Псоя Короленко (преимущественно известного как шансонье, однако выступившего на сей раз не с песнями, а с малой прозой и малой драмой). В основу композиции вечера была положена идея "Антифона": авторы, чередуясь, читали по тексту или фрагменту. Миниатюры Короленко носили исключительно иронический характер, иногда пародируя и какие-то жанровые и стилевые каноны (в частности, это касается известных по публикациям в Интернете историй о еврейском мудреце и праведнике реб Йойне). Более серьезные и конструктивно сложные тексты Богдановой в таком окружении оборачивались своей - подчас неожиданной - иронической стороной, чему способствовала и манера их рецитации и привходящего автоконферанса, взятая Богдановой (возможно, что интересней была бы попытка более агрессивного стилистического противостояния авторов). Помимо художественных текстов, Короленко читал также отрывки из своей кандидатской диссертации, посвященной В.Г.Короленко (содержавшие главным образом зубодробительные фрагменты из антисемитских статей столетней давности, которым Короленко-старшему приходилось противостоять), и монтаж небольших фрагментов из прозы Розанова и Мандельштама; Богданова также прочла фрагмент статьи, трактующей, впрочем, об албанском фольклоре. В заключение Богданова вручила очередную Богдановскую премию, время от времени присуждаемую ею на свой вкус, Сергею Соколовскому за цикл малой прозы "Ужасная Новость". Растроганный лауреат выступил с небольшой речью.

6.06. О.Г.И.

Вечер Людмилы Петрушевской открылся презентацией выпущенной издательством О.Г.И. арт-книги Петрушевской "По, Ли Бо и Кюи. Скороговорки для театральных училищ" - 50 экземпляров с иллюстрациями автора, во всех экземплярах раскрашенными ею от руки. В книгу вошли небольшие абсурдистские пьесы, местами из-за звуковой игры близкие к зауми, в которых действуют китайский поэт Ли Бо, композитор Кюи, река По и т.п. Кроме этого, читались "Дикие животные сказки" (в помещении клуба одновременно экспонировались иллюстрации автора, где персонажи сказок - свинья Алла, ежик Витек, исландская селедка Хильда - изображены, как правило, в виде людей, немного схожих с этими животными, как если бы это были их прозвища; однако в некоторых случаях у людей появляются признаки упомянутых животных (улитка Герасим - пожилой унылый еврей с рожками на голове), "лингвистические сказки" (начиная с наиболее известной "Пуськи бятые"), а также поэма "Карамзин" - как бы "конкретистское" описание деревенской жизни, по стиху (говорной интонационный верлибр с короткой строкой) и стилю напоминающее "лианозовскую школу". В целом, таким образом, Петрушевская была представлена на вечере относительно авангардными работами, что может объясняться как эволюцией в сторону литературного эксперимента, так и большей эстрадной выигрышностью радикальных поэтик.

6.06. Кинотеатр "Художественный"

Пушкинский праздник поэзии был инициирован кинорежиссером Саввой Кулишом и предварен спродюсированным им неигровым короткометражным кинофильмом Николая Обуховича "День Вознесения", смонтированным из материала, отснятого у памятника Пушкину на Тверской (фильм был бы неплох, если бы не исполненные обличительного пафоса съемки в соседнем казино, завершающие его в нарушение концепции). Состав участников носил бессмысленно-эклектичный характер. В негласном состязании за самое бестактное, безвкусное и недостойное выступление пальму первенства следует поделить между Андреем Вознесенским, читавшим стихи о мобильных телефонах, и начинающим литинститутским сумасшедшим Владимиром Завикториным, огласившим длинную поэму, повествующую о том, как памятники Пушкина и Гоголя, прогуливаясь по Бульварному кольцу, благославляют автора поэмы на служение поэзии. Из имевшего отношение к литературе следует отметить несколько изящных миниатюр Риммы Чернавиной, как всегда яркую и глубокую лирику Станислава Львовского и собранные воедино стихи, связанные с Пушкиным, Виталия Пуханова, а также забавное стихотворение впервые, кажется, мелькнувшего в публичной литературной жизни Владислава Панкрашина; выступали также Елена Кацюба, Константин Кедров, Татьяна Бек и др.

7.06. Премьера

Вечер прозы Вероники Боде, обратившейся к жанру рассказа, по ее словам, полтора года назад (после ряда лет занятий поэзией). Прозвучали шесть текстов, распадающиеся на два типа: один связан с бытовой фантастикой и мистикой и строится на реализации метафор и подсознательных страхов, другой - несколько гротескные новеллы из жизни современных русских интеллигентов, особенно в Америке (с определенным притяжением-отталкиванием от Сергея Довлатова). Сквозным мотивом в обоих типах рассказов выступает мотив границы, ее преодоления/непреодолимости и т.п. Была прочитана также статья Боде "Новое в лингвистике" из журнала "Неприкосновенный запас", посвященная языку русских в США и констатирующая формирование там особого диалекта. В заключение Игорь Сид прочитал мемуарно-биографическое эссе о Боде "От "Гумфонда" к "Нише"..." (газету "Гуманитарный фонд" Боде фактически редактировала в 1993 г., электронный журнал "Ниша" с ее участием должен вскоре открыться в Интернете).

8.06. Авторник

Вечер Николая Винника, приуроченный, как пояснил сам автор, к его дню рождения, был анонсирован как акционный, однако от проведения акции "Война" (как можно было понять, в ходе акции предполагалось оглашение списка творчески несимпатичных Виннику авторов и предъявление претензий их текстам) перформер отказался, заявив, что постулирует акционность мероприятия через объявление его жестом самоинициации ("Я окончательно признаю себя литератором"). Был зачитан текст манифестарного плана, общая идея которого сводилась к тотальной ответственности литератора за судьбы культуры и мироздания, - свидетельство чисто модернистского способа мышления, свойственного Виннику вопреки постмодернистскому характеру его творческой деятельности. Впрочем, морализаторский пафос выступления Винника приобрел несколько двусмысленный акцент после того, как в качестве наиболее близкого в этическом отношении автора он назвал Александра Бренера и процитировал значительный фрагмент из книги последнего "Интернационал управляемых торпед". Вторая часть вечера была передана Винником для презентации книги стихов Филиппа Минлоса "Да нет" (М.: АРГО-РИСК, 1999), тексты из коей Минлос и Винник зачитывали по очереди; состав книги (а с ним и корпус прозвучавших на вечере текстов) следует оценить как весьма удачный, поскольку предпочтение было отдано наиболее лаконичным из стихов Минлоса, более всего отвечающим неоконкретистской интенции автора. В ходе вечера Сергей Рыженков (Саратов) объявил о присуждении Минлосу своей личной литературной премии "Очень своевременная книга".

8.06. Крымский клуб

Открыв Первые Приговские чтения, куратор клуба Игорь Сид, по обыкновению, огласил результаты телефонного опроса, в котором своими впечатлениями о Дмитрии Александровиче Пригове поделились Николай Байтов, Олег Дарк, Владимир Тучков, Владимир Березин и др. Сид отметил, что на просьбу охарактеризовать Пригова одним-двумя-тремя словами значительное число респондентов ответило собственно именем героя: Пригов - Дмитрий Пригов - Дмитрий Александрович Пригов, - так, по мнению Сида, проявляется некоторая загипнотизированность этим именем, превращение его в некую абсолютную дефиницию, заменяющую различные профессиональные, этические и другие оценочные определения. В выступлениях на вечере преобладали воспоминания о встречах с Приговым либо о первых впечатлениях от знакомства с его творчеством при незначительном объеме рефлексии по поводу обсуждаемого феномена (что, полагает Сид, можно объяснить сильной рефлексивной способностью самого Пригова, обладающего безусловной пальмой первенства в осмыслении собственной деятельности). Выступили Екатерина Деготь (определившая Пригова как "солнце нашей поэзии сегодня"), Татьяна Михайловская, Анна Килимник. Предложение Сида приискать аналогии универсальной творческой личности Пригова в истории мировой культуры не привело слушателей к правдоподобным параллелям до тех пор, пока сам Пригов не предложил ненавязчиво фигуру Микеланджело. В заключение историк Павел Шехтман поведал историю о том, как молодая судья в московском суде, тестируя табло с бегущей строкой над входом в зал заседаний, набрала для контроля текст: "Дмитрий Пригов".

10.06. Классики XXI века

Презентация сборника стихов "Новые ДООСские" (М.: Елена Пахомова, 1999). Константин Кедров объявил о приеме в группу "ДООС" Генриха Сапгира и Андрея Вознесенского, материальным свидетельством чего должен служить небольшой сборник, выпущенный специально к данному вечеру. Кедровым были прочитаны отрывки из поэмы "Астраль" (под аккомпанемент пианистки Марины Вульфсон), привязанные им к маловнятным астрологическим соображениям; со стихами выступила также Елена Кацюба, с воспоминаниями и поздравлениями - Валерия Нарбикова, Галина Мальцева, художник Владимир Опара и др.

11.06. Георгиевский клуб

Презентация книги стихов Алексея Корецкого "Вирши завершения" (М.: Автохтон, 1999). Поэтика Корецкого в целом носит пассеистский характер, восходя в известной степени к русскому символизму в сологубовском изводе (что небезынтересно на фоне апелляции большинства современных традиционалистов к акмеистической линии), - оставаясь, однако, достаточно открытой в отношении, по крайней мере, поэтического словаря. Представив избранные тексты почти за десять лет (в том числе предшествующие по времени вошедшим в книгу, а также ряд совсем новых), Корецкий продемонстрировал эволюцию от прозрачности к герметичности и особое увлечение усложняющимися со временем аллитерационными опытами. Значительную часть вечера Корецкий посвятил поэтам начала века Александру Добролюбову и Валериану Бородаевскому, составляющим предмет его историко-литературных интересов. В конце вечера Алексей Михеев огласил результаты проводившегося им в Георгиевском клубе в течение нескольких последних вечеров исследования в области коллективного бессознательного (см. 7.05. Георгиевский клуб).

14.06. Премьера

Вечер поэта Ивана Макарова. 42-летний автор с характерной биографической канвой (поучившись в Литературном институте, работал затем столяром, дворником и т.п.), Макаров спорадически публиковался в периодике, но так и не выпустил книги; тексты читались по самиздатским сборникам "Девяносто третий год" (1994) и "От имени сорной травы" (1999). Стих Макарова отличается жестким стоицизмом и недоверием к себе, формирующими лирического субъекта; отсутствие даже проблеска жалости к себе, а равно и интеллигентской культурной подкладки (выражающейся в цитатах и отсылках), отграничивает его от Сергея Гандлевского - как, впрочем, и более аскетичный (хотя и не чуждый временами паронимической игре) способ версификации, нередко приводящий к эксплицитным риторическим конструкциям. Интересно появление у Макарова традиционных (ранне)шестидесятнических тем и образов в неожиданном, вывернутом и переосмысленном виде (так, характерно "антимещанское" стихотворение про семерых слоников на комоде заканчивается строчками: "Я стою, последний слон из ряда, // на краю высокого комода". Особняком стояли несколько "тихих верлибров", укладывающихся в послеметсовскую струю (Михаил Файнерман, Наталья Осипова и др.). Макаров упомянул также о своих занятиях прозой и переводами (из Аполлинера и Ромена Гари), но образцов не представил.

15.06. Авторник

Вечер поэта Владимира Лапина. Развивая небольшое, но весомое выступление здесь же 9.03., Лапин представил на сей раз весьма объемную программу, в целом оставившую без изменений сложившийся образ поэта-стоика, сочетающего строгость и аскетизм интонаций с широтой ритмического дыхания. Однако прозвучал и ряд нехарактерных для Лапина стихотворений, в которых элементы сказа и ощутительный привкус иронии формируют оригинальную и любопытную тональность (скажем, текст "Жанровая зарисовка", с почти эпическим размахом рисующий картину долгожданной подачи в многоквартирный дом горячей воды после месячного перерыва). В непродолжительной беседе в конце вечера Лапин высказал свое неприятие авангардных и постмодернистских практик, заметив, что он в своем творчестве исходит из того, что возможность новаторства и эксперимента остается значительной в рамках классической просодии.

16.06. Крымский клуб

Вечер поэта Татьяны Щербины "Поэт и Франция". Звучали стихи из книги "Жизнь без", частью написанные автором в бытность ее во Франции, а частью содержащие те или иные французские аллюзии, и из последней книги "Разговоры с ангелами", а также ряд известных старых текстов, в том числе лимерики о литераторах, шуточные политические стихи и верлибрические миниатюры (в расширительном ключе называемые Щербиной хайку). Кроме того, Щербина прочитала ряд переводов из современной французской поэтессы ливанского происхождения Кури Гатар, над которыми она работает в настоящее время, малую прозу Кристиана Бобена и фрагменты из поэтической прозы Мишеля Уэльбека, а также вольное переложение "Баллады о дамах былых времен", выполненное ею в юности. Атташе по культуре французского посольства в России Оливье Гийом рассказал, по просьбе Щербины, о программе популяризации современной французской литературы в России, а Ольга Северская - о составленной ею и вышедшей во Франции антологии современной русской поэзии (в которой, однако, Щербина была представлена стихами, написанными сразу по-французски). Вечер проходил в интерьере выставки фотографий Александра Тягны-Рядно, также совмещающей российские и французские мотивы, как в пейзажах (волжские деревушки и парижские дома), так и в портретах (от Роб-Грийе до Синявского).

16.06. Фонд Михаила Булгакова

Вечер поэтов Валерия Нугатова и Дмитрия Бурлаки (Полтава) оказался в значительной мере построен на контрасте. Бурлака эксплуатирует образ "стихийного гения", восходящий в современной культуре к поздним шестидесятникам ("СМОГ" и т.п.) и наложившийся на архетипы субкультуры хиппи, его тексты могут быть охарактеризованы как "наивный сюрреализм". Напротив, Нугатов, много переводящий англоязычную поэзию и прозу XX века, и в собственном творчестве ориентирован на западные поэтические традиции, подвергая травестии широкий спектр культурных моделей - от бюргерских до битнических. Соответственно разошлись и манеры чтения: откровенно эстрадная у Бурлаки и пародийно-декадентская у Нугатова. В беседе участвовали Сергей Соколовский, Илья Кукулин, Дмитрий Гайдук и др.

17.06. Классики XXI века

Презентация романа в стихах Алексея Бердникова "Жидков, или О смысле дивных роз, киселе и переживаниях одной человеческой души" (М.: Просодия; Аналитика-пресс, 1999). Столь поздний дебют автора, разменявшего седьмой десяток, отчасти объясняется его фатальным пристрастием к данному жанру: Бердниковым создано 15 романов в стихах, объем некоторых доходит до 20 тысяч строк, причем зачастую довольно сложной версификации ("Жидков", в частности, написан сонетами со сложными подхватами рифм). Вообще версификационные способности Бердникова приходится оценить как экстраординарные (в ходе презентации было, например, упомянуто выполненное Бердниковым в шутку переложение большой статьи из "Правды" в венок сонетов). Непосредственным ориентиром для Бердникова определенно служит "Евгений Онегин" (в частности, Бердников, отчасти также в шутку, дописал все "пропущенные" строфы пушкинского текста). "Жидков" ждал публикации более 20 лет; теперь, по обещанию издателя Александра Фельдмана, дело пойдет быстрее: уже готовятся к печати роман "Записки доктора Иволгина" и другой фундаментальный труд Бердникова - полный перевод итальяноязычных сочинений Петрарки. Значительные фрагменты из "Жидкова" читали автор, ведущий презентации Александр Самарцев и художник книги Ефим Гершензон. При этом бросалась в глаза разноплановость текста: прозвучавший в исполнении автора финал первой части - вполне реалистический дневник женщины, думающей о муже, пропавшем без вести на войне (отчасти близок к некоторым внутренним монологам из романа в стихах Владимира Гандельсмана "Там на Неве дом..."); прочитанная Самарцевым 5-я часть - описание чумы в древних Афинах во время войны со Спартой, выполненное в форме короны сонетов с привлечением разных лексических пластов (характерная строка: "почто почтил еси так авантажно...") и являющее собой, по-видимому, развернутую метафору эпохи действия романа; представленный Гершензоном сказочно-сновидческий кусок про то, как главный герой-подросток попадает в кабинет Сталина, напоминает по атмосфере описание визита Ивана к Месяцу из "Конька-Горбунка"... В дополнение Самарцев прочитал отрывок из неопубликованного романа Бердникова "Городок Всегда" - стилизацию любовных жалоб в духе дореволюционного Михаила Кузмина, с апелляцией к частушечному ритму и интонациям, но и, по языку, к лирике XVIII века. Говоря о романе, Гершензон определил творчество Бердникова несколькими эффектными афоризмами ("Ирония Бердникова - это не приём, а высота, на которой парит сознание," ""Жидков" подобен симфонии, где последняя часть является не целью, а причиной целого"), а также подчеркнул, что роман, помимо прочего, исключительно точен в передаче реалий старой Москвы (Бердников отметил, что при написании романа пользовался частными семейными архивами). Выступил также Марк Ляндо, назвавший Бердникова "русским европейцем", а его язык "тредиаково-двадцатьпервовечным". Поэзия Бердникова, заявил Ляндо, - это русская архаически-сленговая глубина в европейской сонетной клетке. Роман "Жидков", по мнению Ляндо, близок по интонации "Сонетам к Марии Стюарт", но при этом Бердников вполне независим от Иосифа Бродского, поскольку роман начат существенно раньше (следует, однако, отметить, что вопрос о влиянии на оба текста, а также на упомянутый текст Гандельсмана, ранней поэмы Бродского "Горбунов и Горчаков" требует особого осмысления).

17.06. Политехнический музей

Вечер "Новые имена" собрал довольно пестрый состав участников, вплоть до молодого человека из публики, выпущенного на сцену по настоянию спонсора вечеров в Политехническом Анатолия Шейна, пожелавшего завершить сезон демократическим жестом. Наиболее значительными фигурами из числа выступавших следует признать, прежде всего, старшего из них - Аркадия Штыпеля, чья поэтика представляет собой оригинальное развитие линии раннего Пастернака, пропущенной через призму поэтики Бродского, и Сергея Тетерина (не путать с тезкой и однофамильцем - поэтом и акционистом из Перми) с шершавой, нарочито приблизительной по рифмовке поэзией (местами напоминающей Слуцкого, хотя это скорее совпадение, чем наследование) - изредка в этих небольших стихах прорываются мотивы войны, судя по всему афганской, что особенно любопытно, поскольку литературное осмысление последних российских войн остается пока в массе своей уделом искренних, но бесталанных дилетантов. Заслуживают внимания также Николай Штромило, успешно следующий урокам Евгения Рейна (за вычетом, как автор поколения 30-летних, мотивов упадка и ностальгии), близкий к нему Евгений Ехилевский и мощный, экспрессивный традиционалист Александр Закуренко (несколько шокировавший публику стихотворением "Европа убийца" по следам косовского конфликта). Остальное - а именно неискусные и прямолинейные стилизации Александра Макарова-Века, заунывные романсы Сергея Невского, дамские стихи Светланы Крыловой, Ирины Котовой, Елены Подлипчук (у последней, впрочем, с отдельными проблесками подлинности), сочинения Елены Рюминой о Пушкине и мессианстве Поэта, имитация метафизики в исполнении Анжелики Полонской, - оставляло скорее чувство недоумения.

18.06. Георгиевский клуб

Совместный вечер поэтов Светы Литвак и Германа Лукомникова был озаглавлен "Взаимовыгодно-альтруистический антифон", в очередной раз напоминая о пальме первенства клуба "Авторник" в легитимизации соответствующих способов презентации текста; авторы, чередуясь, читали тексты друг друга (предварив, однако, собственное выступление несколькими стихотворениями только что ушедшего из жизни Игоря Холина: Лукомников - из барачной поэзии, Литвак - из книги "Воинрид"). При этом программа не была заранее согласована, что позволило Литвак существенно усилить акционное начало вечера, выбрав для чтения сочинение Лукомникова "Хореический набросок обратного словаря двусложных фонетических волновых каламбуров" - расположенную в характерном для Лукомникова алфавитном порядке последовательность приблизительно 1700 двустиший, первый стих которых представляет собой так называемое "кругозвучие": "карма[кармакар]Макар // Это карма, брат Макар" (ранее это сочинение исполнялось самим автором 25.06.97). На фоне такого рода текста, настраивающего слушателя на определенный лад, вставляемые в него Лукомниковым отдельные стихотворения Литвак воспринимались не без труда.

20.06. О.Г.И.

Вечер прозаика Людмилы Улицкой. Прозвучали отрывки из произведений Улицкой (в частности, из романа "Медея и ее дети"), так или иначе связанные с темой смерти. В последовавшем обсуждении затрагивались в основном проблемы отношения к смерти в разных цивилизациях. Александр Гаврилов особо отметил, что впечатление от прочитанного на вечере адекватно общему впечатлению от прозы Улицкой, заключив отсюда, что тема смерти и является доминантой ее творчества.

21.06. Премьера

Закрытие сезона. Со стихами и песнями под гитару выступили Николай Байтов, Иван Ахметьев, Владимир Герцик и др. Кроме того, Ахметьев прочитал поэму Михаила Соковнина "Болдинский предметник" (заметив при этом, что Соковнин - один из редких авторов, кому удалось органично вписать большую стихотворную форму в контекст современной поэзии), а Байтов - стихи Николая Шатрова (рассказав попутно о своем знакомстве с автором - любопытно, в частности, что Шатров утверждал, будто его первым из литераторов андеграунда опубликовали на Западе).

22.06. Авторник

Закрытие сезона. Основу вечера составил альтруистический антифон в исполнении Дмитрия Кузьмина и Ильи Кукулина, не носивший, однако, в отличие от вечера Германа Лукомникова и Светы Литвак 18.06., взаимовыгодного характера: Кузьмин и Кукулин читали произведения авторов, по тем или иным причинам никогда не выступавших в клубе. Спектр авторов оказался, как и следовало ожидать, предельно широким: звучали стихи Геннадия Айги, Михаила Айзенберга, Александра Белякова, Вениамина Блаженного, Евгения Бунимовича, Михаила Еремина, Ивана Жданова, Виталия Кальпиди, Светланы Кековой, Виктора Кривулина, Семена Липкина, Льва Лосева, Григория Марка, Натальи Медведевой, Всеволода Некрасова, Софьи Поповой, Алексея Пурина, Евгения Рейна, Ольги Седаковой, Жанны Сизовой, Василия Филиппова, Александра Шаталова и Екатерины Шевченко. В промежутках слово предоставлялось присутствовавшим авторам: свои стихи прочитали Леонид Костюков, Вадим Калинин, Дмитрий Черный, а также дебютировавшие в этом качестве Дмитрий Беляков (циклизованные, чрезвычайно герметичные верлибрические миниатюры, отдаленно напоминающие Еремина обилием редкой лексики) и Кирилл Медведев (небольшие верлибры, по-некрасовски разреженные и по-буричевски полные подспудного надрыва). Контекст вечера в значительной мере был задан оформлением зала, подготовленным Ниной Благих с дочерьми: основу его составили большие фотопортреты ведущих авторов круга "Вавилона", знаменовавшие определенную переакцентуацию литературных иерархий в данном клубе: здесь авторы младшего поколения формируют свой пантеон из старших современников, давая им таким образом путевку в будущее. Впрочем, эта программная идея была подана с существенной долей иронии: к портретам были прикреплены полоски марли, и в заключительной части вечера куратор клуба Кузьмин обошел их все, подвязывая полоски таким образом, чтобы они закрывали изображенному на портрете литератору рот, после чего взял в руки еще один изготовленный Благих объект - крупную отдельно взятую ширинку, нашитую на лист картона, на котором было написано слово "сезон", - и застегнул молнию.

23.06. Крымский клуб

Первые Аксеновские чтения. Для разговора о творчестве Василия Аксенова, к тому же отчасти экспромтного (первоначально намечались Курицынские чтения, отложенные из-за отъезда героя), куратор клуба Игорь Сид привлек ряд редких и неожиданных лиц. Наиболее сомнительным выглядело участие нескольких представителей цеха фантастов (в лице Владимира Гопмана, Анта Скаландиса и Сергея Сидорова), в один голос твердивших о принадлежности Аксенова к этому цеху; впрочем, соображения Сидорова о влиянии романа "Остров Крым" на новое поколение российских писателей-фантастов, возможно, не лишены оснований, хотя стержень такого влияния - альтернативные история и география - с одной стороны, не Аксеновым изобретены, а с другой, составляют неповторимую особенность указанного романа именно в сочетании с точной прорисовкой психологических и культурных типов и ясными геополитическими аллюзиями, от чего нынешние звезды "глянцевой" фантастики вполне свободны. Некоторое недоумение оставили также представители крымской диаспоры: Исмет Шейх-Заде, заявивший от лица своей виртуальной галереи "Крымское ханство" о присвоении Аксенову гражданства этого ханства (и перешедший от этого заявления к длинной и невнятной речи, не имевшей к Аксенову никакого отношения) и безымянный представитель общественно-политического журнала "Остров Крым", краткое выступление коего запомнилось фразой: "Борхес был прав: сущности без необходимости умножать не следует". В то же время два ярких выступления были посвящены серьезным интерпретациям аксеновского текста и аксеновского мифа. Рустам Рахматуллин обратился все к тому же "Острову Крыму", поставив вопрос о его архетипическом соответствии сказаниям о граде Китеже: роман Аксенова, по мнению Рахматуллина, чрезвычайно интересен как попытка описать мировосприятие китежанина, да еще в развитии от поколения к поколению. Сергей Кузнецов, заявив о своей приверженности "параноидальному литературоведению", занятому поиском параллелей и заимствований, начал с размышлений о сходных местах в повести Аксенова "Золотая наша железка" и романе Томаса Пинчона "V", а также одном рассказе Роалда Дала (Аксенов поклялся, что не читал ни того, ни другого); во второй части своего выступления Кузнецов говорил об аксеновских героях как о настоящих героях своего поколения, отметив при этом (правда, не называя имен), что и для современного поколения писателей и кинорежиссеров есть такие герои, "золотая молодежь", для которой август 98-го сыграл роль августа 68-го. Любопытными воспоминаниями поделилась известный американский филолог Ольга Матич, рассказавшая, что "Остров Крым" написан в значительной мере на американском материале: от калифорнийских пейзажей (Аксенов тогда гостил у нее в Лос-Анджелесе) до рассказов ее отца о Белой гвардии. Выступили также Олег Шишкин, Ольга Северская, Михаил Успенский. Сам Аксенов по преимуществу молчал, лишь на вопрос о своем нынешнем круге чтения ответил, что прочел за последнее время новую прозу Виктора Пелевина и Людмилы Улицкой.

24.06. Классики XXI века

Вечер прозаика Андрея Урицкого был непродолжителен и в целом повторял схему предыдущего персонального вечера этого автора (18.02.98), вплоть до манерной и немузыкальной мелодекламации Вадима Каневского на тексты малой прозы Урицкого. Ряд новых текстов, прозвучавших на вечере, продолжают развивать постэкзистенциалистскую традицию, усиленную мрачным абсурдом по-обериутски.

24.06. Музей Маяковского

Вечер поэта Германа Лукомникова "Наиизбраннейшее" включал как тексты начала 90-х годов, написанные под псевдонимом Бонифаций (вернее здесь было бы говорить о литературной маске - в сопоставлении с Эдуардом Лимоновым, Венедиктом Ерофеевым и т.п.), так и собственно сочинения Лукомникова (после 1994 года), включая новую прозу. Было заметно, что тексты Бонифация были отобраны с позиций нынешнего стиля Лукомникова (с предпочтением коротким "речевым" работам, предлагающим обновление лианозовской минималистской традиции за счет подключения театрально-акционных и контркультурных идей, а также палиндромам); практически отсутствовали относительно длинные брутально-примитивистские тексты с присадками ОБЭРИУ и заумного футуризма, занимавшие значительное место в выступлениях Бонифация. В эволюции от Бонифация к Лукомникову обращало на себя внимание учащающееся обращение к компьютерной лексике, англоязычным включениям, рекламе (как в смысле парафразов известных слоганов, так и в смысле имитации и стилизации); несколько неожиданно также появление в текстах еврейской темы. Проза Лукомникова, в некоторых отношениях близкая Евгению Харитонову, Венедикту Ерофееву и Лимонову "Дневника неудачника", любопытным образом сочетает табуированную тематику (дефекация, сексуальный опыт, особенно в количественных измерениях - от обсуждения числа партнеров до величины половых органов, и т.п.) с простодушно-подпольной позицией говорящего, одновременно демонстрирующего затравленность и неагрессивно-растерянное (в отличие от Лимонова) стремление настоять на своём.

25.06. Георгиевский клуб

Вечер поэта Максима Волчкевича. Были представлены стихи из подготовленной к печати первой книги автора. Умелый версификатор (не только в отношении чисто формальной стороны дела, но и в том, что касается мелодики и интонации), Волчкевич представляет крайне пассеистское крыло младшего поколения русской поэзии, полностью ограничиваясь в своих стихах общепоэтическим материалом без каких-либо следов эпохи и культурной ситуации. Это послужило основой диалога Волчкевича с Дмитрием Кузьминым, заявившим, что не усматривает в стихах Волчкевича никакой творческой индивидуальности; по мнению Волчкевича, она состоит в работе с архетипами. На последовавший вопрос Кузьмина, в чем заключается эта работа (по сравнению с хорошо известными способами работы с архетипами постмодернистски ориентированных авторов или неоавангарда на фольклорной основе в лице Геннадия Айги и Виктора Летцева), Волчкевич ответил, что он стремится "сделать законченную вещь", - т.е., собственно, ничего не ответил. В качестве близких себе авторов Волчкевич назвал раннего (начала 70-х гг.) Сергея Гандлевского, Бахыта Кенжеева, Екатерину Шевченко. В обсуждении приняли участие Анна Килимник, Людмила Вязмитинова, Сергей Соколовский и Дмитрий Воденников, высказавший готовность поучаствовать в работе над будущей книгой (которая должна, по его мнению, быть сокращена).

28.06. Образ и мысль

Презентацию книги стихов Игоря Жукова "Ястребы охлаждения" (Иваново: Иваново, 1999) открыли вступительными словами Илья Кукулин, обративший внимание на свойственную Жукову интеллектуальную и культурную изощренность в сочетании с непосредственностью восприятия (а также возведший генезис его пьес к микродраматургии обериутов), и Дмитрий Кузьмин, уподобивший жуковские пьесы театру марионеток, в котором единственный голос, принадлежащий кукольнику, раздваивается, растраивается и т.п. ради стереоскопичности отражения мира (в последующем обсуждении прозвучала и другая театральная параллель, предложенная Анной Килимник, - с "бедным театром" Ежи Гротовского). Жуков читал стихи и пьесы в стихах, то и другое преимущественно абсурдистского плана, характерного для его письма в последние пять-семь лет (впрочем, при сколь угодно абсурдном антураже - а действующими лицами жуковских пьес могут одновременно являться Одиссей, Кармен, Фуко и хор акул, - так или иначе во всех текстах непременно ощущается чисто лирический посыл), а также, по просьбе Кузьмина, более ранние стихи из первой книги "Преимущества маленьких" (1992) и малую прозу из книги "Мемориал А.И.Свидригайлова" (1998). Жуков также рассказал немного о литературной жизни Иванова и высказал своеобразное кредо, заявив по поводу своих сочинений: "Все дело в эротизме особого рода".

30.06. Сад "Эрмитаж"

Праздник поэзии. Как, вероятно, любое литературное мероприятие, выключенное из адекватного контекста литературной жизни (и, в частности, вынесенное в случайное и произвольное пространство), данный вечер был в значительной мере обречен, несмотря на достаточно ровный состав авторов. Со своими стихами выступили Татьяна Михайловская (нарочито незатейливые тексты из посвященного цирку цикла "Парад-алле"; в соответствии с темой Михайловская при выступлении нацепила пестрый галстук как знак клоунского чина), Стелла Моротская (из цикла "Все тридцать три удовольствия"), Владимир Строчков (иронические миниатюры из цикла "Краткие обращения, вопрошания, мольбы и кощунства"), Дмитрий Кузьмин (несколько собственных текстов и стихи нескольких авторов из альманаха "Вавилон"), Дмитрий Воденников и организатор и ведущая вечера Римма Чернавина; Владимир Тучков представил ряд прозаических миниатюр из Пятой и Шестой "Русских книг для чтения", Александр Левин спел несколько песен. На открытой эстраде, расположенной лицом к летней площадке ресторана, все это выглядело довольно неуместно. Впрочем, в заключение вечера случилось и небольшое открытие: кажется, впервые в Москве выступила со своими стихами известный белорусский художник-перформер Ирина Малетина, чьи тексты, свободно переходящие с русского языка на белорусский лирические микродрамы, да к тому же исполненные с изрядным артистизмом, представляют серьезный интерес.