Дмитрий Воденников | Михаил Файнерман | Андрей Грицман | Сергей Самойленко | Сергей Соколовский | Лев Усыскин | Хамдам Закиров | Илья Бражников | Андрей Cен-Сеньков

Игорь Жуков

Игорь Жуков (род. в 1963 г.). Пишет стихи, драматические сцены, прозу, произведения для детей и тексты песен для эстрадных исполнителей. Окончил филологический факультет Ивановского университета. Книги стихов: "Преимущества маленьких" (Иваново, 1992) и "Ястребы охлаждения" (Иваново, 1999). Книга прозы "Мемориал А.И.Свидригайлова" (Москва, 1998). За два цикла рассказов, опубликованных на сайте "Vernitskii Literature", получил третье место на литературном конкурсе "Тенета-98" в номинации "Сборники рассказов". Постоянно публикуется в детских журналах ("Колобок" и др.). Живёт в Иваново.

ВОПРОСЫ ЛИТЕРАТУРЫ
(из перманентного романа)

ИДЕАЛЬНЫЙ КРИТИК

В китайской фантасмагорической зоологии существует черная молчаливая северная обезьяна, которая, скрестив руки, ждет, пока люди кончат писать, и затем выпивает чернила. Это и есть идеальный критик.

АКСИОМА

Писатель - это тот, кто слышит звон, да не знает, где он.

О НОВАТОРСТВЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

Новаторство Марины Цветаевой в русском стихосложении обусловлено прерывистым дыханием, которое происходило от ее обильного курения.

АККОМОДАЦИЯ

Поклонника Джойса или Владимира Казакова иной раз раздражает Пруст, насколько могут раздражать изящество и салонный вкус агонизирующего старого юноши-аристократа 90-х годов. Поклоннику Джойса или Владимира Казакова, пожалуй, целесообразно скользить взглядом по прустовым строкам, как по волнам, пленяясь не изяществом, а остроумием и нелинейным временем.

ИЗ ЖИЗНИ ЛИТЕРАТОРОВ

Один литератор путем химического воздействия на собственный организм добился ощущения полной гармонии с миром. Лежа на диване и куря, он внял "...неба содроганье и горний ангелов полет"... и т.д... и вопрос куда стряхивать пепел, если пепельницы рядом нет? Ни покидать ложе, ни сорить вокруг (например, на ковер) не представлялось возможным - эти способы (по разным причинам) посягнули бы на райское ощущение, как уже посягнул на него неожиданно возникший, казалось бы пустяковый, вопрос. Тогда литератор стал стряхивать пепел себе в рот.

ЛИСА И ГУСИ
(О "Больном даре")

У братьев Гримм есть сказка, где лиса собирается съесть гусей, а они с ней вполне согласны, но просят перед смертью дать им спеть. Лиса милостиво разрешает, и гуси начинают, выстроившись в ряд: "Га-га! Га-га-га!.." Так до сих пор и поют, усложняя свою мелодию. Потому что выхода нет: замолчишь - съедят. Но наверняка испытывают при этом некоторое эстетическое удовольствие. С момента появления лисы жизнь гусей приобрела осмысленность, они попали в "пограничную ситуацию", требующую напряжения всех их творческих сил (своеобразный синдром героини "Тысяча и одной ночи").
История гусей могла бы послужить одним из наброском к портрету художника так называемого "больного дара", художника, кто, по словам И.Анненского, "...скорее сновидец, мученик, ... эпилептик, до которого действительность доходит лишь болезненно острыми уколами. Если он берет на себя грех мира, то вовсе не потому, чтобы этого хотел или чтобы ему так жаль было этого скорбного человечества, а лишь потому, что не может не беремениться его муками..." Художник "больного дара" (угадайте с 3-х раз кого-нибудь) говорит сдавленным голосом, голосом, свидетельствующим об огромной тяжести разрешения от этого бремени, великой внутренней сосредоточенности. Так говорят те, кто держит. Может, собственные руки.
Номинацию "больной дар" следует понимать в духе известного афоризма: "Если тебе за 50 лет, ты проснулся утром и у тебя ничего не болит -значит, ты умер". Только физический план надо заменить духовным и возраст уменьшить.

ИЗ ЖИЗНИ КОЛБАС
(Круг чтения)

Есть такая пора в жизни колбас - котлетная. Как у женщин, например, пора девическая. Мы читаем: "КОЛБАСЫ ФОТОГРАФИЯ КОТЛЕТНАЯ" (г.Москва, ул.Тверская, сразу от пл.Маяковского вывески на левой стороне) так же, как читаем: "Катерина фотография девическая". Есть у колбас пора антрекотная. Есть пора эскалопная и т.д. Самая примитивная пора - сарделечная.

ФИЛОИХТИОЛОГИЯ

А.М.Горький как сильный человек хотел заступиться за всех беззащитных и терпеливых героев, поголовно преобладающих в русской литературе. Поэтому ее ругал, таким образом спасая утопающую рыбу.

ИЗ ЖИЗНИ ЛИТЕРАТОРОВ

Один литератор, лежа ночью пьяным на постели с женщиной, вдруг почувствовал себя дьяволом и одновременно почувствовал, как это безвкусно и неприлично-провинциально. Тогда, приложив героические усилия, он избавился от первого чувства. Решил быть ангелом.

СТРОГАЯ ДИЗЪЮНКЦИЯ

Выдающиеся литераторы (и, вообще, художники) - либо люди святые, либо плохие. К примеру:
Пушкин - плохой,
Лермонтов - особенно плохой,
Гоголь - сначала плохой, потом святой,
Достоевский, как Толстой, - то святой, а то плохой.,
Чехов - святой
и т.д.
"И ангелу Лаодикийской церкви напиши: ...знаю твои дела: ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих". ("Откровение Святого Иоанна Богослова", 3; 14-16).

ПРАВДА И НЕПРАВДА

"Правда" и "неправда" для литературы понятие несущественное. Целесообразней относиться к литературе, как иной воздыхатель относится к своей ветреной возлюбленной. Он не верит ни единому ее слову. Он ее просто любит. И вранье ее любит, как вибрацию родного голоса.

ПОЭТ С ЭПИТЕТОМ

Есть разновидность поэтов - поэты с эпитетом "для тебя". "Для тебя" означает "для возлюбленной (возлюбленного)". Поэт "для тебя" полагает, что просто поэтом быть гораздо хуже, не хочется, да и не получается. Еще поэт "для тебя" полагает, что возлюбленная (возлюбленный) своими ручками влечет его на Парнас, которой он иначе как ложе любви не воспринимает и не приемлет. Наслаждение и мучение сочинительством неотделимы для него от наслаждения и мучения быть с ней (с ним). И в этом смысле поэт "для тебя" лону возлюбленной (чему-либо возлюбленного) обязан не меньше, чем А.С.Пушкину.

ЗАКЛИНАНИЕ ИЛИ КЛЯТВА

В российской действительности существует своеобразный культ некоторых слов. Многие столь часто употребляют их (это называется "ругаться матом"), что порой возникает ощущение: они ими заклинают или клянутся (пусть неосознанно, пусть произнося только сочетание звуков - но заклинание или клятва произносятся). Робин Гуд, например, клялся святым Кесбертом, Гамлет - святым Патриком. Сравним: "Брошу пить, клянусь святым Кесбертом!" и "Брошу пить, в п...ду!" Официальное табу, наложенное на так называемые матерные слова, усиливает клятву, словно бы делая произносящего ее причастным к некоему эзотерическому знанию, пусть даже бесовскому (хотя поневоле вспоминается культ плодородия, культ матери сырой земли, которая отождествляется с Богородицей) - важен сам факт.

2 МОДЕЛИ ЭГОИЗМА
(интерлюдия)

1. Чтобы мне кто-то не изменял, был бы только моим.
2. Несравнимо сильнее 1-ой: пусть изменяет, был бы только моим.

ДЕТСКОЕ КАФКИАНСТВО

В школе у нас в ходу была такая шутка: сосед соседу ни с того, ни с сего давал пинок или подзатыльник, достаточно сильный.
- За что? - само собой вырывалось у пострадавшего.
- Было бы за что, вообще бы убил! - весело отвечал агрессор.

КЛАССИЧЕСКИЙ ПРИМЕР ВЕРБАЛИЗАЦИИ

В кармане у повесившегося участковый милиционер обнаружил записку: Я ПОВЕСИЛСЯ - и больше ни слова.

ФЕНОМЕН
(об авторском Я)

Вопрос: А интересно: где душа, кто действует вместо меня в момент полного (например, пьяного) беспамятства?
Ответ: Я сам действую вместо себя. Феномен: я вместо меня.
Вопрос: сам себя, что ли, вытесняю?
Ответ: Да. Как известно, две одинаковые вещи не могут занимать одно место одновременно.

О ПРИРОДЕ ИСКУССТВА

"Страшась опасностей, о которых мы говорили, я, насколько мог, держался в самой середине толпы, старательно прячась за другими вьючными животными, и оберегал свой круп от звериного нападения; все начали уже удивляться моей прыти, так как я обгонял остальных ослов и лошадей. Но проворство это указывало не на мою быстроту, а скорее на мой испуг; по этому поводу мне пришло в голову, что, может быть, и пресловутый Пегас от страха сделался летучим и за это заслуженно прозван крылатым: прыгая в вышину и взлетая до самого неба, он на самом деле в ужасе уклонялся от укусов огненной Химеры".
(Апулей "Золотой осел", п-д М.Кузьмина)

ИЗ МАЯКОВСКОВЕДЕНИЯ

Изначально по жизни В.В.Маяковский был при смерти и органично агонизировал ("ревел, как лев", по выражению его домработницы). А потом неудачно застрелился (жажда довоплощения) и абсолютно ожил. Но привычка агонизировать не исчезла, только агония стала неорганичной (просто ревел). Тогда Маяковский застрелился удачно.

ОБОРОТНЫЙ ОРФЕЙ
(литературная игра)

Орфей (автор) поет своей текст Эвридике (слушателю), которая сидит к нему спиной. Если Эвридика оборачивается, тем самым дублируя классический жест Орфея, то Орфей исчезает в царстве теней, уподобляясь своей возлюбленной, - отстраняется от собственного творения, становясь его рецепиентом. Эвридика, в свою очередь, уподобляется творцу, оттесняя его самого. Она становится автором, принимая непосредственное участие в продуцировании текста. Затем Эвридика опять оборачивается и т.д.
Таким образом наглядно демонстрируется нейтрализация оппозиции "автор - слушатель (читатель)" (как известно, древние греки читали вслух).
Попутно происходила нейтрализация оппозиции "мужское-женское". Эвридика, становясь автором, становится мужчиной. Орфей, отстраняясь от собственного текста, тоскует по индуктору и, в свою очередь, превращается в женщину, сохраняя память об этой инкарнации впоследствии. Возможно, именно подобного рода памятью, а не только верностью возлюбленной, объясняется тот факт, что после окончательной разлуки с Эвридикой фракиец не обращает внимания на прелестниц, которых привлекали его песни.
ЛОЗУШКА
(литература и кинематограф)

Язык литературы и язык кинематографа, как известно,, неадекватны, и при переводе с одного на другой текст требует адаптации. Вот, к примеру, сюжетный ход, предложенный сценаристом фильма "Лозушка" (по мотивам популярной сказки "Золушка") как более соответствующий специфике визуального искусства. Когда Лозушка собирается на бал, фея-крестная говорит ей: "Но пойми, милая, если в полночь ты не покинешь праздник и н вернешься домой, твое прекрасное платье исчезнет, и ты останешься абсолютно голая"... Последние минуты до полуночи - вот раздолье для зрительских эмоций.

ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

У женщин, в принципе, одно имя.
В нем исконное звериное р-р-р. А вокруг - фиксы и фикции, комбинации логопедических издержек, изначальная путаница сонорных, биологическое косноязычие.
Дрожание таблетки по-над языком оканчивается криком о-о-о.

ЛАМПОЧКА ИЛЬИЧА
(квинтэссенция ленинианы)

Ленин - наш дедушка.
Ленин - наш папочка.
Ленина - наша лампочка.

СМЕРТЬ ГЕРОЯ
(о демифологизации)

Однажды мой герой (герой скорее в античном духе: сколько подвигов, столько и пакостей) устал. Выбрался из очередных объятий, выбросил из окна последнего оппонента, повернулся и пошел сам от себя по зеленой травке. А просто мерзавцы и исполнители пустили ему в спину свои поганые пули, как в дверь. Двое стреляли, трое стреляли - неважно сколько: все равно убили.
Жалко.
Я уж и забыл, что он смертный.

МОИ ВСТРЕЧИ С БОНИФАЦИЕМ
(мемуарные экзерсисы)

Справка: Бонифаций (наст. Имя Герман Лукомников) - известный поэт-авангардист лет 35-и, автор книги "Вешние воды". В ночь с 8-го на 9-е января 1994 года поэт Бонифаций таинственно исчез, о чем публику уведомил Герман Лукомников.
В первый раз я его увидел, когда он стоял на сцене музея В.В.Маяковского с Ниной Искренко, во второй раз - когда он беседовал в дверях магазина "Гилея" с Никоновой Ры. Читатель этих заметок уже может подумать, что Бонифаций - бабник какой-нибудь, а вот и нет, потому что в третий раз он был один среди толпы в подвале редакции газеты "Гуманитарный фонд", а в четвертый - с компьютером там же.
Впрочем, в четвертый раз это был уже не Бонифаций, а его двойник Г.Г.Лукомников. Странно, что Г.Г.Лукомников никогда до того не появлялся при мне в обществе Бонифация, хотя, говорят, они не разлучались вообще до января 1994 года. Вероятно, всему виной моя близорукость и тугоухость, потому что и стихи они, наверное, читали вместе, двумя голосами, хотя, возможно, и в унисон. Но не заметил и не услышал - так не заметил и не услышал.
Более всего в Бонифации меня привлекало - нет, не хочется писать в прошедшем времени - привлекает его ученость, обходительность, борода и землистый цвет лица (последнее - не знаю, почему). Остроумием, коим так насыщены его произведения, в моем присутствии он не блистал - вероятно, за малостью выпадавших периодов этого присутствия... Да, еще веяло от него некой усталой интеллигентностью (или интеллигентной усталостью?), тоже очень импонировавшей.
С дурных сторон отозваться о Бонифации не могу - опять же за малостью периодов (может, хранил Господь?) - никаких "ложек дегтя". Не задавался я также вопросом: лев он или человек? Бонифаций и Бонифаций.
Приложение. По моему мнению, исчезновение Бонифация можно приписывать не иначе как вмешательству пришельцев, которые, как известно, берут у похищенных ими сперму (у мужчин) и яйцеклетку (у женщин), а также пр. - изучают нас, что ли. Думается, что масштаб личности Бонифация заставляет похитителей уделять его обследованию именно столько времени, сколько мы его не видим и не слышим о нем (впрочем, и слышим его посредством чтения оставленных им сочинений).
Кажется, все обойдется - вопрос времени. Но если я скажу, что, мол, скорее бы Бонифаций появился обратно среди нас, то тем самым, пожалуй, невольно дерзну умалить масштаб его личности, прямо пропорциональный времени его отсутствия. Так что не осмелюсь.

ЛИЛИПУТЫ И ТРАНСПАРАНТНЫЙ ТЕКСТ

Выступление лилипутов в цирке или на эстраде можно воспринимать как транспарантный текст - текст, просвечивающий сквозь себя нечто иное, отличное от того, о чем вроде бы повествует. Как в подобном тексте присутствует скрытое основание - первичный текст, который определяет его коннотат, так травестированные движения и гримасы лилипутов словно бы пародируют движения и гримасы людей нормальных параметров. Но это не пародия, все очень серьезно, так как лилипут - субъект не только лилипут-субъект, но и одновременно лилипут-предикат, с его способностью существовать только по-лилипутски. Скажем так: лилипут лилипутствует, но необыкновенный человек уже в силу своих размеров. Но лилипут лилипутствует серьезно, потому что он человек. Таким образом непародиен по своей сути и транспарантный текст, столь часто встречающийся при знакомстве, например, с произведениями литераторов соц-арта.

ЛЕДИ ГОДИВА
(проблема отождествления при создании творческого портрета)

Леди Годива - это Нина Искренко.

ИЗ ХАРМСОВЕДЕНИЯ

"...пришел Коля и принес ежа. Все они стали смотреть ежа; на вопросы их Коля объяснял, что еж не его, а что он идет теперь вместе с товарищем, другим гимназистом, Костей Лебедевым, который остался на улице и стыдится войти, потому что несет топор; что и ежа и топор они купили сейчас у встречного мужика. Ежа мужик продавал и взял за него пятьдесят копеек, а топор они уже сами уговорили его продать, потому что кстати, да и очень уж хороший топор. Тут вдруг Аглая начала ужасно приставать к Коле, чтоб он ей сейчас же продал ежа, из себя выходила, даже "милым" называла Колю. Коля долго не соглашался, но, наконец, не выдержал и позвал Костю Лебедева, который действительно вошел с топором и очень сконфузился. Но тут вдруг оказалось, что еж вовсе не их, а принадлежит какому-то третьему мальчику, Петрову, который дал им обоим денег, чтобы купили ему у какого-то четвертого мальчика "Историю" Шлоссера, но не утерпели и купили ежа, так что, стало быть, и еж и топор принадлежат тому третьему мальчику, которому они их теперь и несут, вместо "Истории" Шлоссера. Но Аглая так приставала, что, наконец, решились и продали ей ежа. Остается добавить: "Вот, собственно, все". Но история ежа и топора вычитана не из "Случаев" Хармса, а из "Идиота" (Достоевский Ф.М. Собр.соч. в десяти томах. М., 1957, т.6, с.576-577). Воспринимается же она через "хармсовские очки", на ум приходит понятие "ситуативный абсурд". Еще один пример в подтверждение известного соображения о том, что художник сам создает себе предшественников.

АНАТОМИЧЕСКИЙ МАНЕВР
(по поводу книги Виктора Ломоскова "Ноги на ширине плеч")

Во многих языках слова со значением "любить", "любовь" соотносятся со словами "резать", "мучить", "бить", "побои", "натиск". Книга В.Ломоскова с таким спортивно-полицейско-военно-эротическим названием - наглядное пособие к подобным изыскам этимологии. "Ноги на ширине плеч", по преимуществу, представляет из себя ряд батальных сцен, где по сводкам рядом с полем боя, на котором от вспышек страсти летят в разные стороны боевые кличи, угрозы, осколки гранат, табуреты, ананасы и всевозможные части распаленных тел любовников, соседствует лазарет, где эти части распаленных тел, не побоюсь сказать, члены и органы - ручки, почки, щечки, пятки и локтевые сгибы - более, чем пришиваются и вставляются на место, аккуратно раскладываются на крахмальных простынях, располагаются и фетишизируются, из них складываются портреты любимых, напоминающие магазинные схемы разделки мясной туши (тушки), украшенные восхитительными цветами (команда, положенная в название книги, по прочтении ее отсылает, прежде всего, в анатомический мир).
Но это по сводкам. На самом деле происходящая война - сродни схватки петровских "потешных" полков или пионерским зарницам, война-игра, хотя и, глядишь, кому все-таки руку сломают, кому зуб вышибут, а кому и сердце разобьют, как виртуозно не срежиссируй.
Лазарет - следствие войны, кажется, показателен как некая бессознательная уловка Ломоскова - певца любви, своеобразные анатомический маневр. Дар его, по преимуществу, рационален, а "неистовство разумного начала не позволяет тело целиком, а только часть..." Наступает "синдром расчленения", отчуждающий любовника от его чувства и "отчуждающий" (по Брехту) само чувство. Этот сорт любви органичен для автора "Ноги на ширине плеч". Всепоглощающая страсть, испепеляющий выплеск огнемета, превращающий в ореол, или прямое попадание бомбы, оставляющее мокрое место (читай: "море") - лишь чаемы, хотя и море уже разложилось в уме "на треть из соли" и "на две трети из воды". Что ж, такова участь этих искусных приверженцев анатомии любви. Или любви к анатомии.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ АССОЦИАЦИИ

Один маленький мальчик назвал памятник революционерке Генкиной на привокзальной площади Иванова "Пушкин и крыло".

ОПАСЕНИЕ ВЫКИДЫША

Про то, что будет (очень хочется, чтобы было и непременно должно случиться) писать страшно, потому что, кажется, если напишешь, то его уже и не будет, получится выкидыш, оно исчерпается сейчас, выжмется, останется и предстанет какой-нибудь традиционной пустой лимонной кожурой. Пусть сначала будет, а потом запишем.

ОБ ЭПИСТОЛЯРНОМ ЖАНРЕ

Допустим, Орест шлет Пиладу: "Ты можешь просто писать мне и не отправлять письма. Я так не могу, я тебе отправляю сразу: требуется некое завершение эпистолярного жеста, что ли, результат, камень с души. А если ему полежать на душе, в душе подольше - вот и алмаз бесценный. Ты в нашем случае более романтик, твой эгоизм гораздо изящней, грациозней моего. Сколько в этом неосознанного безжалостного достоинства, аристократизма..."

ПАРАЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

Человеку необходимо иметь счастье (кажется, уместней здесь калька с аналитического языка) от соприкосновения с телом другого человека. Наслаждения мало, когда имел счастье.

ИДЕАЛЬНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ

Идеальный читатель подобен влюбленному, непременно желающему, чтобы ему говорили: "Я люблю тебя" и от выговоренных слов чувствующему себя действительно любимым и счастливым.

ПОГОЛОВНОЕ ПИСЬМО

Поголовное письмо - это то самое письмо, приверженцем и проповедником которого был Александр Введенский, когда начало периода или предложения опровергается их концом. Как будто пишущего через каждые несколько минут бьют по голове с некоторой разницей в интервалах. Например: Я люблю тебя, я не могу без тебя жить, настолько ты мне безразлична".

О ХРОНОТОПЕ

Смотреть на часы и знать время - это, кажется, на 70% чистый ритуал, а не необходимость (ритуал как необходимость, разве что). Ритуал и еще развлечение, когда ждешь. Смотришь на часы - сколько еще осталось. Например, ехать дотуда-то, когда уже полностью готов к выходу.
Когда я был маленьким, я просто подолгу смотрел, как бегает на циферблате секундная стрелка (часы полудамские, прямоугольные, в стальном корпусе, коричневый ремешок в виде напульсника).
Опять "что-то у нас во временем". Может, мы заменяем его чем-нибудь: например, некими градусами тоски? Столь тоскливо, столь далеко (для сравнения: человек идет столько-то часов, ему все настолько-то тоскливее, потому что он удаляется от кого-то родного - "столько-то часов" можно спокойно опустить). Расстояние - 200 градусов тоски.

ОБ ЭПИСТОЛЯРНОМ ЖАНРЕ

Допустим, Орест пишет Пиладу:
"Знаешь, я поймал себя на том, что мало интересуюсь, читая твои письма, всем, что не касается меня и тебя как некоего целого. То есть в каждом твоем письме я читаю одно и то же, а остальное стараюсь лишь быстро пробежать глазами. То есть, можно писать письма из трех-пяти-семи слов, но в них будет ВСЕ, как в черном квадрате Малевича. Но ты все же пиши подробно и с различными сведениями.

О ВРЕДИТЕЛЬСТВЕ

Хорошая детская литература вредна. Развивая и без того повышенную эмоциональность в благородных читателях, она растит новое поколение алкоголиков.

ОБ ЭПИСТОЛЯРНОМ ЖАНРЕ

Допустим Орест пишет Пиладу:
"О нас я пишу всегда одинаково. Никаких открытий нет и не надо. Надо нас".

О БЕЗОТХОДНОМ ЛИТЕРАТУРНОМ ПРОИЗВОДСТВЕ

Ги де Мопассана и его брата воспитывал их дядя, аббат Луазель. Мысли его, по словам Мопассана, были столь же угловаты, как и тело. Ортодоксальный католик Луазель хотел сделать из детей примерных прихожан. Помимо Библии, он заставлял их заучивать имена мертвецов, написанные на крестах местного кладбища.
Мопассан старательно записывал имена, выведенные на памятниках, чтобы не расстраивать дядюшку. Они ему пригодились. Впоследствии он назвал этими именами героев своих новелл.

О ЛИТЕРАТУРНОМ ПРОЦЕССЕ

звякают цепи на кружках богов
даря младенцам винограды
феноменальная любовь
ведет военные отряды

вновь музы молча у панели
как трехрублевые газели
им голод обновляет вкус
и менструация у муз

их дети пишут красные стихи
их пушки красные легки
еще не выстроив ни разу
мечтают выследить Пегаса

ОБ ЭПИСТОЛЯРНОМ ЖАНРЕ

Допустим, Орест пишет Пиладу:
"Когда я принимаюсь писать тебе, я абсолютно не знаю, что писать. Слова высасываются из пальца, как сперма. Что же еще я могу дать вместе со своей любовью?"

ПОЧТИ ДИСЛЕКСИЯ

Мне иногда трудно читать. Мешает мой нос.

ЛИТЕРАТУРА И ПОЛ

В пользу соображения, которое будет приведено ниже говорит, например, сопоставление двух определений: дамского существенного органа - "... не жестка, не тверда, не очерчена резко и ясно, а, напротив, ширится как туман, захватывает собою неопределенно далекое, и собственно не знаешь, где ее граница" (В.Розанов. Люди лунного света. М., 1990, с.40) и меона - "... та стихия иррационального, которое не есть ни бытие, ни устойчивость, ни движение, но всего лишь иное по отношению к этому. Слово как выражение связано с меоном и суть нечто единое" (Раков В. Меон и стиль. в сб. Творчество писателя и литературный процесс. Иваново, 1994, с.10).
Бросается в глаза явное сходство, еще раз указывающее на смежность понятий "литература" и "пол". Так что иной автор, перефразируя того же В.В.Розанова ("литература - это мои штаны"), может сказать: "Литература - это моя (или "твоя") пизда" Вспомним "мрак чернильницы" Малларме и опять зададим себе вопрос: куда окунает свое перо творец?