Некогда Данила Давыдов, начинавший тяготиться обязанностями корреспондента "Литературной жизни Москвы", поговаривал об альтернативном проекте информационного бюллетеня "Литературный быт Москвы". В нем обозревались бы кулуарные беседы, пьянки в буфете салона "Классики XXI века", эпизоды мордобоя и диффамации, сплетни и организационные нестыковки... Надо сказать, мне эта идея очень понравилась - в том числе и по методологическим причинам: эксплицитное представление литературного быта позволило бы исключить его смешение с литературной жизнью (сомнительное даже тогда, когда оно, как у Вячеслава Курицына, представляет осознанную, концептуально внятную стратегию, а не простую неразборчивость). Но не только поэтому: в самом литературном быте много любопытного и поучительного, пусть даже порой и не связанного с литературой впрямую. Обидно, что какие-то эпизоды уходят, теряются, остаются достоянием грядущих мемуаристов. А ведь заранее трудно предсказать, кто именно будет писать мемуары, можно ли доверять памяти и добросовестности этих людей... Напрашивается даже мысль о рейтинге будущих мемуаристов, составленном здравствующими и активными литераторами: чьи позднейшие воспоминания о них представляются им самим априори заслуживающими доверия... Хотя лучше все же не полагаться на будущее и создавать его прямо сейчас, собственными руками. Все желающие из числа активных участников литературного процесса приглашаются принять в этом участие...
        К литературной жизни, как известно, относятся путешествия текстов по каналам, канонизированным культурой. Стихотворение, прочитанное со сцены литературного клуба, проходит по ведомству литературной жизни, а прочитанное в курилке литературного клуба - по ведомству литературного быта (пусть даже в каком-то конкретном случае в зале может оказаться меньше народу, чем в курилке). Существование этой разницы дает возможность игры: многие известные литературные акции строились как раз на использовании неканонических каналов распространения текста (вспомним хотя бы "Обращения", расклеивавшиеся Дмитрием Александровичем Приговым на заборах и столбах среди объявлений, или гораздо менее известное выступление того же Пригова в телепередаче "Знак качества", предназначенной для самовыражения и саморекламы наиболее патологических и, следовательно, наиболее эффектных дилетантов от всех видов искусства). Однако возможен и следующий шаг: опыт подобных акций позволяет, в принципе, post festum предъявить в качестве акции любой эпизод литературного быта (из чего, собственно говоря, следует, что в качестве акции правомерно рассматривать исключительно художественное действие, априори заявленное как акция). И вот пример.
        Директор Зверевского центра современного искусства Алексей Сосна и куратор размещающегося на его территории литературного салона "Премьера" Николай Байтов отправились на прием к депутату Московской городской думы, курирующему вопросы культуры, Евгению Бунимовичу для обсуждения участия салона во Втором Московском международном фестивале поэтов в октябре 2001 года. В ходе аудиенции они получили компьютерную распечатку предполагаемой программы фестиваля. На обороте документа обнаружились стихи, показавшиеся Байтову и Сосне странно знакомыми. При ближайшем рассмотрении они оказались текстами из только что вышедшего сборничка стихотворений и рассказов Натальи Осиповой. Обратившись к Осиповой, Сосна порекомендовал ей возбудить судебное дело против Бунимовича по поводу не санкционированного автором распространения ее текстов. Осипова, однако, предложила считать случившееся акцией (не уточнив при этом, чья это акция).
        Эпизод объясняется следующим образом. Как и многие другие литераторы среднего достатка, я имею вредную привычку распечатывать документы на оборотках (они же - макулатурные листы, "мак.листы", как это называется в бессмертном гофмановском романе). Понятно, почему среднего достатка: богатым литераторам не жалко денег на чистую бумагу, а у бедных литераторов нет компьютера с принтером. Указанная распечатка была изготовлена мною как членом оргкомитета фестиваля и передана Бунимовичу для ксерокопирования, однако почему-то Сосне с Байтовым досталась не копия, а оригинал.
        К этому эпизоду имеется парный. Готовясь к презентации книги Баяна Ширянова "Низший пилотаж" в клубе "Авторник", ее автор Кирилл Воробьев (по поводу этого авторства существует отдельная сложная история: в определенный момент Воробьев заявил о смерти Ширянова, превратив тем самым псевдоним в литературную маску: до этого масочность Ширянова никак не репрезентировалась; соответственно, дальнейшие манипуляции Воробьева с именем Ширянова вызвали протесты со стороны сетевой литературной общественности в защиту "покойного автора") - так вот, Воробьев обратился ко мне с просьбой распечатать приготовленный им для чтения фрагмент нового романа Ширянова "Срединный пилотаж", поскольку сам Воробьев (имея, очевидно, достаток ниже среднего), располагает компьютером, но не принтером. Это распространенный вариант (а бывает и сильнее: помнится, на церемонии вручения Премии Андрея Белого в декабре 2000 г. один из лауреатов Виктор Лапицкий особо отметил, что свою ответную речь он сперва написал в файл, а потом, за отсутствием возможности распечатать, переписал с монитора от руки). Распечатка была доставлена мною на презентацию, текст был прочитан, листы остались у автора, и он имел возможность изучить их, включая и оборотную сторону. Встретившись со мною в следующий раз в клубе "Китайский летчик Джао Да" на презентации антологии молодой прозы "Время рожать" (каковая презентация в целом должна была бы проходить скорее по ведомству литературного быта: во всяком случае, первые полтора часа после ее начала в клубе играла веселенькая музыка, под которую часть приглашенных литераторов пыталась танцевать: лучше всех выглядела пара Виктор Ерофеев - Лев Рубинштейн), Воробьев обратился ко мне с легко угадываемой просьбой: предоставить ему возможность целиком ознакомиться с текстом, фрагменты которого содержались на обороте его сочинения. Любопытствующим сообщаю, что это были страницы из книги Людмилы Зубовой "Современная поэзия в контексте истории языка", которую я читал пару лет назад в рукописи - и пустил эту рукопись на оборотки после недавнего выхода книги в издательстве "Новое литературное обозрение".
        В обоих эпизодах, прежде всего, не может не радовать неподдельный интерес литераторов к печатному слову: чукча - не только писатель, но и читатель.