| |
|
|
|
|
Арсений Ровинский | Андрей Поляков | Александра Петрова | Вера Павлова | Игорь Смирнов | Михаил Федотов | Борис Кудряков | Алексей Верницкий | Александр Железцов
ДМИТРИЙ СУМАРОКОВ
РЕФЛЕКСЫ СВЕТА В ИМПРЕССИОНИЗМЕ
Рефлекс (лат. reflexus - отражение)
в живописи - оттенок, возникающий при падении на предмет света, отраженного от других предметов. * * *
Обычно он держит бокал в левой руке, маленький злобный карлик, крот, закопавшийся в самого себя, оттого вывернутый в слепой топологический объект, с одной поверхностью, соприкасаясь с наружным миром, как уставленный хламом обшарпанный балкон: дождик буравит поверх всего кривые серенькие дорожки, стекающие на пол в грязные кляксы, лужицы, в которых карлик при желании легко может прочесть свою судьбу. У нее - длинные мягкие волосы, доверчивые полные губы и смеющиеся глаза. Если бы не чересчур короткое розовое платье, она была бы похожа на принцессу, тайна и откровение в одно и то же время. Принцесса не слишком умна, это правда, и это ее нимало не беспокоит. Сломанный каблук для нее настоящая трагедия, принцесса играет ее как талантливая актриса. У карлика тоже мягкие волосы. * * *
Домик в саду, вечеринка без повода под открытым небом - они остаются на веранде, на высоких стульях, вдвоем, долгие паузы в безразличном диалоге не делают их ближе. Карлик молчит чаще, его ножки едва достают до пола, голова втянута в плечи, всегда, принцесса, даже сидя, много выше его. В паузах он штрихует носком туфли сосновый пол веранды. Когда она говорит о себе, ее глаза сияют заслуженной гордостью: ей почти двадцать, у нее блестящее будущее. Ее отец богат, у нее блестящее будущее. Осенью она уезжает в университет, у нее блестящее будущее. Пауза. Он старше почти вдвое, несостоявшийся адвокат. Еще гости, несколько пар, возвращаются в дом и, возбужденные прогулкой, шумно требуют выпивки. Карлик тянется к подносу. "Вы уже познакомились? Прелестно!" Карлик прерывает жест и вздрагивает от отвращения. Сумерки мягко обнимают веранду, на светлом полу - и тут и там - комочки грязи с подошв, трудноразличимые в полутьме, так же как и сделавшиеся приглушенными пятна лиц: "Мартини со льдом, дорогая?" - "Останемся на чуть-чуть?" - "Несите скорее свечи, я опять что-то уронила..." Он свободно владеет тремя языками, читает еще на двух, переводчик в заштатном издательстве, сущие гроши. Поклонники ее утомляют. На днях ей принесли слепого котенка, она взяла. Она не знает, кто такой Тулуз-Лотрек. * * *
Веранда обставлена с уютным беспорядком, минимум мебели: стойка для вин, стулья, несколько плетеных кресел, пара подсвечников литой меди, потемневшей от времени, в восточном стиле - подсвечник, это, собственно, небольшая, искусно выполненная скульптура, в основании которой устроен массивный шарообразный слон с полуметровой башней-паланкином на спине, затейливая чашечка для свечи - цветок лотоса - увенчивает композицию, очертаниями напоминающую короткую боевую палицу, карлик видел похожую в каком-то музее, уже не вспомнить, в каком. Его пальцы непроизвольно сжимаются, хищно, как у птицы. Он продолжает говорить о световых отражениях в импрессионизме. Дешевая бетонная конура с обшарпанным балконом на шестнадцатом этаже, там он живет. Воркующие голубки под карнизом, ха. * * *
Несомненно, было ошибкой расставить слонов прямо на полу - теперь, в сгустившейся темноте, резко подсвеченные снизу лица гостей превратились в растянутые маски с безобразными провалами глазниц; внезапно огрубевшие, неправильной формы рты, шевелящиеся черные щели, они выталкивают из себя беззаботный смех и кажутся от этого особенно жуткими, иррациональными. Никто не замечает перемены. Время разойтись упущено. Слепые тени, пляшущие на стене, самостоятельно. Те, кто там были. Их свидетельства неочевидны, точнее сказать, недостоверны одно без другого, как если бы они наблюдали случившееся не просто с различных точек зрения, а описывали два совершенно не пересекающихся происшествия. * * *
Те, которые на следующее утро собрались у подножия грязноватой многоэтажной коробки, неохотно отмечают, что день тогда выдался липкий и жаркий, вечером, к облегчению многих, прошла гроза, а утром... ну, что, обычное городское утро, куда ни глянь - повсюду белесое небо, капельки тумана конденсируются на ветровых стеклах машин, и "дворники" - тик-так - механически собирают туман в прозрачные веревочки, стекающие на капот, образуя быстро сохнущие лужицы; потом машины включают мигалки и уезжают, остается только влажное бурое пятно на растрескавшемся асфальте, неряшливо присыпанное песком. Тик-так. Позже, когда возник вопрос, посылать ли общий венок от всех, и если посылать, то какой должна быть надпись на ленте, вдруг выяснилось, что никто не знает его имени, неизвестно даже, каким образом он очутился на той вечеринке, кем был приглашен. Проведенное на месте поспешное расследование не принесло результатов, и - слишком много переменных - венок отправлен не был. * * *
Принцессе, безусловно, нравились романтические истории. По крайней мере, те, другие, которые в то время находились на веранде, утверждают, будто бы именно вслед за произнесенными принцессой словами "...венок отправлен не был" как нарочно наступила мгновенная черная пауза, точно все свечи погасли разом, после чего - они в один голос подчеркивают эту последовательность - едва ли не зримый хруст бокала в ладони, и тогда - вино - сначала на колени, не перемешиваясь с кровью, затем - вместе с осколками - на забрызганный грязью пол; и - возглас удивления от неожиданной боли в правом виске, от горячей густой ленты вниз по длинной каштановой пряди и дальше, пачкая маленькое розовое платье; чей-то вопль, и - немые тени, пляшущие в тусклом свете, переламываясь там, где палица подсвечника дрожит в лакированной красным руке, в левой руке, он, кстати, действительно оказался левша. июнь 1997
THE INNOCENT'S OLD FIDDLE СТАРАЯ СКРИПКА ИННОКЕНТИЯ
Несколько слов к переводу "Старой скрипки..." Будучи зачастую обречены на неудачу в восстановлении истории, мы не можем забывать, что ее отражение в доступных для нас источниках определяется прежде всего типом пережившей эту историю культуры. О разных таких типах прекрасно сказано в небольшой работе Ю. М. Лотмана "Несколько мыслей о типологии культур: языки культуры и проблемы переводимости". Памятуя, что во времена Иннокентия Марпла устная (порой - песенная) традиция продолжала существовать параллельно и равноправно с письменной, приходится учитывать то влияние, которое она могла позднее оказывать на записи сменяющих друг друга вариантов историй и легенд о Иннокентии Марпле. Осмысление проблемы - при том, что, например, в случае со "Старой скрипкой..." в нашем распоряжении имеется лишь относительно поздний вариант текста, предшествующие этапы бытования которого приходится реконструировать с большей или меньшей степенью достоверности, -представляется непростым, хотя и весьма перспективным делом. В целом, анализируя тексты о Иннокентии Марпле, можно выделить в них различные стилистические уровни, предполагающие разную степень активного вмешательства переписчиков по отношению к имеющемуся у них материалу. Так, нижеприведенный текст "Старая скрипка Иннокентия" (The Innocent's Old Fiddle. Alexander von Humboldt Stiftung, Bonn) отмечен заметной бедностью синтаксических конструкций, отрывочным стилем и стремлением до предела сжать сюжетные ходы и описания, словно бы его автор стремился - для экономии места или из иных соображений - в минимальном объеме запечатлеть основной ход событий и кратко обозначить содержание диалогов. В иных случаях мы встречаемся со стилистически разработанной, ясной и в своем роде классической прозой, резко отличающейся от описанной выше. Порой в одном и том же тексте могут, диссонируя, встречаться оба типа повествования, зачастую - с преобладанием одного из них. Некоторые тексты выделяются темным и усложненным языком и по большей части, вероятно, не несут следов переделок позднейших переписчиков, исключая лишь те, что вытекали из их непонимания текста. Можно предположить, что ранние варианты текстов о Иннокентии Марпле представляли собой весьма несбалансированное целое. Заметим также, что обо всем этом трудно получить представление из перевода, не носящего буквального характера, с другой же стороны, строгая передача стилистических особенностей текста привела бы к совершенно неприемлемым для русского читателя результатам. Д. С. From Innocent Marpl's Tales THE INNOCENT'S OLD FIDDLE Innocent Marpl on his way home is accosted by an old man (the devil in disguise) who attempts to push a book on him. Innocent protests that he hasn't any money to buy the book. The old man assures him that the book will bring him wealth untold and that he will gladly exchange it for the Innocent's cheap old fiddle. Recognizing a good bargain, Innocent Marpl agrees but soon finds he can't make heads or tails of the book. The devil proposes a simple solution: come stay at my house for a few days (where I have good foods, cigars and drink) and you can teach me to play this fiddle while I teach you the ways of the book. Innocent agrees and soon finds that the old man was as good as his word. Satisfied, Innocent Marpl finds himself back on the road, but as soon as he reaches his village, he discovers that he wasn't at the devil's house for just seven days, seven years have passed. His fiance has married and has children, his friends and family run from him in horror, thinking that he is a ghost. Disgusted, and realizing who the old man really is, he throws the book away, but the devil, disguised as a cattle merchant, appears and convinces him to take up the book again and make his fortune. Innocent is indeed wealthy, but all his wealth can't please him since he has lost the only things that matter: his family and his fiance. The devil, this time disguised as an old woman, appears to sell him his fiddle. But when Innocent Marpl finds he can no longer play it, he throws the fiddle away again and tears the book to shreds. Innocent comes to a town where the kings daughter is ill and a reward of the princesses hand has been offered to whoever can cure her. Innocent finds he is able to cure the princess of her illness with his music. He again meets the devil and they play cards. Innocent, in the progress of the game, realizes that the only way to win back his old life is to lose all his money to the devil. The devil falls defeated and Innocent triumphantly reclaims his fiddle. Innocent makes the devil dance a jig to his tune. ...The newlyweds are happy as they have never been. The princess begs to be introduced to Innocent Marpl's family, but Innocent, who realizes that to leave the kingdom would put him again under the spell of the devil, refuses. But he can't resist the temptation of his wife's charms and so agrees. As they cross the frontier, the inevitable happens and the devil dances his triumphant dance. Из "Историй Иннокентия Марпла" СТАРАЯ СКРИПКА ИННОКЕНТИЯ Поздней осенней ночью Иннокентий Марпл возвращается домой с затянувшейся пирушки. По дороге к нему пристает какой-то старик (на самом же деле - дьявол, изменивший обличье) и пытается всучить некую книгу. Иннокентий со смехом выворачивает карманы, поясняя, что ну совершенно случайно позабыл все деньги в деревенском трактире. Старик уверяет Марпла, что это пустяки, что сама книга принесет ему несказанное богатство, а он (старик) с удовольствием обменяет книгу, например, на дешевую, чиненную-перечиненную скрипку Иннокентия. Предвкушая выгодную сделку, Иннокентий соглашается, но тут же, раскрыв книгу, обнаруживает, что ни черта не понимает из написанного в ней. Дьявол предлагает простое решение: "Пойдем-ка лучше ко мне домой, поживешь у меня с недельку (а дома и еды полно, и табачок, и выпивка найдется) и заодно научишь меня играть на этой скрипке. А я, значит, разъясню тебе смысл моей книги". Подвыпивший Иннокентий опять согласно кивает головой, и дальше все происходит в точности так, как и обещал старик. ...Семь дней спустя, довольный приключением, Иннокентий Марпл вновь оказывается на дороге, ведущей к дому, но, едва вступив в пределы родной деревни, делает ужасное открытие: за то время, что он провел в гостях у старика, в действительности прошло семь лет. Его невеста вышла замуж за его же приятеля, и у них даже пошли дети; его друзья и родные, приняв Иннокентия за призрака, машут руками и в страхе разбегаются в разные стороны. Марпл, кажется, начинает соображать, с кем его свела судьба той ночью, он закидывает злополучную книгу в ближайшую канаву, а сам от безысходности - как дальше-то быть? - рушится в придорожную пыль. Прогонявший мимо небольшое стадо коров опрятно одетый селянин, увидев распростертого Иннокентия, останавливается выяснить, в чем тут дело, а узнав о его злоключениях, убеждает Марпла, что самое разумное в данной ситуации - вернуть книгу под мышку и поискать счастья где-нибудь в других краях. Стоит ли объяснять, что советчиком вновь оказывается дьявол, на сей раз обернувшийся скототорговцем. Через некоторое время Иннокентий попадает в компанию бродячих землемеров и, действительно, скоро достигает видимого благополучия - в основном за счет частых вознаграждений за не вполне справедливый раздел участков. Однако счастья как не было, так и нет: деньги не могут вернуть Иннокентию главное - семью и невесту. Думая хоть чем-то утешить Марпла, переодетый в старуху дьявол заманивает его в лавочку и продает Иннокентию его же старую скрипку. Увы, струны выскальзывают из-под плохо гнущихся пальцев землемера, смычок тоже не узнает хозяина. Раздосадованный Иннокентий швыряет скрипку оземь и метелит в клочья дьявольскую книгу, доставившую ему столько бед. В этот момент дьявол открывает себя Иннокентию и предлагает сразиться в подкидного - а ставкой, мол, и будет твое счастье. Марплу приходит в голову идея, что поскорее продуть в карты все свое нечестно нажитое богатство - это и есть единственный способ обрести прежнюю жизнь. Игра начинается. Дьявол, не догадываясь об изменившемся положении дел, выигрывает партию за партией, в конце концов у Иннокентия из имущества остается одна только скрипка - но зато теперь он может на ней играть! На радостях Марпл хватает смычок и выпиливает огненную джигу, да так залихватски, что сам дьявол не выдерживает искушения и пускается в пляс. Отвесив дьяволу прощальный щелбан, Иннокентий Марпл не оглядываясь уходит прочь. Дорога приводит его в большой город. Пробираясь рыночной площадью, Марпл узнает главную здешнюю новость: дочь короля при смерти, и наградой тому, кто ее излечит, будет немедленное венчание с принцессой в главном соборе королевства. Иннокентия, в чьих пальцах теперь сосредоточена неимоверная музыкальная сила, препровождают в королевские покои, он принимается за свою скрипку, и вскоре во дворце и окрестностях танцуют все, включая принцессу. ...Новобрачные счастливы как никогда. Принцесса упрашивает Иннокентия Марпла, чтобы тот представил ее своим старикам. Иннокентий же, сознавая, что, покинув королевство, он вновь окажется во власти дьявольских козней, пытается ее отговорить, но... только тот боится черта, кто никогда не испытывал на себе влияния женских чар. И в ту самую минуту, когда Иннокентий Марпл с молодой женой пересекают границу королевства, происходит неизбежное. ...Запах холодного, отсыревшего леса на миг протрезвляет Иннокентия. Сначала он слышит, как под мокрым серым снегом бежит талая вода, как всюду капает с деревьев, как в самом конце темной дороги - именно в том месте, где она поворачивает к дому - невидимый в глухом и тусклом воздухе скрипач выводит разухабистую джигу. Потом ему представляется, будто бы сквозь ночную муть он различает фигуру старика, выделывающего коленца в торжествующей пляске; Иннокентий пьяно сплевывает на дорогу, хлопает себя по пустым карманам, наконец, с сомнением вертит в руках старенькую скрипку, прикидывая, дадут ли за нее хоть сколько-нибудь в трактире, и поворачивает обратно. СООБЩЕНИЕ D-r. Med. ДЖОРДЖА БЕРНГАРДА МАРПЛА Мой дорогой друг, весьма охотно исполняю я Ваше желание получить от меня достоверную информацию о сущности заболевания отца моего, Иннокентия Марпла, его последних днях и скоропостижной кончине. Память моя по-прежнему хранит все подробности давнего события, тем не менее, сообразуясь с целью моего сообщения, я буду исходить в основном из результатов вскрытия, считая их единственно надежным и объективно данным источником. Я опускаю те отклонения от нормы, которые были обнаружены в теле помимо мозга, как не имеющие большого значения вообще и, вероятно, абсолютно неинтересные для Вашей цели. Кроме того, позволю себе предварить простое перечисление важнейших из обнаруженных доктором Рихарцем следов смертельного недуга Иннокентия Марпла детальным разъяснением основного характера болезни и ее протекания. Итак, отец возвратился в Сток-Ньюингтон в октябре 1849 года, дабы завершить свои Вариации для скрипки на тему "Кукол" Бойда, но в итоге настолько изнурил себя работой, что впал в болезненное состояние, которое выражалось в следующем: стоило ему начать заниматься музыкальным трудом, как в конечностях его появлялись дрожь и слабость, ноги его холодели, возникало чувство тревоги с присущим ему страхом смерти. Положение не спасало и то, что почтенное и древнее селение это было местом поистине сказочно мирным и безмятежным. Не хотел бы рассеивать Ваше внимание на беспорядочные подробности нашего сток-ньюингтонского бытования, но вот сейчас пишу о нем - и вновь ощущаю свежесть и прохладу его тенистых аллей, вдыхаю аромат цветущего кустарника и трепещу от восторга, заслышав глухой и низкий звон церковного колокола, что каждый час нежданно и гулко будит тишину и сумрак дремлющей в полусне готической резной колокольни. Колокольня внушала неизъяснимый ужас моему отцу: высотобоязнь наблюдалась у него и прежде, но в описываемый период многократно усилилась. Признаки душевного расстройства давали о себе знать и в его страхе перед лестницами, подвалами и окнами верхних этажей, перед всякими металлическими предметами, вплоть до ключей и монет. Также обращала на себя внимание странность, подчиняясь которой он остерегался брать в руки новые, незнакомые ему книги - и уж во всяком случае никогда не раскрывал их первым. В связи с этим вспоминаю, как в завершение одной из обычных наших воскресных прогулок мы столкнулись с приходским священником, спешившим, вероятно, на вечернюю службу. Почтенный проповедник приветливо помахал нам книгой - полагаю, это была Библия, - отец же, проводив облаченную в черное фигуру пристальным взглядом, вдруг побледнел, покачнулся и внезапно потерял сознание. Отмечу, что описанная мной здесь фобия не распространяла свое действие на нотные тетради, журналы и газеты, но вспыхивала с новой силой, к примеру, в случае с колодой игральных карт. Опасаясь, что его отравят, отец пристрастно изучал любой медицинский рецепт до тех пор, пока не отыскивал повода отказаться от приема прописанного врачом лекарства. Тогда я, будучи и сам практикующим медиком, рекомендовал ему обливания холодной водой, которые улучшали его самочувствие настолько, что непродолжительное время он снова мог предаваться любимому своему занятию - сочинению и исполнению музыки. Однако даже в эти скоротечные часы внешняя умиротворенность Иннокентия Марпла являла собой ужасающий контраст действительному положению вещей. Отец никогда не был расположен к доверительным беседам, и лишь с большим трудом, сопоставляя некоторые его отрывочные ответы и редкие оговорки, мне удалось выяснить, что в течение всей болезни его донимали фантасмагорические галлюцинации, в которых помраченное сознание отводило ему устойчивую роль сельского скрипача - пьяницы и визионера, жившего несколькими веками ранее и участвовавшего в невероятных с точки зрения здравого смысла событиях и встречах, свободно общавшегося с дьяволом и даже с самим Господом Богом. В объяснение сказанному могу сослаться на уверенное предположение д-ра Рихарца о том, что Марпл, будучи волевой личностью с изначально большим запасом интеллектуальных сил, продолжал осознавать как самого себя, так и свою болезнь не только в периоды мнимого улучшения, но и в то страшное безвременье, когда от прежней личности остается лишь искаженное, обезображенное ее подобие. Поучительными для наблюдающего были также и слуховые галлюцинации, обусловленные, скорее всего, высочайшей степенью развитости музыкального таланта Иннокентия Марпла: иногда он слышал прекраснейшую, неземную музыку, иногда - совершеннейшую какофонию или мучительно тянущийся звук скрипки, ноту или аккорд, иногда - голоса, принадлежащие как добрым, так и злым духам. Последние уверяли его в том, что он великий грешник, что свои сочинения он позаимствовал у других авторов, и внушали мысли о самоубийстве. Но многое станет ясным тому, кто вообразит себе атрибуты темноты и ночи, перечислять которые здесь нет места, и сравнит с ними душевные переживания Иннокентия Марпла в заключительные дни его жизни. Если Вы представите себе, что глаз не способен воспринимать свет, а мозг - усваивать мысль, то получите еще одно объяснение галлюцинациям моего отца. Утром 11 ноября 1849 года его тело было обнаружено преподобным Джеромом Д. Рэббитом вблизи церковной стены, в нескольких шагах от колокольни. Ни предварительный осмотр, ни последующее вскрытие, ничто не указывало на противоестественный исход. Обстоятельства сложились так, что о кончине отца я узнал в Лондоне, где находился в связи с переносом моей практики из Сток-Ньюингтона, и вскрытие проводил мой преемник, доктор Рихарц. Все нижеследующие наблюдения и выводы опираются на составленный им протокол. Важнейший результат дало, как того и следовало ожидать, обследование головного мозга. В порядке предварительного замечания я укажу здесь на то, что поперечные волокна внутренней полостной ткани четвертого мозгового желудочка - именно корни слуховых нервов - были многочисленными и тонкоразвитыми. Далее из патологических изменений, располагаемых в восходящем порядке по степени их важности, выявились следующие: переполненность всех кровеносных сосудов, преимущественно в области основания мозга; разрастание костей в основании черепа и образование аномальных костных масс, пронизывающих своими острыми выступами внешнюю оболочку мозга; незначительное уменьшение мозга в целом. Таковы главные причины, теснейшим образом взаимосвязанные с психическим состоянием Иннокентия Марпла - в совокупности они указывают на очень тяжелое заболевание всей личности, которое, как правило, пускает свои тончайшие корни уже в раннем возрасте человека, зреет вместе со всей его индивидуальностью и только после долгой подготовительной работы разражается наконец совершенным и необратимым безумием. Другой Ваш вопрос, а именно: не заметил ли я в те дни что-либо необычное, прямо или косвенно связанное с кончиной Иннокентия Марпла, на мой взгляд, предполагает слишком широкое толкование. Следует ли, к примеру, считать странной пропажу нотной рукописи Вариаций на тему Бойда и некоторых других вещей из кабинета отца, обнаруженную мной спустя несколько недель после его смерти? В суматохе переезда я, скорее всего, не обратил бы на это должного внимания, если бы не вспомнил удивившие меня слова пастора Рэббита, произнесенные им над могилой моего отца. В тот раз мне показалось, что священнослужителю не пристало говорить двусмысленности, граничащие с богохульством, особенно по столь скорбному поводу. Именно в силу моего возмущения я хорошо запомнил эту речь и теперь воспроизвожу большой ее фрагмент почти дословно: "...Кто мы здесь - люди или куклы, послушные движениям кукловода? Не берусь судить. Если последнее - то нам ли заботиться о выборе пути и нам ли проводить грань между черным и белым? Нас занимают важные игры, имя которым - ненависть и разрушение и победа в которых - смерть. Но когда пробьет час и кукловод отпустит нити, окажемся ли мы в нужный день перед нужной дверью? Се Иннокентий: отворилась тайная дверь, и ты вошел в нее... Не напрасным было твое пребывание в бренном мире. Ты победил, вступив в битву с тайной беззакония - и ныне знаешь, чтo не допускает открыться злу в свое время. И счастлив уже тем, что не пронесешь адскую грибницу на своих подошвах сквозь эту дверь. Блаженны обретшие путь, и если я - кукла, то я не хочу быть ею, как не хотел того доблестный воин Христов Иннокентий Марпл, рассудком и сердцем выбравший свою битву, свою победу и свою смерть..." Не правда ли, все выглядело так, будто бы отец при жизни обсуждал с пастором философское содержание бойдовых "Кукол"? И сегодня, по прошествии десятилетий, я задаю себе все те же вопросы: с чем был связан обморок Иннокентия Марпла, впервые увидавшего Джерома Д. Рэббита? не встречались ли они прежде? как получилось, что именно Рэббит первым обнаружил тело отца? что делал отец возле колокольни, один вид которой всегда вызывал в нем панический страх? с какой целью и кем были похищены бумаги из его кабинета? что означала странная надгробная речь проповедника и кому она была адресована? куда, наконец, исчез сам мистер Рэббит после своей проповеди? В подобных ситуациях вопросы имеют обыкновение множиться до бесконечности, пока не разбиваются о единственно главный: кто мне ответит на них? Искренне Ваш
Джордж Бернгард Марпл, d-r. med. Лондон, 1900. |
 |
 |