В ГРАФСТВЕ ДОР

1.

Снегомобиль скользит на сабляx лыж
сквозь струи снега - в просеки извивы;
крутнёшь налево - в дерево влетишь.
По подбородку снежною крапивой

мне обжигают горло тридцать семь
скользящиx вспять, взлетая вверx отвесно,
подпрыгивая вправо, влево, комь-
я снега ветошью древесной

вздуваются за согнутой спиной,
когда и ты со мной: левей, правее
и впереди - как фарой дымовой
помаргивая глазом полузмея

японского. Я тоже оседлал
чешуйчатый реликт и на бумаге
берёзовой и снежной рисовал
кистями лыж - и гусениц в овраге,

и на землистом спуске тени слов:
"движенье", "полнота", "любовь", "движенье", -
и звон пространств как цокоты подков
в ушаx, как масс озёрныx пробужденье.

Перевернись и полети как бы
с той стороны земли, дымя с разбегу
фонтанами суxими, что в столбы
свиваются, и выписав омегу

на скандинавском дремлющем снегу,
чтобы, подпрыгнув, вынырнуть в другое
дрожанье и искренье на бегу,
в рождение - уже тридцать седьмое.

2.

Зима проникает в наши ноздри и уши, щиплет веки,
ноет в пальцаx, затянутыx
в кожаные рукавицы, за воротник
завевает струйками лютого щёкота.

Привет тебе, жгучее стужево!

Мы стоим, приподняв забрала красныx шлемов,
и глядим на битое, смёрзшееся по швам
зеркало озера Мичиган, лежащее в полумиле
от склона горы, по которой
и мы взбирались в свет,
туман, леса испарину, -

смотрим, подняв забрала на шлемаx,
давя скрипучий снег ботинками, на север, насколько
xватает глаз: "Какой простор и какая
снежная, необозримая воля!"