Проза Аркадия Бартова

АРКАДИЙ БАРТОВ

Оба предлагаемых текста опубликованы в новом сборнике Бартова "Блондинка в розовом, брюнетка в голубом" (СПб., Союз писателей Санкт-Петербурга - ООО "Репринт", 2000), вышедшем очень маленьким тиражом (120 экземпляров) и поэтому практически недоступном за пределами Петербурга. Тексты выбраны и предоставлены для публикации автором.

ЖИЗНЬ КАК ОНА ЕСТЬ

клип-роман
о жизни, любви, смерти, чуме,
альпийских лугах, грубости на дорогах
и многом, многом другом
с комментариями

Глава 1.
5 июня 2000 года. Город Санкт-Петербург. Россия.
В этот день один петербургский писатель начинает писать клип-роман о жизни, смерти, любви, чуме, грубости на дорогах и многом, многом другом.

25 июня 2000 года один писатель начинает клип-роман о жизни во всех ее проявлениях, смерти, любви, чуме, альпийских лугах, грубости на дорогах и многом, многом другом с комментариями.
Комментарии. Писатель начинает писать клип-роман, в котором создает огромное количество копий тех событий, которые могли произойти во вселенной на протяжении многих столетий, и называет свой клип-роман - "Жизнь как она есть".

Глава 2.
7 октября 1349 года. Город Мессина в Сицилии.
Торговый корабль прибывает в Мессину. На веслах и в каютах - больные, умирающие люди. На их телах - темные кровоточащие пузыри. Многие из них умирают. Среди них - купец Констан из Дамаска и моряк Кэри Купер из Манчестера.

Более чем за шестьсот пятьдесят лет до того, как один петербургский писатель начал писать клип-роман "Жизнь как она есть", седьмого октября 1349 года торговый корабль, прибывший с Востока, зашел в портовый город Мессина на Сицилии. На веслах и в каютах корабля находились больные, умирающие люди. У них на теле вздулись темные, размером с яйцо, пузыри, которые кровоточили и гноились. Их мучила сильнейшая боль, и они умирали через несколько дней после появления первых признаков болезни. Одними из первых умерли купец Исаак Констан из Дамаска и моряк Кэри Купер, родом из Манчестера. На родине у Купера осталась жена и шестилетняя дочь Бет.
Комментарии. Констан и Купер умерли от чумы, разносчиком которой были блохи, жившие на корабельных крысах. Крысы бежали с кораблей на берег, смешивались с местными грызунами и заражали еще многих и многих жителей Мессины и других городов.

Глава 3.
7 октября 1699 года. Город Олдем, чуть севернее Манчестера.
Через триста пятьдесят лет пятнадцатилетняя Бет Смит обваривает кипятком руку своей матери в городке Олдем, чуть севернее Манчестера. На руке остаются следы от ожогов, а ровно через три дня Бет знакомится с Роджером Уайлдреком, от которого и рожает сына Бевиса.

Ровно через триста пятьдесят лет после того, как торговый корабль, на котором умерли от чумы Исаак Констан и Кэри Купер, прибыл в Мессину, то есть седьмого октября 1699 года пятнадцатилетняя Бет Смит, ведущая свое происхождение от Бет Купер, дочери Кэри Купера, родом из Манчестера и живущая в городе Олдем, чуть севернее Манчестера, обварила кипятком руку своей матери тридцатисемилетней Фиби Смит за то, что та накричала на нее. Рука у Фиби Смит вскоре зажила, хотя на ней и остались шрамы от ожогов, а ее дочь Бет через три дня после этого происшествия познакомилась с сержантом Роджером Уайлдрейком, от которого со временем и родила сына Бевиса.
Комментарии. На руке у Фиби Смит, из-за того, что ее обварили кипятком, произошло изменение ткани. В одних местах руки проступила краснота, на других появились пузыри, а некоторые места даже омертвели. Жители городка Олдем нередко во время ссор обваривали друг друга кипятком.

Глава 4.
24 ноября 1699 года. Тот же городок Олдем, севернее Манчестера.
В том же году за две недели перед этими событиями Бет Смит после ее выхода из туалета насилует ее дядя Джозеф Томкинс. Бет Смит теряет невинность, а Джозеф Томкинс продолжает жить в доме своей сестры Фиби Смит, матери Бет.

За две недели до того, как Бет Смит обварила кипятком руку своей матери Фиби Смит, 24 сентября 1699 года, там же в городе Олдем, Бет после посещения туалета была окликнута во дворе их дома своим дядей, братом матери, сорокалетним Джозефом Томкинсом, который тут же за туалетом в пьяном виде изнасиловал Бет. Бет Смит потеряла невинность, но других последствий этот случай не имел. Бет Смит забеременела только через месяц от сержанта Роджера Уайлдрейка, а Джозеф Томкинс продолжал жить в доме своей сестры Фиби Смит.
Комментарии. Сорокалетний Джозеф Томкинс изнасиловал пятнадцатилетнюю Бет Смит, воспользовавшись тем, что та только что вышла из туалета и была не готова к отпору, а также тем, что он был значительно сильнее своей племянницы. В то время в Олдеме и других близлежащих городках мужчины часто насиловали женщин, пользуясь их беспомощным состоянием - болезнью, сном, обмороком, опьянением и т. д.

Глава 5.
5 ноября 1867 года. Город Бхатпара, близ Калькутты, в Восточной Индии.
Спустя шестьдесят семь лет Джослайн Джолиф, внук Бевиса Уайлдрейка, теряет в железнодорожной катастрофе ногу, получает от кампании, в которой он служил пенсию, женится на туземке Индире и остается навсегда жить в Индии.

Через сто шестьдесят семь лет после происшествия, случившегося недалеко от Манчестера, 5 ноября 1867 года внук Бевиса Уайлдрейка, сына Роджера Уайлдрейка и Бет Смит из Олдема, Джослайн Джолиф, служащий Ост-Индской компании, потерявший в железнодорожной катастрофе ногу и живущий на пенсию, женился в Бхатпаре близ Калькутты на туземке Индире. Джослайн Джолиф навсегда остался в Восточной Индии, прожил до глубокой старости и имел семерых детей и восемнадцать внуков.
Комментарии. Джослайн Джолиф состоял на службе Ост-Индской компании, которая обосновалась на побережье Индии с 1609 года. Многие служащие этой компании, ставшие инвалидами в военных стычках и в разного рода несчастных случаях, получали пенсии, женились на местных женщинах, рожали детей и оставались жить в Индии навсегда.

Глава 6.
21 июля 1798 года . Берег реки Рашид, притока Нила, у пирамид, около 100 км севернее Каира.
За шестьдесят девять лет до женитьбы Джослайна Джолифа младший офицер Джузеппе Кардуччи тонет в реке Рашид, притоке Нила. После него остается его внебрачный сын Эмиль, плод любовной связи со служанкой гостиницы "Три каштана".

За шестьдесят девять лет до женитьбы Джослайна Джолифа 21 июля 1798 года младший офицер Джузеппе Кардуччи, потомок Сильвио Бачелли, умершего в Мессине от крысы, сбежавшей с корабля, зараженного чумой, от которой одним из первых умер Кэри Купер, предок Джослайна Джолифа, утонул переправляясь через реку Рашид, приток Нила. Джузеппе Кардуччи не был женат, законных детей у него не было, но остался один внебрачный сын Эмиль Оливье, плод любовной связи Джузеппе Кардуччи с Мари Оливье, служанкой гостиницы "Три каштана" в пригороде Парижа.
Комментарии. Джузеппе Кардуччи, входил в состав французского экспедиционного корпуса, одержавшего победу у пирамид в известной битве с мамелюками. Наполеон 1 бросил свою армию в Египте и вернулся в Париж, а многие французы погибли во время сражения с английской эскадрой, стычек с турками и мамелюками, а также от жары и малярии. Большинство из них даже не оставило после себя детей.

Глава 7.
21 августа 1998 года. Национальный парк Меркантур. Приморские Альпы.
Через двести лет после того, как Джузеппе Кардуччи утонул в реке Рашид, потомок его внебрачного сына Эмиля Оливье Густав Дефер видит в парке Меркантур крохотную серну. Густав Дефер радуется, что с ним не было собаки.

Ровно через двести лет и один месяц после того, как Джузеппе Кардуччи утонул в реке Рашид, притоке Нила, потомок его внебрачного сына Эмиля Оливье, Густав Дефер, гуляя по национальному парку Меркантур в Приморских Альпах на юго-востоке Франции, наткнулся на крохотную молоденькую серну. Она была одна и совсем беспомощна. Густав Дефер порадовался, что с ним не было собаки, так как бедная серна перепугалась бы ее, особенно, если бы собака залаяла.
Комментарии. В течении 20-го века во многих странах Европы был создан ряд национальных парков. Служащие парков не только сохраняют природное равновесие в парках, защищают флору и фауну, собирают штрафы с тех, кто не соблюдает парковых правил, но и часто осведомляют и обучают посетителей парков. Например охранник парка Меркантур показал Густаву Деферу дорожку на которой остались следы от копыт матери, встретившейся ему маленькой серны. Он рекомендовал Деферу не трогать крохотную серну и не брать ее на руки, так как из-за запаха Густава Дефера, мать серны не приняла бы ее обратно.

Глава 8.
Тот же день 21 августа 1998 года. Тот же национальный парк Меркантур в тех же Французских Альпах.
В тот же день, когда Густав Дефер наткнулся на молоденькую серну, в ста метрах от этого места в том же парке Меркантур птица из породы кедровок переносит собранные семена кедровой сосны у себя в зобу и затем зарывает их рядом с проходящей поодаль дорожкой, чтобы позже съесть.

В тот же день 21 августа 1998 года в том же парке Меркантур в ста с небольшим метрах от того места, где Густав Дефер увидел молоденькую серну, птица из распространенной в этих местах породы кедровок перенесла собранные ею семена кедровой сосны у себя в зобу через альпийский луг и зарыла их рядом с проходящей не очень далеко дорожкой, чтобы позже съесть. В это же время дорожку перелетели две великолепных бабочки и переползли несколько трудолюбивых муравьев.
Комментарии. Национальный парк Меркантур в конце лета начинает раскрашиваться золотистыми оттенками лиственницы и других деревьев, а разнообразие цветов в этом парке просто поражает. Птица-кедровка, распространенная в этих местах переносит у себя в зобу, собранные ею семена кедровой сосны. Так она помогает сосне распространяться в тех многочисленных местах, куда, может быть, иначе, та не попала бы.

Глава 9.
18 сентября 1193 года. Местечко Швеннинген, вблизи границы с Францией и Швейцарией.
За восемьсот пять лет до того, как птица-кедровка зарыла семена кедровой сосны в Национальном парке Меркантур во Французских Альпах, за пятьсот сорок километров от этого места в Швенннингене немецкий рыцарь Петер фон Гейслер сбрасывает с коня французского рыцаря Филиппа де Комина.

За восемьсот пять лет до того, как в парке Меркантур птица из породы кедровок зарыла в парке Меркантур семена кедровой сосны, а Густав Дефер наткнулся на молоденькую серну, в пятистах сорока километрах от этого места в Швеннингене, недалеко от границы с Францией и Швейцарией во время рыцарского поединка французский рыцарь Филлип де Комин был сброшен с коня сильным ударом пики немецкого рыцаря Петера фон Гейслера. Оглушенный Филлип де Комин с рассеченным шлемом упал на одно колено и недолгое время оставался неподвижным, но затем, опомнившись, вскочил на ноги и продолжал поединок, нанося противнику своим мечом быстрые и неожиданные удары. Оруженосцем французского рыцаря был Поль Клеро, предок Густава Дефера.
Комментарии. После первых трех Крестовых походов по дорогам Европы бродили, возвращающиеся из Палестины, странствующие рыцари. Многие из них затевали друг с другом по разным поводам турниры и поединки. которые часто заканчивались членовредительством и даже смертью участников.

Глава 10.
21 апреля 2000 года. Дорога между Москвой и Петербургом в районе Твери.
Спустя восемьсот семь лет после поединка немецкого рыцаря Петера фон Гейслера с французским рыцарем Филиппом де Комином Фриц Лойпольд, потомок Ганса Гловера, оруженосца немецкого рыцаря фон Гейслера, оказавшись в России и проезжая на автомобиле по дороге между Москвой и Петербургом, в районе Твери нарвался на грубость.

21 апреля 2000 года, спустя почти восемьсот семь лет после поединка немецкого рыцаря Петера фон Гейслера с французским рыцарем Филиппом де Комином в местечке Швеннингене, более чем за тысячу километров от этого местечка, оказавшись в России Фриц Лойпольд, потомок Ганса Гловера, оруженосца немецкого рыцаря фон Комина, проезжая по дороге между Москвой и Петербургом в районе Твери, увидел, что из встречного автомобиля ему показали кулак.
Комментарии. Без комментариев.

Глава 11.
100 млн. лет до н.э. Центральная Африка.
За 100 млн. 2000 лет до события, происшедшего с Фрицом Лойпольдом на дороге между Москвой и Петербургом, в районе Земли, который сейчас называется Центральной Африкой, зарождаются и размножаются делением несколько простейших бактерий.

Примерно за 100 млн. 2000 лет до того, как Фриц Лойпольд, потомок оруженосца Ганса Гловера, проезжая по шоссе между Москвой и Петербургом недалеко от Твери, увидел, что из окна встречного автомобиля ему показали кулак, в совсем другом районе Земли, называемой в настоящее время Центральной Африкой, зародилось несколько микроорганизмов, которые быстро стали размножаться делением, что в конечном счете привело к появлению всех живых существ, в том числе и к появлению на дороге между Москвой и Петербургом Фрица Лойпольда.
Комментарии. Для того, чтобы в то время, более 100 млн. 2000 лет назад, в районе Центральной Африки зародились живые микроорганизмы, нужна была питательная среда. Очевидно эта среда по своим условиям, т. е. температуре, влажности и т. д., подходила для того, чтобы эти простейшие организмы, которые можно назвать и бактериями, зародились, а потом стали очень быстро размножаться. Это и привело к появлению всего живого на Земле, в том числе Ганса Гловера и Фрица Лойпольда.

Глава 12.
2 января 728 года. Южная Аравия. Область Геджас. Окрестности города Эт-Таиф, чуть восточнее Мекки.
Приблизительно через 100 млн. 700 лет после появления нескольких первых бактерий в Центральной Африке, в окрестностях городка Эт-Таиф в бедуинской Аравии на араба-кочевника Джалиль эд-Дина нападают разбойники, ранят его в грудь и отбирают семь верблюдов, груженных тяжелыми тюками. На груди у эд-Дина темнеет рана и сочиться кровь, однако Джалиль эд-Дин сумел перевязать рану кисеей чалмы и добраться пешком до Мекки.

Через 100 млн. 700 лет после зарождения первых бактерий в Центральной Африке 2 января 728 года в другой части Земли в Южной Аравии недалеко от города Эт-Тариф, восточнее Мекки, на бедуина Джалиля эд-Дина, в конечном счете появившегося на свет в результате появления и быстрого размножения первых элементарных микроорганизмов, напали разбойники. Они ранили его в грудь и отобрали караван, состоявший из семи верблюдов, нагруженных тяжелыми вьюками. Но Джалиль эд-Дин сумел перевязать кровоточащую рану тонкой кисеей чалмы и добраться пешком до Мекки.
Комментарии. На всем протяжении истории Южной Аравии Мекка сохраняла свое значение промежуточного пункта караванной торговли, и даже стала одним из основных торговых центров бедуинской Аравии. Именно поэтому на караваны верблюдов, груженных богатыми вьюками, часто нападали разбойники. Одной из многочисленных жертв таких нападений стал кочевник Джалиль эд-Дин. Только чудом ему удалось выжить и даже добраться до Мекки.

Глава 13.
6 мая 340 года до н.э. Город Эдеса в Македонии.
За тысячу шестьдесят восемь лет до того, как на кочевника Джалиль эд-Дина напали разбойники, его предок Павсаний, ставший впоследствии военачальником у Александра Македонского, на конных соревнованиях в городке Эдеса в Македонии первым срубает виноградную лозу.

За тысячу шестьдесят восемь лет до того, как на кочевника Джалиль эд-Дина напали разбойники, ранили и обокрали его, семнадцатилетний предок эд-Дина Павсадий на конных соревнованиях в городке Эдеса в Македонии первым срубил виноградную лозу. Впоследствии Павсадий стал слугой, приближенным, а затем и военачальником у Александра Македонского. Во время многочисленных походов Александра Македонского наложницей Павсадия была арабка Насхат из Месопотамии, потомком которой и являлся Джалиль эд-Дин.
Комментарии. Походы Александра Македонского сопровождались частыми браками и связями завоевателей-греков с местным населением. Результатом этих связей стало создание многих смешанных родов. Одним из их несчетных потомков и был кочевник из Южной Аравии Джалиль эд-Дин.

Глава 14.
2 апреля 1214 года. Эгейское море. Остров Имроз. Корабль венецианского купца Джузеппе Кардуччи
Ровно через четыреста восемьдесят шесть лет и три месяца после того, как бедуина Джалиль эд-Дина, ведущего свой род от греческого военачальника Павсадия, ограбили разбойники, его потомок, матрос веницианского корабля араб Халид Сафан, спасает тонущего купца Джузеппе Кардуччи.

Через четыреста восемьдесят лет и три месяца после того, как, как бедуина Джалиля эд-Дина, ведущего свой род от грека Павсадия, в окрестностях городка Эт-Таиф ограбили разбойники, его потомок, матрос венецианского корабля Халид Сафан, услышал крик и увидел за бортом хозяина корабля купца Джузеппе Кардуччи. Не раздумывая, Халид Сафан бросился в воду и вытащил купца. Как оказалось, купец Кардуччи напился и не заметил, что свалился за борт. Джузеппе Кардуччи, уже оказавшись в воде, очнулся и стал кричать. Он бы утонул или замерз в воде, но его спас бросившийся в воду матрос Сафан.
Комментарии. Венецианцы уже во времена крестовых походов приобрели ряд областей на Балканском полуострове, в Сирии и на островах Средиземного моря. Их корабли часто плавали по Средиземному и Эгейскому морям. Хозяином одного такого корабля и был Джузеппе Кардуччи, который к несчастью во время плавания в пьяном виде свалился в воду. Его-то и спас нанявшийся на корабль матрос Халид Сафан.

Глава 15.
Не менее, чем за 1 миллион миллионов лет до н.э. Где-то во вселенной.
За бесчисленное количество лет, до того, как матрос Халид Сафан спас своего хозяина Лжузеппе Кардуччи, во вселенной происходит космический взрыв, в результате которого образуются звездные системы, начинающие излучать чудовищные потоки света и тепла.

Не менее, чем за 1 миллион миллионов лет, до того, как матрос Халид Сафан в Эгейском море около острова Имроз спас своего тонущего хозяина Джузеппе Кардуччи, где-то во вселенной произошел чудовищный взрыв, возникло неисчислимое количество звезд, которые стали излучать огромные потоки света и тепла, в результате которого возникло и существует все живое.
Комментарии. Взрыв во вселенной послужил первичным толчком, в результате которого одни небесные тела рождаются и развиваются, а другие погибают и остывают. Со всем тем, что существует и живет на этих телах стали происходить различные события, в бесконечном числе которых было и происшествие в Эгейском море с матросом Сафаном и купцом Кардуччи.

Глава 16.
12 ноября 1689 года. Город Бостон, штат Массачусетс. Северная Америка.
Более чем через 1 миллион миллионов лет после того, как во вселенной произошел чудовищный взрыв, после которого возникло неисчислимое количество звезд и на многих из них стали происходить те или иные события, в городе Бостон, столице штата Массачусетс, жители окрестных ферм, недовольные политикой губернатора штата Эндрю Эндроса, разбили брошенным камнем окно в его доме и слегка ранили слугу сэра Эндроса Джона Брауна.

Более чем через миллион миллионов лет после того, как во вселенной произошел чудовищный взрыв, в результате которого возникло огромное количество звезд, и на них стали происходить те или иные события, в городе Бостон, столице штата Массачусетс в Северной Америке, восставшие фермеры, недовольные политикой нового губернатора штата Эндрю Эндроса, окружили дом губернатора и разбили камнем окно на первом этаже. Камень, влетев в комнату, слегка оцарапал щеку слуги губернатора Эндроса мулата Джона Брауна. Щека у слуги Брауна вскоре зажила.
Комментарии. Одними из многих событий, происшедших более чем через миллион миллионов лет после чудовищного взрыва во вселенной стали волнения против господства Англии в американских колониях Нового света. Эти волнения были частым явлением в описываемое время. Вновь присланный из Англии губернатор сэр Эндрюс объявил незаконным прежний раздел земельных участков. Возмущенные колонисты забросали дом губернатора камнями. Одним из камней был ранен слуга губернатора мулат Джон Браун, подававший в это время чай. К счастью рана оказалась пустяковой.

Глава 17.
Тот же день 12 ноября 1689 года. Порт Марсель на Средиземном море.
В тот же день, когда в городе Бостон в Северной Америке восставшие фермеры бросили камень в дом губернатора и слегка оцарапали щеку его слуги Джона Брауна, в порту Марсель на Средиземном море Поль Рекье, троюродный брат Джона Брауна, бывший матрос торгового флота, а в данное время человек без определенных занятий, убивает из ревности хозяйку публичного дома Луизу Гонтран.

В тот же день 12 ноября 1689 года, когда в городе Бостон жители окрестных ферм окружили дом губернатора Эндрю Эндроса и забросали его камнями, один из которых слегка оцарапал щеку слуги губернатора мулата Джона Брауна, его троюродный брат, бывший матрос торгового флота, а в данное время человек без определенный занятий Поль Рекье, живущий в Марселе, порте на Средиземном море, приревновал хозяйку местного публичного дома Луизу Гонтран к негоцианту Дэвиду Констану, потомку Исаака Констана из Дамаска, и убил Луизу, оставив на ее теле следы издевательств и пыток.
Комментарии. В тот же день, что и событие, описанное в предыдущей главе, произошло убийство на другом конце света, в порту Средиземного моря Марселе, хозяйки публичного дома Луизы Гонтран. Такие происшествия часто случались в многочисленных портовых борделях. Поль Рекье, дальний родственник пострадавшего мулата Джона Брауна, приревновал, зверски изнасиловал и убил Луизу Гонтран. Но если волнение в Бостоне вызвало восстание американских колоний, то происшествие в Марселе, казалось бы более серьезное, прошло почти незамеченным.

Глава 18.
451 год н.э. Каталаунские поля. Северо-восток Римской империи.
За более чем тысячу двести лет до того, как Полем Рекье из ревности была убита в Марселе хозяйка публичного дома Луиза Гонтран, ее предки - гунны терпят поражение от римлян и рассеиваются.

За тысячу двести лет до того как была убита Луиза Гонтран, хозяйка публичного дома в Марселе, ее дальние предки - гунны, возглавившие мощный союз племен, предприняли опустошительные походы во многие страны. Однако, потерпев поражение на Каталаунских полях в 451 году от римлян, они рассеялись и исчезли.
Комментарии. Во время Великого переселения народов гунны подчинили и возглавили мощный союз племен, предпринявший опустошительные походы во многие страны. При короле Аттиле они вторглись в Римскую империю, но их продвижение на Запад было остановлено разгромом на Каталаунских полях, после которого союз их племен распался, а сами гунны рассеялись среди других народов, оставив многочисленных потомков, одним из которых и была зверски убитая Луиза Гонтран.

Глава 19.
19 июля 1859 года. Город Добромиль, Подолия.
Через тысячу четыреста лет после того, как гунны исчезли с лица земли, и спустя двести тридцать лет, как была убита хозяйка публичного дома Луиза Гонтран, потомок ее любовника негоцианта Констана шестнадцатилетний Шлом Шабат, выпускник местного хедера, целует пятнадцатилетнюю Ревекку Гринблат, свою дальнюю родственницу и дочь соседа.

Спустя много лет после того, как гунны растворились среди других народов, и через двести тридцать лет после убийства Луизы Гонтран, потомок ее любовника-негоцианта Констана выпускник хедера, шестнадцатилетний хасид Шлом Шабат поцеловал у дверей ее дома свою дальнюю родственницу и соседку пятнадцатилетнюю Ривку Гринблат.
Комментарии. Браки между дальними родственниками были часты в Подолии, а Шлом Шабат, потомок негоцианта Констана, через два года после того, как поцеловал свою дальнюю родственницу и соседку Ревекку Гринблат, на ней и женился.

Глава 20.
25 июня 2000 года. Город Санкт-Петербург. Россия.
Почти через сто сорок один год после того, как Шлом Шабат поцеловал Ревекку Гринблат, его правнук, один петербургский писатель, заканчивает писать клип-роман "Жизнь как она есть".

Через сто сорок один год после того, как Шлом Шабат поцеловал Ревекку Гринблат, 25 июня 2000 года его правнук, писатель, заканчивает клип-роман о жизни во всех ее проявлениях, смерти, любви, чуме, альпийских лугах, грубости на дорогах и многом, многом другом.
Комментарии. Писатель закончил писать клип-роман, в котором создал огромное количество копий тех событий, которые могли произойти во вселенной на протяжении столетий, и назвал свой клип-роман - "Жизнь как она есть".

ЛЮБОВЬ С КУЗНЕЧИКОМ

Сосо, заставивший Сузи
бесконечно долго себя ждать,
или
Убежавший кузнечик

      Сосо лежал в вытоптанной траве. Он дышал запахом пряной травы, натирающим тело, словно наждак. Посеревшей и лоснящейся кожей он чувствовал горячее дыхание склонившегося к нему человека. Все другие ощущения исчезли. Удар сапога поверг Сосо в липкую тягучую дрему. Я, гуляя, случайно задел его, и сейчас для него существовала только эта дрема - и больше ничего. В ней странным образом переплетались едкие испарения и разнообразные звуки бесчисленных насекомых в траве. Он не знал, сколько провалялся в траве. Время вообще не существовало для него. Он ни разу не пошевелился до того, как кто-то над ним проговорил: "Скачи ко мне, Сосо. Хватит валяться, мой кузнечик". Сосо поднял голову и увидел склонившуюся над ним Сузи. Он увидел ее широко расставленные, выцветшие от старости глаза, блестевшее от пота переносье между подкрашенными бровями, когда-то мясистые, а теперь обвислые крылья ноздрей. Шероховатая поверхность ее эпидермы больше походила на мужскую, и на ее старческом лице видны были поры, глазевшие на Сузи как бы из аквариума.
      Время для Сосо не существовало. Возможно прошел день или два с тех пор, как он упал в траву. Цветные картинки его воспоминаний расплылись, как будто кто-то прошел по ним влажной губкой. Сейчас он с трудом перевернулся на бок и неотрывно смотрел на Сузи. Казалось, если бы мог, он сказал бы ей что-то важное.
      - Я жду тебя, Сосо, я соскучилась без тебя, пойдем скорей, - повторила Сузи, - вспомни, как мы резвились у меня в постели. С утра и до полудня, и с полудня до следующего утра.
      Сосо с трудом смотрел на Сузи. До него доносилось ее хриплое смрадное дыхание и смутный запах распада, запах тления. Сосо стал царапать землю, разгребать под собою траву. Из последних сил ему удалось встать на свои длинные тонкие лапки.
      - Сосо, Сосо, - протянула к нему руки Сузи.
      Сосо повернулся к ней спиной, сделал, хромая, несколько шагов, а потом все быстрее и быстрее поскакал и скрылся в траве.
      Я стоял недалеко от Сузи и смотрел ему вслед. Рядом раздались рыдания.
      - Сосо, Сосо, вернись, кузнечик мой! - кричала Сузи.
      - Когда мы снова увидим его? Он заставит Сузи ждать себя, быть может, бесконечно долго, - подумал я и пошел прочь.

Вид из замочной скважины,
или
Уцелевший кузнечик

      Мне казалось, Сузи меня видела, сразу и не поймешь, скорее она чувствовала, что я смотрю в замочную скважину вижу ее с Сосо. Она ворочалась на кровати рядом с кузнечиком. Ее старческое тело было совсем голое, только позвякивала цепочка, висящая на дряблой шее, и посверкивали сережки в сморщенных ушах. Она чувствовала меня, словно волчица - нюхом, кожей, дешевой цепочкой, стеклянными сережками - но вот ее маленькие подслеповатые глазки сместились влево, она искала меня, сместились вправо... В следующий миг ее морщинистое личико расслабилось, сделалось трогательно-беззащитным, она нежно взглянула на кузнечика.
      - Никого, - облегченно произнесла она, - но меня никак не отпускает ощущение, что здесь кто-то есть.
      Нет, меня она, конечно, не видела. Бросив еще один взгляд в сторону двери, она перевела его на Сосо.
      - Иди ко мне, - изменившимся, каким-то воркующим голубиным голосом Сузи позвала Сосо, и навалилась на него, закатив глаза на лоб от наслаждения.
      - Раздавит, - с ужасом подумал я.
      До меня докатились стоны и вскрики Сузи. Наконец она перестала стонать и задергалась, по рыбьи распахнув рот.
      - Конец Сосо, - еще раз с отчаянием подумал я. Но кузнечик каким-то чудом выполз из-под Сузи.
      - Тебе было хорошо со мной? - прохрипела Сузи.
      Сосо спрыгнул с кровати и, прихрамывая, заковылял в сторону двери.
      - Отсидится где-нибудь за домом, в траве. Главное, не раздавила,- уже с надеждой решил я, открыл дверь и пропустил Сосо.
      - Ты здесь, я чувствовала это, - раздался сиплый с каким-то ржавым металлическим отзвуком голос Сузи.
      Я понял, что мне никуда не деться от этого голоса, и понуро поплелся к Сузи.

Бегство от Сузи,
или
Освобождение кузнечика

      Когда я смотрю на Сузи, взобравшуюся на меня, мне кажется, что передо мной буксующая машина. Если не выключить мотор, колеса будут крутиться впустую до бесконечности. А рядом на подушке сидит кузнечик Сосо, и смотрит на нас с Сузи своими выпуклыми глазами. Старуха прикрывает его рукой и не дает убежать. Зрелище нас двоих, трущихся друг о друга без малейшей искры страсти, заглушает, наверное, в нем все чувства, кроме тоски. Я лежу на краю постели, а согнувшаяся надо мною Сузи, напоминает стервятника. Я наблюдаю за ее ритмичными движениями, и мне кажется, что она будет так двигаться бесконечно. Сосо время от времени поворачивает голову и бросает на меня отчаянные взгляды. "Это невыносимо, - казалось, говорит он, - невыносимо". Будто слыша эти слова, Сузи начинает работать с удвоенной энергией. "Она может придавить его, - думаю я. - Она скорее убьет его, но не отпустит. Мысль о том, что нужно спасти Сосо, придает мне силы. Я хватаю старуху за руку и заставляю отпустить Сосо. Потом бережно беру кузнечика за лапки и выбираюсь из-под Сузи. И вот, мы с кузнечиком вылезаем из постели. У меня не хватает сил встать на ноги. С кузнечиком в руке я доползаю до двери и оборачиваюсь. Старуха содрогается в конвульсиях и выкрикивает: Куда ты уносишь моего Сосо, моего кузнечика? Я не выживу без него!" Из последних сил я открываю дверь и выбрасываю кузнечика. "Ты свободен, Сосо, свободен!" Я смотрю на Сузи - она гипнотизирует меня своим взглядом. Я медленно возвращаюсь к ней, и, уже в тисках ее мерзкого тела, наблюдая за равномерными его движениями, представляю себе Сосо, скачущего по полям и лугам, и говорю: "Ты свободен, кузнечик, наконец свободен!"

Любовь Сузи,
или
Одинокий кузнечик

      Мне стоит вам рассказать, как любит Сузи. Когда я с трудом взбирался на ее тощие ляжки, она вдруг начинала плакать. Я думал, что эта старуха выпила лишнего, и пытался ее успокоить, но она продолжала плакать навзрыд. От этих слёз мне всё больше становилось не по себе, и я решил, что единственный выход - бежать, бежать и как можно скорее. Но мне было никак не соскочить с ее цепких колен. Я утюжил ее костлявые бедра и всё слышал: "Он там, один, один на дороге!" "Мой кузнечик, мой бедный Сосо!" - повторяла она. Не знаю, наверное горе разжигает страсть - она всё сильнее сжимала меня своими костлявыми ляжками, как будто хотела выжать меня до последней капли. "Бери всё, - подумал я, - разбухни от моего семени, но ради Бога, прекрати этот рев, он действует мне на нервы". Сузи металась на постели, не выпуская меня из своих худосочных волосатых рук, приговаривая: "Бедный Сосо, бедный мой кузнечик, один больной, продрогший на дороге, я не взяла его к себе в постель, он может погибнуть от холода и одиночества! Я должна бежать вниз, посмотреть, как он там!" Она разжала свои клейкие объятия и соскочила с постели. С проворством, странным для старухи, она нацепила какое-то грязное кимоно и стоптанные туфли и, схватив свою клюку, выбежала из комнаты. Я встал, пошатываясь, с кровати, и огляделся. Над кроватью висела спринцовка, а на стуле стоял давно не мытый бывший когда-то белым горшок с вложенным в него рулоном бумаги. Я стал ходить по комнате взад и вперед, и думать, что пора мне бежать от Сузи. У нее пахнет изо рта и всегда потные ладони. Я поплелся к двери. Но когда я наконец дотащился и открыл их, в них появилась рыдающая Сузи. "Мой бедный кузнечик, мой Сосо! Он умрет... он умрет! - повторяла она. Она схватила меня и, не отпуская, сбросила кимоно и немедленно опять оказалась в постели. Страстно обняв меня, эта старуха принялась стонать, приговаривая: "Мой Сосо! Мой бедный кузнечик!" Она крутилась, стонала и повизгивала, а я в тисках этой сморщенной старухи пытался разгладить бесчисленные складки между ее ногами и уже начинал содрогаться, как Сузи опять соскочила с кровати и бросилась к выходу. "Он умрет в одиночестве, мой бедный Сосо!" - кричала она. Я решил, что она ушла насовсем и опять поплелся к выходу, но только добрался до двери, как старуха уже была в комнате. В руке она держала своего Сосо, своего кузнечика. А еще через минуту мы все втроем были в постели: я, Сузи и Сосо. Бедный Сосо, бедный кузнечик! Она вставила его в свой липкий орган, Сосо был ему как раз по размеру, и принялась двигать бедным Сосо взад и вперед. Потом отшвырнула кузнечика и принялась опять за меня. Через несколько минут старуха содрогнулась с такой силой, что всё было кончено. Я вылился весь - Сузи всё вобрала в себя, а бедный Сосо, бедный кузнечик, лежал один, отброшенный и помятый, на полу в углу комнаты.
      Опустошенный, я думал: "Неужели мне суждено быть с Сузи вечно!"

Привет Сосо, прощай Сузи!
или
Смерть кузнечика

      Начнем с начала. Все началось во вторую или третью неделю июня, в те минуты, когда солнце уже не так безжалостно обрушивается на наше полушарие, и арктический свет насквозь пронизывает наши жилища. Именно тогда начинают стрекотать кузнечики, а я расстаюсь с Сузи. Привет, Сосо, прощай, Сузи! Я соскочил с тощих ляжек Сузи и направился к выходу. Чувствовал себя усталым. Я выбросил из своего полового канала несколько куб.см. семени. Матка Сузи, попеременно сокращаясь и расслабляясь, всосала его в себя. Я дотащил свое тело до двери и вышел из комнаты. Я в ней некоторое время жил. Не знаю, как я попал сюда. Наверное меня привела Сузи, сам бы я не добрался. Как бы то не было, я нахожусь в ее комнате. Сплю в ее кровати. Хожу в ее горшок. Я стал ею, а она мной. Во всяком случае я становлюсь похож на нее все больше. Возможно я придумываю, возможно, приукрашиваю, но все было именно так. Так как ее зовут? Сузи? Так она назвалась в те минуты, когда я ее встретил.
      Но начнем сначала. Все началось во вторую или третью неделю июня, в те минуты, когда солнце, имеющее форму шара, уже не так беспощадно обрушивается на наше полушарие, и арктический свет насквозь пронизывает наши жилища. Именно тогда начинают стрекотать кузнечики, а я расстаюсь с Сузи. Привет, Сосо, прощай, Сузи! Я соскочил с сухих ляжек Сузи и направился к выходу. Чувствовал себя усталым. Мои яйца болтались на тощей связке чуть ли не до колен. Из них больше было не выжать ни капли. Я дотащил свое тело до двери и вышел из комнаты. Я в ней некоторое время жил. Не знаю, как я попал сюда. Наверное меня привела Сузи, сам бы я не добрался. Как я с ней познакомился? Мы медленно шли по дороге навстречу друг другу, не подозревая об этом. Мы шли по проселочной дороге, удивительно пустынной, без каких бы то ни было изгородей, канав или обочин. На безбрежных полях паслись коровы, они жевали, лежа или стоя, в вечернем безмолвии. В траве стрекотали кузнечики. Возможно я немного придумываю, возможно, приукрашиваю, но все было именно так. Какой покой наступает, когда ни о чем не думаешь, даже о кузнечиках. Но я не мог не думать о них. Каждые сто метров я останавливался, давая отдых ногам и слушая ужасные крики кузнечиков, которые они издавали, непрестанно все долгие вечера и короткие летние ночи, носясь по полям и лугам с назойливым громким треском. Отдохнув, я двинулся дальше, и именно в эти минуты я встретил Сузи.
      Но начнем сначала. Все началось во вторую или третью неделю июня, в те минуты, когда солнце, вследствие поглощения света, уже не так немилосердно обрушивается на наше полушарие, а лучистая энергия, поступающая из Арктики, насквозь пронизывает наши жилища. Именно тогда начинают стрекотать кузнечики, а я расстаюсь с Сузи. Привет, Сосо, прощай, Сузи! Я соскочил с худосочных ляжек Сузи и направился к выходу. Чувствовал себя усталым. Мой член напоминал выжатую мочалку. Я дотащил свое тело до двери и вышел из комнаты. Я в ней некоторое время жил. Не знаю, как я попал сюда. Наверное меня привела Сузи, сам бы я не добрался. С Сузи я не разговаривал. Когда мне от нее было что-нибудь нужно, я бил ее костяшкой указательного пальца по голове. Если же это не помогало, я бил ее кулаком по той части тела, которую она высовывала из-под одеяла: голове, плечам, рукам, генеталиям. Так я узнал ее всю. Возможно я немного придумываю, возможно, приукрашиваю, но все было именно так. Но вернемся ко времени нашей встречи. Проселочная дорога была пустынна, без каких бы то ни было изгородей, канав или обочин. Погода стояла чудесная. Солнце опускалось все ниже и ниже. Я видел повернутые в мою сторону спокойные морды коров. Я слышал стрекот кузнечиков. Я двинулся дальше и именно в эти минуты я встретил Сузи.
      Но начнем сначала. Все началось во вторую или третью неделю июня, в те минуты, когда солнечные лучи, из-за поглощения света окружающими газами, уже не так жестоко обрушивается на наше полушарие, а энергия, поступающая из Арктики, насквозь пронизывает наши жилища. Именно тогда начинают стрекотать кузнечики, а я расстаюсь с Сузи. Привет, Сосо, прощай, Сузи! Я соскочил с костлявых ляжек Сузи и направился к выходу. Чувствовал себя усталым. Мой елдак опал, а складки, образующие крайнюю плоть стерлись и висели лохмотьями. Я дотащил свое тело до двери и вышел из комнаты. Я жил в ней некоторое время. Не знаю, как я сюда попал. Наверное меня привела Сузи, сам бы я не добрался. Как она смогла это сделать, ведь она глубокая старуха. Ее сморщенное волосатое лицо оживляется, когда ей удается меня разглядеть. Она всегда рада видеть меня. Как я с ней познакомился? На длинной проселочной дороге, вокруг которой не было ни изгородей, ни канав, ни даже обочин, а стояли или лежали одни коровы, поворачивая ко мне свои глупые морды. Вокруг стоял назойливый нескончаемый стрекот кузнечиков. Возможно я немного придумываю, возможно, приукрашиваю, но все было именно так. Но вернемся ко времени нашей встречи. Только я, немного отдохнув, двинулся по дороге дальше, как через несколько шагов наступил на кузнечика. Я не успел его заметить. Оплошность тем более непростительная, что он перескакивал через дорогу, еще освещенную заходящим солнцем. И именно в эти минуты я встретил Сузи.
      Но начнем с начала. Все началось во вторую или третью неделю июня, в те минуты, когда солнце, имеющее форму, близкую к шару, уже не так убийственно обрушивается на наше полушарие, а свет, поступающий из арктических областей, насквозь пронизывает наши жилища. Именно тогда начинают стрекотать кузнечики, а я расстаюсь с Сузи. Привет, Сосо, прощай, Сузи! Я соскочил с холодных ляжек Сузи и направился к выходу. Чувствовал себя усталым. С трудом вытащил мошонку из половой щели Сузи, куда она вместе с елдаком провалилась. Я дотащил свое тело до двери и вышел из комнаты. Я жил в ней некоторое время. Не знаю, как я сюда попал. Наверное меня привела Сузи, сам бы я не добрался. При этом ее слюнявая мордашка, похожая на сморщенную грушу, наверняка, источала довольство. Но вернемся ко времени нашей встречи. Едва я после небольшого отдыха двинулся дальше по проселочной дороге, провожаемый безмятежными взглядами коров, как буквально через несколько шагов, раздавил кузнечика. "Это был мой Сосо!", - услышал я негодующий голос, и, оглянувшись, увидел старуху, потрясающую клюкой. Это была Сузи. "Несчастный, ты убил моего Сосо!", - продолжала она кричать. Я страшно перепугался и вместо того, чтобы упасть ей в ноги, моля о прощении, бросился бежать. Но, пробежав всего несколько метров, споткнулся, упал и потерял сознание. Возможно я немного придумываю, возможно, приукрашиваю, но все было именно так. Очнулся я от того, что Сузи швыряла в меня горстями песка, который она набирала с дороги. "Не надо так расстраиваться, - уже гораздо спокойнее сказала Сузи, увидев, что я пришел в себя, - ты убил Сосо, но с этим уже ничего не поделаешь. Я любила Сосо, как ребенка, но все не так страшно, как кажется, ибо я как раз хотела отвести его к ветеринару, чтобы избавить от мук жизни. Сосо состарился, он ослеп, оглох, ничего не замечал вокруг, ревматизм скрутил ему ноги, он не переставал гадить, ночью и днем, на всех полях и дорогах в округе. Теперь я могу не тратиться на ветеринара, но ты мне еще нужен. Ты должен помочь мне отнести останки бедного Сосо к моему дому и похоронить". Именно эти слова мне сказала Сузи во время нашей первой встречи.
      Но начнем с самого начала. Все началось во вторую или третью неделю июня, в те минуты, когда солнце уже не так нещадно обрушивается на наше полушарие, а лучистая энергия, поступающая из полярных областей, насквозь пронизывает наши жилища. Именно тогда начинают стрекотать кузнечики, а я расстаюсь с Сузи. Привет, Сосо, прощай, Сузи! Я соскочил с истощенных ляжек Сузи и направился к выходу. Чувствовал себя усталым. Мой совокупительный орган скрючился и поник. Я дотащил свое тело до двери и вышел из комнаты. Я жил в ней некоторое время. Не знаю, как я сюда попал. Наверное меня привела Сузи, сам бы я не добрался. Бессмысленно ее спрашивать об этом. Уже много лет она глуха, как чурбан. Когда я хочу к ней обратится, я бью по ее волосатому, морщинистому, слюнявому лицу. Но вернемся к нашей первой встрече. Мы с ней стояли на проселочной дороге, вокруг которой не было ни изгородей, ни канав, ни даже обочин, под неподвижными взглядами тучных коров и безостановочный стрекот неутомимых кузнечиков. "Ты мне нужен, - говорила Сузи, - чтобы донести останки моего бедного Сосо и похоронить его у дома". Дом, в котором жила Сузи, был недалеко, но и не близко. Мы подошли к нему, и я его впервые увидел. Нужно ли его описывать? Не думаю. И не буду. Знаю только, что в дальнейшем я в нем жил. Но в эти минуты мы хоронили Сосо. Яму вырыла Сузи. Почему-то под деревом. Может быть, кузнечиков всегда хоронят под деревьями. Яму совком вырыла Сузи. Может быть, яму для кузнечиков всегда копают совком. Я же держал Сосо на руках. Он был холодным и легким, но запаха не издавал. То есть он пахнул так, как пахнут мертвые кузнечики, а они пахнут, наверное, также, как живые. В яму его опустила Сузи. Сбросить его в яму сумел бы и я, и, возможно, с удовольствием. И все же я этого не сделал. Столько есть в мире вещей, которые мы сделали бы с удовольствием, без особого энтузиазма, но все же с удовольствием, и нет никаких причин их не делать, и все-таки мы их не делаем. Но в чем же в таком случае состояло мое участие в похоронах? Яму вырыла Сузи, она же положила в нее Сосо, и она забросала яму землей. В общем, я только присутствовал при похоронах. Возможно я немного придумываю, возможно, приукрашиваю, но так оно и было. Как будто это были мои собственные похороны. "Я буду звать тебя Сосо", - сказала мне Сузи в эти минуты нашей первой встречи.
      Но начнем с начала. Все началось во вторую или третью неделю июня, в те минуты, когда солнце, до сих пор убийственно сжигавшее наше полушарие, стало проявлять милосердие, а свет, поступающий из Арктики, чье безмолвие нарушается лишь воем ветра и приглушенными ударами трескающегося льда, насквозь пронизывает наши жилища. Именно в эти минуты начинают стрекотать кузнечики, а я расстаюсь с Сузи. Привет, Сосо, прощай, Сузи! Я соскочил с костистых ляжек Сузи и направился к выходу. Чувствовал себя усталым. Мои семенники истощились и ссохлись, не в состоянии больше выдавить из себя ни капли. Я дотащил свое тело до двери и вышел из комнаты. Я в ней некоторое время жил. Не знаю, как я сюда попал. Наверное меня привела Сузи, сам бы я не добрался. Но вернемся ко времени нашей встречи. Похоронив кузнечика, она проводила меня в дом, накормила и напоила. "Ешь, Сосо, - приговаривала она, - ты мне скоро понадобишься". Почувствовав, что я отяжелел и больше не в состоянии есть, она уложила меня в кровать. Дальнейшее я не помню. Возможно, я немного придумываю, возможно, приукрашиваю, но так оно и было. Когда я проснулся, то не сразу вспомнил, кто я и где нахожусь. На стуле стоял белый ночной горшок со вложенным в него рулоном туалетной бумаги. Она все предусмотрела. Казалось, я обречен жить здесь до конца моих дней. Но у меня ощущение, что я неоднократно сбегал отсюда, и Сузи приводила меня обратно. Неужели мне не дойти до пустынной проселочной дороги, вокруг которой нет ни изгородей, ни канав, ни даже обочин, под стрекот неутомимых кузнечиков и безмятежными взглядами жирных коров, чаще всего устремленными далеко на север, к арктическим областям, где в долгие темные зимы температура опускается намного ниже точки замерзания, а в самые теплые летние месяцы земля промерзает на несколько метров в глубину. Но даже, если мне не удастся дойти до этой бесконечно длинной проселочной дороги, я все-таки выберусь из дома, дотащусь до могилы бедного Сосо, зароюсь в ямку рядом с ним, где меня никогда, никогда не найдет Сузи. Прощай, Сузи, привет, Сосо!