|
Дмитрий Кузьмин
| Филипп Минлос | Федор
Успенский | Александр Уланов |
Ника Скандиака |
Евгения Лавут | Евгений Сабуров
| Олег Кузнецов | Марина
Сазонова | Александр Евангели
ИГОРЬ ВИШНЕВЕЦКИЙ
Dramatis personae:
Максим Сапега.............................................Агамемнон II
Орест...........................................................................Ахилл
Алекса.............................................Ифигения, Кассандра
Марк.................................................................Агамемнон
I
Бармен........................................................................Эгисф
Хосе...................................................................Аякс
Оилид
Валерия.......................................................Клитемнестра
В кафе за стойкой
ОРЕСТ. И не тянет домой?
МАКСИМ. Зачем?
ОРЕСТ. Ну, повидаться с отцом, матерью.
МАКСИМ. Надо бы.
ОРЕСТ. Просторный сарай.
МАКСИМ. Это одно из лучших мест, акустика чудная. Хочешь свиной грудинки?
Дадут огромную тарелку с жареной картошкой и капустой в сметане: на целый
день объешься. Здесь нравы почти античные.
ОРЕСТ. Я и так уже...
МАКСИМ. Еще пива?
ОРЕСТ. Пожалуй. А ты?
МАКСИМ. С меня довольно. "Bass", please.
ОРЕСТ. Да, американцы твои все какие-то отмороженные.
МАКСИМ. Это ты хорошо сказал. Из ледника, что ли?
ОРЕСТ. Не я придумал: новации языка. Вот что значит жить вдали от метрополии.
Thank you. (Пьет пиво).
МАКСИМ. Насчет домой: мне тут приснилось, что я в Багдаде, и притом не
один - ты ее видел -
ОРЕСТ. Не Валерия?
МАКСИМ. Нет, с ней было давно. Но воздух расплавлен не то солнцем, не
то от того, что город горит. И моя безумная жадно так шепчет: хорошо бы
ты выступил по телевизору - дескать, как житель Северо-Американских соединенных
Штатов взываю к Жителям Северо-Американских. Тут входят усатые дяди в
белых рубашках и серых галстуках.
ОРЕСТ. Не понимаю связи.
МАКСИМ. Слушай дальше. Сон - вздор, слабительное от запора мозгов, новостей
насмотрелся местных. А после подумалось: хорошо бы описать возвращение
великого, прямо скажем всем известного воителя - оперного Хусейна, тихого
Макнамары или наших Жукова с Рокоссовским домой. Возвращается этот Хусейн
- Макнамара - Рокоссовский с полей побоищ, играют ассирийские рога и бьют
барабаны, на улицах трофеи, колесницы и толпы зевак, дети тянут пионерские
попевки, в его доме готовят пиршественный стол, звезды пылают ярче орденов
и позументов. Но тут великого воина и ждет то, чего он избегал прежде:
смерть.
ОРЕСТ. Очень солидно. А где же Валерия?
МАКСИМ. Как всегда, приедет к концу. Словом, как говаривали прежде, я
написал козлиную песнь. Сам понимаешь. Но не целиком: не достает финала.
ОРЕСТ. Ты знаешь: я человек простой.
МАКСИМ. Пьеса. Мои студенты играют. Курс так и называется: русская пьеса.
Сочинил Максим Сапега. Хорошие ребята. Ты их увидишь.
ОРЕСТ. Это и есть сюрприз?
МАКСИМ. Отчасти.
АЛЕКСА. А вот и мы, профессор Сэпиго.
МАКСИМ. Присаживайтесь. Что с Хосе?
АЛЕКСА. Он везет туники и маски. Еще не закончил, наверное. Здравствуйте.
МАКСИМ. Познакомьтесь: это Орест. Мой брат. Младший.
МАРК (пожимает руку). Марк, очень приятно.
ОРЕСТ. My name is Orestes.
АЛЕКСА. О, я по-русски понимаю, да. Меня зовут Алекса. Странное немножко
имя? Я из Луизианы. Мы живем там с 1678 года. Семья, конечно.
МАКСИМ. Оресту будет интересно знать, не тянет ли вас домой.
АЛЕКСА. В Луизиану - да, очень тянет. Там ливни с грозами, а здесь зима
сухая. Мне гроз не хватает. А вам?
ОРЕСТ. У меня дома гроз зимой не бывает.
АЛЕКСА. Мы с мамой живем в имении, не очень большом. Ее отчим хотел убить,
восемь огнестрельных ранений, но мама крепкий орешек. А отчим сейчас в
тюрьме. У нас такой закон: преступления страсти...
ОРЕСТ. У нас тоже замок до сих пор стоит - на Украине.
МАКСИМ. Орест вам еще не то расскажет.
АЛЕКСА. О, как интересно. Моя подружка из Львова, я поеду к ней в гости.
МАКСИМ. Да, хотел бы я побывать там с вами и замок Орестов увидеть.
ОРЕСТ. А что скажет Валерия?
МАКСИМ. Валерия ничего не скажет. У нее экспедиция на Аляску. Антропологию
собачьих упряжек изучать поедет.
МАРК. Ну что же, может быть, Мы начнем?
БАРМЕН. Well, guys, I am closing soon, but if you're about to have a rehearsal...
ОРЕСТ. A он что, по-русски тоже понимает?
МАКСИМ. Мы все тут друг друга как облупленные - (Платит).
БАРМЕН. Thank you, come again. (Оресту). Вообще-то я - Фархад.
ОРЕСТ. Душанбе?
БАРМЕН. Самарканд.
ОРЕСТ. Да, я там бывал, и горы вокруг. Ничему не удивляюсь больше.
МАКСИМ. С менеджером я переговорил, не беспокойся.
БАРМЕН. Окэй. Буду запирать и убирать.
МАКСИМ. Если хочешь - оставайся с нами. Я только рад. Играл когда-нибудь
в пьесе?
БАРМЕН. Не пробовал. Но инструктором по горному туризму быть приходилось,
это точно.
МАКСИМ. Марк, вы помните ваши слова?
ОРЕСТ. Это и есть твой манускрипт?
МАКСИМ. Начнем, что ли?
МАРК. Я готов.
АЛЕКСА. Минуточку.
МАКСИМ (Оресту). A тебе роль тоже отыщется. Занавес (ударяет
ладонью о ладонь) - воображаемый.
Жертвоприношение Ифигении
МАРК.
Возлюбленная дочь! Ахейский флот
стоит в безмолвной гавани. Созвездий
расположенье указует плыть.
Но ветра нет, а значит и удача
похода под сомнением, пока
не усладим мы жертвою неверных
богов...
МАКСИМ. Марк, давайте попробуем еще раз.
МАРК. Что-то не так, профессор Сапого?
МАКСИМ. Нет-нет, все хорошо, Марк, вы когда-нибудь слышали, как читают
со сцены?
MAPK. To есть?
МАКСИМ. Ну, с безумием, с затаенным ужасом, когда надо обмануть и себя,
и других и скрыть, что то, что ты сейчас говоришь, и есть настоящая правда.
Попробуем еще раз.
МАРК (в смущении).
Возлюбленная дочь!
Ахейский флот
стоит в безмолвной гавани. Созвездий
расположенье указует штиль.
недвижна зыбь, а с нею и удача
похода ускользает...
Так?
МАКСИМ. Позвольте мне. Вот смотрите.
(Становится на место Марка).
Возлюбленная дочь! Ахейский флот
стоит в безмолвной гавани. Созвездий
расположенье указует штиль.
зыбь холодна, а с нею и удача
похода остывает, словно дым,
стелящийся по утренним прибрежьям -
от с вечера затушенных костров,
как с жертвенников, только нету жертвы,
какая усладила бы коварных
и хищных олимпийцев. Говорят,
что свадебное празднество смогло бы
им послужить приемлемой заменой
привычной пищи. Ударяйте ж в бубны,
и ты, моя голубушка, готовься
к счастливому и праздничному пиру.
АЛЕКСА (читает слова Ифигении).
Мне не понятен смысл твоих речей,
отец. Где платье белое, где хор
для случая такого?
АГАМЕМНОН.
Совершим,
как водится у греков, по-простому.
Ахилл!
ОРЕСТ (с удивлением).
Читать?
АГАМЕМНОН (МАРК, далее АГАМЕМНОН I).
Да, да, читай, мой друг,
довольно пусторечия.
АХИЛЛ (он же Орест).
Согласен.
Я обязуюсь сим ввести в мой дом
юнейшую, что обликом как лань,
неприрученной негой краше
питомиц быстроногой Артемиды,
ту, что сейчас стоит передо мной -
рука в моей руке - дочь воина и друга,
с которым закрепляем мы союз,
вступив в поход на тех, кому ни власть
богов, ни суд людей не страшны -
да свершим
Мы правое насилие над этим
безбожным Илионом...
АГАМЕМНОН II.
Ближе к тексту,
и, если можешь, покороче.
АХИЛЛ.
Словом,
я в дом ввожу законною супругой
дочь Агамемнона и посвящаю
наш праздник востроглазой Артемиде.
Будь, Ифигения, небесной ланью,
намеченной к охоте царской!
АГАМЕМНОН II.
Что скажешь, дочь?
ИФИГЕНИЯ.
Как прежде, смысла
речей не понимаю. Так ли
играют свадьбу?
АГАМЕМНОН II.
Значит - недовольна.
А как иначе? Мы, конечно, грубо
в походе, в удалении от дома
обвыклись жить, но сердце видит прямо.
Нет, не затем я оторвал тебя
от матери, с Орестом разлучив,
чтоб сочетать без радости навек
с Ахиллом, что нелюб тебе. Во-первых,
он парень загляденье, хоть куда,
хоть станом тонок, да сложеньем крепок.
А во-вторых: да ты сама узнаешь.
Идите, дети, к алтарю, и Жертву
свершайте поскорее Артемиде.
Вот острый нож.
ИФИГЕНИЯ.
Мутится голова
от благовоний тлеющих. Зачем
такой тяжелый ладан? Оба
виска сдавило обручем.
АГАМЕМНОН I.
Продукт
нам присылали, вспоминаю, с Кипра
для ежедневных жертвоприношений.
Его запасены в войсках мешки.
Оставим их на берегу, когда
мы перейдем к погрузке на суда.
Всем новым разживемся в Илионе.
АГАМЕМНОН II (подводя Ифигению).
Ну, вот теперь каких-то два шага -
и свершено.
АХИЛЛ.
О, благодатный нож,
готовый к исполнению обряда.
Прими же, Артемида, сладкий дар,
испрошенный тобой за святотатство,
и ветры нам попутные даруй.
(Наносит удар).
ИФИГЕНИЯ.
Мне разорвало горло, как стеклом,
дыхание - дыхание - я хрипа
не вы... оста... кровь залила мне зре...
не слы... мне только сердце бы...
АХИЛЛ. Свершилось!
Междудействие
ХОСЕ. Извините, что опоздал. Трудно было запарковаться.
МАКСИМ. Поспели в самый раз.
АЛЕКСА. Привет.
БАРМЕН. Остались сандвичи. Хочешь?
ХОСЕ. Спасибо.
МАКСИМ. Маски? Туники?
ХОСЕ. Вот.
МАРК. Это моя?
ХОСЕ. Нравится? Осторожно - еще можно испачкаться.
МАКСИМ. Марк, вы заметили - у нас одинаковые, отличаются только цветом:
моя красная, а ваша синяя.
ХОСЕ (Марку). Понимаешь, к чему?
МАРК. Нет, совсем не догадываюсь.
ОРЕСТ. Это неважно.
МАКСИМ. Мой брат нигилист. Вторая сцена долженствует изображать достигнутую
цель похода ахейцев - падение Трои.
БАРМЕН. Будешь с индейкой?
ХОСЕ. Да. (Жадно откусывает и глотает, не прожевывая.) Между прочим,
на улице начинается дождь.
АЛЕКСА (примеряя облачение Кассандры). Действительно?
ОРЕСТ. Алекса будет рада. Ведь может случиться и гроза.
АЛЕКСА. Но здесь это так редко!
МАРК. A что говорили в новостях?
ХОСЕ. Непродолжительные, сильные дожди.
(Все, кроме Максима и Ореста, облекаются в маски и Туники).
Обретение Кассандры
АЯКС ОИЛИД (ХОСЕ).
Звезда, звезда, ты блещешь высоко
над черными дымами Илиона
в разрывах набежавших туч,
указывая узкую дорогу
проулками - в горящий храм,
по площадям, залитым липкой жижей,
усеянным изгнившими телами,
где хруст костей стоит
под крепкими колесами идущих
войск победителей.
Сияй же, мать
успехов и Желаний, Афродита
столикая, пролившая лиловый
блеск на море, повеявшая влагой
на тлеющие жаркие руины.
(Удар грома).
КАССАНДРА.
Исполнились пророчества, каких
язык мой не желал произносить.
Отец зарезан возле алтаря
Зевесова, погибли сестры, братья.
Зачем меня не пожрала земля,
как Лаодику гневную? К кому
взывать теперь из мрака ночи,
что обвила хвостами звездных змей
мне разум, как детей Лаокоона?
О, ослепи меня, лиши меня
сознанья, языка, сырое чрево,
тяжелое, набухшее хребтами
вздымающихся, кольчатых существ.
АЯКС.
Так вот золотокудрый Аполлон
кому открыл искусство прорицаний
в надежде на сердечную удачу,
да только по губам его плодом
помазала, а съесть - не съел. Ну, девка...
КАССАНДРА (торжественно).
Чего, черноволосый чужеземец,
ты тщетно ищешь здесь? Не забывай,
что жалящим копьем Афина
карает тех, кто смел
переступить незримую черту,
что отделяет смертных от бессмертных.
(Гроза и молнии.)
АЯКС.
Захватывает дух. Да ты
или безумная или бесовка.
А впрочем, все едино: Зевс
пребудет мне оградою, пока
я волю Агамемнона исполню:
сама не дашься - силою возьму.
(Достает меч из ножен).
КАССАНДРА.
Здесь жертвенник - ни шагу ближе.
АЯКС.
Прости меня, отец и громовержец,
что преступаю я для-ради воли
меня пославшей, гневу подвергаясь
богов меньших, законы их.
КАССАНДРА.
Запомни:
безумье ослепит того, кто
послал тебя.
АЯКС.
Меня
послал к тебе всесильный Агамемнон,
до россказней ему нет дела.
И лучше подчиниться царской воле
и подобру идти в его шатер.
КАССАНДРА.
В ночи совиной широко раскрыв
крыла, летит бессонная Афина.
Премудрая, послушна буду власти
насилия, но ты моим щитом
явись на суд богов, да будет
он скор и легок.
(Снимает с головы венок и расстегивает пояс.)
Ну, куда идти?
АЯКС (убирает меч).
Вот то-то же, давно бы так, красотка.
Междудействие
МАКСИМ. М-да...
АЛЕКСА. Я очень старалась.
БАРМЕН. A какая, собственно, у меня роль?
МАКСИМ. Посмотри слова Эгисфа.
БАРМЕН. Аги - кого?
МАКСИМ. Жителя гор и пастуха, Эгисфа. Мы с Орестом начинаем, потом будут
говорить другие.
БАРМЕН. A импровизация годится?
МАКСИМ. Можешь и сымпровизировать. Ты ведь бывал на наших репетициях.
Результат никогда не известен заранее. Только помни об остальных.
МАРК. Профессор Сипаго, я, если можно, поначалу посмотрю, чтобы потом
знать, как самому читать. Я сегодня что-то не в форме, простите.
МАКСИМ. Ничего, Марк. Назначаю вас помощником режиссера. Вот вам текст:
ведите действие, а дальше присоединяйтесь к нам.
АЛЕКСА. A мы уже начинаем?
МАКСИМ. Да, перерыва больше не будет.
ОРЕСТ. Как же Валерия?
МАКСИМ. Появится: вот увидишь.
АЛЕКСА. Бутерброды остались?
МАРК (торжественно, с текстом в правой руке). Продолжаем. Картина
третья!
(Максим и Орест спешно надевают маски и туники.)
Возвращение Агамемнона
МАКСИМ (он же АГАМЕМНОН II, в красной маске).
Вот милый берег, где моя нога
так долго не ступала: пустошь,
заросшая оливою и пыльным
извечным чабрецом. Гроза
отбушевала. Дымная лазурь
нам светит, мой Орест, пробита
лучами солнца. Лижет море камни,
покатые: склоняюсь к ним. Как тихо
и хорошо. Прими, земля родная,
скитавшихся далеко.
ОРЕСТ.
Ах, отец,
приподымись с колен: сюда идут.
ВАЛЕРИЯ (пробираясь сбоку).
Я опять не могла отвязаться от этих японских археологов. А потом был ливень.
Всем привет.
МАКСИМ. Вот туника.
ВАЛЕРИЯ. Ты с ума сошел, я не буду играть в твоей нелепой пьесе.
ОРЕСТ. Уже пора.
МАКСИМ.
Да-да, пора: обвился плющ
вкруг заржавелых петель на воротах.
Что говорит пророчица?
ВАЛЕРИЯ. Какая?
КАССАНДРА (закрыв глаза маски руками).
Волчицы седмирогой молоко
по черепам раздробленным стекает,
и прорастают звезды как глаза,
но ты - ты будешь музыкой, ударом
ладони о ладонь и воем флейт.
Сухое пламя затеняет мозг,
расслаивает тонкие суставы.
Вот дом отцовский, рухнувший в громах,
как саркофаг расплавленный: крепка
и безнадежна огненная память
твоих тяжелых мраморов, облекших
кровавой кожей, сплавивших в одно
сраженных этим войском псов ахейских.
Ну что ж, трубите ж в узкие рога:
остылый гром пребудет вам укором
в безбурной этой мертвенности.
ВАЛЕРИЯ (облачившись в тунику Клитемнестры).
Вот
с кем ты домой пожаловал!
АГАМЕМНОН I (МАРК в синей маске, отложив текст).
Но это
дитя царя Приама! Что, жена,
не поцелуешь разве, не обнимешь?
КЛИТЕМНЕСТРА.
О, да, в обратный путь простолюдинку
с собою брать не подобало, точно.
Кто на море возьмется утешать,
маслами мазать, ластиться в постели,
как не царевна?
ЭГИСФ.
Слышу грозный голос.
Владыка мой, добро пожаловать домой!
АГАМЕМНОН I.
Обнимемся хотя б с тобой, Эгисф.
Когда б не ты - не выстоял бы дом.
Благодарю, единственный наш друг,
за мудрую заботу и усердье.
ЭГИСФ.
Я знаю, царь, что ты устал с дороги.
А на жену не гневайся: она
измучилась, напрасно ожидая.
свидетель Зевс, не стал бы я скупиться
на ласковую речь для Клитемнестры.
Натоплена к приезду твоему
в покоях баня жаркая. Слыхали
мы с кораблей, причаливших вчера,
что будешь со дня на день.
АГАМЕМНОН II.
Дело!
Вся кожа продубела, загрубела
от соли и ветров - блаженство смыть
с себя следы далеких путешествий,
и выйти к миру заново рожденным
из теплых кроветворных вод.
ОРЕСТ.
Ступай, отец, я с матерью останусь.
(Агамемнон уходит.)
ЭГИСФ.
Иди вослед владыке, Клитемнестра.
(Клитемнестра пребывает в нерешительности.)
Душа моя, все сделал я, как прежде
велела мне: снадобья, полотенца
и прочее лежит - не мешкай же, ступай
к законному супругу.
КЛИТЕМНЕСТРА (Кассандре).
Блядь
троянская!
КАССАНДРА (выставляет руку).
Ни шагу ближе.
ЭГИСФ (примиряюще).
Ступай, ступай.
(Клитемнестра уходит. Остаются Орест, Агамемнон I, Эгисф и Кассандра.)
Что ж, будем ждать известий.
АГАМЕМНОН I.
Каких известий?
ЭГИСФ.
Ведомо, каких.
КЛИТЕМНЕСТРА (вбегает).
Все совершилось, прежде чем сумела,
войти туда: он сам, не я.
ЭГИСФ.
Не ты - не что?
КЛИТЕМНЕСТРА.
Он напоролся
на лезвие. Нежданное - сбылось...
Смерть дочери отомщена. И этот:
он там лежит - и ванна до краев
полна: в багровой искаженной маске.
А ты - ты кто: в похожей синей маске
и тунике?
АГАМЕМНОН I.
Я - Марк.
КЛИТЕМНЕСТРА.
(медленно снимая свою маску и расстегивая пояс туники).
Марк - кто?
МАРК. Это пьеса, да?
ЭГИСФ. По обстоятельствам.
АЛЕКСА. Кто мне объяснит: что здесь все-таки происходит?
Из-за сцены, наподобие хора:
Круг
завершается прежних времен.
Ветхая
ткань гробовой Афродиты
падает
с плеч, когда юноши сон
снова
встает, повиликой увитый.
Это
неверная дышит весна
влажной
своей, неразвившейся грудью.
Смерти
зеленой не выпить до дна,
и
не свершиться богов правосудью,
Прежде
чем тонкого тела побег
оком
Адониса в тлеющей пряди
узок,
безлиствен, дрожащ, лучевек,
не
оживет, изменения ради.
Далее
В начало
|
