1.06. Классики XXI века

Вечер поэта и прозаика Ярослава Могутина (США) - впервые после его отъезда в 1996 г. Были прочитаны отрывки из прозаического текста "Кровавое месиво" и стихи из книг "Упражнения для языка" и "Сверхчеловеческие супертексты". Творчество Могутина развивается в сторону все большей жесткости и жестокости: лирический субъект становится все брутальнее, его вовлеченность в различные антисоциальные практики (наркотики, проституция, насилие и др.) - все шире, выражаемая им ненависть к большей части человечества - все глубже; при этом Могутин старается не порывать с социальной, культурной и психологической достоверностью, возводя, в частности, этический нигилизм своего персонажа к душевным травмам детства и отрочества (в этом отношении он также наследует Эдуарду Лимонову, двигаясь, в целом, значительно дальше по пути, намеченному в "Это я, Эдичка" и "Подростке Савенко"). Отказ могутинского героя принимать какие бы то ни было предзаданные ему социальные и культурные нормы и институции в сочетании с постоянной риторикой торжества и победы (в отличие от более ранних представителей этического нигилизма, презентировавших позицию "подпольного человека", - ср., например, Александра Тинякова) делает Могутина родоначальником queer-идеологии в России, и в этом смысле абсолютное преобладание в его текстах гомосексуальной тематики уже не носит самодостаточного характера. По окончании чтений Могутин охотно говорил о своих творческих ориентирах, заявив, что гораздо большее влияние по сравнению с русской и американской литературой оказала на него литература французская (в лице Рембо, Жене, Батая, в меньшей степени Селина), - впрочем, не стал он возражать и на замечание филолога Павла Ященкова, усмотревшего в текстах Могутина влияние книги Георгия Иванова "Распад атома"; напротив, о Евгении Харитонове Могутин отозвался скептически, заявив, что в целом это направление в русской литературе кажется ему инфантильным и тупиковым, и у Харитонова ему интересна разве что деструкция синтаксиса в поздних текстах.

3.06. Премьера

Вечер поэта Владимира Друка (США) в значительной степени повторял программу 27.05.: стихи последних лет (включая поэмы "Яблоко" и "Англетер") соседствовали с наиболее известными стихами конца 80-х (вновь прозвучала и поэма "Телецентр", читающаяся на несколько заглушающих друг друга голосов, - на этот раз среди ассистентов выделялся Николай Винник). Была также повторена акция той же эпохи (посвященная первоначально юбилею Хармса) - исполнение фрагментов краткого телефонного справочника под аккомпанемент Сергея Летова.

5.06. Премьера

Очередной Праздник рифмы прошел под знаком увлеченности Германа Лукомникова творчеством детей и подростков: Лукомников во множестве читал полюбившиеся ему стихотворения участников детского конкурса, в жюри которого он входил весной, - преимущественно совсем маленьких, т.к. авторов старшей группы он пригласил для личного участия в вечере (многие откликнулись, однако, в отличие от младших, читанных Лукомниковым, по большей части не произвели серьезного впечатления, - за исключением двух, как представляется, в достаточной мере сложившихся к своим 17 годам авторов: Александры Сикириной и Олеси Гидрат, - вторая, правда, как и на Фестивале верлибра 6.05., читала отнюдь не рифмованные тексты). Сверх того, со своими стихами выступили Марина Тарасова, Дмитрий Веденяпин, Михаил Щербина, Алексей Прокопьев, Алексей Сосна, Сергей Шабалин, Фаина Гримберг (новый текст "Вантр де Пари"), Борис Кочейшвили, Иван Ахметьев, Иван Лазаревич, Юлия Скородумова, Александр Самарцев, Владимир Герцик, Данила Давыдов, Ирина Шостаковская, Марина Осмоловская, Андрей Гаврилин, Марк Ляндо, Александр Воловик, Алексей Денисов; особо отметим стансы Николая Байтова "В море слов", интересные, как заметил автор, тем, что в каждой из 28 строф предлагается новая рифма к слову "ветер" (впрочем, добавим, чаще довольно приблизительная), и анаграмматические цепочки Светы Литвак (типа: "Таджикистан - Джигит носат - Жадина Китс..."). Игорь Сид по Грамматическому словарю русского языка зачитал все имеющиеся рифмы к слову "Мадагаскар".

5.06. Проект О.Г.И.

Вечер Дмитрия А. Пригова, озаглавленный "Сугубо личное. Насколько это возможно", призван был показать, по-видимому, как раз невозможность личного, поскольку все высказывания звучавших текстов были маркированы как личные (исполнялись серии "Что меня поразило?", "Где я и что я?", "Слова, которые я никогда не употреблял в своих стихах" и др.), однако при этом демонстративно не носили личностного характера (не несли скрытого или явного эмоционального содержания, не выражали никакого специфического мировосприятия, и т.п.). Отметим текст "Десять покойников, которых я знал при жизни": приговский отстраненный поминальник включает Евгения Харитонова, Венедикта Ерофеева, Владимира Кормера, Александра Величанского, Александра Сопровского и Нину Искренко. Прозвучали также две азбуки: "Писк о счастьи" и "Азбука тонких и толстых звуков".

6.06. Авторник

Вечер Валерия Нугатова (Полтава) и Ириной Шостаковской; авторы читали, чередуясь, небольшими порциями, звучали как стихи, так и малая проза. Среди текстов Шостаковской, многие из которых уже звучали порознь на различных сборных вечерах, выделялся "Первый ленинградский рассказ", не только названием, но и интонацией близкий Олегу Юрьеву (влияние коего Шостаковская, впрочем, отрицала); тексты Нугатова, в среднем заметно превышавшие по объему работы Шостаковской, носили весьма разнообразный характер: от пространных, пышных, подробных, живописных "Осенних элегий", напоминающих не то раннего Багрицкого, не то Антокольского, до концептуалистского прозаического отрывка "Тринадцатого октября..." (длинный перечень улиц Нью-Йорка, по которым без какого-либо иного действия проходит никак не охарактеризованный персонаж) или маленькой романтической новеллы об умирающем от величия своей души молодом художнике Амадее и безуспешно пытающейся его спасти влюбленной Матильде, каковая новелла была бы, вероятно, похожа на подлинную, если бы не была написана на ломаном русском, имитирующем ходовую в плохой литературе имитацию русской речи немецких персонажей. Вечер завершился оживленной дискуссией, которой задал тон Данила Давыдов, предложивший поискать общее у столь несходных авторов; по мнению Давыдова, и Нугатов, и Шостаковская работают в одной из постконцептуалистских стратегий - "противоиронии", иронии над иронией (по уточнению Ильи Кукулина, речь идет об иронии, не отделяющей субъекта от мира). Кукулин говорил о скользящем характере высказывания у Шостаковской: в свойственном ее текстам (особенно стихотворным) проборматывании любой речевой паттерн, любой культурный источник может неожиданно, как бы сам собой и между делом, "попасть в настроение", оказаться эмоционально и стилистически уместным, не претендуя на какое-либо закрепление в индивидуальном дискурсе; в сущности, отметил Кукулин, так же работает и Нугатов, только на макроуровне, используя в дело любую культуру, любой художественный язык. Сам Нугатов живо откликнулся на это замечание, заявив, что обращается к любому языку, который ему не вполне понятен, и благодаря этой непонятности возникает субъективная возможность открытия, возможность пафоса (в принципе, добавим от себя, такой путь преодоления концептуализма кажется экстенсивным, однако если учесть, что количество возможных - и уже имеющихся - художественных языков стремится к бесконечности, то бесконечный их перебор может оказаться и вполне резонной стратегией). Сергей Соколовский добавил к этому, что оборотной стороной нугатовского стремления к непонятному выступает его тяготение к неестественному (надо понимать, имелось в виду предпочтение, по умолчанию отдающееся структурно или стилистически деформированному высказыванию перед нейтральным). Говоря о Шостаковской, Давыдов отметил, в частности, что значимым источником ее творчества является "текст субкультуры", переводимый ею на язык литературы (вопрос о том, что это за субкультура, требует отдельного обсуждения, отметим лишь, что подразумевались, насколько можно понять, не продуцируемые в рамках некоей субкультуры тексты, а сама эта субкультура как текст, вместе с порождаемыми ею канонами порождения текстов). Кукулин и Дмитрий Кузьмин дополнили это соображение указанием на литературные источники поэтики Шостаковской: первый назвал в качестве такового фрагментарную прозу Павла Улитина, второй обратился к работе Всеволода Некрасова и Михаила Нилина с самодостаточным речевым фрагментом, предположив, что Шостаковская использует сходный метод применительно к фрагменту, явственно маркированному как индивидуальный, ее собственный.

6.06. Проект О.Г.И.

Презентация книги стихов Григория Дашевского "Генрих и Семен" (М.: Проект О.Г.И., 2000). Тексты, составившие книгу, были прочитаны практически все, многие - не в первый раз (так, давшая книге название пьеса ранее звучала минимум трижды: 12.11.97, 17.12.98, 18.04.99). Отметим три текста "из Блейка" (особенно тот, что является почти подстрочником блейковского "Infant sorrow", достигая близкой подлиннику особой ритмической шероховатости, зачастую сглаживаемой в переводах, выполненных по каноническим нормам) и два текста для рок-группы "Вежливый отказ" - также сугубо положительный (и едва ли не уникальный) пример вторжения высокой (при этом современной) поэтической культуры в заметно оскудевшую за последнее время рок-словесность.

7.06. Творческий центр "Дом"

Центральным событием вечера поэта Виктора Куллэ, проведенного Крымским клубом, стало чтение фрагментов поэмы "La commedia", над которой Куллэ работает долгие годы, - несколько фрагментов и прежде постоянно исполнялись Куллэ (см., например, 4.11.98 и 17.12.98), однако за последнее время поэма существенно продвинулась, обрела название (повторяющее оригинальное название "Божественной комедии" Данте) и отчетливую структуру (также воспроизводящую дантовский образец: кругам ада соответствуют различные этапы жизни лирического героя - впрочем, сугубо автобиографического). В поэме Куллэ удается наилучшим образом реализовать запас не лишенной публицистического или дидактического оттенка экспрессии (которая в менее удачных его текстах - в частности, в прозвучавшей на вечере гораздо более скромной по масштабу "Поэме без" - провисает, скатываясь то к декларативности, то к вторичной посткибировской ироничности); поставленная Куллэ задача - дать портрет своего литературного поколения - заслуживает внимания сама по себе (впрочем, по существу Куллэ говорит лишь о литинститутской среде - правда, эпохи относительного подъема этого заведения в середине 80-х), хотя акцентирование в этом портрете навязших в зубах штампов (вроде перманентного распития портвейна всеми уважающими себя творческими личностями) несколько разочаровывает. Отдельный интерес вызвала 3-я песнь поэмы, содержащая поэтическое кредо автора и включающая инвективу против некоей всюду лезущей тусовки бесталанных постмодернистов (поименно, впрочем, не названных). В целом текст проникнут интонацией сведения счетов с эпохой своей юности, не всегда справедливого, но весьма эмоционального (возможно, что именно это и придает поэме ощутимый привкус достоверности).

8.06. Классики XXI века

Презентацию книги "Очень короткие тексты: В сторону антологии" (М.: Новое литературное обозрение, 2000) составитель книги Дмитрий Кузьмин открыл двумя текстами Генриха Сапгира и Андрея Сергеева - классиков современной малой прозы, чьей памяти посвящен том; его примеру последовал Георгий Балл, также читавший Сапгира и Сергеева, а также собственный текст памяти Игоря Холина - в форме, близкой к стихотворению в прозе. Вступительное слово произнесла также главный редактор "Нового литературного обозрения" Ирина Прохорова, отметившая, что выпуск данной книги лежит в русле общей издательской политики "НЛО", ориентированной на новые, остросовременные литературные тенденции, - в частности, малая проза широко представлена в выпущенных издательством книгах Сапгира, Сергеева и Холина, сборнике короткого рассказа "Жужукины дети" (составитель Анатолий Кудрявицкий), только что поступившей из типографии новой книге Игоря Померанцева. Со своими текстами выступили Кирилл Медведев, Сергей Соколовский, Леонид Костюков, Алексей Цветков-младший, Данила Давыдов, Максим Скворцов, Полина Андрукович, Ирина Шостаковская (которой экспромтом аккомпанировал на подготовленном фортепиано Скворцов) и Елена Мулярова; по сравнению с составом антологии картина, созданная выступающими, оказалась довольно сильно сдвинута "влево", в сторону гротеска, абсурда или экспрессионистической речевой судороги (с заметным исключением в лице Муляровой, ориентированной на канон женской социально-психологической прозы 80-90-х), - отчасти это, вероятно, объяснялось резким преобладанием авторов младшего поколения, из которых, впрочем, никак не выбивался 73-летний Балл. Ключевой темой дискуссии, проходившей, по призыву Кузьмина, попеременно с чтением, неожиданно стало непосредственное взаимодействие малой и крупной формы: тему эту мимоходом задал сам Кузьмин, сославшись на высказанную 8.02. мысль Олега Дарка о том, что роман Михаила Шишкина "Взятие Измаила" родился как сложная композиция текстов малой формы. Илья Кукулин отметил построенный сходным образом роман Александра Ильянена "Дорога в У." и противопоставил такому приему более обычную циклизацию на примере книги Игоря Юганова "Телеги & гномы" (прочитав по фрагменту из обоих текстов). Сергей Костырко пошел дальше, заявив, что, по большому счету, малая форма по определению тяготеет к включению в более крупные единства, поскольку малоформатный текст требует обогащения контекстом, - приведя в качестве удачного примера такого обогащения цикл Соколовского "Ужасная новость"; в этом смысле, полагает Костырко, можно уподобить малую форму так называемой "школе" в фигурном катании: демонстрации мастерства и артистизма в чистом виде, доступной лишь профессионалам и рассматриваемой, в сущности, лишь как необходимая предварительная стадия перед произвольной программой. К Костырко фактически присоединилась Татьяна Милова, заявившая, что небывалое обилие и многообразие малой прозы в современной русской литературе есть не что иное, как накопление критической массы перед появлением новой крупной формы. С резкими возражениями против такого подхода выступил Давыдов, указавший на весьма различные отношения отдельного малого прозаического текста с более крупным единством, в которое он включается, и на возможность различного функционирования малой формы в культуре (со ссылкой на различные речевые жанры, служащие прототипами малой прозы, - см. 13-15.11.98). Фактически в дискуссию встроился своим выступлением и Костюков, прочитавший, собственно, эпизод из романа "Великая страна" (см. 28.03.). Подводя итоги дискуссии, Кузьмин заметил, что малая проза сегодня проблематизирует само различие между целым и частью (чему также есть прецеденты в речевых письменных жанрах-прототипах - таких, как записки или дневник), и это - составляющая более общей проблемы напряженных отношений, возникающих сегодня, особенно в связи с Интернетом и телевизионной культурой, между текстом (как завершенным целым, имеющим отчетливые границы) и текстуальностью (как речевым потоком, в котором более или менее произвольно вычленяются более или менее самодостаточные участки). Во многих выступлениях обсуждалась также структура книги, в принципе, по мнению Костюкова, Анны Килимник и др., являющаяся единственно возможной, но в конкретной реализации вызывающая подчас недоумение (так, Шостаковская отметила, что в разделе "В сторону авангарда", в сущности, просто объединены авторы с наименее прозрачной стилистикой, что вряд ли правомерно).

8.06. Проект О.Г.И.

Презентация новой книги поэта Михаила Айзенберга "За Красными воротами" (М.: Проект О.Г.И., 2000). Книга, составленная из стихотворений последних трех лет, была прочитана целиком, с добавлением в начале нескольких более ранних стихотворений (большинство текстов звучали в последний раз на вечере Айзенберга 28.03.99, и общее впечатление легкой приглушенности выработанных Айзенбергом в 80-е годы характерных интонаций с тех пор не изменилось).

13.06. Авторник

Вечер поэта Алексея Денисова - презентация книги стихов "Нежное согласное" (М.: АРГО-РИСК; Тверь: КОЛОННА, 2000), вышедшей в серии "Книги из Сети" (текст книги уже три года размещен в Интернете на сайте "Лавка языков", но во Владивостоке, где Денисов жил до самого последнего времени, издать сборник было очень сложно). Читались преимущественно более поздние стихи (особенно написанные в Москве за последние несколько месяцев), отличающиеся от текстов "Нежного согласного" более нервной интонацией, - и избранные стихи из книги (в т.ч. своеобразная "Элегия", написанная гекзаметром, напоминающим о соответствующих опытах Павла Радимова в 20-е годы). Высокую оценку поэзии Денисова дал Илья Кукулин, говоривший о точной передаче в этих стихах остросовременных психологических состояний; Дмитрий Кузьмин отметил сближение Денисова (в стихах последнего времени) с поэзией Дмитрия Воденникова и Дмитрия Соколова (вплоть до текстуальных совпадений), заметив, в частности, что для оптики всех трех авторов характерно своеобразное осциллирование масштаба (собственные малые переживания постоянно сопрягаются с памятниками мировой культуры и какими-то глобальными процессами, причем непонятно, каково соотношение масштабов с точки зрения лирического субъекта). Герман Лукомников усмотрел в отдельных текстах Денисова интонации Михаила Айзенберга и Всеволода Некрасова, заметив, что, с его точки зрения, это признак настоящего поэта - умение, не боясь, заимствовать из любого источника то, что хорошо подходит для собственной работы.

15.06. Классики XXI века

Вечер поэта Ирины Ермаковой. Вступительное слово произнес (в середине первого отделения, несколько опоздав к началу) Алексей Алехин, заявивший, что теперь, когда поэтическая ситуация отстоялась после бурь рубежа 80-90-х, становится ясно, что Ермакова входит в первую пятерку поэтических имен своего поколения.

20.06. Проект О.Г.И.

Вечер поэта Алексея Цветкова (Прага) открыл кратким вступительным словом Сергей Гандлевский, говоривший об особой насыщенности поэзии Цветкова: каждое стихотворение существует как отдельное серьезное событие; его творчество - не традиционный "крепкий профессионализм", а нечто принципиально большее. Цветков прочитал большой корпус стихотворений эмигрантского периода, закончив, как обычно, последним стихотворением, написанным им в 80-е годы (после этого он, как известно, перешел на прозу).

20.06. Авторник

Презентация альманаха поэзии хайку "Тритон" (М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2000) - первого в России специализированного издания такого рода (впрочем, как отметил, открывая вечер, подготовивший издание Дмитрий Кузьмин, прежде существовал ежеквартальный журнал хайку в Интернете - "Лягушатник" Алексея Андреева; именно к нему - и к состоявшемуся в 1998 г. Всероссийскому конкурсу хайку, проведенному по инициативе японского посольства, - возвел Кузьмин генеалогию "Тритона"). Кузьмин пояснил (воспроизводя содержание своего предисловия к альманаху), что в настоящем издании представлены разные подходы к традиции хайку: одни тексты берут от нее особенности миросозерцания, другие - всего лишь ритмико-синтаксический контур, и задачей "Тритона" является как раз демонстрация широкой укорененности хайку в русской поэтической почве, о чем и свидетельствует такое разнообразие плодов. Своими соображениями о хайку поделились также Андреев (заметивший, среди прочего, что для массового интереса к поэзии хайку в России не хватает сформировавшегося среднего класса, имеющего досуг для того, чтобы сочинить хайку и прочесть их другому) и филолог-японист Виктор Мазурик (представленный в альманахе переводами). Мазурик, в частности, заявил, что естественным было бы появление в альманахе юмористического раздела, поскольку дзенское мировосприятие рассматривает юмор как сильнейшее оружие сокрушения пошлости; другое предложение по структуре издания сделал Виктор Кротов (руководитель детской литературной студии "Родник"), говоривший о необходимости представить в особой рубрике детское творчество. Со своими текстами выступили авторы альманаха: Андреев, Кротов, Иван Ахметьев, Станислав Бурнашев (читавший из цикла "Котострофы" - хайку о котах, - его тексты вошли в специальный раздел альманаха "Мотивы", посвященный в этом номере именно кошачьей теме), Вячеслав Васин, Владимир Герцик (признавшийся, что последние полтора года из боязни инфляции слова не пишет ничего, кроме хайку), Константин Карабчеев, Валерия Крестова, Юрий Милорава, Ира Новицкая и двое гостей Москвы - Михаил Бару (Пущино) и Марина Гаген (Челябинск), победившая во Всероссийском конкурсе 1998 г., а также сам Кузьмин, представивший свои переводы современных англоязычных хайку. Сверх того, читали Вадим Калинин и Татьяна Данильянц, представленные как авторы готовящегося второго выпуска альманаха. Николай Винник прочитал один текст Олега Рогова.

22.06. Проект О.Г.И.

Вечер прозы художника Александра Шабурова, кажется, окончательно перебравшегося из Екатеринбурга в Москву, был приурочен к проходящей здесь же его выставке. Основной жанр Шабурова - "роман", циклизованный из миниатюр-анекдотов, объединенных темой, персонажем или местом действия. Были представлены извлечения из романов "Радости обычных людей" (про женщин), "Тарзан в Нью-Йорке" (про жизнь в Москве), "Герой нашего времени" (про работу Шабурова в морге), а также из работы "Злоключения Шерлока Холмса в русских переводах и перевоплощениях", представляющей собой свод накладок и разночтений в конандойловских текстах (например, путаницу виски и бренди).

22.06. Центральный дом литераторов

Презентация собрания сочинений Игоря Иртеньева (М.: ЭКСМО-Пресс, 2000), вышедшего в качестве 5-го тома 50-томной "Антологии российской сатиры и юмора ХХ века". Вел вечер шоумэн и поэт-сатирик Вадим Жук. Кроме Иртеньева, выступали Белла Ахмадулина, Виктор Коваль, Андрей Бильжо, Виктор Шендерович, Лев Новоженов, бард Михаил Кочетков, Михаил Жванецкий, рок-певец и автор песен Сергей Рыженко с группой "Последний Шанс" (наряду с классическим хитом "Маленький Кузнечик" исполнившей песни на стихи Хлебникова и Георгия Иванова) и другие. Иртеньев читал в начале и в конце вечера: в начале - новые стихи (в том числе написанные уже после подготовки однотомника), в конце - несколько общеизвестных. В книгу включена ранняя проза Иртеньева; на вечере он тоже читал прозу, но новую (собственно, колонки Сетевого издания "Газета.ру"). Проза Иртеньева по жанру находится в целом в русле современной юмористики, но по сравнению с общим уровнем существенно более изящна и стилистически точна; ее исполнение было театрализовано и сопровождалось необходимым по сюжету живым исполнением песни Леннона "Let it be", которую за кулисами пел Рыженко. Новые стихи продемонстрировали, что, несмотря на валовую фельетонную работу на злобу дня, уровень самоцельных текстов Иртеньева не снижается; один из новых текстов написан в традиции интеллектуального абсурдизма клуба "Поэзия" 80-х годов (например, Юрия Арабова или Александра Еременко).

23.06. Проект О.Г.И.

Вечер поэта Владимира Гандельсмана (США) открыла кратким вступительным словом критик Лиля Панн, охарактеризовавшая его как поэта Нью-Йорка (в том смысле, что поэзия Гандельсмана создает полнокровный образ города), - сложно согласиться с тем, что это основное свойство стихов Гандельсмана, даже послеотъездных (которые он не слишком выделяет в чтении). Программа Гандельсмана несущественно отличалась от предыдущего выступления 7.02.99.

27.06. Авторник

Презентация 7-го выпуска Вестника молодой литературы "Вавилон". Выступали преимущественно авторы этого выпуска. Следует выделить прочитанный Сергеем Соколовским стихотворный цикл "Весна в Санкт-Петербурге" (жанр был обозначен автором как "версификационный опыт прозаика", однако, в отличие от более раннего сочинения "Опыт силлабической организации", в самом деле до некоторой степени представлявшего собой переведенную в стихи прозу, тексты цикла, по большей части метрические и рифмованные, прозаический бэкграунд автора никак не выдавали и, более того, в некоторых поворотах явно отсылали к поэзии петербургских авторов, - помимо прочего, как заметила выступавшая следом Дарья Суховей, манерой чтения Соколовский пародировал исполнение стихов Сергеем Стратановским). Отметим также "Попурри" Яны Токаревой - презабавный образчик found poetry (перечень заглавий книжной серии "Как научиться рисовать..." - длинный список предметов, существ и явлений, искусством изображения которых предлагают овладеть соответствующие книги). Впервые появились в контексте "вавилонских" мероприятий центральные фигуры литературных групп младшего литературного поколения, традиционно дистанцировавшихся от "Вавилона", - соредактор альманаха "Окрестности" Максим Волчкевич (заметивший, что опубликованные в "Вавилоне" короткие верлибры носят сугубо периферийный характер для его творчества, и прочитавший несколько более обычных для себя стихотворений) и один из ведущих авторов студии "Кипарисовый ларец" Илья Оганджанов. Из редко выступающих авторов необходимо назвать Елену Костылеву (Попову), впрочем, повторившую несколько текстов, звучавших здесь же на ее совместном вечере со Станиславом Львовским 26.10.99. Со стихами выступили также Львовский, Суховей, Людмила Тучина, Филипп Минлос (заметивший, что лучшие тексты пишутся у него не в Москве, и прочитавший подборку таких "импортных" текстов), Валентин Дьяконов, Дмитрий Черный, Кирилл Медведев, Татьяна Данильянц, Ирина Шостаковская и Илья Кукулин (прочитавший, в частности, опубликованное в этом номере "Вавилона" стихотворение, персонажем которого является Ярослав Могутин); прозу представили Яна Вишневская (отрывок из повести "Найди меня", над которой она работает) и Федор Францев. Николай Винник прочитал перевод опубликованного в "Вавилоне" стихотворения на украинский язык, выполненный Сергием Жаданом. С приветствием к участникам вечера обратился Дмитрий Воденников. По особому приглашению организаторов выступили также Олеся Гидрат и Александра Сикирина (см. 5.06.), представляя которых, ведущий вечера Дмитрий Кузьмин в очередной раз (см., например, 7.07.97) говорил об ожидании нового литературного поколения, следующего за поколением "Вавилона" (что, впрочем, не помешало ему объявить обоих 17-летних авторов желаемыми участниками следующего, 8-го выпуска альманаха "Вавилон"). В заключение со своими текстами выступили соредакторы альманаха - Кузьмин и присоединившийся к нему с этого номера Данила Давыдов (рассказ "Театральная промышленность").

27.06. Дом Дружбы с народами зарубежных стран

Мадагаскарские чтения Крымского клуба были призваны стать этапным событием заявленной куратором клуба Игорем Сидом еще в 1997 г. мадагаскарской программы, обозначив значительное место, которое занимает остров в русской культуре и литературе. Вечер открыл приветственной речью от имени городской Думы Евгений Бунимович, выразивший надежду на участие мадагаскарских поэтов во втором московском Международном фестивале поэтов, ожидающемся осенью 2001 года; Бунимович прочитал "Мадагаскарскую песнь" Батюшкова (переложение в рифму стихотворения в прозе из одноименного цикла Эвариста Парни) и предположил, что именно "Мадагаскарскими песнями" был тот самый "растрепанный том Парни" из ахматовского стихотворения о Пушкине. Во вступительном слове Сид изложил подробности выявленного им и его единомышленниками феномена перманентного присутствия острова Мадагаскар в русской литературе: по мнению Сида, для российского сознания Мадагаскар, где не был почти никто из известных отечественных деятелей культуры, служит архетипом таинственного (самого счастливого или наоборот, самого злосчастного) острова на краю света, неким русским Ultima Thule. В подтверждение этой мысли Сид зачитал фрагмент рассказа Владимира Маканина "Ключарев и Алимушкин", где Мадагаскар возникает в развязке как инфернальное место финиша злоключений главного героя, и огласил сообщение автора, что в американском издании рассказ так и собирались назвать "Мадагаскар", а затем в противовес привел цитату из рассказа Василия Аксенова "На полпути к Луне", где автор называет "восхитительной" народную песню "Мадагаскар - страна моя" (реально существовавшую в 50-70-е годы, а затем вытесненную известной песней "Мадагаскар" Юрия Визбора). Сид предложил объяснение этим множественным фактам через "геопоэтическое снятие геополитического интереса" к Великому острову: в конце жизни Петр I горячо интересовался Мадагаскаром и даже распорядился спешно снарядить дипломатическую экспедицию на остров, чтобы взять его под патронаж - пиратская республика на острове нуждалась в защите от европейских держав - и тем самым открыть России морские ворота в Индийский океан; смерть императора надолго заморозила мадагаскарскую тему в российской политике, и интерес россиян к острову перешел в романтичное "культурологическое" русло. Отсюда навязчивое стремление русских литераторов включить (хотя бы в виде упоминания) Великий остров в свои произведения: действие повести "Остров Мадагаскар" патриарха советской фантастики Александра Мирера происходит на звездолете "Остров Мадагаскар"; действие "Рассказа о Мадагаскаре" Андрея Урицкого вообще происходит в советской армейской части в Карелии. Наиболее плотно Россия увязана с островом в романе Сергея Лукьяненко и Юлия Буркина "Остров Русь", где древняя Русь целиком перемещается на Мадагаскар, а Иван-Дурак и другие герои оказываются чернокожими. В заключение Сид зачитал эссе Александра Грановского "Мадагаскар - мантра любви" и вновь (ср. 29.04.) указал на "мадагаскарские" элементы в 6-м выпуске альманаха молодой литературы "Вавилон". Виктор Куллэ прочитал свой перевод "перипла Ханнона" (карфагенского царя, предпринявшего в первом тысячелетии до Р.Х. кругоафриканскую экспедицию), заявив по прочтении, что целью вылазки великого финикийца был остров Мадагаскар, а затем обратил внимание аудитории на интересный феномен интенсивного развития поэтической традиции на крупных одиночных островах вблизи материков: на Мадагаскаре вблизи Африки, в Британии вблизи Европы, в Японии вблизи Азии, - объяснив это явление особым "островным" сознанием, побуждающим население к усиленной рефлексии по отношению к соседнему континенту. Куллэ напомнил также о поразительном факте обозначения Японии и Мадагаскара одним и тем же именем в текстах арабского средневекового путешественника Ибн Баттуты, связав эту историко-географическую контаминацию с азиатским происхождением малагасийского населения и его культуры. Вероника Боде зачитала известное стихотворение Гумилева "Мадагаскар" и ряд малагасийских пословиц ("Если у гагары от ныряния глаза вспухли, значит, ей этого хотелось," "Сотворил бог крокодила - хорошего мало, да дело сделано," и т.п.) Кирилл Медведев прочитал прозаическую миниатюру "Мадагаскарцы" из упомянутого 6-го выпуска "Вавилон", попутно обстоятельно прокомментировав этнопсихологические причины актуальности "мадагаскарской проблемы" в отечественной литературе (отметим, в частности, мысль о ее эвфонической подоплеке). Востоковед Александр Ткачев прочитал сонеты классика малагасийской поэзии первой половины ХХ века Докса в собственном переводе. Московская студентка Миали Рацифихера выступила с собственными стихами на мальгашском. В вечере также приняли участие Александр Левин, Даур Зантария, Вилли Мельников, посол Республики Мадагаскар Ранайву Нельсон Виктор Андриаманухисуа, крупнейший российский мальгашевед Людмила Карташова и др.

Галерея фотографий с Мадагаскарских чтений

30.06. Классики XXI века

Вечер поэта Игоря Вишневецкого (США) неожиданно начался с прозы: был прочитан большой мемуарный текст о погибшем прошлой осенью петербургском литераторе Василии Кондратьеве, с которым он был близок с 1988 г., когда Глеб Морев предложил Вишневецкому стихи Кондратьева для издававшегося Вишневецким самиздатского журнала "Равноденствие" (любопытно, что, по свидетельству Вишневецкого, сам Морев, известный впоследствии исключительно как филолог, в те времена писал верлибры, близкие кондратьевским по поэтике). Очерк Вишневецкого рисует преимущественно человеческий облик Кондратьева: его сюжет можно описать как историю постепенного выпадения человека из жизни, вызванного отчасти социальными, но по преимуществу внутренними, остающимися за пределом понимания стороннего наблюдателя причинами. Основу стихотворной программы вечера составил сложившийся за последний год цикл "Сарматские мотивы", по поэтике восходящий, в конечном итоге, едва ли не к Блоку (поскольку сарматы идентифицируются со скифами, - но также и по образному строю, и даже резкие перебои ритма в какой-то степени напоминают о "Двенадцати"). В заключение Вишневецкий, по просьбе Елены Фанайловой, подробно рассказал о своем отношении к "Митиному журналу", в котором неоднократно публиковался (и к кругу которого, в сознании части литературного сообщества, относится, - впрочем, рядом с другими основными фигурами поэтического раздела "МЖ" - той же Фанайловой, Аркадием Драгомощенко, Александром Скиданом, Александром Анашевичем, Ярославом Могутиным - Вишневецкий, ориентированный на развитие различных поэтик "серебряного века", смотрится несколько чужеродно). По мнению Вишневецкого, "Митин журнал" в наиболее последовательной форме проводит в России стратегию миноритарной литературы (по Делезу и Гваттари), включая в себя все практики письма, выключенные из "большой традиции"; по-видимому, такая концептуализация имеет под собой основания, если учесть, что в последние годы, когда "большая традиция" (в лице "толстых журналов") изъявила готовность включить в себя ряд ключевых авторов "МЖ" (прежде всего Фанайлову), Дмитрий Волчек немедленно отреагировал радикализацией своего издания (в частности, усилением гомосексуальной тематики).

30.06. Международное сообщество писательских союзов

Презентация романа Андрея Волоса "Хуррамабад" (М.: Независимая газета, 2000) - эпопеи о нескольких поколениях русских в Таджикистане, с 20-х годов до гражданской войны 90-х (переработан из цикла рассказов, публиковавшихся в "Новом мире", и удостоен премии "Антибукер" за 1998 г.). Критик Инна Ростовцева сказала, что роман приближается по своей эстетике к поэме и что вообще современный роман сближается с поэмой; на этом основании она сравнила прозу Волоса с прозой Кортасара (в самом деле, глава "Чужой" явственно перекликается с Кортасаром) и Андрея Платонова. Редактор журнала "GLAS" Наталья Перова рассказала о международном успехе романа Волоса (переводы на английский и немецкий были встречены очень заинтересованно), заметив, что реэмиграция русских из стран СНГ в Россию (как, впрочем, и вообще массовые миграции 90-х) создает "новые пространства культурного взаимодействия". Выступили также прозаики Тимур Пулатов и Андрей Битов, критики Валентин Оскоцкий (сказавший о том, что роман Волоса - это развитие классического русского реализма на новом этапе) и Юрий Суровцев, главный редактор журнала "Новый мир" Андрей Василевский. Сам же Волос поблагодарил всех, сказал, что все, что он хотел сказать, - сказано в самом романе, и предложил перейти к неофициальной части.