2.09. Библио-Глобус

Встреча с поэтом Иваном Буркиным. Открывая вечер, Александр Макаров-Кротков отметил, что Буркин - по сути, единственный поэт 2-й эмиграции, продолжающий не акмеистическую, а футуро-обериутскую традицию. Буркин согласился с этой аттестацией и иллюстрировал ее текстами из всех выпущенных в США книг. В конце вечера поэт поделился впечатлениями о жизни авторов-эмигрантов своего поколения (которое представляется ему весьма раздробленным), а также рассказал о своей работе над переводами американской поэзии на русский язык и русской - на английский (в активе Буркина-переводчика как произведения обериутов и имажинистов, так и современная поэзия: Леонид Губанов, Вячеслав Куприянов, Сергей Соловьев).

18.09. Политехнический музей

Вечер преподавателей и студентов Литературного института. По замыслу руководители творческих семинаров должны были не только читать, но и представлять лучших своих воспитанников. Некоторые почли за благо уклониться: так, не пришел не без трепета ожидавшийся Юрий Кузнецов, и его ученику Федору Черепанову пришлось безо всякой поддержки объяснять публике, что "лес стоит, словно храм", "и за всё я в ответе" и т.п. Зато руководитель другого семинара Владимир Костров в отсутствие Кузнецова почувствовал себя тоже немного Кузнецовым - и, не добравшись до "черепа отца", ограничился сосудом меньшего калибра:


Спешу в последний раз напиться
Из окаянных глаз твоих.


Впрочем, дальше последовало: "в твои колени, как на плаху, // седую голову кладу," - а это уже не Кузнецов, а советская песня ("Тебе твой мальчик на колени // Седую голову кладет"), так что, пожалуй, ведущий вечера Виктор Куллэ напрасно беспокоился перед выступлением этого достойного автора: "Кто я такой, чтобы представлять Владимира Кострова?" - Костров и сам не знает точно, кто он такой. Другие наставники молодежи также порадовали - кто чем: ректор института Сергей Есин, например, - замечанием о том, что, "как правило, и административную карьеру в литературе делают выдающиеся писатели", а Евгений Рейн - признанием, что не знает лучшего способа передавать накопленный литературный опыт, чем "в той форме, в которую вылился опыт литературного образования в нашей стране". Порадовала и публика, дружно захлопавшая после... эпиграфа к великолепной балладе Рейна "Монастырь" (впрочем, Рейн прочитал полтора десятка языковских строк, а не две последние, как в печатном варианте; зато саму балладу почему-то оборвал, не дочтя восемь строк до конца). Меньше всего радости доставили поэты-студенты - за исключением, конечно, Ольги Козэль, сообщившей во всеуслышание, что недавно бросила курить, и Николая Напрюшкина, вышедшего на сцену с плейером на поясе и сумкой через плечо и отказавшегося воспользоваться микрофоном, поскольку тот искажает его голос (последовавший затем невероятной длины текст был выдержан в стилистике рок-оперы по русским национально-историческим мотивам). За вычетом этого последнего студенты читали благонамеренные и аккуратные метрические и рифмованные стихи, упирая на "правду жизни" (понимаемую довольно однообразно). Выше общего уровня, кажется, поднимались некоторые тексты Андрея Чемоданова и Дмитрия Воеводы (у второго можно было усмотреть отдельные черты поэтики Гандлевского - без его концентрированности и интеллектуализма). Наиболее интересным оказалось последнее выступление - экс-студента и новоиспеченного проректора Литинститута по хозчасти Алексея Тиматкова, чьи достаточно простые стихи не лишены обаяния, а песни на собственные тексты (возможно, в силу гораздо большей ритмической свободы) просто хороши.

19.09. Библио-Глобус

Встреча с прозаиком Игорем Яркевичем. Встречаться с "самым скандальным писателем современности" публика не спешила - даром что Яркевич, одиноко стоя за конторкой посреди гигантского книжного магазина, настоятельно предлагал слушателям спросить его, в самом ли деле случались с ним события, описанные в бессмертных произведениях "Как я обосрался", "Как меня не изнасиловали" и проч. Из рук писателя можно было посмотреть сигнальный экземпляр его новой книги "Рассказы парами", имеющей вскорости выйти в издательстве "Пресс х Пресс".

20.09. Shakespeare

Встреча с прозаиком Александром Кабаковым. Представленный Натальей Перовой как "знаменитый автор романа "Невозвращенец"", Кабаков посетовал на свое положение "автора одной книги" и прочитал рассказ "Девушка с книгами, юноша с глобусом...", призванный, с его точки зрения, показать, что главная его тема - все-таки любовь (вернее сказать, по его собственному выражению, - "любовь на фоне апокалипсиса"), с точки же зрения Перовой (включившей перевод этого рассказа в выпуск журнала "Glas", представляющий абсурдистское течение в русской литературе ХХ века) - продемонстрировать абсурдистские тенденции даже у авторов, "идеологически" от абсурдизма далеких. Прозвучавший рассказ, по-видимому, удовлетворил обеим задачам, однако ни собственно любовная линия, ни - скорее фантастическая, чем абсурдистская - несколько скомканная концовка (напоминающая более ранние и более удачные эпизоды прозы Дмитрия Савицкого или Сергея Юрьенена) не относились к его наиболее сильным сторонам. Отвечая на вопросы публики, Кабаков описал свой идеал письма как соединение "гениальной стилистики <Юрия> Трифонова", "бытовой фэнтези <Василия> Аксенова" и "жесткой action"; в прочитанном рассказе из этих трех элементов значимым образом присутствовал, вероятно, только первый - если понимать под трифоновской стилистикой искусство бытописания на советском материале. Впрочем, и это неплохо. Именно этот элемент текста, однако, с наибольшим трудом поддается переводу, что было особенно заметно благодаря пофрагментному чтению Кабакова и переводчика Алы Збиновски, - и советские многозначительные реалии (семейству пришлось расстаться с машиной "ЗИМ" - по-английски "limousine"), и советский сленг ("они этим еще умоются" - "they will be covered with all this") англоязычному слушателю и читателю остались непонятны. В кулуарах весь вечер поздравляли Дмитрия Александровича Пригова с выходом книги "Написанное с 1975 по 1989".

21.09. Дом-музей Герцена

Презентация книги стихов Ольги Седаковой "Старые песни", изданной в Израиле в переводе на иврит. Своей радостью по поводу случившегося поделились Наталья Трауберг и Борис Дубин (у последнего радость выразилась в форме нескольких фрагментов из поэтичного, но малопонятного эссе Мориса Бланшо о переводе); ведущий вечера Марк Фрейдкин пересказал приветственные слова, сказанные отсутствовавшим Сергеем Аверинцевым. Выступила также Анна Шмаина-Великанова, заявившая, что, по ее мнению, поэзия Седаковой не только чрезвычайно подходит для перевода на иврит, но и способна дать определенный импульс развитию самой израильской поэзии. Затем Седакова и переводчица Хамуталь Бар-Йосеф прочли параллельно несколько стихотворений с переводами, свидетельствовавшими, как минимум, о попытках бережного сохранения звукового и ритмического своеобразия подлинника. Отвечая на вопросы аудитории, Бар-Йосеф рассказала о своем предшествующем переводческом опыте (включающем прозу Бунина, Чехова, Бабеля и т.п.), а также прочитала на иврите свое стихотворение, посвященное Седаковой.

22.09. Образ и мысль

Открытие сезона: свободные чтения. В большом сборном вечере звучали тексты более чем разного уровня; на общем фоне выделялись, как и 28.07., мощная по экспрессии и оригинальная по образной системе лирика Михаила Щербины и остроумные лимерики Анны Котовой; маленькую поэму "Археология" прочла Фаина Гримберг. Выступили также Ирина Добрушина, Ольга Постникова, Владимир Герцик, Александр Воловик, Дмитрий Кузьмин, Дмитрий Лепер и др.

26.09. Авторник

Вечером живущего ныне в США петербургского поэта Владимира Гандельсмана "Авторник" открыл сезон и новый цикл "Редкий гость", в рамках которого планируются выступления авторов, практически не представленных прежде в московской литературной жизни (в самом деле, Гандельсман никогда в Москве не выступал). Автора коротко представил поэт Вадим Месяц, отметивший среди важных достоинств Гандельсмана небоязнь любовных мотивов и твердое понимание собственных возможностей. Второе соображение так и осталось не вполне понятным, первое же показалось справедливым, поскольку поэтика Гандельсмана, с ее строгой метричностью, строфичностью, пристрастием к обильной бытовой детали, во многом родственная Сергею Гандлевскому, чье творчество, похоже, составляет основу новоформирующегося мэйнстрима русской поэзии, - эта поэтика, как показывает опыт того же Гандлевского, чаще сопряжена с лирическим высказыванием несколько эгоцентрического характера. Гандельсман читал избранные стихи 70-90-х гг., причем тексты последних лет производили наиболее сильное впечатление динамичностью и смелостью образов. Отвечая на вопросы, Гандельсман весьма низко оценил качество эмигрантской литературной периодики, издательств и т.п. и уклонился, по сути дела, от какого-либо самоопределения в пространстве современной русской поэзии (указав лишь, как на близкого и интересного ему автора, на петербуржца Валерия Черешню, поскольку другие имена, которые он мог бы назвать, представляются Гандельсману и без того хорошо известными). Гандельсман также недвусмысленно заявил о своем предпочтении питерских авторов, хотя и отказался как-то определить особенности петербуржской поэтической школы. Под занавес вечера с несколькими стихотворениями выступил, по предложению ведущего, случайно оказавшийся в зале петербургский поэт Валерий Шубинский.

27.09. Shakespeare

Встреча с литературоведом и критиком Владимиром Новиковым, представившим свой очерк "Заскок", давший название одноименной книге Новикова. Руководящая идея очерка: грядет новое литературное направление с условным названием "треализм" ("реализм" плюс французское "tres" - "очень"), призванное составить "противовес постмодернизму с его бесконечной всеядностью и духовной бесхребетностью". Развивая эту свежую и оригинальную мысль, Новиков заявил о своем "романоцентричном" подходе к литературе, о своем глубоком удовлетворении последним шорт-листом Букеровской премии, включающем исключительно произведения классического романного жанра, наконец, о том, что, по его мнению, обилие новых появившихся романов (в строгом смысле слова) свидетельствует о преодолении русской литературой затяжного кризиса.

29.09. Образ и мысль

Первый вечер цикла, в рамках которого Дмитрий Кузьмин представляет ведущих московских авторов поколения 20-летних, прошел довольно скомканно. Дмитрий Воденников, открывавший программу, выказал свое неудовольствие звяканьем чашек (каждому слушателю в клубе по традиции наливают чаю) и ограничился четырьмя стихотворениями. Со стихами и рассказами (главным образом из цикла "Журчалка" - небезынтересной попытки вернуть модные мотивы телесного низа в изначальный для них фольклорно-мифологический контекст) выступил Вадим Калинин, отобравший для вечера преимущественно тексты пародийно-стилизационного характера, - на их фоне лирический пафос Воденникова несколько потерялся. В конце вечера сверх программы прочитал ряд миниатюр-верлибров петербургский поэт Дмитрий Чернышов, чья манера отделять при чтении один текст от другого щелканьем пальцев обыкновенно заслоняет нетривиальность самих стихов, сочетающих брутальный эротизм с тонкими отсылками к японской поэтике и культуре.

30.09. Эссе-клуб

Открытие сезона проходило в несколько расслабленной атмосфере, которой способствовала и тема заседания: "Как я провел лето". Против ожиданий, ни один из участников не подготовил соответствующего эссе, да и вообще читавшие какой-либо готовый текст оказались в явном меньшинстве (Данила Давыдов прочитал стихотворение, Алексей Прокопьев - новый перевод из Георга Гейма). Впрочем, некоторые устные импровизации прямо-таки просились на бумагу в качестве прозаических миниатюр (прежде всего это касается ламентации Елены Кульчинской о трудностях прокладки водопровода на дачном участке и представленной Василием Головановым сводки обрушившихся на него за лето интеллектуальных потрясений). Сочувствие присутствовавших вызвали также краткие сообщения в жанре путевых заметок: Татьяны Касиной о нравах (ужасающих, разумеется) рязанской деревни, Юлии Тарантул о преобладании в Одесской опере толстых загорелых балерин, Дмитрия Кузьмина о бельгийском городе Хуй. Гость из Петербурга Дмитрий Чернышев поделился впечатлениями от работы внутренним рецензентом в издательстве "Азбука": по его словам, нет культурной миссии важнее и благороднее, а вместе с тем и приятнее, чем препятствовать появлению на рынке массовой литературы совсем уж запредельных сочинений, да и всегдашняя мечта быть цензором, как Тютчев, оказалась не такой несбыточной, как могло казаться. Большой резонанс получило также предложение Юрия Годованца ввести лицензирование литературной деятельности и установить за получение лицензии высокий комиссионный сбор. Алексей Кубрик выступил с отчетом о поездке в Петербург на фестиваль поэзии (20 июня), заявив, что, с его точки зрения, московская делегация, в которую входили Иван Жданов, Виталий Пуханов, Игорь Меламед и др., выглядела явно предпочтительнее хозяев (представленных, впрочем, по большей части воспитанниками поэтической студии Виктора Кривулина). Подводя итог вечера, Леонид Костюков отметил, что баланс литературного и жизненного в выступлениях участников заседания был как никогда близок к недостижимому идеалу.