ХРОНИКА
- Вечер поэта Александра Ожиганова. Звучали стихи последнего десятилетия и тексты из первого рукописного сборника "Стрекоза" (1969), читанные, как заметил автор, по просьбе Михаила Айзенберга. Новые и старые стихотворения Ожиганова объединены ощутимым единством поэтики, при том, что круг тем разнообразен: в "Стрекозе" это стихийно-психоаналитические и психоделические сюжеты с некоторым "неомифологическим" уклоном, в начале 90-х - стихотворения на темы философии языка, новейшие тексты - автопсихологические, сам Ожиганов охарактеризовал их как "жалобы турка" (при всей мрачности настроения ощущение беспросветности в ряде случаев становится рамкой для семантических игр). Новые тексты Ожиганов читал по рукописи, попутно пожаловавшись, что недавно у него сломалась печатная машинка, служившая ему 30 лет, - после чего 4 человека из числа перешедших на компьютер предложили Ожиганову воспользоваться своими пишущими машинками.
- Презентация книги прозы Николая Одоева "Повторенное эхо" (М.: ЭРА, 2001) - собрания бытописательных рассказов из жизни городских низов 50-70-х годов и более коротких зарисовок лагерной жизни 50-х. Книгу представляли ее составитель Валентин Герман и Инна Борисова, осуществившая первую публикацию Одоева в журнале "Новый мир" в 1993 г.
- Вечер прозаика Марины Москвиной открыл Илья Кукулин, посетовавший, что Москвина практически не вписана в современный литературный контекст: это объясняется, по мнению как Кукулина, так и Москвиной, тем, что долгое время Москвина работала в детской литературе (завоевав в этой области серьезное международное признание) и сравнительно недавно обратилась к "взрослому" творчеству. Развивая тему, Москвина назвала одним из своих учителей Юрия Коваля; вообще детская проза, по мнению Москвиной, может иметь параллельно и взрослую адресацию: в Европе такая литература двойного кодирования (в лице, например, Туве Янссон) весьма популярна, в России же авторы подобного плана недостаточно известны и оценены (в качестве примера был назван Сергей Козлов, автор "Ёжика в тумане"). Вечер строился как чередование отрывков прозы с импровизированными театрализованными историями: был прочитан рассказ "Фриц-найдёныш" из книги "Моя собака любит джаз" (1997), которую, насколько можно понять, Москвина считает книгой с двойной адресацией и переходной к собственно "взрослому" творчеству, и фрагменты из романов "Гений безответной любви" и нового "Мусорная корзина для Алмазной Сутры" (опубликован недавно в журнале "Знамя"). Стилистика "взрослой" Москвиной взламывает "изнутри" канон женской "исповедальной" прозы, сложившийся в русской литературе в 70-80-е гг., в диапазоне от ранней Виктории Токаревой до Дины Рубиной (главной пропагандистки творчества Москвиной): от стилистики мелодраматического лирического мэйнстрима проза Москвиной переходит в более авангардную область за счет сдвигов реальности и языка, а также радикально трагикомического повествования, которое вместо бытовой иронии приобретает масштаб мениппеи (по Бахтину). В романе "Гений безответной любви" трагикомизм мотивирован сюжетно: главная героиня Люся Мишадоттер знает, что скоро умрет, и считает, что должна успеть написать гениальный роман, который прославит ее и ее мужа. Этот роман - о повседневной жизни этой самой героини - и предъявляется читателю. Повествование очень экспрессивное, построенное на экстатически-гротескной оптике. Любопытно, что в последние годы в женской прозе смерть "я"-персонажа становится распространенной мотивировкой для прямой речи, нетрадиционной оптики и сюжетного новаторства (ср., например, романы Марии Рыбаковой "Анна Гром и ее призрак" и А.Нуне "После запятой"). В рассказе "Фриц-найдёныш", где деревенский мальчик в наше время находит в подвале своего дома фашистского солдата, спящего летаргическим сном, и тот, будучи разбужен, после долгого взаимного недоверия становится благодетелем всей деревни, основная идея - борьба с ксенофобией - оказывается дополнена иронически-сказочной оптикой (герой - своего рода "волшебный помощник" из фольклора).
- Презентация книги Сергея Соловьева "Дитя" (М.: Издательство Руслана Элинина, 2001). Соловьев открыл вечер чтением одного из достаточно ранних (и принесших ему известность) эротических стихотворений, после чего перешел к прозе, но не из только что изданной книги (которая представляет собой переписку автора со своим - по-видимому, вымышленным, - alter ego, отталкивающуюся от реальных подробностей текущей биографии, но всякий раз быстро перерастающую в поэтическое эссе на вольную тему), а из книги следующей, еще не напечатанной и называющейся "Я, ОН, ТОТ" (из нее же взят эпиграф к книге "Дитя"). Будущая книга, как можно понять, состоит из нескольких новелл, одна из которых, под названием "Кровь", и была предложена слушателям; проза Соловьева и в этой версии сохраняет черты, характерные для его же поэтического творчества (а в отдельных местах оказывается метризованной и даже рифмованной).
- Презентацию книги стихотворений Глеба Шульпякова "Щелчок" (М.: Независимая газета, 2001) открыли Игорь Сид и директор издательства "Независимая газета" Ольга Морозова. Шульпяков прочитал почти всю книгу. Вопросы большей частью касались путешествий Шульпякова, о которых он пишет в стихах и прозе, и его отношения к различным городам. В частности, на вопрос Сида, чем вызван исламофильский фрагмент в эссе Шульпякова о путешествии в Стамбул, Шульпяков ответил, что в Европе понимание ислама крайне мифологизировано и что его взгляды на ислам изменились в том числе в результате общения с прозаиком и эссеистом Равилем Бухараевым. На вопрос Ильи Кукулина, как для Шульпякова соотносятся поэтическая и журналистская работа, Шульпяков сказал, что старается, чтобы они не влияли друг на друга, и что для этого требуются специальные усилия. После чтения официант поднес Шульпякову зажаренного целиком молочного поросенка с горящей на голове свечой. Шульпяков, объявив, что одна свеча - в честь первой книги, задул свечу и пригласил слушателей к фуршету.
- Вечер Татьяны Михайловской и Юрия Орлицкого "Личный архив" был посвящен Евгению Кропивницкому и Генриху Сапгиру. Орлицкий и Михайловская представили связанные с Кропивницким и Сапгиром материалы, оказавшиеся в их распоряжении: помимо нескольких редких стихотворений обоих авторов, прочитанных выступающими (в т.ч. текстов Сапгира из давно ставшей библиографической редкостью книги "Лица соца", изданной в Париже в 1990 г.), прозвучала аудиозапись авторского чтения Сапгира. Михайловская прочитала также манифест Кропивницкого "Что я думаю о стихах" (датируемый, по мнению Орлицкого, 1930-40 гг.) - странный текст, в котором доминирующая модальность мелочной и ничем не мотивируемой регламентации заставляет предположить пародию. Сверх того, Орлицкий сделал сообщение об имеющихся в его библиотеке дарственных надписях Сапгира и о взятых им в разное время у Сапгира интервью (первое из которых относится к 1984 г. и было приурочено к постановке кукольных пьес Сапгира в самарском театре). По окончании вечера куратор клуба Татьяна Михайловская неожиданно заявила о закрытии клуба, мотивировав свое решение необходимостью сосредоточить усилия на публикациях и других более важных делах, - клубов же, отметила Михайловская, в Москве и без того достаточно.
6.10. Театр песни "Перекресток"
- Дмитрий Строцев (Минск) прочитал обычную в последнее время программу, состоящую из цикла перформанс-текстов и прозаических притч "Подснежник", стихотворений из книги "Виноград" (1997) и поэмы "Звероносец". Бард Елена Фролова исполнила цикл песен на стихи Строцева.
- Вечер поэта Дмитрия Лепера - презентация книги стихов "Нижегородские мосты" (М.: Автохтон, 2001) - открылся кратким вступительным словом издателя книги Сергея Соколовского. Лепер, сославшись на происходящие в мире события, начал с нескольких недавних текстов, в которых так или иначе затрагивалась исламская тема, после чего читал уже исключительно стихи из вышедшей книги, написанные в 60-е гг. и полностью, как в своей лирической, так и в диссидентской ипостаси, отвечающие поэтике этой давно ушедшей эпохи.
- Вечер творческих отчетов: о своей поездке на Международное поэтическое биеннале в Льеже (27-30.09.) рассказывали Александр Карвовский и Дмитрий Кузьмин, о грузинско-российском поэтическом фестивале в Тбилиси "re: АртГруз" (21-24.09.) - Илья Кукулин. Карвовский и Кузьмин коротко осветили историю Льежского фестиваля, отметившего в этом году свое 50-летие, отдельно остановившись на личности его бессменного куратора Артюра Оло и на вручаемой в рамках фестиваля премии (лауреатами которой в разные годы становились такие крупнейшие авторы, как Унгаретти, Сен-Жон Перс, Рицос, Пас, Эшбери). Кузьмин выразил некоторое недоумение в связи со схемой фестиваля, в которой собственно стихам уделено второстепенное место по отношению к рефлексии поэтов по различным поводам (тема этого года, образно сформулированная как "Барабаны мира", в целом сводилась к вопросу о гражданской миссии поэзии, что для российской культурной традиции представляется чудовищно архаичным). Далее прозвучали стихи поэтов разных стран, участвовавших в фестивале: Карвовский представил свои переводы из Оло (пышная общегражданская риторика) и Фернана Верезена (также близкого к организаторам фестиваля), Кузьмин - выполненные совместно с Дмитрием Беляковым переводы Лизы Майер из Австрии (изящная, на полутонах психологическая лирика), Фаина Гримберг - три вольных сонета болгарского поэта Кирилла Кадийски (предварив чтение краткой лекцией о современном состоянии болгарской поэзии). В свою очередь Кукулин начал рассказ о тбилисском фестивале подробным обзором общекультурной ситуации в сегодняшней Грузии, вслед за чем перешел собственно к представлению наиболее интересных, с его точки зрения, поэтов Грузии - сперва русскоязычных (были представлены прозаические миниатюры Сусанны Арменян, следующие за Бродским стихи Инны Кулишовой - впрочем, переехавшей несколько лет назад в Израиль, - и стихотворение Виктора Цхварадзе, представленного Кукулиным как "местный Парщиков"), а затем и пишущих по-грузински (переводами Кети Чухрукидзе были представлены Дато Барбакадзе и Шота Иаташвили - последний памятен читателям газеты "Гуманитарный фонд" стихотворными опытами на русском языке, переводами Владимира Саришвили - Звиад Ратиани, творчество же Рати Амаглобели Кукулин охарактеризовал как почти не поддающееся переводу вследствие крайней звуковой насыщенности, предложив слушателям небольшой фрагмент аудиозаписи авторского чтения). В заключение прозвучала запись музыкальной миниатюры французского композитора Ивана Беллока на стихи Карвовского.
- Вечер литературной студии "Кипарисовый ларец" открыл Александр Москаленко, который отметил, что к настоящему дню вышло уже 40 листовок антологии "Кипарисовый ларец" с персональными подборками различных авторов. Москаленко продемонстрировал три новых листовки со стихами трёх умерших поэтов: Владимира Полетаева, Ильи Тюрина и Бориса Рыжего - и прочитал по одному-два стихотворения каждого из них. Далее со своими стихами выступили Дмитрий Веденяпин, Константин Кедров (с поэмой "Улисс и Навсикая"), Елена Кацюба, Елена Исаева, Юрий Юрченко, Полина Иванова, Александр Еременко, Илья Оганджанов, Иван Макаров, Александра Козырева, Николай Пальчевский, Артур Крестовиковский и совсем юный Алексей Кощеев (перекочевавший в "Кипарисовый ларец" из участников программы "Так начинают жить стихом" - конкурса пишущих стихи школьников, курируемого Евгением Бунимовичем), а также - сверх основной программы - Татьяна Зоммер (Кустанай), Лариса Пастух (Киев), Евгений Калинцев и Татьяна Райт. Таким образом, художественный спектр вечера оказался несколько шире обычных программ "Кипарисового ларца" в сторону авангарда, хотя персональный состав этого расширения (Кедров и Кацюба) вызывает некоторое недоумение. Отметим крайне редкое появление на сцене Ерёменко (с несколькими новыми миниатюрами, слабо корреспондирующими с поэтикой прежних времен), новые тексты Веденяпина, в т.ч. один, написанный нехарактерным для него раешным стихом, малоизвестного в литературных кругах и живущего в настоящее время в Париже Юрченко (постшестидесятнические стихи с эффектной, но вторичной инструментовкой, иногда напоминающей Вознесенского, и детские стихи в духе английского детского поэта Хилэра Беллока) и приглашенного Ивановой актера и режиссера Калинцева с вполне профессиональными стихами в традиции Тарковского.
11.10. Китайский летчик Джао Да
- Презентация книги стихов и прозы Татьяны Щербины "Книга о хвостатом времени, паркиных коготках, государстве..." (Тверь: Колонна, 2001, издание "Митиного журнала"; полное название книги занимает всю первую страницу обложки, на манер XVII-XVIII вв.), включившей в себя стихи последних пяти лет и короткие эссе для проекта "Энциклопедия" (римейк энциклопедии Яна-Амоса Коменского: словарные статьи на все те же темы были написаны различными современными русскими литераторами, из которых только Щербина, кажется, включила эти тексты в корпус своих полноправных сочинений, выступив с ними еще на Фестивале малой прозы 13-15.11.98). Прозвучали несколько стихотворений из книги, фрагмент незаконченного романа, над которым сейчас работает Щербина (насколько можно судить полупародийный текст про малопонятный мировой заговор, - возможны переклички с "Маятником Фуко" Умберто Эко), и, по предложению Дмитрия Кузьмина, давние издевательские лимерики о писателях.
- Презентацию книги прозы Гриши Брускина "Прошедшее время несовершенного вида" (М.: Новое литературное обозрение, 2001) открыл вступительным словом Лев Рубинштейн (на правах, по его словам, едва ли не первого российского читателя составивших книгу текстов). Рубинштейн отметил значимую тенденцию обращения художников к словесному творчеству и, применительно собственно к Брускину, как бы нехудожественность речи, представляющуюся ему важным достоинством. Далее Брускин читал фрагменты из книги - прозаические минизарисовки автобиографического происхождения, демонстративной безыскусностью языка и невыстроенностью композиции призванные стереть различие между примитивностью и предельной отточенностью письма.
Второй Московский международный фестиваль поэтов
Председатель оргкомитета Евгений Бунимович
В сравнении с первым фестивалем (22-26.09.99) мероприятие носило заметно более концептуальный характер: между церемониями открытия и закрытия (впрочем, обошедшимися практически без речей и ритуальных плясок) расположились акции трех основных фестивальных программ: "Звезды русской провинции", "Русский/французский: диалог языков, диалог поэтов" и "Классики XXI века" (последняя подразумевала младшее поэтическое поколение), - лишь слегка разбавленные двумя внепрограммными вечерами. В целом такая стройность и строгость организации пошла скорее на пользу дела, хотя на этом фоне виднее были элементы концептуальной недодуманности, относившиеся, прежде всего, к русско-французской программе. Круг официальных российских участников фестиваля был выдержан на высоком уровне, практически без случайных фигур (с той оговоркой, что московские, петербургские и проживающие за пределами России авторы старших поколений были представлены, в соответствии с концепцией фестиваля, по остаточному принципу). Впрочем, случайные фигуры пробивались на сцену самостоятельно, и даже Анжела Полонская, ставшая притчей во языцех в ходе предыдущего фестиваля (в программу которого она была вписана, в обход оргкомитета, собственным мужем, ведавшим тогда связями фестиваля с прессой), вновь возникла в ходе одного из вечеров.
- Открытие фестиваля. Председатель оргкомитета Евгений Бунимович кратко рассказал о программах фестиваля, в заключение высказав уверенность в будущем фестиваля - в частности, пообещав сделать в рамках фестиваля 2003 года (фестиваль окончательно позиционирован как биеннале, и само это слово Бунимович активно использовал) специальную петербургскую программу (во искупление малой представленности поэтического Петербурга в этот раз). Со стихами выступили, с одной стороны, почетные гости фестиваля: Евгений Рейн, Андрей Вознесенский, Александр Кушнер, Дмитрий Александрович Пригов, Вера Павлова, - с другой - представители фестивальных программ: от "Звезд русской провинции" - Светлана Кекова, Виталий Кальпиди, Елена Фанайлова, от "Классиков XXI века" - Станислав Львовский (в силу организационного недоразумения выступление второго запланированного представителя этой программы, Санджара Янышева, не состоялось), от русско-французской программы - Стефан Деспати (Канада) со своим переводчиком Ольгой Северской. В заключение Евгений Бунимович объявил о вручении учрежденной к фестивалю Большой премии "Москва-Транзит", которая должна присуждаться выдающемуся русскому поэту, живущему в российской провинции. По словам Бунимовича, основными претендентами были Виталий Кальпиди и Светлана Кекова, но большинством голосов оргкомитет фестиваля присудил премию Кековой. Кековой была вручена наградная скульптура, изображающая ангела с одним крылом и созданная участвующим в фестивале как поэт живущим во Франции русским скульптором Борисом Леженом. В благодарственной речи Кекова говорила об основополагающей (вопреки видимой маргинальности) роли поэзии в современном мире. Церемония открытия была омрачена классическим лакейским самоуправством охраны Центра Мейерхольда, время от времени перекрывавшей вход в здание, так что некоторые участники фестиваля (не говоря о публике) так и не смогли в него попасть.
Программа "Звезды русской провинции"
- Состав участников программы формировался, с одной стороны, из авторов антологии "Нестоличная литература", вышедшей к фестивалю в издательстве "Новое литературное обозрение" и составленной Дмитрием Кузьминым из, за двумя-тремя исключениями, авторов двух младших поколений (не старше сорока с небольшим), а с другой стороны - из авторов журналов "Арион" и "Знамя" по усмотрению входивших в оргкомитет Алексея Алехина и Ольги Ермолаевой. Любопытно, однако, не только то, что во второй группе участников перевес крепких традиционалистов над инновационно ориентированными авторами не был столь уж очевиден (впрочем, не приехавшие на фестиваль Юрий Казарин из Екатеринбурга и Елена Крюкова из Нижнего Новгорода могли бы этот перевес создать), но и то, что в ней оказалось несколько относительных или абсолютных дебютантов: начавший публиковаться лишь пару лет назад Игорь Паньков из Кисловодска, перешедший с прозы на стихи два года назад Александр Верников из Екатеринбурга, наконец, хорошо известный у себя в Перми, но лишь в 2000 г. впервые замеченный столичными изданиями Григорий Данской (последний, впрочем, несмотря на достаточно умеренную поэтику, не чуждую влияния советской стиховой культуры, попал и в "Нестоличную литературу"); старшее литературное поколение было представлено в программе единственным автором - Евгением Карасевым (Тверь).
- Вечер журналов "Арион" и "Знамя". Со стихами выступили Сергей Васильев (Волгоград), Александр Верников и Елена Тиновская (Екатеринбург), Григорий Данской (Пермь), Игорь Жуков (Иваново), Евгений Карасев (Тверь), Светлана Кекова (Саратов), Игорь Паньков (Кисловодск), Виктор Полещук и Ольга Хвостова (Краснодарский край), Елена Фанайлова (Воронеж). При определенном крене в сторону традиционалистского мэйнстрима следует все же охарактеризовать программу как достаточно сбалансированную - благодаря, прежде всего, яркой фигуре уже 6 или 7 лет не выступавшего в Москве Полещука, автора сухих, несмотря на пространность, точных и жестких повествовательных верлибров западного толка (вопреки нередким восточным реалиям: Полещук долго жил в Таджикистане и является профессиональным переводчиком с фарси), а также обоим екатеринбургским авторам, работающим со сленговыми и субкультурными лексико-тематическими рядами. С приветственным словом и несколькими стихотворениями выступил также Игорь Шкляревский.
- Презентацию антологии "Нестоличная литература" (М.: Новое литературное обозрение, 2001) открыла главный редактор издательства Ирина Прохорова, отметившая, с одной стороны, огромный потенциал самого жанра антологии, а с другой стороны - неизменный интерес возглавляемого ею издательства к рискованным литературным проектам (к каковым безусловно может быть отнесена затея представить в одном томе литературу российских регионов. Составитель антологии Дмитрий Кузьмин положил в основу вечера список авторов антологии: он зачитывал их список (163 имени, по алфавиту представляемых авторами городов), приглашая к выступлению тех, кто находился в зале. Таким образом, со стихами выступили Андрей Сен-Сеньков (Борисоглебск), Алексей Денисов (представлявший Владивосток, т.к. антология, начатая по итогам фестиваля "Культурные герои XXI века", 7-10.12.99, фиксировала местожительство автора по состоянию на 1999 г.), Александр Анашевич (Воронеж), Василий Чепелев (Екатеринбург), Игорь Жуков (Иваново) (Иваново), Виталий Науменко (Иркутск), Игорь Давлетшин (Кемерово), Виктор Iванiв и Андрей Щетников (Новосибирск), Григорий Данской (Пермь), Александр Месропян (Ростовская обл.), Алексей Колчев и Сергей Свиридов (Рязань), Сергей Щелоков (Самара), Алексей Александров (Саратов), Алексей Шепелёв (Тамбов), Марина Хаген (Челябинск) и Александр Беляков (Ярославль); Свиридов прочитал также одно стихотворение рязанского поэта (не включенного в состав антологии) Евгения Осипова; из анонсированных авторов не приехали Галина Ермошина и Виталий Лехциер (Самара). Отметим, что для Науменко, Iванiва, Щетникова, Данского, Месропяна и Шепелёва, а фактически и Щелокова (не выступавшего в Москве, кажется, со Второго фестиваля молодых поэтов 1994 г.) это было первое появление в контексте современной московской литературной жизни. Наиболее интересным дебютом, пожалуй, следует признать выступление Iванiва, получившего первоначальную известность публикациями в журнале "Черновик" (стихи, лежащие в русле умеренной футуристической традиции, которую отчасти практикует и оказавший на Iванiва явное влияние новосибирский поэт Игорь Лощилов): новые стихи Iванiва обнаруживают гораздо более сложный комплекс влияний, отливающийся во вполне осязаемую индивидуальность, близкую уже не только Лощилову (с учетом и интереса последнего к обериутской инверсии футуристического метода), но и Щетникову с его тяготением к минимализму, и еще одному новосибирцу Евгению Миниярову с его метафизической лирикой, комбинирующей чинарское недоумение человека перед лицом вещи со свойственной более вестернизованным поэтам-метафизикам (от Владимира Аристова до Аркадия Драгомощенко) стратегией раскручивания, разматывания неочевидных связей, тянущихся от каждой вещи. Любопытен представленный Шепелёвым характерный для наиболее радикальных тамбовских учеников Сергея Бирюкова своеобразный "почвенный панк". Второй раз (после фестиваля 7-10.12.99) выступавший в Москве Александров, кажется, может быть охарактеризован как единственный автор младшего поколения (впрочем, из открывающих это поколение: р.1968), последовательно и ярко развивающий широко понятую линию "Московского времени". Представленные Чепелевым новые тексты свидетельствуют, по-видимому, о происходящем переломе в поэтике (по отношению к тому, что звучало при его первом появлении в Москве - 20.12.00): составлявшая прежде основу авторского стиля сверхдлинная строка расшатанного дольника уступает место гораздо более определенным и лаконичным ритмическим рисункам, в силу чего стих утрачивает созерцательность, становится значительно резче. Выступление Гаген (или Хаген: в разных публикациях фамилия различается), работающей исключительно в форме хайку (и выигравшей в свое время всероссийский конкурс хайку, проводившийся Посольством Японии), внесло на редкость свежую струю в эмоционально перегруженный контекст вечера. Вечер завершили два постскриптума. Евгений Бунимович вышел к микрофону, чтобы рассказать анекдот: "Слепой ощупывает терку и говорит: "Черт знает что понаписали!"" - отнеся его к происходящему фестивалю; Кузьмин, заметив, что представляемая антология никак не могла быть полной и он надеется со временем расширить ее состав в Интернет-версии, в заключение предоставил слово не включенному в том автору - совсем юной Дине Гатиной (Саратов), чьи тексты (развивающие цветаевский рваный синтаксис, компенсируемый звуковыми и морфемными подхватами), но прежде всего - манера чтения (скорее - выпевания, на несколько фольклорный лад) вызвали значительную реакцию слушателей.
- Презентация книги стихов Виталия Кальпиди "Хакер" (Челябинск: Фонд "Галерея"; Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2001) была проведена в редкостной для московской литературной жизни манере: чтение перемежалось слайд-шоу из графики Вячеслава Остапенко (работавшего вместе с Кальпиди над "Хакером", предыдущей книгой "Запахи стыда" и другими проектами) и музыкальными композициями с альбома английского композитора Марка Левентала "Непорочное восприятие" (в английском оригинале игра слов: звучит очень похоже на "непорочное зачатие"), каковой альбом представляет собой электронную музыку, наложенную на стихи Кальпиди из сборников "Ресницы" (в авторском чтении) и "Хакер" (в мелодекламации певицы Алисии; она же перевела некоторые стихи Кальпиди на английский, бережно сохранив не только образный ряд, но и рифму, и ритмико-мелодический строй); был также показан фрагмент документального видеофильма о создании этого музыкального альбома. Следует подчеркнуть, что все три ряда не были соположены чисто механическим образом: серийный (в духе Майкла Наймана) минимализм музыки Левентала перекликался с композицией слайд-шоу (в котором значительная часть работ повторялась подряд в трех версиях - исходной и двух компьютерных обработках, причем исходная версия не всегда оказывалась в начале), а то и другое вместе - со сложными композиционными идеями Кальпиди как на уровне отдельного текста (где зачастую образ или мотив многократно повторяется и отражается, что подчеркивают в ряде случаев и протяженные синтаксические конструкции), так и на уровне книги (с которой, как с целым, Кальпиди работает, пожалуй, тщательней и разнообразней, чем кто бы то ни было в современной русской поэзии).
- Состав участников также выглядел биполярно, причем оба полюса кристаллизовались полугодом ранее, в рамках весеннего противостояния Фестиваля молодых поэтов "001" Алексея Алехина и Глеба Шульпякова (27-28.02.) и Фестиваля молодых поэтов ко Дню поэзии (21-22.03.), который курировали Евгения Лавут, Николай Охотин, Илья Кукулин и Дмитрий Кузьмин, - условно говоря, круг "Ариона" и круг "Вавилона". Интересно, что состав первой группы авторов был видоизменен в сторону гораздо большей эстетической определенности - а именно консервативности: в этот раз отсутствовали и неофутурист Александр Сорока, и адепт эстрадной поэзии на рэповый лад Александр Смирнов (Дельфин), зато к мастеру архаической имитации Максиму Амелину добавился работающий в этой же манере Дмитрий Полищук. Вторая группа не претерпела качественных изменений, существенно расширив, однако, спектр предлагаемых инновационных стратегий благодаря участию целого ряда иногородних авторов; отметим разве что появление 18-летней Олеси Гидрат, призванное обозначить непресекаемость поиска и дотянуть границу поколения до самых юных действующих авторов. Три иноязычных молодых поэта смотрелись чужеродным элементом программы - в наименьшей степени это относилось к Марту Пуяту (Латвия), воспринимавшемуся как посланец круга альманаха "Орбита", который благодаря Сергею Тимофееву консолидирует не только молодую русскую, но и молодую латышскую литературу Риги.
- Вечер молодых поэтов. Со стихами выступили Наталья Бельченко (Киев), Мария Бондаренко, Дмитрий Воденников, Олеся Гидрат, Вадим Калинин, Дмитрий Кузьмин, Станислав Львовский, Кирилл Медведев, Дарья Суховей (Петербург), Ирина Шостаковская и Сергей Щелоков (Самара), чье заключительное выступление было объявлено как анонс имевшей произойти здесь же на следующий день презентации антологии "Нестоличная литература"; не появились объявленные Галина Зеленина, Кирилл Решетников и Мария Степанова, без которых вечер несколько проиграл в охвате. Отметить особо следует только впервые полноправно участвующую во "взрослом" литературном вечере Гидрат, чьи экспрессивные, рваного синтаксиса, построенные на неочевидных ассоциативных скачках короткие верлибры весьма характерны для целого ряда никак лично не связанных друг с другом самых младших сегодняшних авторов. Ненароком забредшая посторонняя публика весь вечер громко интересовалась, когда же начнутся стихи.
- Презентация альманаха поэтического творчества московских старшеклассников "Так начинают жить стихом" (М.: ОГИ, 2001), подготовленного в сезоне 2000/2001 гг. в рамках одноименной программы под руководством Евгения Бунимовича, по замыслу переходила непосредственно в дискуссию о границах младшего поэтического поколения и о самом понятии поколения в литературе. В первой части юные участники альманаха прочитали по два-три стихотворения - у всех в том или ином отношении многообещающие, но не позволяющие пока говорить о состоявшемся факте литературы. Далее Дмитрий Кузьмин попытался задать параметры дискуссии, повторив неоднократно высказывавшиеся им соображения о природе литературного поколения (возникающего в силу общей для авторов-ровесников культурной ситуации, по отношению к которой им приходится определяться: Кузьмин называет это "вызовом эпохи", подчеркивая, что вызов этот так или иначе один для всего поколения, хотя ответы разных представителей поколения могут лежать совершенно в различных плоскостях). Дискуссия эта, по словам Кузьмина, полагалась особенно уместной перед лицом 14-16-летних начинающих авторов, которым, по идее, предстоит открыть новое поколение (поскольку нынешнее младшее поколение и так уже растянулось на более чем 15 лет, как это было видно по возрастному разбросу выступавших накануне авторов). Выступившая вслед за Кузьминым Людмила Вязмитинова разделила его недоумение по поводу задержавшейся смены поколений, заметив, что отчасти это и вопрос самоидентификации входящих в литературу авторов, которые могут ощущать себя как молодая поросль уже сформировавшегося поколения, а могут - как первый ряд нового. Этот вопрос был переадресован юным поэтам, которые благоразумно уклонились от конкретных деклараций, высказав (устами Алексея Кощеева и Георгия Манаева) надежду со временем превзойти ныне действующих авторов. Более детальным расспросам была подвергнута 15-летняя Яна Беленькая (единственный из юных поэтов постоянный слушатель на московских литературных вечерах), признавшаяся, что наиболее важными фигурами в современной литературе для нее являются Вера Павлова в поэзии и Станислав Львовский в прозе. Никакой четко оформленной дискуссии не последовало и дальше: Андрей Щетников, Сергей Свиридов и Татьяна Милова выражали серьезные сомнения в релевантности самого понятия литературного поколения (заметим в скобках, что все трое принадлежат, строго говоря, к поколению предыдущему - возможно, это не просто совпадение), противопоставляя ему вертикальные (не зависящие от возраста) связи эстетической общности, им осторожно возражал Сергей Щелоков, отмечая, что одно другого никак не исключает. Милова предложила Кузьмину определить общность поколения через общие свойства создаваемых им текстов, на что Кузьмин ответил, что по самой сути идеи (один "вызов эпохи" порождает разные ответы) такого быть не может, но сгруппировать варианты ответов можно: так футуризм и акмеизм зарождались в одном литературном поколении как реакция на один и тот же "вызов эпохи". В развитие этой мысли Ольга Зондберг заметила, что общим для поколения может быть не канон, не "большой стиль", а отказ, отталкивание от канона (как акмеизм и футуризм отказывались от символизма). Из побочных ответвлений беседы отметим выступление 15-летнего Дмитрия Федосова, который счел необходимым высказаться в защиту Кирилла Медведева от вчерашних нападок публики, заявив, что он хотя и не понимает, проза у Медведева или стихи, но явственно ощущает в этих текстах мелодический строй.
- Второй вечер молодых поэтов был посвящен памяти Бориса Рыжего (1974-2001), который должен был участвовать в фестивале, но полугодом раньше покончил с собой. Одно стихотворение Рыжего прочел, открывая вечер, Алексей Алехин, после чего с большой речью памяти Рыжего выступил Илья Фаликов - по словам Алехина, именно Фаликов был инициатором первой публикации Рыжего в журнале "Знамя" (и, добавим от себя, присуждения ему премии Анти-Букер). Фаликов говорил об особой новой прямоте высказывания Рыжего, что не помешало ему назвать лирику Рыжего "ролевой" (сочетание типичное для постконцептуализма - в лице особенно Дмитрия Воденникова - и совершенно непонятное применительно к Рыжему); он отметил также органичность вырастания поэтики Рыжего из традиции русской поэзии ХХ века, сославшись при этом на недавний одобрительный отзыв Рыжего о Слуцком (в личной беседе с Фаликовым). Коснувшись проблемы поколений, Фаликов выделил их четыре в русской поэзии второй половины ХХ века, соотнеся старшее со Слуцким и Луговским, а младшее - с участниками вечера. Далее со стихами выступили Максим Амелин, Инга Кузнецова, Дмитрий Тонконогов, Андрей Костин (Италия), Елена Лазуткина, Глеб Шульпяков, Вадим Муратханов и Санджар Янышев (Ташкент), Григорий Данской (Пермь). Отметить можно первое в Москве выступление Костина, заметно эволюционировавшего со времен первой публикации в "Арионе" 1997 г. (со стихами, недвусмысленно подражающими коротким текстам из "Части речи" Иосифа Бродского) в сторону гораздо большей и формальной, и интонационной свободы и владеющего теперь, в лучших текстах, искусством выражать эмоциональные перепады чисто ритмическими средствами. В качестве одного из лидеров младшего поколения традиционалистов должен теперь рассматриваться Данской, чьи тексты за последние годы сильно приобрели в энергетике, приближаясь по этому измерению к Дмитрию Быкову (чья поэзия, впрочем, по большей части организована сложнее, прежде всего композиционно).
- Третий вечер молодых поэтов. В наиболее насыщенном чтении программы участвовали оставшиеся московские авторы круга "Вавилона": Данила Давыдов, Николай Звягинцев, Илья Кукулин, Евгения Лавут, Яна Токарева и относящийся теперь уже к москвичам Алексей Денисов, - несколько близких (если не биографически, то эстетически) к этому же кругу иногородних авторов: Андрей Сен-Сеньков (Борисоглебск), Василий Чепелев (Екатеринбург), Игорь Давлетшин (Кемерово), Алексей Александров (Саратов), Виталий Науменко (Иркутск), - и иностранные участники программы: Рати Амаглобели (Грузия; свои переводы читали Кети Чухров и Евгения Лавут), Мартс Пуятс (Латвия; перевод Анны Волковой прочитал Дмитрий Кузьмин) и Эва-Стина Бюгместар (Швеция; были прочитаны русские переводы Антона Нестерова). Вне программы, по инициативе куратора клуба Елены Пахомовой, читали свои стихи также Чухров и Александр Корамыслов (Воткинск). Наиболее яркими событиями вечера следует признать выступление Давыдова с совсем новыми стихами, продолжающими линию поэмы "Проект литературного журнала в Интернете", и российский дебют 19-летнего Пуята с исключительно экспрессивной, гражданского звучания поэмой в прозе "Минск". В ходе вечера с презентацией проекта "Живое слово" (Интернет-антология аудиозаписей авторского чтения поэтов) выступил Павел Крючков, воспроизведший несколько записей, в т.ч. исторических: чтение Александром Сопровским известного стихотворения "Ода на взятие Сент-Джорджеса" и, прежде всего, подлинную запись голоса Уолта Уитмена - почти неразборчивую, но впечатляющую самим фактом своего существования.
Программа "Русский/французский: диалог языков, диалог поэтов"
- Три основных вечера этой программы (17.10. Французский культурный центр, ведущий Евгений Бунимович; 18.10. Музей Маяковского, ведущий Александр Ткаченко; 19.10. Проект О.Г.И., ведущий Александр Карвовский) мы отдельно не обозреваем как вечера преимущественно зарубежной поэзии. Все они были скомпонованы по одинаковой схеме (6-7 франкоязычных авторов и 2-3 представителя русской поэзии), причем каждый иноязычный автор выступал по два-три раза; учитывая, что переведено на русский было довольно немного текстов каждого автора, половина выступлений шла только по-французски. В программе участвовали три французских поэта - Мишель Деги, Кристиан Прижан и Марк Шолоденко, - бельгиец Эрик Бронье, швейцарец (русского происхождения) Михаил Рамзейер, Дениз Брассар и Стефан Деспати из Квебека, а также двуязычные франко-русские авторы Кристина Зейтунян-Белоус (читавшая как русские, так и французские стихи) и Борис Лежен (выступавший только по-русски); в качестве переводчиков выступили Карвовский (Рамзейер), Ольга Северская (Брассар, Деспати), Михаил Яснов (Деги), Наталья Осипова (Шолоденко) и Дмитрий Кузьмин (Бронье, Прижан, одно стихотворение Шолоденко), из которых самая сложная задача, кажется, была у последнего, поскольку Бронье и особенно Прижан пишут частично рифмованным и обильно аллитерированным стихом с разнообразной словесной игрой; такие стихи, впрочем, есть и у Шолоденко, но в переводах они не были представлены. Разумеется, делать на этом основании какие-либо выводы о распространенности во франкоязычном стихе такой манеры письма было бы опрометчиво (впрочем, еще один весомый аргумент в пользу такой версии дал Яснов, прочитавший на первом вечере свой перевод из не участвовавшего в фестивале французского поэта Рене Обалдиа - исключительную с точки зрения переводческого мастерства и изобретательности работу, целиком построенную - как и подлинник, естественно, - на непринужденной игре слов и звуков). К сожалению, не была представлена африканская поэзия, которая, как известно, в XX веке играла важную роль в развитии франкоязычного стиха, - впрочем, объявленная в фестивальной программе, но не приехавшая мадагаскарская поэтесса не восполнила бы этого недостатка, поскольку ее примитивно зарифмованные, девически беспомощные сочинения лежат далеко в стороне от открытий Леопольда Седара Сенгора или Эме Сезара. Что касается вынесенного в название программы диалога разноязычных поэтов, то об этом вряд ли можно говорить, поскольку выбор русских участников для этих вечеров был, по-видимому, довольно случайным: с одной стороны, были приглашены авторы с присутствующими в стихах французскими мотивами (Фаина Гримберг, прочитавшая стихотворение "Вантр де Пари", и Дмитрий Авалиани с листовертнями на французские темы), с другой - авторы, чьи тексты могли быть представлены тут же в переводе на французский (Андрей Вознесенский), с третьей, вероятно, авторы, чье участие оргкомитет счел обязательным несмотря на их невписываемость ни в одну из программ (так, чужеродной вставной новеллой выглядело появление в одном из вечеров русско-французской программы Сергея Гандлевского). Видимо, наиболее разумным подходом следует считать второй, и если идея главного иностранного языка фестиваля сохранится в дальнейшем, то должен быть предусмотрен не только перевод немецких или испанских стихов на русский, но и представление русских участников фестиваля в переводах на немецкий или испанский.
19.10. Московская городская Дума
- Круглый стол "Один язык - разные литературы" так же, как и вечер молодых поэтов в этот же день, открылся презентацией аудиоантологии "Живое слово": среди прозвучавших записей выделялась беседа самого Крючкова с Семеном Липкиным в день его 90-летия (Липкин рассказывает, как во сне к нему приходит Мандельштам, спорит с ним, критикует его поздние стихи), диалог Виктора Куллэ с Чеславом Милошем, монолог Александра Сопровского об Александре Галиче. В начале беседы ведущий Евгений Бунимович предложил франкоязычным поэтам, приехавшим не из Франции, сказать о своем отношении к французской поэзии: в какой мере они ощущают себя ее частью, а в какой - принадлежат к своей особой (бельгийской, швейцарской, канадской) литературе. Швейцарец Михаил Рамзейер от прямого ответа уклонился (заметив, что для страны с четырьмя языками и культурами национальное самоопределение вообще затруднительно), бельгиец Эрик Бронье заявил, что бельгийские поэты в массе своей ощущали себя частью французской поэзии (в т.ч. потому, что серьезная известность для них по большей части начиналась с парижских изданий, а то и прямо с переезда в Париж), и только в 70-е гг. возникло культурное движение belgitude ("бельгийскость"), озабоченное поисками собственного лица бельгийской литературы; в то же время Бронье отметил, что бельгийская (валлонская) разновидность французского языка свободней, норма в ней достаточно расшатана, и это создает особенно благоприятную почву для разнообразного языкового эксперимента - в т.ч., исторически, для сюрреализма, патафизики и т.п. Квебекцы Стефан Деспати и Дениз Брассар, напротив, настаивали на своей основной самоидентификации именно как квебекских поэтов - в т.ч., по словам Брассар, в связи с тем, что именно в Квебеке местная общественная мысль оказывает очень большое влияние на местную поэзию. Старейшина французских поэтов Мишель Деги, комментируя все сказанное по просьбе Бунимовича, напирал преимущественно на необходимость борьбы с культурной экспансией Америки (в лице голливудских фильмов и т.п.), для чего вся франкоязычная поэзия должна, по возможности, консолидироваться под сенью метрополии. Далее Бунимович заметил, что обсуждаемая проблема вполне актуальна и для русской поэзии, которая также во многом развивается теперь за пределами России, - однако единственным присутствующим автором, правомочным говорить об этой проблеме изнутри, оказался Виктор Полещук (приехавший на фестиваль из Краснодарского края, но прежде проживший много лет в Таджикистане); его выступление свелось к мысли о том, что конфликт цивилизаций порождает мощные энергии, которыми еще долго смогут питаться центральноазиатские литературы - как на русском, так и на местных языках. Заключительная часть круглого стола была, по предложению Бунимовича, посвящена поэтическим антологиям, призванным как раз поставлять материал для размышлений о единстве и целостности национальной поэзии. О своей работе над антологиями и о причинах своего интереса к этому книжному жанру рассказали Ирина Прохорова (издательство "Новое литературное обозрение"), американские гости фестиваля Джон Хай и Патрик Хенри (участники редакционно-составительского коллектива антологии современной русской поэзии "Crossing Centuries", США), Константин Кедров и Борис Лежен (русско-французский альманах "Depot / Депо"). Итог теме подвел Михаил Айзенберг, заметивший, что, с его точки зрения, предпочтительна антология как авторское высказывание составителя о литературе, не претендующее на "объективность".
- Презентация русско-французского альманаха "Depot / Депо" (русская версия: М.: Елена Пахомова, 2001; французская вышла несколько месяцев назад в Париже), у истоков которого стояли Борис Лежен с французской стороны и Константин Кедров с российской (из чего можно легко сделать вывод об основных русских участниках альманаха). В ходе вечера с русскими стихами выступили сам Кедров, Елена Кацюба, Андрей Вознесенский, Михаил Бузник, Евгений Бунимович, Дмитрий А. Пригов.
Дополнительная программа фестиваля включала лишь два вечера, но и ряд других мероприятий - в частности, выставку фотографий Валерия Селезнева, сделанных на Первом фестивале (в т.ч. удачные снимки Генриха Сапгира, Виктора Кривулина, Светланы Кековой, Бахыта Кенжеева), и выставку Веры Павловой и художника Сергея Максютина "Книга в ширмах", прошедшую в клубе "Проект О.Г.И.": на ширмах с различными изображениями (включая ростовой обнаженный портрет Павловой) рукой поэта были написаны ее стихи; в ходе проводившихся в клубе фестивальных акций Максютин предлагал поэтам-участникам оставлять автографы на включенном в экспозицию деревянном столе особым золотым маркером - по окончании выставки столешница с автографами была передана им в дар организаторам.
17.10. Библиотека имени Тургенева
- Презентация поэтических изданий издательства "АРГО-РИСК". Выступления публикующихся в издательстве авторов перемежались рассказом главного редактора Дмитрия Кузьмина об истории издательства (открывшегося весной 1993 г. книгой стихов Николая Звягинцева) и различных осуществляемых им проектах (книжные серии, периодические издания). Со стихами выступили Алексей Денисов, Татьяна Милова, Полина Иванова, авторы двух последних книг издательства Андрей Сен-Сеньков и Дарья Суховей и Александр Левин, чья книга еще только должна выйти в издательстве в следующем месяце.
- Поэтическая акция "Поэты-безумцы". Концепция акции принадлежала куратору клуба Николаю Байтову, пояснившему в обоснование идеи, что идея безумия традиционно связывалась с поэзией, принимая разные обличья, в сегодняшних же культурных условиях особый интерес вызывают разнообразные переходные формы между натуральным человеческим безумием и симуляцией такового. Со стихами выступили Михаил Нилин (перед чтением категорически отвергнувший свою аттестацию как безумца), Фаина Гримберг (с новой поэмой "Версия крысолова"), Михаил Щербина (с хорошо известными давними стихотворениями, апеллирующими к психоделическому опыту) и Михаил Сухотин. Вместо объявленного в программе Германа Лукомникова Байтов объявил выступление Михаила Лукомникова, который, впрочем, поскольку не существует в природе, ничего не читал.
- Закрытие фестиваля - поэтические чтения памяти Нины Искренко. Со своими стихами и текстами Искренко выступили так или иначе близкие к ней авторы: Евгений Бунимович, Марк Шатуновский, Игорь Иртеньев, Света Литвак, Юлий Гуголев, Николай Байтов, Вероника Боде, Ольга Северская, Евгений Поспелов, Джон Хай (США)... Сверх того, стихи читали Татьяна Щербина, Сергей Строкань, американская гостья фестиваля Барбара Хеннинг (переводы принадлежали юной Яне Беленькой, участнице программы "Так начинают жить стихом" для поэтов-старшеклассников). В заключение по стихотворению прочли Рати Амаглобели (Грузия) и Дина Гатина (Саратов), анонсируя тем самым два вечера, возникшие в качестве постскриптума к фестивалю: авторский вечер Амаглобели 22.10. в клубе "Проект О.Г.И." и вечер трех авторов в цикле "Воскресенье Сапгира" 21.10. Сверх того, в ходе вечера была вручена Малая премия "Москва-транзит", полагавшаяся яркому молодому автору из провинции, - ее получил Алексей Денисов, хоть и перебравшийся полтора года назад из Владивостока в Москву, но по-прежнему связывающий себя с владивостокской литературной ситуацией. Президент фестиваля Бунимович в заключение заявил о необходимости поблагодарить не только участников и организаторов, но и слушателей и читателей поэзии, пригласив для этого на сцену журналиста Родриго Фернандеса, осевшего в Москве чилийца, вот уже не один десяток лет посещающего московские литературные вечера.
- Вечер трех авторов - Дины Гатиной (Саратов), Виктора Iванiва (Новосибирск) и Алексея Шепелёва (Тамбов) - был предложен Николаем Винником после первого московского выступления всех троих на вечере Второго Московского международного фестиваля поэтов 18.10. (презентация антологии "Нестоличная литература"); в качестве концептуального обоснования было отмечено, что у всех трех авторов манера исполнения собственных текстов не вполне типична для московской литературной сцены и вообще для авторского чтения поэта (о текстах всех троих см. вкратце 18.10.). Три автора читали, чередуясь, небольшими порциями. Iванiв, наряду со стихами (многие из которых достаточно пространны), представил обширную поэму "Собеседник сомнамбулы" - близкий к конгениальности диалог с крупными текстами Введенского; небольшую поэму "Антипатос", в дополнение к стихам из только что изданного крохотным тиражом в Тамбове сборника "Novokain Ovo" прочитал и Шепелёв. В заключение, по просьбе Винника, все трое прочли по одному тексту друг друга. Чтение Iванiва в целом носило чисто декламационный характер, приближаясь к актерской манере (традиционно противопоставляемой авторской) - любопытно, что текст Шепелёва Iванiв читал со значительно большими деформациями (которые Илья Кукулин уподобил варьированию одним джазовым музыкантом темы другого); особняком стоял один текст, представленный Iванiвым в отчетливо рэповой манере. Манера чтения Гатиной основана на построении имиджа (девочка-подросток, баланс женского и детского); лишь один текст был представлен в виде песни-речитатива. Чтение Шепелёва, собственно, нормально авторское (близкое к проборматыванию), однако диалектные интонации и нюансы произношения (то и другое, кажется, естественно присуще автору) в самом деле придают ему специфическую окраску. В последовавшей дискуссии Кукулин и Дарья Суховей указали на интерес к способам интонирования текста у таких авторов, как Юлия Скородумова, Стелла Моротская, Лариса Березовчук; Iванiв, в свою очередь, заметил, что учитывает опыт Березовчук и поэтов-лианозовцев. Андрей Щетников, отметив, что сам читает свой текст так, как услышал его в момент написания, спросил у выступавших, имеют ли они в виду последующую манеру исполнения при создании текста; по словам Гатиной, ее песни сразу стоят для нее особняком и пишутся именно как песни (хотя - заметим от себя - на письменной форме текста это, кажется, никак не отражается); по словам Iванiва, особые формы исполнения для него всего лишь способ добиться оптимальных условий для восприятия текста, так что способ исполнения возникает post festum. Татьяна Милова, заявив, что если сочинение есть сворачивание мира в точку текста, то исполнение - разворачивание текста в другой мир, предположила, что неканоническая манера чтения является симптомом несовпадения автора с собственным текстом. Отвечая ей, Кукулин отметил, что если чтение сдвигает текст, вносит в него дополнительные смыслы, то это свидетельствует о заложенности в конструкции текста определенных пустот и темнот (особенно у Iванiва); в конечном счете, полагает Кукулин, дело идет о введении автора в текст, почти телесном (впрочем, Iванiв по этому поводу пошутил, что хотелось бы добиться присутствия в тексте не столько тела автора, сколько "тела без органов" - подразумевая термин Лакана). Отдельный виток беседы был инспирирован Сергеем Соколовским, заметившим, что все три автора пишут также и прозу, и поинтересовавшийся их восприятием различия (в т.ч. и применительно к манере чтения); любопытным образом все авторы четко разделили свои занятия стихами и прозой: Гатина ограничилась декларацией того, что проза для нее - информация, а стихи - звук, Шепелёв отметил, что занятия прозой, по его представлениям, не предполагают никаких формальных экспериментов (в отличие, подразумевается, от стихов); Iванiв признался, что стихами и прозой занимается поочередно, периодами, склоняясь в настоящее время к окончательному переходу к прозе.
21.10. Центральный Дом литератора
- Вечер поэтов Татьяны Данильянц и Вячеслава Васина. Большую часть вступительного слова Васин уделил объяснению того, что такое верлибр, которым пишет Данильянц, - что вызывает недоумение как по поводу предполагаемого Васиным уровня культурной подготовки аудитории, так и по поводу собственных верлибров Васина, которые на вечере представлены не были. Васин читал сугубо постсоветские по поэтике рифмованные тексты, Данильянц - избранные стихи 90-х, по большей части не чисто верлибрические, а скорее полиметрические, с окказиональной рифмой как одной из музыкальных линий текста. Вечер почему-то завершился старинными русскими романсами в сомнительном исполнении.
- В продолжение объявленной клубом дополнительной программы Второго Московского поэтического фестиваля (см. 18.10. Премьера) в рамках вечера, озаглавленного "Отдельные поэты", со стихами выступили Николай Байтов, Андрей Воркунов и Света Литвак; Павел Митюшёв представил цикл лирической прозы "Послания городам мира".
- Вечер Кирилла Медведева, представшего в двух ипостасях: как поэт и как переводчик. В первом отделении Медведев представил только что вышедший сборник стихов Чарлза Буковски "Блюющая дама" (М.: Adaptec / T-ough Press, 2001) в своих переводах, прочитав оттуда ряд стихотворений (стоит добавить, что книга содержит также предисловие Медведева, в частности, проводящее параллель между стихами Буковски и творчеством Всеволода Некрасова и Игоря Холина). Во втором отделении был прочитан пространный текст без названия (при последовавшей публикации в Интернете получил название "Текст, посвященный трагическим событиям 11 сентября в Нью-Йорке"), представляющий собой монтаж цитат из прессы и фрагментов внутреннего монолога лирического субъекта по поводу нью-йоркских терактов; текст организован как прозаический, однако построен в значительной степени на приемах, отработанных Медведевым в последний год в поэтических текстах: повторяющиеся обороты и конструкции, неуверенность в движении мысли, выраженная в продолжительном кружении на месте перед каждым переходом, и т.п. По просьбе Марии Бондаренко Медведев пояснил, что первоначально вел дневник, выписывая в него привлекшие его внимание цитаты, а затем перемонтировал исходный материал. Текст вызвал обширную и весьма эмоциональную дискуссию. В частности, Данила Давыдов заявил, что, в отличие от также представляющей собою попытку запечатлеть непосредственную реакцию на переживаемое общественное и личное потрясение поэмы Михаила Сухотина "Стихи о первой чеченской кампании", текст Медведева не кажется ему художественным вообще. Дмитрий Кузьмин, возражая, сослался на то, что текст представляет собой развитие вырабатываемого Медведевым индивидуального художественного языка, особенность которого и состоит, в частности, в балансировании на грани художественности. Со своей стороны, Наталья Осипова в качестве прототипа медведевского текста привела опыты Анны Альчук, которая читала газеты как стихи, фиксируя тем самым внимание на механизмах восприятия, определяемых типом текста и контекста, и связала этот прием с социально-утопическим проектом: если пропустить текст (например, политический) через горнило художественного дискурса, то он обнаружит присутствующую в нем фальшь. Сам Медведев заметил, что ни о Сухотине, ни об Альчук он не думал, однако имел в виду в чем-то близкие по форме тексты Константина Рубахина "Книга пассажира" и Александра Анашевича "Хуй". Илья Кукулин подчеркнул, что конструкция медведевского сочинения представляется ему абсолютно адекватной масштабу события, которое принципиально не может быть описано с одной точки зрения, - Медведев, поддержав такой подход, добавил, что единой точки зрения нет и у лирического субъекта, который проявляет по ходу текста готовность идентифицироваться с каждой цитатой.
- Презентация 4-го выпуска альманаха "Серая лошадь" (М. - Тверь: Издательский дом "Юность" - KOLONNA Publications, 2001) началась со вступительной речи редактора альманаха, поэта Алексея Денисова, который рассказал об истории альманаха и одноименного литературного объединения, действующего во Владивостоке и поныне (названо по народному прозвищу дома, где собирались члены объединения). Далее Денисов рассказал о принципах отбора авторов и структуре альманаха, сказав, что если в антологии "Нестоличная литература" региональные авторы структурируются с "московской" точки зрения, то "Серая лошадь" - попытка авторов одного конкретного региона представить самих себя и структурировать свое литературное пространство. По словам Денисова, тексты авторов, по-прежнему живущих во Владивостоке, были полностью отобраны там (преимущественно нынешним руководителем объединения Алексеем Сидоровым), тогда как переселившиеся в Москву Денисов и Мария Бондаренко вместе с живущим ныне в Петербурге Вячеславом Крыжановским отбирали тексты бывших владивостокцев. Со стихами выступили переселившиеся в Москву из Владивостока Денисов, Бондаренко, Евгений Реутов, Евгений Обжаров и Макс Валюх и приехавшие из Петербурга Крыжановский и Лидия Чередеева; в исполнении кого-либо из них прозвучали также тексты восьми других авторов альманаха. Сверх того переводчик (и куратор известного литературного сайта "Лавка языков") Макс Немцов, также перебравшийся в Москву из Владивостока, представил переводную часть альманаха собственными переводами из Джеймса Лафлина и переводами Ивана Ющенко из Уильяма Карлоса Уильямса. Наиболее интересным эпизодом вечера следует признать выступление (кажется, первое в Москве) Чередеевой с эффектной экзистенциально-абсурдистской прозой. В остальном - по многим прозвучавшим текстам было заметно определяющее влияние Денисова на менее ангажированных столичной (читай: общенациональной) литературной жизнью авторов, однако постконцептуалистское балансирование на грани между всесокрушительной иронией концептуализма и тривиальностью тяготеющего к примитивизму прямого высказывания никому из них (разумеется, не имея в виду успешно вписавшуюся в столичный контекст Бондаренко) не дается. При этом наиболее близок к Денисову (в более упрощенной форме) Обжаров; Валюх, прежде демонстрировавший малоинтересные попытки авангардного письма, заметно выиграл от обращения к примитивистской манере, его письмо гораздо линейней и однозначней, чем денисовское, но в конечном счете имеет определенную перспективу. Реутов, напротив, склоняется к чисто ироническому письму, чей риторический посыл наряду с известными типами словесной игры весьма напоминает некоторых авторов Клуба "Поэзия" (Виктора Коркию или, скажем, Андрея Воркунова), глядясь, естественно, довольно архаически. Подборка, представленная Крыжановским, отличалась наибольшей неустойчивостью, апеллируя порой собственно к денисовским интонациям, порой - все к тому же Клубу "Поэзия" (в частности, был прочитан предлинный центон, весьма напоминающий манеру Игоря Иртеньева).
- Презентацию второго выпуска альманаха "Малый шелковый путь" (М., Издательство Руслана Элинина, 2001) открыл один из его составителей Санджар Янышев. По словам Янышева, альманах представляет не "ташкентскую школу" (трое ее участников - Янышев, Вадим Муратханов и Сухбат Афлатуни, ранее подписывавшийся подлинным именем Евгений Абдуллаев, - были составителями альманаха), а более широкий круг авторов, либо выросших в Ташкенте, либо связанных с ним биографически. Со стихами выступили уже появлявшиеся перед московской публикой Янышев и Муратханов (см. особенно 18.10.99 и 6.12.99), а также Мила Яковлева, Семен Новопрудский и Александр Грищенко; кроме того, Муратханов читал стихи Владислава Соколовского (Ташкент), Янышев - Афлатуни и Михаила Книжника, ныне живущих соответственно в Японии и Израиле. Следует выделить прочитанную в ходе вечера новую поэму Афлатуни "Рустам", небанальную как версификационно (чередование рифмованных и верлибрических строф), так и по содержанию (узбекский юноша становится террористом-камикадзе и взрывает вместе с собой премьер-министра неназванной ближневосточной страны, - при этом текст свободен от идеологических оценок и проникнут преимущественно скорбью по погибшей юной красоте, ассоциации с Кавафисом возможны, несмотря на тяжеловесность письма). Определенный интерес представляло также выступление Новопрудского (известного как обозреватель газеты "Известия", а в прошлом - сотрудник аппарата президента Узбекистана), заметившего, что лучшим своим произведением считает "рыбу" для президентского поздравления узбекским женщинам с 8 марта, - впрочем, стихи Новопрудского достаточно профессиональны. Сверх программы выступил новосибирский поэт Владимир Светлосанов, представивший цикл стихотворений "Внутренняя Азия", ассоциативно связанный с его путешествием в Киргизию. Как и многие "программные" стихи основоположников "ташкентской школы", цикл обильно уснащен восточными реалиями, однако автор явно сознательно "пережимает", доводит текст до почти макаронического стиха. В заключение вечера Глеб Шульпяков прокомментировал деятельность ташкентской школы в том смысле, что каждый город своим ритмом, архитектурой и т.п. порождает определенное отношение к миру и к стиху у людей, которые там выросли, после чего попросил принять его в "ташкентскую школу", прочитав в качестве вступительного взноса написанное им новое стихотворение о поездке в Узбекистан.
27.10. Музей Сидура
- Вечер поэта Вилли Мельникова.
- В продолжение объявленной клубом дополнительной программы Второго Московского поэтического фестиваля (см. 18.10. Премьера) вечер "Поэты, издали напоминающие чеченцев" открыл Николай Байтов, который пояснил, что в ходе подготовки вечера его программа была расширена и кроме поэтов, издали напоминающих чеченцев, в ходе вечера будут представлены поэты, издали напоминающие арабов. Игорь Лёвшин прочитал цикл стихотворений, атрибутируемый автору по имени Вепрь Петров: стихи этой литературной маски Лёвшин уже публиковал, однако тогда Петров был представлен как профессиональный киллер, теперь же он переквалифицировался в боевика-террориста; новые тексты Петрова вписаны в контекст чеченской войны, да и сам Петров, по словам Лёвшина, живет в Грозном. Стихи Вепря Петрова отличаются жесткой брутальной энергетикой, роднящей их с лучшими текстами Ярослава Могутина (причем лаконизм их выгодно отличает). Со стихами выступили также Леонид Малкин, предварительно пожаловавшийся, что его часто останавливает милиция, и Викентий Нилин (минималистские тексты в духе Ивана Ахметьева). Во втором отделении в качестве двойника бен Ладена публике был представлен Олег Фельдман, рассказавший о своей многообразной деятельности на ниве окололитературного перформанса и прочитавший ряд разноплановых ернических текстов под шумовое сопровождение "группы арабов", состоявшей из Федора Францева, Андрея Родионова, Кирилла Баскакова и Марии Кошель. В заключение Родионов, имевший на голове стальную солдатскую каску, прочитал стихотворение Эдгара По "Аннабел-Ли" в русском переводе.
- Юбилейный вечер, посвященный 15-летию клуба, прошел под портретами его многолетней хозяйки Софьи Олиновой, выполненными Андреем Гаврилиным. Программу открыл Сергей Семенов, подготовивший для этого пародийные приветственные статьи как бы из разных газет. Эдуард Шульман в знак признательности Михаилу Эпштейну, стоявшему у истоков клуба, прочитал фрагмент его эссе 1993 года "Державная ревность" (на еврейскую тему, с которой значительно чаще работает сам Шульман). В последующем со стихами и короткой прозой выступили Владимир Герцик (маленькая поэма "Эмигрант", написанная в конце 60-х гг.), Ирина Добрушина, Дмитрий Лепер, Тимофей Вольский и др. Юрий Калинин исполнил несколько романсов, в т.ч. на стихи Валентина Германа, написанные по воспоминаниям Калинина о совместной работе со Смоктуновским.
- Вечер поэта Леонида Виноградова - первое за многие годы публичное выступление участника одной из первых ленинградских групп неподцензурной поэзии ("УВЕК": Владимир Уфлянд - Виноградов - Михаил Еремин - Сергей Кулле) - открыл вступительным словом Анатолий Найман. Виноградов, последовательно работающий с поэтической миниатюрой, модулируя оптику от наивно-созерцательной до иронически-резонерской, прочитал практически полностью стихи из пяти вышедших за последние два года сборников, а также несколько новых текстов, причем каждое стихотворение два раза подряд.
- Вечер молодых поэтов Белоруссии организовал и вел Змицер Вишнёв - белорусский поэт и критик, в настоящее время живущий в Москве. Основу программы составили представители двух литературных групп: возникшего в начале 90-х объединения белорусскоязычных поэтов авангардной ориентации "Бум-Бам-Лит" и отпочковавшейся от него позже сдвинутой к поставангарду группы "Schmerzwerk" ("Фабрика боли"). Особняком стояли Татьяна Сьлинка, представлявшая авторов литературно-культурологического журнала "Памiж" ("Между") и заявившая, что занимается "поэтической философией" (было прочитано вялое и бесформенное эссе на неопределенную тему - перепев худших образцов псевдофилософской прозы начала XX века), и добавленный к первоначальной программе Вишнёва по предложению Дмитрия Кузьмина Дмитрий Дмитриев из Могилева, работающий в языковом и проблемном диапазоне, заданном обериутской поэзией и философией и минимализмом в духе Ивана Ахметьева. Остальные авторы, кроме Дмитриева, представляли Минск и белорусскоязычную литературу; при этом большинство текстов читались сразу в автопереводе на русский, и только некоторые - сначала в оригинале; два автора - сам Вишнёв и Вера Бурлак - пишут и по-русски, и по-белорусски (хотя, насколько можно было понять, идентифицируют себя именно с белорусской литературой). Выступление Бурлак было наиболее ярким и эффектным - как благодаря экспрессивной манере чтения, так и в силу особенностей поэтики, близкой к соц-арту ранних текстов Михаила Сухотина и Владимира Друка. Виктор Жыбуль (составляющий вместе с Бурлак рок-дуэт "Засрали казарму") аттестовал себя как едва ли не первый белорусский палиндромист и коротко рассказал о своих палиндромных поэмах, после чего представил несколько изящных текстов в поэтике постпанка. Родоначальники "Бум-Бам-Лита" Алесь Турович и Сяргей Минскевич, сравнительно с более младшими Жыбулем и Бурлак, оказались менее радикальны: их поэзия лежит в русле нормального постфутуризма. Илья Син прочитал (в автопереводе на русский) прозаический текст "Нобелевская лекция", элегантно и изобретательно доводящий до абсурда культурный миф о Белоруссии в его различных вариантах. Были показаны также три перформанса (Вишнёвым, Сьлинкой и совместно Сьлинкой и Сином), отличавшиеся внешней брутальностью (Вишнёв ползал по сцене и грыз сырые яйца, Син корчился с воем в костюме-коконе, обшитом высушенными куриными сердцами), оборотной стороною которой является очевидная поверхностность (в особенности тягостная у Сьлинки в сочетании с претенциозной многозначительностью).
- Презентация книги стихов Дмитрия Черного "Поэма-инструкция бойцам революции, сти и другие поэмины + манифест и методы радикального реализма" (М.: Изд. дом "Юность", 2001), замечательной, помимо длины названия, еще грифом "Издание осуществлено при поддержке ЦК КПРФ по патриотическому воспитанию молодежи", прошла в рамках "Подвального цикла" Данилы Давыдова. Стихи не читались; автор обсуждал с публикой, состоявшей из его политических единомышленников, перспективы взаимодействия поэзии и политики.