1.11. Музей Сидура

Вечер поэта Александра Тимофеевского открыл прозаик и издатель Юрий Кувалдин, зачитавший (с некоторыми сокращениями) свое послесловие к большой книге Тимофеевского, готовящейся в издательстве Кувалдина "Книжный сад", - послесловие, впрочем, носило характер эссе на общегражданские темы и со стихами Тимофеевского соприкасалось эпизодически, а то, что касалось в нем именно Тимофеевского, вызывало недоумение (например, утверждение о том, что Тимофеевский - "поэт нового времени: старое время не могло его принять, потому что существовало только в государственных, бюрократических формах", - звучащее странно по отношению к автору, публиковавшему стихи еще в "Синтаксисе" Александра Гинзбурга). Тимофеевский, начав выступление стихотворением Вадима Сидура - данью уважения месту выступления, - составил программу преимущественно из достаточно длинных стихов с преобладанием гражданской (в широком смысле слова) проблематики, производивших впечатление реакции на шетидесятничество, лежащей по большей части внутри самого шетидесятничества. Напротив, остроумные иронические миниатюры Тимофеевского почти не звучали. В заключение поэт представил большой текст из цикла "Интенсивные монтажи", любопытный по замыслу (как можно было понять, смонтированный из фрагментов - довольно, впрочем, больших - других текстов Тимофеевского), но несколько вялый по исполнению, а также автопародию на самое свое знаменитое произведение - "Песенку крокодила Гены" из соответствующего мультфильма.

1.11. Shakespeare

Презентация романа Петра Алешковского "Skunk: Alive" ("Жизнеописание хорька"), опубликованного в свое время по-русски в ж-ле "Дружба народов". Автор и переводчик Арчи Тейт в очередь прочли 3 отрывка по-русски и по-английски. Алешковский определил свое произведение как сказку, мимикрирующую под роман воспитания, отметив, что изображенные в нем ужасы русской провинции следует воспринимать как минимум не только буквально, но и сквозь призму обязательного для древнего фольклора сюжета инициации. В последовавшей беседе Алешковский также дал понять, что в известной степени возводит свою прозу к традиции писателей-"деревенщиков" (что на примере представленного романа с местом действия во вполне условном Старгороде, чистым литературным языком и т.п. осталось не совсем понятным).

3.11. Крымский клуб

Встреча с филологом Михаилом Гаспаровым, выступившим в неожиданном и трудно определимом амплуа: были представлены вольные переводы из французской поэзии рубежа XIX-XX вв., выполненные свободным стихом и, по большей части, с сильными сокращениями, что превращало эти тексты в оригинальные, по сути дела, произведения. Вариации на темы Эмиля Верхарна сохранили (несмотря на подчас более чем пятикратную усушку и утруску) присущую подлиннику тяжеловесность, хотя и несколько на иной лад (риторичность и многостопность уступили место скоплению существительных при отсутствии глаголов); любопытные ассоциации навевала манера Гаспарова отбивать межстрофные паузы ногтями по столу. Зато небольшие лирические стихотворения Жака Мореаса, ужатые до 4-6-строчных миниатюр, произвели приятное впечатление (слегка напоминая, по мнению Гаспарова, о японской классической поэтике). Вечер завершили полноформатные (без сокращений), хотя и вольные (также верлибром) переводы из Поля Фора, охарактеризованного Гаспаровым как заслуженно забытый поэт. В последовавшей непродолжительной дискуссии Гаспаров (в связи с текстом Александра Шабурова "Сокращенная версия романа Л.Н.Толстого "Война и мир"", процитированным Дмитрием Кузьминым) наметил функциональную классификацию текстов-дайджестов: для тех, кто читал полную версию, и для тех, кто ее не читал; от характеристики своих текстов в свете этого критерия Гаспаров воздержался. В публике были замечены несколько неожиданных на таком вечере лиц: Сергей Гандлевский, Виталий Пуханов, Дмитрий Авалиани...

4.11. Авторник

Первый в текущем сезоне вечер "Альтруистического цикла" был закономерно отдан Ивану Ахметьеву, и прежде часто включавшему чужие тексты в программы своих авторских чтений. Это подчеркнул и попросивший два слова перед началом Игорь Сид. Основной акцент был сделан Ахметьевым на текстах поэтов лианозовского круга. Прозвучали не публиковавшиеся прежде стихи Михаила Соковнина (вскорости выйдут в "Арионе"), не попавшие ни в одну из трех книг стихи Всеволода Некрасова, новонайденные тексты Яна Сатуновского (не включенные им в свое машинописное избранное) - в том числе любопытный прозаический фрагмент (готовятся к публикации в "Стрельце"), триолеты Евгения Кропивницкого, стихи Генриха Сапгира и Эдуарда Лимонова; Ахметьев прочитал также составленный им для издательства "АРГО-РИСК" небольшой сборник стихов Игоря Холина (кажется, автор изменил свое решение, и сборник не выйдет). Во втором отделении был представлен другой круг поэтов - новосибирский: стихи Анатолия Маковского, энергичная лирика Александра Денисенко (Ахметьев назвал его "сибирским Губановым"), пьеса в стихах "В гостях у Славы", написанная Иваном Овчинниковым "по сценарию" Евгения Харитонова, а также интересные работы в жанре стихотворной аллегории, принадлежащие малоизвестному новосибирскому автору Александру Казакову. Сверх того звучали стихи Евгения Сабурова, Владимира Глозмана и др.; особо были выделены тексты разных авторов, посвященные Ахметьеву.

5.11. Литературный музей

Презентация книги Генриха Сапгира "Летящий и спящий" (М.: Новое литературное обозрение, 1997). Сапгир начал вечер несколькими стихотворениями конца 50-х годов, предшествовавшими корпусу традиционно появляющихся в печати его текстов. Затем выступил со вступительным словом несколько припоздавший Анатолий Кудрявицкий, назвавший Сапгира-прозаика классиком "магического реализма" и посетовавший на слабую известность ряда других текстов, сформировавших, по его мнению, это направление в русской прозе (в частности, книги Аркадия Гаврилова "Другая действительность"), - впрочем, недостаток информации о "магическом реализме" в России должна восполнить составленная Кудрявицким антология малой прозы. Далее Сапгир читал тексты, вошедшие в сборник, - как рассказы, так и стихи из книги "Параллельный человек", расцениваемые им как "рассказы в стихах" (и, в самом деле, содержащие сильный, даже для Сапгира, элемент повествовательности). В конце вечера вновь (на сей раз Дмитрием Лепером) был поднят вопрос о границе стиха и прозы в творчестве Сапгира; с его точки зрения, однако, такое разделение вообще непродуктивно - стоит говорить просто о поэзии (в противопоставлении публицистике и беллетристике). Александр Глезер анонсировал цикл юбилейных мероприятий, которые он будет проводить в начале 1998 года в ознаменование 40-летнего юбилея Лианозовской группы.

6.11. Классики XXI века

Вечер поэта Леси Тышковской (Киев), представившей мелодекламационную программу "Театр речежеста". Представление было довольно сильно театрализовано: Тышковская много перемещалась по залу, пользовалась (хотя и, по необходимости, минимальным) реквизитом - перчатки, клубки ниток и т.п., а также своего рода декорациями (на сцене салона было установлено нечто среднее между рамой и ширмой). Поэтесса широко использовала свои богатые вокальные возможности, аккомпанировала себе на фортепьяно и гитаре, а участвовавший в вечере Сергей Летов - на флейте и саксофоне. Предложенная программа лежала в русле актуальных для сегодняшней культуры размышлений о синтетическом искусстве, однако напрашивался и контр-вопрос: сохраняют ли словесные тексты, столь всесторонне интегрированные в музыкально-театральный комплекс, возможность автономного существования и, тем самым, литературный статус?

7.11. Георгиевский клуб

Вечер поэта Михаила Сухотина и прозаика Ильи Бражникова, объединившихся, как заметил первый, для общего выступления исключительно на основе взаимной личной симпатии. Бражников, ярко дебютировавший в начале 90-х несколькими рассказами (в том числе в "Вестнике новой литературы", под псевдонимом Илья Макаров) и благословленный Виктором Кривулиным и Виктором Ерофеевым, в последние годы никак не участвовал в литературной жизни и заявлял о своем отречении от опубликованных ранее произведений. В Георгиевском клубе Бражников представил повесть "Кулинар Гуров" (с подзаголовком "Упражнение в иносказании"), прочитав около половины текста. Повесть представляет собой изящную и ненавязчивую (то есть, в сущности, понятную только тем, кто знаком с первоисточниками) травестию многих популярных философских учений ХХ века - от Хайдеггера до Кастанеды, материалом которой выступают будни детского сада, данные глазами его воспитанника (к моменту повествования, похоже, все-таки выросшего); заметна близость бражниковского письма манере Виктора Пелевина, однако без свойственных произведениям последнего расширяющих "социальную базу" текста приманок вроде авантюрного сюжета, актуальных реалий, легко опознаваемых аллюзий и т.п. Михаил Сухотин, также весьма редко выступающий со своими сочинениями, прочитал ряд стихотворений последних лет: комбинирующее формы глоссы (построчного комментария к предзаданному тексту) и определителя (resp. "Сказка на ваш вкус" Раймона Кено) произведение "Как говорят поэты" (на основе песни "На Дерибасовской открылася пивная...") и довольно сильно отличающиеся от масштабных текстов 80-х годов миниатюры, тяготеющие к лианозовской традиции (прежде всего к наследию Яна Сатуновского). В заключение Сухотин прочел старый текст "Роза Иакова", готовящийся к изданию в издательстве "Нового литературного обозрения" в составе большого избранного Сухотина "Центоны и маргиналии".

10.11. Образ и мысль

Вечер поэта Ольги Постниковой, выступившей неожиданно в ипостаси прозаика: звучали фрагменты повести "Давно на Арбате". Постникова последовательно выбирала для чтения отрывки с минимумом действия, но зато с обильными и любовными описаниями предметов, быта и даже техники рубежа 60-70-х, - тем самым привнося задним числом в повесть, написанную в начале 70-х, весьма современный элемент ностальгии. В заключение прозвучали несколько стихотворений из книги Постниковой "Понтийская соль".

11.11. Эссе-клуб

Дискуссия "Апология империи" носила преимущественно публицистический характер и в этой части, по нашему разумению, отражению в нашем издании не подлежит; участвовали в беседе Игорь Сид, Валерий Сендеров (призвавший, в частности, освободить Константинополь от османского ига), Рустам Рахматуллин, Людмила Вязмитинова, Леонид Костюков, представитель Национал-большевистской партии Аркадий Малер и др., а также безуспешно пытавшийся обратить участников в сторону здравого смысла Александр Гаврилов. К литературе имела косвенное отношение разве что полемика между Андреем Цукановым и Василием Головановым на тему "Империя и постмодернизм", не внесшая, впрочем, свежей струи в обсуждение этого животрепещущего вопроса.

11.11. Музей Цветаевой

Встречу с петербургским филологом Людмилой Зубовой открыли вступительными словами Илья Кукулин и Дмитрий Кузьмин, коротко познакомившие публику (представлявшую больше филологические круги, чем литературные) с современным взглядом на постмодернизм не как на литературное течение или художественный язык, а как на культурную ситуацию, в той или иной мере обуславливающую особенности письма весьма разных по поэтике и творческим убеждениям авторов; в популяризации такого подхода среди филологов состоит, по мнению Кузьмина, большая заслуга Зубовой, обращающейся в своих исследованиях "поэзии русского постмодернизма" к самому широкому кругу имен - от Дмитрия А. Пригова до Михаила Еремина, от Льва Лосева до Юлия Кима. Доклад Зубовой был посвящен случаям проявления в современной поэзии языковых фактов, относящихся к предыдущим эпохам в историческом развитии языка, - на всех уровнях, от фонетики до синтаксиса. При всем блеске научного анализа отдельных текстов и фрагментов доклад в целом по своей методологии являлся яркой иллюстрацией тезиса о всепроникающем характере постмодернистского способа мышления, поскольку Зубова не скрывала достаточно произвольного характера многих своих интерпретаций (поясняя, впрочем, что сколь угодно случайные совпадения авторских приемов и находок с пусть даже не известными автору фактами истории языка могут свидетельствовать о том, что прошлое языка продолжает каким-то образом имплицитно существовать в его настоящем, либо в языковом сознании человека). По окончании доклада Александр Левин (чьи тексты в значительной мере послужили Зубовой материалом) поблагодарил докладчика за новый импульс, данный его творческому поиску.

12.11. Крымский клуб

Вечер поэтов Юлия Гуголева и Григория Дашевского. Гуголев прочитал небольшую подборку стихов за последние десять лет, среди которых - на фоне энергичной, риторичной, несколько абстрактной лирики рубежа 80-90-х - выделялись два текста: стихотворение "Папа учил меня разным вещам...", в точных и предельно приземленных образах описывающее драму непонимания и несовпадения между сыном и отцом (текст, впрочем, не исключает символической интерпретации), и "В альбом Тимуру Кибирову" - безукоризненно точное воспроизведение кибировской поэтики (вплоть до невероятной длины стихотворения), вполне достойное закрыть эту поэтику в ее канонической форме. Дашевский выступил с рядом небольших стихотворений, демонстрирующих эволюцию в сторону все большей, почти стоической эмоциональной сдержанности, а вместе с тем и к аскетизму выразительных средств (в рамках классической формы); особое место в программе Дашевского заняли вольные переложения римской поэзии (чрезвычайно интересные абсолютно современной, но не соскальзывающей в анахронизм передачей образного ряда и языкового строя), а также небольшая драма в стихах "Генрих и Семен", выдержанная в абсурдистском духе (имея в виду экзистенциалистское понимание абсурда, - вообще влияние экзистенциализма можно усмотреть во многих текстах Дашевского).

13.11. Классики XXI века

Презентация книг Людмилы Вязмитиновой "Монета" и Андрея Урицкого "И так далее" (обе - М.: Елена Пахомова, 1997). Вязмитинова читала стихи (в том числе более ранние по отношению к книге), Урицкий - рассказы (в том числе более поздние - более развернутые и прописанные).

14.11. Авторник

Как объяснил перед началом куратор салона Дмитрий Кузьмин, вечер был изначально задуман как презентация книги стихов Дмитрия Соколова "Конверт" (М.: АРГО-РИСК, 1997) и открытие нового цикла вечеров "... и другие работы", в ходе которого авторы, практикующие, помимо художественного, другие типы письма (научное, журналистское и т.д. вплоть до частных писем), представляли бы свои тексты разноприродного характера, - тем самым исследовалась бы как проблематика границы между дискурсами, так и структура творческой индивидуальности, проявляющей себя разными способами. Однако с намеченной датой совпал приезд в Москву воронежского поэта и драматурга Александра Анашевича, давно жданного здесь же в качестве "редкого гостя" для презентации его книги стихов "Столько ловушек" (М.: АРГО-РИСК, 1997), вышедшей в той же, что и Соколов, серии "Библиотека молодой литературы". А поскольку Соколов, Анашевич и третий поэт, Дмитрий Воденников, ощущают определенное творческое единство, вечер в конечном счете принял групповой характер. Впрочем, Соколов, открывший программу, сохранил, хотя и в минимизированном виде, первоначальный замысел нового цикла, чередуя стихи (из книги, а также несколько более поздних) с фрагментами своих журналистских работ для "Общей газеты" и информационного агентства "Телескоп" и выдержками из защищенной минувшим летом дипломной работы, посвященной Андрею Белому. Любопытно, что в нестихотворных работах Соколов отобрал для выступления исключительно отрывки, основанные на "чужом слове": цитаты из взятых им интервью, а из диплома - фрагменты переписки Белого с Эмилием Метнером (особенное оживление в публике вызвали несколько открыток Метнера, ачинавшиеся, естественно, обращением к "Борису Николаевичу"). Параллельное чтение обнаружило не только стилистические сближения, но и прямое использование Соколовым своих ехудожественных сочинений в качестве материала для поэзии (особенно в цикле "Бесприданница и действующие лица"). Далее Соколов лирическими миниэссе представил Анашевича и Воденникова, выступивших со стихами последнего времени.

17.11. Образ и мысль

Представляя прозаика Александра Дашевского, Дмитрий Кузьмин отметил, что 30-летний Дашевский является одним из авторов, с кого начинается последнее на сегодняшний день поколение русской литературы (поскольку индивидуальное культурное формирование и творческий дебют этих авторов пришлись уже на вторую половину 80-х, тогда как авторы, которым нынче 32-35, успели в первом приближении сформироваться до 1985 года, в совершенно иных социокультурных условиях). Кузьмин также заявил, что на общем фоне широко распространившегося в русской прозе последних десятилетий легкого абсурдизма Дашевский выделяется устойчивым пафосом приятия мира, несмотря на его абсурдность. Дашевский читал рассказы последнего года, в целом подтверждающие эту характеристику, продемонстрировав при этом широту жанрово-стилистического диапазона (от сказочного колорита "Райских тигров" до сатирической основы "Аморальной рулетки" и травестированных борхесианских структур "Музея логики"). В заключение Дашевский представил - для сравнения - несколько текстов 4-5-летней давности, преимущественно миниатюр (из книги "Наташа"). Об альманахе "Побережье", в работе над которым активно участвует Дашевский, коротко рассказал его главный редактор Олег Романов. В качестве вставного номера молодая петербуржская поэтесса Дарья Суховей представила только что вышедший первый сборник своих стихов "Автом" (СПб., 1997).

19.11. Крымский клуб

Встреча с редакционной коллегией журнала "Литературное обозрение" во главе с новым главным редактором Виктором Куллэ. Был представлен 5-й номер журнала за текущий год (с большим блоком материалов по так называемой "филологической школе" русской поэзии - Лев Лосев, Михаил Еремин, Александр Кондратов и др.). Куллэ заявил в качестве основной цели издания введение значимых явлений литературы (особенно русской литературы последнего полувека) в адекватный филологический контекст, уклонившись, несмотря на настойчивые расспросы Дмитрия Кузьмина и Вячеслава Курицына, от прорисовки своих представлений о том, каков этот контекст, - по мнению Куллэ, время для осмысления современной русской литературы как целостного явления, а равно для написания истории последнего периода этой литературы, еще не пришло. Равным образом уклонился Куллэ, вопреки упорному вопрошанию со стороны Курицына и главного редактора "Нового литературного обозрения" Ирина Прохоровой, и от определения специфики своего издания в кругу других филологических журналов (а директор журнала Виталий Бенкин лишь заметил, что журнал будет стремиться к тому, чтобы быть интересным и понятным не только специалистам). Особое оживление вызвало обсуждение состава Редакционного совета журнала, в котором Льва Рубинштейна несколько удивили имена актеров Валерия Золотухина и Михаила Козакова; в конечном счете Куллэ предположил, что не это в журнале главное.

20.11. Политехнический музей

Вечер "Мастера художественного перевода" собрал ведущих переводчиков поэзии с ведущих европейских языков: Евгения Витковского, Анатолия Гелескула, Павла Грушко, Александра Ревича, Андрея Сергеева, Евгения Солоновича, Асара Эппеля; звучали преимущественно стихи классиков мировой поэзии ХХ века - от Федерико Гарсиа Лорки до Дерека Уолкотта. Ревич прочитал также собственную "Поэму позднего прощания" (по мотивам Галчиньского). Особняком стояли выступления Михаила Гаспарова, для которого переводческая ипостась, тем более в том, что касается поэзии Нового времени, никогда не была первостепенной (прозвучал перевод пьесы Алфреда Хаусмена, пародирующей эсхиловские трагедии), - и существенно менее известной Елены Кассировой, чье появление в программе (с не слишком яркими интерпретациями стихов Никколо Маккиавелли и Тристана Корбьера), вероятно, было вызвано желанием переводческой общественности восстановить репутацию Кассировой, сильно пострадавшую от ее участия в акции "Поэзия в метро" (именно ею выполнены все переводы английских авторов, расклеенные в московском метрополитене; качество этих переводов столь же сомнительно, сколь и висящих рядом оригиналов). Вечер вели Виктор Куллэ и Виктор Голышев.

20.11. Музей Маяковского

Поэт Валентин Берестов пел песни на свои стихи о Великой Отечественной войне (а также на переведенные им стихи бельгийского поэта Мориса Карема о Наполеоне).

21.11. Георгиевский клуб

В программе Клуба литературного перформанса "Комментарий как художественный жест" оказалось больше художественных жестов и элементов перформанса, чем собственно комментариев. Вечер открыл Евгений Иорданский (Новосибирск), в проникновенной романсовой манере исполнивший несколько песен на стихи Анатолия Маковского. Затем выступил Владимир Аристов, отметивший, что самодостаточность, даже метафизичность комментария как формы делает возможным его существование помимо канонических отношений с комментируемым текстом (приведя в пример свою рецензию на "Орестею" Петера Штайна, написанную до премьеры). Небольшую поэму, охарактеризованную как комментарий к классической русской литературе, прочитала Фаина Гримберг. Выступление Михаила Германа было посвящено разоблачению мифа о Льве Толстом как великом писателе: прочитанная им отрицательная рецензия на повесть "Хаджи-Мурат" (как если бы та попала в издательство "самотеком") ясно выявила литературную беспомощность и психологическую несостоятельность толстовской прозы. Света Литвак зачитала стихотворение Зинаиды Гиппиус, построчным комментарием к которой послужил художественный жест Николая Байтова, хлеставшего ее по ходу чтения (а также по обнаженной спине) вызывающе красным ремнем. Павел Митюшев представил результат нового эксперимента - несколько четверостиший-центонов, составленных из отдельных слов из отдельных четверостиший отдельных советских поэтов (типа Константина Симонова), сопроводив их обширным комментарием по поводу процесса создания и получившегося результата (совершенно, по мнению автора, неудовлетворительного). Байтов выступил с развернутым комментарием к стихотворению Бонифация "Белеет парус одинокий...", интерпретировав его как попытку, близкую приснопамятному Пьеру Менару, с той лишь разницей, что Бонифаций не был знаком с текстом-источником Михаила Лермонтова, - но это не помешало ему вплотную приблизиться к оному источнику, с расхождением лишь в двух-трех орфографических и пунктуационных нюансах. Выступление Байтова завершилось хоровым пением стихотворения Лермонтова-Бонифация с участием Игоря Иогансона, Марка Ляндо, Владимира Герцика, Ильи Кукулина и др. Несколько проектов представил Александр Бабулевич - в том числе большеформатное панно, составленное из иллюстрированных им рифмопар, полученных в результате опроса участников Праздника рифмы 30.04.. Игорь Сид, в продолжение своего выступления на Круглом столе "Литература и новые информационные технологии" 29.10., прочитал написанное от лица текста заявление о нежелании быть откомментированным. Перформанс "Проект Закона о языке" представил Герцик, огласивший значительную часть текста, сидя на столе в позе лотоса. Наконец, Михаил Сухотин предпринял попытку перевести вечер в рефлексивное русло, выступив с обзором используемых художниками способов вербального комментирования визуальных объектов; этот опыт, по мнению Сухотина, свидетельствует о том, что феномен комментария коренится в творческой воле автора, ставящего некоторый текст в отношения комментирования с некоторым другим текстом, - справедливость такого подхода, заявил Сухотин, наглядно вытекает из всего предшествующего хода вечера. С примерами из области изобразительного искусства, приведенными Сухотиным, не согласились Ирина Добрушина и Татьяна Михайловская, предположившие, что здесь правомернее говорить не о комментарии, а о переводе с одного языка на другой. Им возразил Дмитрий Кузьмин, настаивавший на том, что вербальный язык, как язык par excellence, по умолчанию выступает в качестве языка комментария. Дальнейшая дискуссия не состоялась по причине позднего часа и усталости публики; участники и гости расходились под бормотание Германа Лукомникова, озвучивавшего смету затрат на обустройство гипотетического Дома Современной Русской Художественной Литературы.

22.11. Музей Вадима Сидура

Вечер поэтов Ордена куртуазных маньеристов. Выступали два представителя Ордена - Константэн Григорьев и Андрей Добрынин, читавшие также и сочинения отсутствовавших участников конвенции. Единственной значимой новой чертой поэзии Ордена можно назвать куда более активную, чем прежде, эксплуатацию социально-политических мотивов, преимущественно леворадикального толка (особенно у Добрынина - вплоть до "Маньяки - это лишь разведка // Железных пролетарских армий"), что довольно забавно, учитывая очевидную ориентацию Ордена на рыночные механизмы социального функционирования поэзии. Были представлены сравнительно недавние книги Ордена "Триумф непостоянства" (М.: Букмэн, 1996) и "Отстойник вечности" (М.: Букмэн, 1997). Комментируя феномен Ордена, Добрынин заявил, что поэт не обязательно "должен жить один, как волк" (трогательная контаминация "ты царь, живи один" и "одинокого волка"); были также даны не слишком внятные объяснения касательно выхода из состава Ордена Дмитрия Быкова.

24.11. Крымский клуб

Круглый стол "Так что же такое постмодернизм, в конце-то концов?" был задуман как обмен мнениями между литераторами, художниками и философами, поскольку, как справедливо отмечал инициатор мероприятия Владимир Сальников, в этих трех социокультурных группах это слово (термин?) воспринимается и употребляется совершенно по-разному. Точка зрения художников оказалась представлена несколькими разрозненными репликами Франсиско Инфантэ, сводившимися к противопоставлению постмодернизма и настоящего искусства; в качестве философа выступил Аркадий Малер, определивший, в развитие идей Бориса Гройса, постмодернизм как проекцию попперовской идеи открытого общества в эстетическую плоскость, но дальше по прихотливому скачку мысли (обусловленному, надо полагать, принадлежностью к Национал-большевистской партии) предложивший в качестве способа преодоления постмодернизма возвращение искусства к социальной ангажированности и доминированию внеэстетических функций (от чего, добавим, это самое искусство, кажется, еще и избавиться до конца не успело). Присутствовавшие в зале художники (Сальников, Валерий Айзенберг, Дмитрий Канторов и др.) и философы (Валерий Подорога) почли за благо промолчать. Основным представителем литераторов стал Всеволод Некрасов, прочитавший свою статью "Постмодернизм и третья реальность". Третья реальность, по Некрасову, - это реальность взаимодействия автора (или текста) и читателя, нетождественная как "первой" реальности (житейской), так и второй (создаваемой в произведении). Попытка классической прозы XIX века (в особенности Льва Толстого) игнорировать третью реальность отразилась, с точки зрения Некрасова, доминирующей ролью третьей реальности в ХХ веке, нашедшей в текстах русского постмодернизма (несмотря на талантливость отдельных авторов) свое вырождение. С развернутыми репликами выступили также Рустам Рахматуллин, говоривший о месте понятия "постмодернизм" в системе стилевых понятий современной архитектуры, Юрий Нечипоренко, призвавший (обращаясь в значительной мере к Инфантэ) не превращать слово "постмодернизм" в ругательство, произвольно применяемое к несимпатичным культурным явлениям, и Дмитрий Кузьмин, отметивший, что необходимо раз и навсегда сделать выбор между интерпретациями постмодернизма как специфического способа письма и как особой современной культурной ситуации, на которую так или иначе реагируют авторы самого разного рода. Финальным аккордом прозвучал миниперформанс Алексея Михайлова, обращавшегося по очереди ко всем сидящим в первом ряду с одним и тем же вопросом: "Понимаете ли вы, что постмодернизм существует как слово, но не существует как понятие?" Кажется, из прозвучавших ответов Михайлова в наибольшей степени удовлетворил ответ Кузьмина, порекомендовавшего ему проспрягать вместо этого слово "богородица" (resp. Помяловский), - после этого Михайлов остановился. В вечере принял также участие дуэт музыкантов, вначале успешно заглушавший реплики диспутантов, а затем исполнивший несколько элегантных пьес в духе Клауса Шульце. В целом круглый стол литераторов, художников и философов удался - с той оговоркой, что представление о постмодернизме в художественной среде и в среде философской предъявлено не было, а сам "круглый стол" (как жанр) не имел места, поскольку вместо конструктивного диалога состоялся обмен невзаимодействующими монологическими высказываниями.

24.11. Чистый Понедельник

Поэт, прозаик и переводчик Анатолий Кудрявицкий, рекомендованный куратором салона Мариной Тарасовой в качестве "авангардиста с человеческим лицом", выступил со стихами последнего года, небольшим отрывком из "Торжественной оратории" Уистана Одена и прозаическими миниатюрами из цикла "Окна для полетов" и из книги "Криптомерон". В центре последовавшей беседы были два сюжета: во-первых, проект "Поэзия в метро", к которому Кудрявицкий был причастен на стадии отбора текстов (возражая, однако, против использования стихов современных английских поэтов); осуществление проекта представляется Кудрявицкому профанацией благородной идеи (о чем он и написал в "Литературной газете"). Во-вторых - составленная Кудрявицким антология малой прозы "магического реализма": публика с живым интересом выясняла у Кудрявицкого, кто, с его точки зрения, относится к этому направлению, а кто не относится.

25.11. Эссе-клуб

Основу программы составила презентация в этот день полученной из типографии книги Василия Голованова "Тачанки с юга" (М.: Март, 1997), посвященной истории махновского движения. Поскольку никто из участников обсуждения ознакомиться с книгой не успел, разговор носил весьма общий и, во всяком случае, никак не связанный с литературой характер. В качестве вставных номеров прозвучали стихи Алексея Прокопьева (отчасти связанные с темой заседания через мотив стихии народного духа) и Вилли Мельникова (на древнеегипетском языке и языке аборигенов острова Пасхи). Дмитрий Веденяпин коротко рассказал о переведенном им и опубликованном "Иностранной литературой" романе Майкла Каннингема.

26.11. Литературный музей

Вечер поэта и переводчика Владимира Микушевича. Микушевич чередовал в чтении переводы из Райнера Марии Рильке и оригинальные стихи. В первом отделении звучали более ранние, 60-х годов тексты, в том числе то, что Микушевич называет верлибром (судя на слух, это белые дольники с урегулированной каталектикой), - именно эти сочинения произвели в свое время, по воспоминаниям автора, особенно сильное впечатление на Надежду Мандельштам, увидевшую в них гораздо большую концентрацию безнадежности, чем даже в стихах самого Мандельштама (и в самом деле, прививка экспрессионизма была для русской поэзии 60-х не слишком характерна). Во втором отделении преобладали сонеты из двух циклов: "Сонеты к Пречистой Деве" и "Сонеты к Татьяне" (во втором посвящении Микушевич объединил Татьяну Ларину и свою жену). Кроме того, читались выполненные Микушевичем переводы двух стихотворений Мандельштама на немецкий язык и стихи самого Микушевича, написанные по-английски и по-французски (с выполненным учениками Микушевича переводом на русский). Разделял отделения фрагмент моноспектакля по пьесе Микушевича "Любовь сегодня", в котором актриса Ольга Штерц с чисто театральной страстью изобразила переживания молодой женщины по поводу сделанного аборта. Среди высказываний Микушевича был ряд любопытных, однако ни одно из них не было развернуто в достаточной мере, чтобы с ним можно было спорить или соглашаться (например, о Мандельштаме как последнем поэте, сумевшем соединить Ветхий и Новый Заветы, о том, что сам Микушевич принадлежал в позднесоветскую эпоху не к самиздату, а к андеграунду, - разграничение могло бы быть интересным, если бы было объяснено, и т.п.). Странное впечатление оставило название вечера - "Всемирные крыла культуры христианской", - бывшее для него либо слишком узким (если иметь в виду содержание звучавших текстов), либо слишком широким (если подразумевать христианство как культурную парадигму). По окончании вечера Олег Юлис показал фрагмент документального фильма "А когда я вернусь", частью посвященного известным литераторам.

26.11. Ахматовский центр

Поэт Лариса Миллер читала стихи и фрагменты воспоминаний об эпизодах своей юности, связанных с Анной Ахматовой, Арсением Тарковским, Виктором Ардовым.

28.11. Георгиевский клуб

Вечер памяти Арво Метса. Татьяна Михайловская открыла вечер чтением отрывков из статей Метса, посвященных верлибру (в том числе верлибрам Александра Блока). В дальнейшем Михайловская, Игорь Сид, Дмитрий Кузьмин, Данила Давыдов читали стихи Метса, своими воспоминаниями о нем поделились Иван Ахметьев, Владимир Герцик, Александр Макаров-Кротков, Платон Афанасьев, Юрий Орлицкий (описавший колоритную сцену защиты своей кандидатской диссертации, где Метс, Владимир Бурич и Вячеслав Куприянов преимущественно спорили между собой, повергнув в некоторое изумление членов Ученого совета филфака МГУ). Естественным образом была намечена дискуссия о "русском хайку", которым много занимался Метс (как автор и как собиратель), - основные позиции (имитация японской силлабической структуры либо трехстрочный верлибр либо воспроизведение своеобразной созерцательной интонации) обозначили Кузьмин, Герцик и Орлицкий. Свои стихи, более или менее близкие традиции, в которой работал Метс, читали Михайловская, Ахметьев, Герцик, Кузьмин, Давыдов, Полина Слуцкина, Марк Ляндо и другие; кроме того, Ахметьев прочитал ряд трехстиший Ры Никоновой (начала 60-х гг.), Андрея Корфа и Александра Белякова, а Сергей Рыженков - трехстишия саратовского поэта Александра Ханьжова. Дмитрий Авалиани показал новые листовертни, в том числе посвященный Метсу.