ХРОНИКА
- Презентация книги прозаика Софьи Купряшиной "Счастье" (М.: Зебра Е, 2002) - одного из первых выпусков продюсируемой Виктором Ерофеевым книжной серии молодой прозы; Ерофеевым написано и предисловие к книге, акцентирующее - в русле уже не новой идеи Ерофеева о "новых "Цветах зла"" - сосредоточенность Купряшиной на описании городского дна, от которого, что существенно, субъект-повествователь себя не отделяет (Купряшина по ходу чтения сочла необходимым подчеркнуть, что отождествление повествователя с автором в ее случае неправомерно). Основу вечера составила написанная около 10 лет назад маленькая повесть "Город Хиопс" (по словам Купряшиной, именно так она хотела назвать и книгу, однако издательство воспротивилось), - в самом деле, повесть важна и характерна для Купряшиной, поскольку мотивы безумия и радикального выпадения из общества женского персонажа сочетаются в ней с чисто стилистическими задачами - в данном случае совершенно, казалось бы, противоречащими тематике (постнабоковская туманная и в то же время прозрачная проза с побочными ассоциациями, паронимическими сближениями, элементами ритмизации и т.п.). Прозвучали также три небольших рассказа, из которых можно выделить как наиболее показательный "Историю со шкафом", чья кажущаяся прямолинейность в изображении двух балансирующих на грани полного распада личности героинь, убивающих более благополучную соседку по квартире, скрадывается как изяществом стиля, так и явной ироничностью описаний и сюжетных нюансов.
- Четвертый турнир проекта "Русский слэм" ознаменовался своеобразной капитуляцией его куратора Вячеслава Курицына. Последовательность "народных" жюри турниров, методично (см. 25.11.01, 2.12.01, 25.02.) отдающих пальму первенства "поэтам" из народа с совершенно беспомощными сочинениями, сделала реальной угрозу финального турнира без профессионалов. Этот итог был бы закономерным: всегда и везде замена экспертной оценки голосованием приводит к истреблению ярких индивидуальностей и торжеству посредственности, - но вошел бы в конфликт с замыслом Курицына: задачей было продемонстрировать условность, относительность, податливость любой литературной иерархии, а не просто перевернуть имеющуюся пирамиду по принципу "кто был ничем, тот станет всем"; кроме того, финальный турнир без профессионалов был бы абсолютно неинтересен для профессиональной аудитории, и без того отреагировавшей на данный проект Курицына более чем прохладно. Выходом из положения стало простое решение: в состав жюри (выбираемого организаторами из публики) вошли на этот раз Дмитрий Воденников, Данила Давыдов, Екатерина Ваншенкина и Евгений Лесин. В результате в финале турнира Андрей Родионов опередил Александра Вознесенского и Дину Гатину, так что специфичным для слэма анонимным графоманам не было оставлено ни единого шанса.
- Презентацию антологии "Ремиссионеры" - собрания текстов на наркотические темы, анонсированного Баяном Ширяновым 29.01. - открыл в качестве ведущего Вячеслав Курицын, заметивший, что в книге много хороших текстов неизвестных авторов, однако все эти тексты похожи, так что, по-видимому, потребляемые вещества диктуют особый ритм и манеру письма. Об истории проекта вкратце рассказали составители книги Дмитрий Гайдук и Алексей Рафиев, а также Ширянов, бывший, по сути, третьим составителем (но снявший свое имя в результате ссоры с Рафиевым). Чтения открыла Алина Витухновская, предварительно заявившая свой протест против пропаганды наркотиков и подчеркнувшая, что она согласилась на публикацию в этом издании не как их потребитель, а как фигурант уголовного дела по их распространению. С другим заявлением выступила в ходе вечера Ирина Шостаковская, заметившая, что проект носит ощутимо идеологический характер (хотя она и затрудняется определить, в чем состоит его идеология), что входит в противоречие с ее личной безыдейностью. Помимо Витухновской и Шостаковской, со стихами выступили Татьяна Бориневич и Елена Кабанова (продемонстрировавшие забавный вариант женской лирики в духе, скажем, Вероники Долиной, деформированный наркотической темой), Михаил Ардабьев (не слишком изобретательная панк-поэзия) и сам Рафиев (крепкая традиционалистская техника, мощная экспрессия при бедности выразительных средств и тривиальности эмоций). Проза была представлена Егором Радовым, прочитавшим крохотный отрывок из вошедшего в сборник романа 1995 г. "Убить Членса", написанного, по словам Радова, в бытность его тяжелым наркоманом (проза эффектная и изобретательная, приводящая на память не только напрашивающегося Берроуза, но и не столь очевидного Виана), и Максимом Дубинским (сентиментальная исповедальность в сочетании с неубедительной "правдой жизни" - явный перепев Ирвина Уэлша).
- Презентация книги Вадима Сидура (1924-1986) "Памятник современному состоянию. Миф" (М.: Вагриус, 2002) - первой части прозаического произведения знаменитого скульптора и художника, больше известного в литературном аспекте своими верлибрами. С приветственными словами выступили друзья автора прозаик Марк Харитонов и физик Виталий Гинзбург, вдова Юлия Сидур, издатель книги Елена Шубина и опубликовавший фрагменты текста в "Знамени" Сергей Чупринин. Юрий Орлицкий говорил о книге Сидура как о манифестации специфического способа письма, который - по аналогии с "прозой поэта" - можно назвать "прозой художника". Книга Сидура - мозаичное, пронизанное авторефлексией единство мемуарных эпизодов, дневниковых записей и размышлений по различным поводам - наряду с прозой Павла Улитина предвосхищает новейшее фрагментарно-психологическое письмо.
- Презентация книги стихов Игоря Померанцева "Семейное положение" (М.: О.Г.И., 2002), включающей стихотворения, так или иначе связанные с семейными темами (см. 13.11.01). Программа вечера в целом соответствовала концепции книги: сын Померанцева прочитал несколько посвященных себе стихотворений отца, сам Померанцев, помимо прочего, прочитал малоприличное стихотворение на украинском языке, посвященное одной из жен, и т.п. В дополнение к стихам прозвучали также несколько прозаических фрагментов, в частности, эссе "Одной ногой в гумусе", в котором в характерной скрупулезной манере развиваются аналогии между поэзией и почвоведением. Из высказываний автора стоит отметить мысль о том, что повествовательность, свойственная его поэтике, могла явиться (видимо, в качестве одной из ключевых функций, выявляющей просодические, лексические и прочие характеристики каждого языка) защитной реакцией на подавляющее влияние чужой языковой культуры.
- Вечер поэта Светланы Максимовой. Представленные в ходе вечера избранные стихи последних 8 лет отличались от предшествующих более вольной рифмовкой (возвращающей к советской поэзии 60-х) и преобладающей социальной заостренностью (с фокусировкой на образе "маленького человека" во враждебном мире посткоммунистической России). В дискуссии выделим прозвучавшее из публики предложение ввести через Государственную Думу обязательное озаглавливание всех пишущихся стихотворений.
- Вечер прозаика Олега Кузницына стал четвертым предъявлением (ср. 21.07.99, 22.10.99, 11.02.00) пространного прозаического сочинения, все еще близящегося к завершению. Текст Кузницына на сей раз был озаглавлен "Об ограничении количества мертвых" - однако, по словам автора, пока речь идет только о первом томе данного произведения, в свою очередь озаглавленном "Мистерия первая: Федеральные любовники"; для сравнения напомним, что при предыдущих презентациях роман Кузницына назывался "Вертикальная беда" и "Хроники мозга: суррогат и донор истины", - все три названия характерны сочетанием трех качеств - эффектности, громоздкости и малопонятности, - каковые три качества определяют и стиль Кузницына в целом (в этом отношении естественно, что имитация политических речей и документов удается ему особенно хорошо). Тематический аспект романа складывается также из трех элементов: политики, эротики и фантастики - и в этом отношении укладывается в канон литературы одновременно модной и актуальной, активно формируемый в последнее время издательством "Ad Marginem" (для которого, однако, Кузницын совершенно неприемлем как по стилю, так и по характеру драматизма: в прозе Кузницына - следующего, как уже отмечалось в отчете за 11.02.00, манере Достоевского - заметную, если не основную роль играют герои-неудачники, чье ситуативное или экзистенциальное поражение занимает автора едва ли не в наибольшей мере). Ирония Кузницына несколько тяжеловесна, но зато совершенно недвусмысленна, так что монстр-политтехнолог, использующий в борьбе за пост мэра Костомукши высокотехнологическое зомбирование и помощь высших магических сил, никаким образом не может быть перетолкован в позитивном смысле (в отличие от сюжетов Виктора Пелевина или Владимира Сорокина, играющих на двусмысленности и непроявленности авторской позиции). Трактовку гомоэротических мотивов в романе следует, очевидно, возводить к Уильяму Берроузу. Несмотря на более чем двухчасовое чтение, общий контур сюжета так и остался неясен.
- Презентация книги стихов Светланы Ивановой "Небесная Фонтанка" (М.: О.Г.И., 2002). Иванова, совсем недавно перебравшаяся в Москву из Петербурга, принадлежит к постмандельштамовскому крылу "поколения 30-летних" (родившихся между 1956 и 1968 гг.), до сих пор не вполне прозвучавшему в Москве (в этом смысле поэтическая серия клуба "Проект О.Г.И." едва ли не впервые представляет в качестве первостепенных авторов такие ключевые фигуры поколения, как Григория Дашевского, Юлия Гуголева, Дмитрия Веденяпина), но зато уже достаточно давно задающему тон в Петербурге (где Иванова, Валерий Шубинский и Николай Кононов маркируют, каждый на свой лад, центр поколенческого спектра между традиционалистами в лице Алексея Пурина, Алексея Машевского, Татьяны Вольтской и "западниками" в лице Александра Скидана и Сергея Завьялова). Можно также отметить определенную перекличку между Ивановой и Владимиром Гандельсманом, в чьих текстах постакмеистическая традиция также подвергается всевозможным испытаниями на прочность со стороны скорее экзистенциального хаоса, чем сторонних поэтик.
10.04. Литмузей в Трубниковском
- Вечер поэтов Ольги Ильницкой и Юрия Проскурякова, чьи совместные выступления становятся уже традицией (см., напр., 18.03. и 21.03.), открыл вступительным словом Проскуряков, по обыкновению продемонстрировавший весьма прихотливые логические построения (в частности, в доказательство тезиса о том, что в России поэтом общенационального масштаба может стать только тот, у кого есть прямые отношения с властью, Проскуряков сообщил, что даже у Юрия Трифонова была общая любовница с Лаврентием Берией). Представленные в программе стихи Проскурякова, чрезвычайно патетичные, туманные по содержанию и зарифмованные не без нарочитой небрежности, в большинстве своем приближаются к позднему шестидесятничеству (в духе Леонида Губанова); более безыскусная поэзия Ильницкой скорее выигрывала на таком фоне. В качестве вставного эпизода с фортепианной импровизацией, навеянной стихами, выступил Юрий Косаговский.
- Вечер поэта Геннадия Айги был предварен двумя гостевыми выступлениями: сперва петербуржец Валерий Земских небольшой стихотворной подборкой представил только что изданную книгу "Книга (Девять шестых)" (СПб.: Канон, 2001) - шестой выпущенный им сборник, состоящий из девяти разделов (книг), а затем другой петербуржец, Арсен Мирзаев (бывший редактором последней книги Айги "Разговор на расстоянии" - СПб.: Лимбус-пресс, 2001), прочитал несколько текстов (в т.ч. злую сатиру из цикла "Стихи и песни Антона Компотова" - существенно более жесткий вариант "Ремонта Приборова" Бахыта Кенжеева), закончив свое выступление текстом-оммажем Айги (звуковое обыгрывание фамилии) и вручением Айги величальной грамоты и лаврового венка от лица некоего (надо думать, сугубо виртуального) Института истории русского авангарда. Далее Айги выступил с речью о современном состоянии поэзии, причем соображения его были разнообразны и туманны. В частности, Айги заявил, что поэтическое слово должно претерпеть сейчас серьезные изменения, поскольку слов много, а вес их незначителен; эти изменения (в чем они состоят - не было пояснено) Айги видит у шведского поэта Тумаса Транстремера и не видит ни у кого из своих соотечественников. Русская поэзия, по мнению Айги, традиционно либо жаловалась на жизнь, либо звала к агрессии, и задача современной поэзии - избавиться как от того, так и от другого. Айги особо остановился на фигуре Елены Гуро, которая видится ему чрезвычайно важной, - это поэт, подчеркнул Айги, того же масштаба, что Эмили Дикинсон или Эдит Сёдергран, а Александр Кушнер отказался уделить ей том в книжной серии "Библиотека поэта". Кроме того, Айги прочитал фрагменты из эссе 1975 г. "Сон и поэзия". В заключение Евгений Даенин взял слово, чтобы опровергнуть сообщение в отчете "ЛЖМ" за 1.12.01: мысль о том, что понять поэзию Айги может только чуваш, принадлежала не ему, а Атнеру Хузангаю, Даенин же, процитировав Хузангая, говорил о том, что обращение к глубинам национального сознания всегда позволяет пробиться к пониманию универсальных истин.
- Презентация книги прозы Марио Корти "Дрейф" (М.: Вагриус, 2002). Автор - руководитель русской службы радио "Свобода", итальянец, свободно владеющий русским языком. Книга представляет собой единое, хотя и достаточно прихотливое по композиции повествование, посвященное истории взаимоотношений русских и итальянцев, рассказываемой частично на материале исторических личностей (Казанова, композитор Максим Березовский и др.), а частично на автобиографическом. С приветствиями в адрес автора выступили редактор книги Виталий Бабенко и писатели Игорь Померанцев и Петр Вайль (оба - сотрудники "Свободы").
- Открытие концепт-выставки поэта и акциониста Линор (СПб) "Ангар-18 (галактический хард-антиквариат)" - акция "Channelling - Преимущество перевода социально-исторического времени в номинацию космо-эры". Для правильного понимания акции следует напомнить, что "Ангар-18" (1980, реж. Джеймс Конуэй) - голливудский боевик о том, как американский космический корабль случайно сбил корабль инопланетян, а потом правительство США пыталось скрыть этот факт; по ходу фильма выясняется, что жизнь на Землю занесена из космоса. "Ченнелинг" (channelling) - пропагандируемый некоторыми эзотерическими новыми культами в США метод установления личной телепатической связи с инопланетянами. Выставка Линор представляла известные по ее выступлениям объекты - картонные листы со стихами, увешанные ажурными проволочными плетениями, - но здесь объекты не показывались с рук, а были размещены по всему залу Зверевского центра. Собственно чтение Линор, как ей и свойственно, представляло собой своего рода пародийно-эпатажный моноспектакль со стихами, песнями и наукообразными прозаическими монологами, но здесь, в отличие от предыдущих мест выступления (ср., прежде всего, 5.11.99 и 26.12.01), было больше места - что позволило построить вечер как моноспектакль, с мизансценами и разнообразными передвижениями по залу. Кроме того, из всех выступлений Линор (по крайней мере, из московских) это было наиболее провокационным: представленная программа была посвящена доказательству того, что нужно ввести новую систему летоисчисления - от полета Юрия Гагарина в космос (акция была проведена 12 апреля, то есть в День Космонавтики). Попутно Линор обличала принятую в Европе систему летосчисления от рождества Христова, а также засилье рекламы и т.п. В одном из эпизодов роли Циолковского и Сергея Королева (без речей) исполнили Николай Байтов и Алексей Сосна.
14.04. Музей-квартира А.Н.Толстого
- Совместный вечер поэтов Инги Кузнецовой, Максима Амелина и Санджара Янышева "Соображая на троих" вел редактор журнала "Арион" Алексей Алёхин. Трое авторов читали, чередуясь, по несколько стихотворений. Среди прочего Амелин прочитал стихотворение-панегирик, посвященное Янышеву (провозглашая главными достоинствами адресата в частности и, надо понимать, поэта вообще умение ценить "цвет, вкус и запах" поэзии), Янышев в ответ - стихотворение, посвященное Амелину, а Кузнецова - стихотворные посвящения обоим.
- Открывая вечер прозаика Алексея Цветкова-младшего, куратор клуба Дмитрий Кузьмин заметил, что в текущей литературной ситуации фигура литератора, нелояльного государству, приобретает особое звучание и становится поводом для спекуляций; между тем Александр Проханов плох не тем, что пытается бунтовать против власти, а тем, что пишет плохо, - и равным образом Цветков хорош не тем, что бунтует против власти, а тем, что пишет хорошо (впрочем, добавил Кузьмин, как талантливый человек Цветков и бунтует талантливо, а не так вяло и уныло, как Проханов). Цветков прочитал шесть рассказов, стилистический и оптический разброс представленных текстов оказался весьма широк: с одном стороны - изящная меланхоличная новелла "Рогатый свет" (герой, работая в зоопарке, натирает носорога люминесцентным составом, чтобы ночью полюбоваться на него с крыши), с другой - плакатно-прямолинейная и в то же время совершенно амбивалентная по морали притча "Низкое окно" (за героем, живущим на первом этаже, систематически наблюдает с улицы в окно незнакомец), с третьей - замешанный на легком мистическом тумане и отточенной борхесовской символике "Хор", с четвертой - нетривиальный по композиции и мрачный по колориту рассказ "Глинчики" (герой-рассказчик наблюдает за страшноватым безумцем, ведомый и опекаемый более безобидным, - по замечанию автора, текст представляет собой деревенскую прозу в его понимании)... В то же время просматриваются и определенные общие черты прозы Цветкова - в частности, к замеченному Ильей Кукулиным в ходе непродолжительной дискуссии сквозному интересу писателя к теме инобытия и трансформации человеческого тела, а вместе с тем - к психоанализу (особенно в его неканонических или вульгаризованных формах - ср. также апелляцию самого Цветкова к идеям Лакана в ходе вечера 9.02.98), следует добавить, как минимум, кафкианский мотив непроизвольного выпадения человека из социума.
- Вечер "Новиковы - литературная семья" критика Владимира Новикова, прозаика Ольги Новиковой и дочери их, литературного обозревателя Елизаветы Новиковой. Совместная семейная жизнь трех фигурантов литературного процесса, к счастью, не стала центральной темой вечера. Ольга Новикова, подробно рассказав о своей творческой биографии (и выделив, в частности, благословение, полученное от Вениамина Каверина), остановилась на истории написания книги о Романе Виктюке в соавторстве с режиссером, каковая история закончилась тем, что Виктюк выбросил имя Новиковой из выходных данных готовой книги, а Новикова написала на основе общения с Виктюком "Мужской роман" (фрагмент из которого и был прочитан - проза Новиковой в своем роде образцовая, т.к. начисто лишена собственного стиля, а освоение примет эпохи в ней происходит на уровне грамотной слегка желтоватой журналистики). Из сказанного Елизаветой Новиковой (выступившей, как представитель младшего поколения, с весьма кратким рассказом о себе) отметим замечание о том, что сегодня совершенно исчезла из литературного обихода эпиграмма (Новикова защищала диссертацию по эпиграмме пушкинского периода), между тем как владей нынешние писатели искусством эпиграммы - меньше было бы бессмысленных псевдокритических баталий вроде той, которая развернулась вокруг Александра Проханова. Наконец, Владимир Новиков не стал говорить о своей критической деятельности, выступив в качестве пародиста (впрочем, полагает Новиков, пародия - нормальный жанр работы критика): прозвучали пародии на Юнну Мориц, Людмилу Петрушевскую и на пародиста Александра Иванова (как тот пародировал бы Лермонтова), все - изрядно давние. Наиболее занятной в выступлении Новикова была мимоходная реплика о том, что как пародист он абсолютно профессионален, поскольку все его пародии опубликованы, - понимание публикации как свидетельства профессиональной состоятельности говорит, с одной стороны, о бестрепетной уверенности автора в себе, а с другой - об абсолютной укорененности в литературный истеблишмент. В качестве вставного номера ведущая вечера певица Ирина Воронцова исполнила романсы своего мужа Игоря Егикова на стихи Гумилева, Ахматовой и пр.
- Сборный литературный вечер под управлением Александра Рапопорта был посвящен теме путешествий. Сам Рапопорт выступил с сухим и растянутым документальным рассказом о командировке некоего специалиста в Египет в качестве военного советника во время Семидневной войны. Максим Гликин прочитал фрагменты очерка о своей поездке в Китай (в жанре наблюдений туриста) и несколько стихотворений (из которых отметим посвящение картине Василия Ситникова, под которой Гликину довелось ночевать, гостя у Константина Кузьминского). Несколько стихотворений о парижских впечатлениях прочел Марк Ляндо, цикл миниатюр "Тридцать шесть вариаций на тему остывающего чая" - Татьяна Михайловская (охарактеризовавшая его как "культурное путешествие в японскую традицию"). Пространное выступление Яна Пробштейна включало в себя ряд собственных стихотворений (слабо привязанных к теме вечера) и переводы нескольких текстов Эзры Паунда, в которых мотив путешествия (а вернее, по справедливому замечанию Пробштейна, странствия) носит архетипический характер. Отдельным пунктом программы стало выступление четырех поэтов, представлявших журнал "Алконостъ", - Евгения Лесина (с ненавязчивыми шуточными стихами), Андрея Чемоданова (с вялой и бесформенной исповедальной лирикой), Всеволода Константинова и Павла Белицкого.
- Вечер поэта Татьяны Виноградовой. Прозвучали стихотворный цикл "Сны о Британии" и переводы средневековой английской поэзии. Вечер сопровождался выставкой картин-стилизаций Владимира Пингачева и народным ирландским танцем.
- Вечер прозы Николая Кононова (Санкт-Петербург), представившего только что вышедший сборник рассказов "Магический бестиарий" (М.: Вагриус, 2002, - по замечанию Кононова, его литературная судьба вообще вершится в Москве). Прозвучали три текста: небольшой рассказ "Микеша" (входивший в шорт-лист премии Белкина) и более пространные "Амнезия Анастасии" и "Гений Евгении". Первый текст можно считать своего рода затравкой, демонстрацией кононовского стиля - плотного, вязкого, перенасыщенного подробностями и тропами; в сюжетном плане рассказ предельно статичен, это почти зарисовка - описание визита рассказчика в не слишком симпатичную ему семью. В двух более объемных текстах вязкость стиля и семейно-бытовые декорации служат пространством развертывания основного кононовского мотива - мотива подавляемой (и вырывающейся - или не вырывающейся - из-под контроля) сексуальности (в этом плане для понимания мучительной игры Эроса и Танатоса в "Похоронах кузнечика" важно, что формирующая основную часть романа линия смерти разрешается ближе к финалу двумя сценами с откровенно сексуальным подтекстом). Судьба этой сексуальности может быть драматична (как в "Гении Евгении", где мать убивает сына, которому надоела их постельная связь) или оптимистична (как в "Амнезии Анастасии", где долгий и муторный роман героя с девушкой разрешается искрометной связью с ее дядей, развеивающей груз предшествующих отношений и переживаний как дурной сон), но именно она неизменно оказывается главной движущей силой человеческой жизни.
- Встреча с главным редактором журнала "Черновик" Александром Очеретянским по большей части была занята дискуссией о пропагандируемом Очеретянским понятии "смешанной техники", в ходе которой различные участники беседы (по большей части не имевшие отношения к литературе) говорили о прообразах "смешанной техники" в творчестве Стерна, Волошина, Кокто, Тагора, и т.д., и т.п. Из других выступлений отметим продемонстрированные Дмитрием Авалиани совместные работы с художником Эврикой Джангглом, в которых листовертням Авалиани соответствовали графические листовертни (т.е. рисунки, иначе "читающиеся" при переворачивании).
- Презентация книги стихов Гора Чахала "Поэт и пистолет" (М.: О.Г.И., 2002), открывающей новую поэтическую серию, ассоциированную с клубом-галереей "Улица О.Г.И." и посвященную поэтическому творчеству художников. Куратор галереи и серии Елизавета Плавинская заявила, что стихи художников представляют особый важный феномен современной культуры и обещала в дальнейшем выпустить в серии книги как ушедших классиков современного визуального искусства (Евгения Кропивницкого, Анатолия Зверева), так и действующих авторов (Дмитрия А. Пригова, Константина Звездочетова, Виктора Коваля). Автор предисловия к книге Чахала Сергей Ромашко (в прошлом близкий к концептуалистскому художественному проекту "Коллективные действия") заметил, что особый интерес вторжению художника в словесное пространство придает то, что изначально художник существует в более динамичной и более интернациональной культурной среде. Далее со стихами выступил сам Чахал. Стихи Чахала - слегка преувеличенная имитация возвышенно-истерической лирики (с широким кругом первоисточников, условно говоря, от Блока до Вознесенского), пародийность которой подчеркнута частой сменой метра внутри стихотворения, в отдельных случаях недалека от манеры Вадима Степанцова, порой сочетается с частым у Пригова появлением к концу текста совершенно постороннего мотива (часто - какого-то криминального сюжета, с которым, однако Игорь Лёвшин под маской "Вепрь Петров" работал точнее и эффектней). Не лишенная остроумия и технического изящества, поэзия Чахала, относясь к младшей ветви поэтического концептуализма, не содержит новых идей по отношению к родоначальникам течения и свидетельствует, по-видимому, о невозможности прямого продолжения открытий концептуалистов.
- Объявленный в Подвальном цикле Данилы Давыдова вечер поэта Андрея Кошелева обошелся без выступления героя. Песни на стихи Кошелева исполнил Федор Францев, со своими стихами выступили Кирилл Баскаков, Никита Путилин и Константин Королев.
- Вечер поэта Татьяны Щербины. Читались стихи и эссе (в т.ч. написанные для коллективного проекта 1997 г. "Мир чувственных вещей в картинках"), сгруппированные по тематическому принципу - по замечанию Щербины, композиция вечера была близка к газетной (от главной темы до новостей спорта). К вечеру был выпущен сборник Щербины "Прозрачный мир" (М.: ЛИА Р.Элинина, 2002), в который вошли несколько новых стихотворений, избранные тексты из книги "0 0" (изданной под той же маркой в 1991 г., - несколько текстов из этой книги, в т.ч. скандальные литературные лимерики, были прочитаны Щербиной в память о Руслане Элинине) и новое пространное эссе, давшее название сборнику.
- Вечер поэзии Николая Кононова открыл, на правах автора предисловия к последней книге стихов Кононова "Пароль" (М.: Новое литературное обозрение, 2001) Вячеслав Курицын. Кононов представил в чтении свою творческую эволюцию за последнее десятилетие, от сборника "Лепет" к "Паролю" через книгу "Змей" (см. подробно 21.10.98). В завершившей вечер непродолжительной беседе вопрос Курицына о различии между московской и петербургской публикой спровоцировал Кононова на пространную инвективу в адрес Петербурга, в котором, по его мнению, царит атмосфера тяжелой провинциальности, до сих пор практически не изданы некоторые ведущие поэты (Александр Миронов, до последнего времени - Владимир Кучерявкин), а местные журналы печатают бог весть что; впрочем, добавил Кононов, в "толстых журналах" царящая ныне цензура литературных партий ничуть не лучше, чем цензура коммунистической партии в советское время. В ходе вечера был проведен конкурс среди зрителей на лучший стихотворный экспромт, в котором была бы зарифмована фамилия Кононова, - по предложению проводившего конкурс Курицына победитель был определен жребием, им оказался (тексты присылались записками без подписи) куратор клуба Николай Охотин. Конкурс сподвигнул Кононова поделиться с аудиторией своим единственным опытом сочинительства на литературные темы - неоконченной эпиграммой "Как Басинский Пирогову мандавошку подарил...".
- Пятый турнир проекта "Русский слэм" был на этот раз проведен в рамках VI Международного фестиваля памяти Сергея Курёхина. Директор клуба Николай Дмитриев, выступая перед началом чтений, напомнил об интересе Курёхина к литературе и о том, что посмертно была выпущена книга прозы и сценариев Курёхина. Вячеслав Курицын во вступительном слове сказал (не объясняя мотивов), что для него важно проводить турниры слэма на разных площадках. В программе профессиональные авторы были представлены Дмитрием Голынко-Вольфсоном и Константином Рубахиным (оба, на нынешнем этапе, представляют Санкт-Петербург), а также Александром Вознесенским (повторно) и Евгением Лесиным; в анналах литературной жизни Москвы возникал ранее и престарелый Павел Жаворонков (см.30.04.99) с неофутуристическими опытами в контексте маловменяемых религиозных манифестаций. Первое место заняла Анна Логвинова, чьи стихи представляют собой облегченный и упрощенный эстрадный вариант текстов Веры Павловой. Прямое отношение к литературе из прозвучавшего в ходе вечера имел прочитанный Голынко-Вольфсоном отрывок из его нового цикла "Элементарные вещи", в котором Голынко-Вольфсон неожиданно отказался от выработанной годами виртуозной театрализованной и стилизованной манеры (Северянин эпохи НТР) в пользу достаточно жестких текстов, близких по поэтике к Даниле Давыдову. Отметим также приготовленный Рубахиным для второго тура состязания специальный текст о слэме, где, в частности, цитировалось письмо Дмитрия Кузьмина с доводами против этого проекта; "слэм - это такой вариант литературного блядства," говорилось в тексте.
- Взамен отмененного вечера прозаика Владимира Шарова со своими произведениями выступили завсегдатаи клуба. Эдуард Шульман прочел патетическое эссе "Великий симбиоз" (о русских евреях), Анна Масс - очерк "Странно счастливый театр" (о театре имени Вахтангова - изложенные суконным языком банальности), Наталья Викторова - несколько начальных страниц повести "Ожидание жизни" (из которых совершенно непонятно, о чем идет речь), наконец, Фаина Гримберг представила только что вышедшую книгу "Своеручные записки Анны Катарины фон Мюнхгаузен..." (М.: АСТ, Астрель, 2002) - исторический роман об императрице (точнее - регентше) Анне Леопольдовне, написанный от лица выдуманной Гримберг сестры барона Мюнхгаузена; Гримберг подробно рассказала о судьбе Анны Леопольдовны и ее семейства, прочитала отрывок из романа, а также высказала свое кредо в исторической романистике, заявив, что ее не интересуют признанные исторические знаменитости, а, напротив, исторические изгои и неудачники.
- Вечер прозаиков Ольги Зондберг и Линор Горалик. Зондберг прочитала три рассказа последнего времени: "Крыса как профессия", "Рембетика с падением в снег" и "Очень спокойный рассказ"; Горалик представила ряд коротких текстов, в т.ч. уже звучавший 22.03. цикл "Электрификация". Авторов объединяет отказ (у Горалик, по-видимому, изначальный, у Зондберг - со временем все усиливающийся) от сюжета в пользу психологического этюда, у Горалик самодостаточного, у Зондберг чаще нескольких смонтированных друг с другом в единое повествование с не без труда улавливаемой логикой. Обоим авторам свойственна также известная синтаксическая и стилистическая утяжеленность текста, выражающаяся у Горалик скорее в риторической насыщенности, обилии повторов и фигур, у Зондберг - в пространности сложных предложений с разными типами связи и длинными цепями второстепенных членов. В то же время эмоциональные доминанты у Зондберг и Горалик скорее контрастны: в прозе Зондберг преобладают приглушенные краски, несколько созерцательная интонация, сближающая ее не столько со Станиславом Львовским, сколько с Андреем Левкиным, тогда как Горалик склонна к нагнетанию экспрессии (порой, впрочем, не без стилизации - как в прозвучавшем на вечере тексте, эксплуатирующем речевую модель попрошайничества в метро или электричке: "Добрые люди извините что мы к вам обращаемся мочи нет. Двадцать лет старались быть интеллигентами верой и правдой...").