ХРОНИКА
1.12. Ярмарка "Non/Fiction"
(Центральный Дом художника)
- Презентация книги Геннадия Айги "Разговор на расстоянии" (СПб.: Лимбус-пресс, 2001) - собственно, альбома, где стихи Айги, его эссе, очерки о русском авангарде, воспоминания о Пастернаке напечатаны вместе с работами его друзей-художников Владимира Яковлева, Игоря Вулыха, Анатолия Зверева и др. Представляя книгу, ее редактор Арсен Мирзаев заметил, что живущий в Москве Айги часто воспринимается как автор "парный" и во многом противоположный живущему в Петербурге Виктору Сосноре, и расценил выход в Петербурге книги Айги как значимое событие. Владимир Новиков (автор предисловия к книге, озаглавленного "Больше, чем поэт") в очередной раз заявил, что Айги и Соснора - крупнейшие поэты второй половины ХХ века, соизмеримые с Блоком или Цветаевой. Михаил Айзенберг сказал, что Айги даже в своих текстах 60-х годов выглядит сейчас более актуальным, чем многие современные авторы, потому что Айги изначально относится к языку не как к чему-то наличному, уже существующему, а как к живому процессу. Юрий Милорава заметил, что огромные размеры и насыщенность книги - факсимиле рукописи, фотографии, репродукции картин и т.п. - подчеркивают подлинный масштаб творчества Айги. Евгений Даенин настаивал на том, что понять поэзию Айги может только чуваш. Художник Игорь Макаревич провел сравнение поэзии Айги с визуальными работами Ильи Кабакова: в обоих случаях, по мнению Макаревича, главным в произведении является "скрытое пространство", находящееся позади слов (у Айги) или визуальных знаков (у Кабакова), и на это пространство лишь указывают текучие, заведомо неокончательные, часто очень простые слова-намеки Айги или нарочито убогие, "мусорные" предметы и реплики на картинах Кабакова. В заключение вечера Айги прочитал цикл стихотворений памяти Хлебникова.
- Вечер поэтов - номинантов Премии Андрея Белого. С избранными стихами выступили Мария Степанова, Александр Анашевич (Воронеж), Владимир Кучерявкин и Дмитрий Голынко-Вольфсон (оба - Санкт-Петербург); наибольший интерес (несмотря на то, что ничего существенно нового прочитано не было) представляли выступления Кучерявкина и Голынко-Вольфсона, редко появляющихся на московской литературной сцене. О лауреате премии Василии Филиппове (не имеющем возможности покидать больницу) рассказал Михаил Шейнкер. Вечер вел координатор жюри премии Глеб Морев.
2.12. Ярмарка "Non/Fiction"
(Центральный Дом художника)
- Во втором раунде поэтического турнира "Русский слэм" (который вместо заболевшего Вячеслава Курицына проводили Николай Охотин и Илья Фальковский) участвовали Станислав Львовский, Даниил Файзов, Алекс Дихлин, Евгений Карпов, Максимилиан Потёмкин, Мария Шихирёва, Борис Целавин и некто Понт Алекс Энд Кира Гоголь. Если вынести за скобки совершенно необъяснимое участие Львовского, проект постепенно превращается в то, во что и должен превратиться, - в соревнования молодых авторов, не востребованных профессиональным сообществом и желающих достичь славы и успеха в обход такового. Вполне естественно, что в манере выступавших преобладали поэтики, шагнувшие в массы (и, вместе с тем, с точки зрения актуального литературного процесса маргинальные и архаичные): есенинская, эстрадно-шестидесятническая, роково-рэповая. Победителем был провозглашен студент Литературного института Потемкин, грамотно подражающий ранним Евтушенко и Вознесенскому.
- Юбилейные чтения по случаю 100-летия клуба (открывшегося 7.12.98) открыла Света Литвак, напомнившая в кратком выступлении об изначальной концепции клуба (представлять только новонаписанные, прежде не звучавшие тексты). Из выступавших далее этому принципу в наибольшей степени соответствовали Владимир Строчков (наряду со стихами огласивший прозаический фрагмент под условным названием "Накануне великой битвы", представляющий маршала Жукова в виде одноименного летающего насекомого, - кажется, мотив все-таки в значительной степени монополизирован Виктором Пелевиным) и Владимир Герцик, читавший однословия (неологизмы), сочиненные им для проведенного летом 2001 г. Михаилом Эпштейном Интернет-конкурса (который Герцик, представивший 51 текст, и выиграл в итоге со словом "взахлоп"). Сверх того, выступили со стихами также Николай Байтов, Александр Ожиганов (цикл "Круг Зодиака", звучавший, как минимум, 9.03.99 и 11.10.99), Александр Воловик, Юлия Скородумова, Андрей Воркунов, Марина Тарасова, Анна Альчук, Алексей Сосна и Иван Ахметьев (прочитавший также, в параллель к весьма декларативному гражданскому стихотворению Сосны, раннее стихотворение Эдуарда Лимонова); Павел Митюшёв прочел несколько палиндромов, Данила Давыдов - ироничную прозаическую миниатюру. Желающим раздавался отпечатанный к юбилею постер с вмонтированными в известную картину Богданова-Бельского "Сельский сход" лицами литераторов - завсегдатаев клуба.
- Вечер поэта Станислава Красовицкого стал, кажется, первым его публичным выступлением со стихами с середины 60-х гг., когда он - до этого центральная фигура московской неподцензурной поэзии - отказался от ранее написанных текстов и стал позиционировать себя прежде всего как религиозного деятеля. Были прочитаны стихи последующего периода, многие из которых вошли в только что тиражированный самиздатский (без издательской марки, текст написан автором от руки) сборник Красовицкого "In hoc signo vinces". Среди прочитанных текстов преобладала весьма прямолинейная религиозная тема, изредка уступавшая место незатейливой пейзажной лирике; крайняя бедность просодии - тривиальность ритмики, слабость рифмы - заставляла заподозрить умышленность, однако, по-видимому, это умышленность внелитературного плана, на что указывает и сам Красовицкий: "Но я не путник на дороге, // Где с лютней бродит Аполлон. - // Суть бесови все эти боги. // Один лишь Бог Единства - Он". На фоне такого явного отказа от поэтического в поэзии наиболее удивительной (если вынести за скобки само согласие выступить со стихами в литературном клубе, а не в церкви с проповедью) кажется готовность Красовицкого обсуждать внутрипоэтические вопросы: в частности, Красовицкий подробно изложил идею аллитерационного инварианта, характерного для каждого автора, заметив при этом, что Лермонтов (у которого звуки перекликаются "по горизонтали" - внутри строки - и на достаточно далеком расстоянии) гораздо дальше по звуковому строю от Пушкина, чем Крученых (удивительным образом Красовицкий согласился с мыслью Крученых о том, что стихотворение "дыр бул щил..." представляет собой звуковую формулу русского стиха); вообще Лермонтов, по мнению Красовицкого, поэт больше кельтский, чем русский, - и не случайно выполненные Красовицким и представленные в ходе вечера переводы шотландских народных баллад достаточно близки к лермонтовскому стиху. Впрочем, чаще в беседе Красовицкий обращался к мемуарно-биографическим темам, в частности, рассказав о своей единственной встрече с Иосифом Бродским (они встретились в доме Галины Андреевой, где обыкновенно собирались на рубеже 50-60-х гг. авторы "группы Черткова", - по словам Красовицкого, ему не нравились длинные поэмы, которые писал тогда Бродский, а потому он, поздоровавшись с Бродским, сразу ушел) и о том, как в Англии ему привелось служить (в качестве священника) в том же приходе, где когда-то служил Льюис Кэрролл. Мемуарную линию поддержал также Евгений Бачурин, взявший слово для того, чтобы поблагодарить авторов группы Черткова за первое знакомство с современной русской поэзией и вспомнивший, как в конце 50-х слушал Валентина Хромова в компании ленинградских поэтов (Михаил Еремин, Леонид Виноградов и др.). Слово взял также Игорь Резголь, прочитавший несколько стихотворных посланий к Красовицкому, общий смысл которых сводился к призывам снять запрет со своих ранних стихов. На эти призывы, а также на просьбу Юлия Гуголева прочитать что-либо из стихов рубежа 50-60-х гг., Красовицкий ответил, что стихи эти были незрелые ("детские"), а потом детство кончилось, и теперь было бы нелепо возвращаться к тем давним опытам в обществе взрослых людей, - любопытно, что в ответ на предложение Дмитрия Авалиани пояснить, когда и как кончилось это "поэтическое детство", Красовицкий не воспользовался возможностью выступить с декларацией своих взглядов и верований, а пустился в разговоры о том, что в самиздатских копиях его стихов много разнообразных ошибок, вплоть до атрибуции ему чужих текстов.
- Вечер поэта Ларисы Березовчук (Петербург) под общим названием "Восток? Запад!". Во вступительном слове Березовчук обратилась, против обыкновения, не к эстетическим проблемам, а к идеологическим, заявив, что террористические акты в США 11 сентября сняли существовавшие прежде идеологические запреты в творчестве ("политкорректность" и т.п.); Березовчук остановилась также на культурном концепте ислама, как она, вслед за украинским поэтом Сергием Жаданом, его понимает, - как репрессивное начало, всегда так или иначе присутствующее в личности и социуме (и вовсе не обязательно связанное с конкретным вероучением). Далее Березовчук представила два произведения, непосредственно связанные, по ее мнению, с этим кругом проблем, - новое сочинение "Дидактические тотальности природы" (подзаголовок "серия стихотворений-опозданий"), включающее 17 текстов по 17 строк, приверстывающиеся один к другому по схеме венка сонетов, и текст "Франки спрашивают французов", один из 85 разделов гигантского эпического произведения "Паруса-и-латники".
10.12. Литературный музей в Трубниковском пер.
- Презентацию книги, посвященной памяти поэта, прозаика, эссеиста и переводчика Вадима Козового (М.: Прогресс-Традиция, 2001) открыл директор издательства "Прогресс-Традиция" Борис Орешин, рассказавший о сотрудничестве Козового с издательством как переводчика французской поэзии и поэта (в 1990 г. в "Прогрессе" вышел единственный изданный в России сборник стихотворений Козового "Из трех книг"); особенно важен, по мнению Орешина, был подготовленный Козовым том эссеистики Поля Валери "Об искусстве" (1976) - редчайшая в советскую эпоху публикация откровенно немарксистской западной эстетической мысли. Высокая оценка деятельности Козового как специалиста по французской поэзии XX века была дана также переводчиком и филологом Верой Мильчиной (заметившей, что из переводов Козового она узнает о французских стихах больше, чем из прочитанных ею оригиналов) и культурологом и переводчиком Борисом Дубиным (текст его выступления был прочитан Орешиным, т.к. Дубин не смог участвовать в вечере). Кроме того, вдова Козового Ирина Емельянова рассказала о дружбе, связывавшей Козового с Морисом Бланшо, который, в частности, после смерти Козового позвонил ей с соболезнованиями (событие исключительное, поскольку уже несколько десятков лет Бланшо никогда не показывается на публике и общается с внешним миром только посредством переписки). Другие выступающие говорили о русском поэтическом творчестве Козового, - при этом филолог Николай Котрелев оттолкнулся от французского материала, заявив, что в своих стихах Козовой стремился выработать и импортировать в русскую поэзию новое понимание поэтики Рембо; Котрелев полагает, что в стихах Козового сказывается влияние французской поэзии от Жерара де Нерваля до сюрреалистов, и в то же время они представляют собой сложный синтез разнородных русских традиций - от Гоголя и Державина до Анненского и Хлебникова. Критик Наталья Иванова (готовившая к печати первую в СССР публикацию стихотворений Козового в журнале "Дружба народов" в 1988 г.) отметила, что на фоне ее тогдашних представлений об эмигрантской литературе как сугубо политизированной у Козового ее поразило отсутствие политических реалий и "неведомый порядок слов". По мнению Ивановой, Козовой представляет в русской литературе западный вариант постмодернизма, который более "культурологичен", чем русский (трудно сказать, что Иванова понимает под постмодернизмом). О том, что на рубеже 50-60-х Козовой отбывал заключение по политическому обвинению, вспоминали на вечере Емельянова и один из "подельников" Козового Марат Чешков, признавшийся, что до заключения на фоне Михаила Красильникова и Леонида Черткова к стихам Козового относился не очень серьезно, однако затем Козовой стал для него гораздо более важной фигурой.
- Вечер поэта Дмитрия Лепера. Были представлены стихи начиная с 60-х гг. (однако, по большей части, без вошедших в книгу "Нижегородские мосты", представленную 8.10.). Из сказанного в последовавшей беседе выделим заявление Эдуарда Шульмана, назвавшего Лепера поэтом уровня Тютчева.
- Презентация книги Михаила Армалинского "Тайные записки А.С.Пушкина 1836-37 гг." (М.: Ладомир, 2001) осталась малопонятным мероприятием, поскольку и книга не нова (речь идет о допечатке тиража), и автор, живущий в США, отсутствовал (впрочем, куратор салона Николай Байтов зачитал его приветственное письмо), так что представители издательства главным образом использовали трибуну "Премьеры" для того, чтобы объяснить мотивы, побудившие их выпустить в свет данное сочинение (представляющее собой, как известно, будто бы принадлежащий Пушкину дневник интимно-непристойного содержания), - объяснения, впрочем, тоже не были убедительны.
- Вечер поэта Александра Уланова (Самара) открыл вступительным словом куратор клуба Дмитрий Кузьмин, заметивший, что углубленность автора в мир предметов и их взаимосвязей чревата дегуманизацией поэзии, и Уланову удается изящно пройти по краю этой пропасти, вглядываясь в нее, но не падая. Уланов, впрочем, возразил, что его также занимает сугубо личностное поэтическое высказывание, однако индивидуализация происходит не через самовыражение, а через построения собственного способа видеть. С другой стороны, заметил Уланов, не стоит смотреть на занятия поэзией (в первую очередь - свои собственные) с избыточной серьезностью: в конечном счете, полагает Уланов, творчество, как и чтение, это просто способ сделать жизнь интереснее. Были представлены стихи (от книги 1997 г. "Волны и лестницы" до текстов 2001 г., мотивно связанных с поездкой автора в Китай), малая проза - как привычные для Уланова лирические миниатюры, предельно близкие по методу его же стихам, так и более маргинальные для него работы (в частности, проникнутый мягким юмором "Полный список украденного из взломанной однокомнатной квартиры, с комментариями"), а также переводы современных американских поэтов (Дилан Томас, Эдвард Фостер, Леонард Шварц, лирическая проза Джона Хая; прозвучало и одно стихотворение китайской поэтессы Чжан Эр, переведенное Улановым с английского перевода, в связи с чем Уланов посетовал на отсутствие переводов и переводчиков современной китайской поэзии). Особняком стояли два сочинения, представленные Улановым во фрагментах: цикл прозаических миниатюр-центонов "Контексты", в которых отрывки из нескольких текстов сополагаются и чередуются по интуитивно-музыкальному принципу (в отличие от сугубо механистического алгоритма в приходящем сразу на память романа Светланы Кузьмичевой "Начало после смерти" - ср. 16.05.00), и изготовленный совместно с Галиной Ермошиной цикл миниатюр "Змея Глафира", в котором превращения исходных текстов осуществляются посредством метода случайных чисел (сближаясь, таким образом, с практикой Раймона Кено и его "Мастерской потенциальной литературы").
- Вечер листовертней Дмитрия Авалиани по большей части был посвящен работам, сделанным в качестве диалога с книгой новых стихов Станислава Красовицкого "In hoc signo vinces" (см. 4.12.), - Авалиани подчеркнул, что этой работе предшествовало знакомство с Красовицким на вечере памяти Леонида Черткова 30.01. и Красовицкий не возражал против акта сотворчества с его стороны. По просьбе Авалиани Игорь Резголь (которого Авалиани назвал "душеприказчиком" Красовицкого) зачитывал по одному тексты из книги, а Авалиани демонстрировал относящиеся к ним листовертни. В заключение было показано несколько новых серий листовертней, в т.ч. новогодняя.
- Поэт Иван Котельников (Владимир), впервые выступая в пространстве московских литературных клубов, счел необходимым перемежать стихотворные тексты пространными комментариями по поводу их поэтики, стягивавшими на себя внимание аудитории, - впрочем, иногда побочные замечания, напротив, были изящны и придавали стихам изюминку (например, когда подборку, опубликованную в журнале "Соло", обещал читать, думая о главном редакторе журнала Александре Михайлове). В центре программы оказались стихотворные циклы "Чеченский марш", "Последний из рода воды" и "Поучительные истории из жизни звездного пехотинца", преобладающий в которых метод Котельников назвал "киберславянизмом", имея в виду сочетание условного этнографического антуража с элементами массовых жанров (фантастического боевика по преимуществу); корни "киберславянизма" Котельников находит у Юрия Кузнецова, Бориса Гребенщикова и Иосифа Бродского (последнее осталось непонятным). К списку источников поэтики Котельникова следовало бы, по справедливости, добавить Игоря Иртеньева, чья ироническая баллада в самом деле дает при скрещивании с рок-балладой Гребенщикова забавный эффект.
- Вечер памяти супругов поэта Виктора Гиленко и прозаика и критика Ольги Панченко вела Ольга Постникова, рассказавшая о судьбе обоих авторов; Панченко и Гиленко вспоминали также Валентин Герман, Сергей Преображенский и др. Предваряя чтение финала повести Панченко "Кошкин дом, или Польский дивертисмент", Постникова посетовала, что проза Панченко осталась незамеченной, хотя прошла сложный и интересный путь - от строгого классического реализма до ярко выраженного постмодернизма.
- Вечер прозаика Льва Усыскина (Петербург) был на сей раз целиком посвящен медленно пишущемуся роману под условным названием "Хрущев", главы из которого уже звучали 29.05.00. В качестве зачина Усыскин прочитал раннюю миниатюру "Суслов", также основанную на несколько травестированном образе одного из советских вождей, но весьма незамысловатую, построенную на легком преувеличении слащавой стилистики советского портретного очерка. Роман, напротив, носит сугубо гротескный характер: так, отправной точкой сюжета служит отданный Сталиным приказ отправить всех евреев на Луну. Судя по предъявленным главам, текст обещает состоять из многих не без труда укладывающихся в общую картину эпизодов, каждый из которых демонстративно затянут, перегружен подробностями, избыточен, - что, с одной стороны, возводит поэтику к гоголевскому первоисточнику, а с другой, рисует картину советской жизни 40-50-х гг. как бесконечный дурной сон (продуктивным кажется сопоставление с эстетикой фильма Алексея Германа "Хрусталев, машину!"). Особняком среди прозвучавших глав стояла вставная новелла "Женское причудливое платье" - рассказанная от первого лица история мужчины с наклонностями трансвестита в советской деревне конца 40-х годов. В последовавшем обсуждении Фаина Гримберг провела параллель с романом Владимира Шарова "Репетиции", заметив, что соответствующий период русской истории, видимо, неспроста так часто подвергается мифологизации в современной литературе. Асар Эппель поинтересовался у Усыскина, не кажется ли ему, что советская действительность середины XX века больше не годится современному писателю в качестве материала, поскольку она так искривлена сама по себе, что не дает литературе строить свои собственные драмы. Усыскин не согласился с Эппелем, переведя разговор в другую плоскость и заметив, что хотя он и считает себя историческим писателем, даже когда пишет о современной действительности, но подлинным предметом и материалом романа является именно современность, а именно - та каша в голове, которая господствует в теперешних представлениях о 40-х или 50-х гг.
- Вечер прозаика Владимира Каминера (Германия), пишущего преимущественно по-немецки, был организован Немецким культурным центром имени Гете и посвящен первому сборнику немецкоязычных новелл Каминера "Русское диско", выдержавшему в Германии уже восемь изданий, - однако ввиду двуязычного характера аудитории Каминер чередовал немецкие рассказы (и сопровождающие их замечания, ответы на вопросы и т.п.) с написанными по-русски - как пояснил сам автор, в виде исключения, для друзей, издававших в Берлине русскоязычную газету. Короткая проза Каминера, как немецкая, так и русская, - забавные зарисовки из повседневной жизни автора и таких же, как он, разноязыких обитателей германского мегаполиса; особый колорит вечеру придавала раскованно-молодежная манера общения писателя с аудиторией.
- По инициативе Владислава Лёна в рамках выставки Ольги Побединой со своими стихами выступили Вадим Калинин и Вячеслав Гаврилов. В заключение короткой программы Дмитрий Кузьмин рассказал о молодежной литературной премии "Дебют", лауреаты которой должны были быть объявлены на следующий день, и прочитал стихи финалистов премии Галины Зелениной и Яны Токаревой.
- Поэт Марина Кравцова, живущая в Германии, представила стихи из книги "Маятник", выпущенной в свет немецким издателем Робертом Бурау, подкупающая искренность которых, увы, редко подкреплена какой-либо формальной или интонационной свежестью - это в основном средне-литинститутский уровень (Кравцова училась в Литинституте у Кирилла Ковальджи и Евгения Рейна). Бурау рассказал о своей издательской деятельности (в его активе, помимо книги Кравцовой, в частности, двуязычная антология русской поэзии), о том, что, помимо собственной симпатии к стихам Кравцовой, решение опубликовать ее книгу определила сопутствующая статья Вольфганга Казака, поведал о своем происхождении из "русских" немцев, а также признался, под давлением Сергея Завьялова, что в молодости сам писал стихи.
21.12. Украинский культурный центр
- Встреча с редакторами выходящего в городе Енакиево Донецкой области журнала "Родомысл" Александром Кораблевым (Донецк) и Владимиром Пимоновым (Москва). Представляя четвертый выпуск журнала, посвященного литераторам Донбасса и прилегающих регионов, пишущим как по-русски, так и (хотя заметно реже) по-украински, Кораблев и Пимонов читали стихи разных авторов (из которых заслуживает отдельного упоминания Наталья Хаткина) и рассуждали об особенностях местного литературного процесса (отметим афоризм Кораблева о том, что провинция - это то место, где еще позволяют себе писать простые рифмованные стихи).
- Презентация поэтической серии издательства "Vita Nova" (Петербург) "Варварская лира", призванной представить на бумаге поэтическое творчество авторов, обыкновенно представляющих свои тексты в виде песен, переросла в сборный песенно-поэтический вечер, в ходе которого читали и пели Владимир Бережков, Андрей Анпилов, Виталий Калашников, Игорь Иртеньев, Андрей Чернов и др. Особо отметим хлесткие иронические миниатюры Елены Казанцевой (Минск), неожиданные на фоне ее незатейливых песенок о нелегкой женской доле, сообщение Дмитрия Строцева (также Минск) о том, что выработанную им специфическую манеру декламации (см. 9.01.99 и 18.10.99) он решил называть "танцами", и приглашенную на сцену Иртеньевым (членом жюри молодежной литературной премии "Дебют" 2001 г.) дипломантку этой премии Анну Русс (Казань), чьи достаточно жесткие по градусу самоиронии песни не терялись на фоне остальной программы.
- Выступление прозаика Валерии Нарбиковой было названо "Соломбал" - по словам ведшего вечер художника Сергея Тарасова, название отсылает к временам Петра I, который для торжеств в честь основания города Архангельска повелел засыпать огромную площадь соломой и на этой соломе учинить бал. В данном случае на солому, отметил Тарасов, денег в конечном счете не нашлось. Акция состояла в том, что Нарбикова циркулировала по залу Музея современного искусства как бы по подиуму, демонстрируя эффектные наряды, скроенные Тарасовым из мешковины; при этом Нарбикова декламировала свои стихи - сугубо домашнего свойства, никак не связанные со стилистикой ее прозы. В финале Тарасов из оставшейся мешковины скроил еще одно платье для Нарбиковой прямо на глазах у публики. Музыкальное сопровождение акции осуществлял Сергей Летов.
V.S. И г о р ь Я р к е в и ч
- Мне нравится. Мне кажется, писатели должны выходить за рамки литературы. Пусть порой это бывает довольно неуклюже, но это надо делать даже неуклюже - в рамках литературы уже не может оставаться никто. И я их перехожу. Надо переходить!
- Свободные чтения. Из множества прозвучавших сочинений отметим, как водится, рассказ Фаины Гримберг "Люба", написанный преимущественно на цыганском языке с вкраплениями отдельных русских фраз, имен и названий (и производящий поэтому на незнакомого с языком слушателя комический эффект, разрыв которого с серьезным, вероятно, содержанием составляет, насколько можно понять, один из аспектов художественного задания), и эссе Эдуарда Шульмана, посвященные Александру Солженицыну. Со стихами выступили Тимофей Вольский, Валентин Герман и др.
- Вечер поэта Сергея Вольфа (Петербург) - презентация книги стихов "Розовощекий павлин" (М.: Два Мира Прин, 2001). Вольф разделил вечер на две половины, одну из которых составили стихи из книги - тонкая и нежная лирика, пристально вглядывающаяся как во внутренний мир субъекта, так и в мелочи окружающей жизни, - а вторую - тексты иного склада, среди которых выделялись шуточные и иронические миниатюры (по большей части более ранние, чем лирика), объединенные, по словам Вольфа, в неизданный пока сборник "Приколы и марзулетки" (эти тексты близки по оптике поэзии Олега Григорьева, но мягче, подспудно лиричнее). В завершение вечера Вольф коротко, но весьма красочно рассказал о своей жизни (в частности, упомянув о том, что стихи - первоначально шуточные - изначально были для него побочной деятельностью на фоне прозы, так что первое "серьезное" стихотворение он написал уже отдыхая в качестве члена Союза писателей в Доме творчества в Коктебеле, под влиянием общения с отдыхавшим там же Александром Кушнером); выделим также последний по времени из рассказанных Вольфом эпизодов: после выхода книги "Розовощекий павлин" в газете "ExLibris НГ" появилась рецензия некоего Александрова, досадовавшего, что замечательный поэт умер, не дождавшись этого издания, - в силу этого Вольфу пришлось позвонить (с сообщением о том, что уважаемая газета несколько поспешила) оставившей его несколькими годами ранее жене, которая в результате вновь начавшегося общения к нему вернулась.
- В "Подвальном цикле" Данилы Давыдова новую программу "Скелет идеала" представила поэт и перформер Линор (Петербург). Как и предыдущая программа "Линор и углистые хондриты" (5.11.99), "Скелет идеала" представлял собой прозаическую рамку (более или менее аутентичный вначале и постепенно трансформирующийся к концу научный текст - в данном случае искусствоведческий, трактующий о готическом искусстве), в которую инкорпорированы тексты разного рода: стихи (как и в "Углистых хондритах", с обильной эксплуатацией гротескно-гиперболических космических образов, благодаря чему возникали параллели с открывавшим в свое время "Подвальный цикл" Андреем Родионовым - ср.31.01.), давший название программе прозаический фрагмент - пародию на стиль и образы готического романа, - а также тексты двух книг-объектов, "Клуб "Miseria"" и "Модификат", статус которых (проза или стихи) сложно определить ввиду визуальной организации объектов и форсированной декламации Линор. В последовавшем обсуждении Давыдов отметил, что опыты создания целостных произведений, включающих, наряду с текстом, декламационный и перформативный элемент, представляют особый интерес в сегодняшней России, когда они не связаны с аналогичными западными экспериментами, - по мнению Дмитрия Кузьмина, напротив, в случае Линор правомерно было бы говорить об омонимии, совпадении в одном лице автора текстов и перформера, поскольку значительная часть текстов Линор пишется отдельно и существует сама по себе, включаясь в ту или иную программу выступления по мере надобности (иными словами, Линор создает два типа произведений - тексты и перформанс, которые до известной степени автономны друг от друга).
- Вечер трех поэтов из Саратова - Сергея Рыженкова, Александра Касимова и Дины Гатиной - был организован Николаем Винником, который сопровождал выступления небольшими вставками биографического плана. Три автора читали по очереди, по одному тексту, причем, как заявил перед началом Винник, по замыслу каждый следующий текст должен был отвечать на предыдущий, - что, ввиду совершенно различной творческой манеры авторов, было весьма проблематично. Рыженков, в чьем творчестве сочетаются авангардные (вплоть до зауми) и поставангардные (вплоть до интерактивных текстуальных игр) практики, оказался в этой ситуации в выигрышном положении, поскольку его работы достаточно сильно отличаются друг от друга; среди прочего были представлены ready-made текст, составленный из подлинных имен китайских исторических лиц, в которых одна из частей идентична по звучанию русскому обсценному слову, текст "Астигмания" (читавшийся, как и 25.01.00, на три голоса, с ассистированием Винника и Кристины Червенка), и т.п.; был также проведен сеанс интерактивной игры, в ходе которой публика на розданных ей листках бумаги писала заданные части речи, которые Рыженков затем вставил в заготовленную фразу-модуль (благодаря продуманной синтаксической и интонационной структуре модуля получившиеся два текста казались изящными и не лишенными смысла). Гатина, очевидно, чтобы не нарушать равноправия участников, отказалась от пения и каких-либо специальных декламационных усилий, представив тексты преимущественно сугубо юношеские (вернее сказать - девические, с преобладающей эмоцией умиления миром, никогда, однако, не переходящей в сюсюканье), однако в заключение приготовила сюрприз, прочитав последним жесткий и абсолютно трезвый верлибр (в манере, пожалуй, Станислава Львовского), написанный, по ее словам, в этот же день. Наименее убедительным выглядело выступление Касимова, в чьих стихах нагнетание патетики выглядит несколько искусственным, а инвективная лексика плохо вписывается в контекст преобладающих красивостей "темного" романтизма.
V.S. С е р г е й С о к о л о в с к и й
- К сожалению, осмысленного контура региональной школы сегодняшний вечер не обнаружил. Восприятию текстов попытка представить трех авторов на основании территориального принципа скорее мешала, чем способствовала.