Одна моя подруга
ездила в гости
к своей подруге
во Францию.
Будучи проездом
в Каннах
в одном из отелей
они сняли
один двухместный номер.
Подруга моей подруги
встретила на улице знакомого.
После разговора с ним
она сказала с раздражением,
этот человек не в состоянии
представить себе,
что люди могут
провести ночь в одной комнате,
не занимаясь любовью.
Утром они спустились в ресторан.
Девушка за одним из столиков
сказала на ухо своему спутнику
громким шепотом
по-французски
с отчетливым русским акцентом,
а вот и наши шлюхи потянулись...
Следующим вечером
уже в Швейцарии
моя подруга упала в обморок
и долго не приходила в себя,
ее увезли в клинику.
Когда она очнулась,
ее трижды спросили,
вы не беременны?
Вернувшись в Москву,
она сказала,
теперь я знаю,
кто я есть в глазах Запада:
беременная лесбиянка,
которая спит с мужчинами
за деньги.
А на родине с идентичностью
полная неразбериха.

Мужу одной моей коллеги
приснилось,
будто бы он идет через Красную площадь,
его останавливают двое вооруженных людей,
надевают на него наручники
и говорят:
мы принуждены вас расстрелять,
но вы сами можете избрать день своей казни:
седьмого ноября
или первого мая.
Муж моей коллеги подумал
и говорит,
знайте ли, какая незадача,
именно в эти дни
я очень занят на службе.
А жаль,
сказали вооруженные люди
и сняли с него наручники.

И что ты там такое сочиняешь?
Только не вздумай писать про меня.
Делать мне больше нечего,
Как только про тебя писать.
И потом, ты знаешь,
Я далеко не реалист.
Да? А кто же ты?
Фантаст что ли?

Я знаю, что муж у нее – архивист.
Ничего удивительного.
Все бывает.
Я только одного не понимаю,
Почему любовник у нее –
Тоже архивист?

Мы играли с ней в разные игры.
Я выигрывала только в Чапаева,
Но она не очень одобряла эту игру.
А я удивлялась ей: вроде бы старая уже женщина,
а не хватает ума хоть раз поддаться ребенку
или, по меньшей мере, не торжествовать столь откровенно:
выиграв в 128 раз в "города" или "уголки",
она разве что не подпрыгивала от радости.
Однажды мы были в пансионате,
Она выиграла в биллиард у чемпиона мира по вольной борьбе,
На его просьбу о реванше она сказала,
Что ей некогда заниматься всякой ерундой,
Скоро придет теплоход, и мы поплывем к Святому носу.
Чемпион не спал всю ночь и постучался к нам в 7 утра.
Она сказала, что это бестактно, в конце концов,
И она сожалеет, что стала с ним играть.
Я рассказала об этом маме,
Она вздохнула: Есть у нашей бабушке эта неприятная черта
Поедет на юг, присоседится на пляже к картежникам,
Сорвет банк и больше не играет,
А ходит мимо и тихо себе напевает,
Весь отдых людям испортит!

И что этот индеец пристал к Уильяму Блейку,
Он же сказал ему, что не курит.
Давай уедем в Америку,
Пока штукатур тут штукатурит.

И что этот индеец пристал к Джонни Деппу,
Он же сказал ему, что хочет в Кливленд.
Пока афромышь из земли тянет рэпу,
На Руси у слона отрастают бивни.

1

Отступи, черная смерть!

Здесь в неведомых землях
Нет со мной матери,
Чтобы собрать в покрывало сожженные кости,
Нет и сестры,
Чтобы рыдать над могилой,
Нет и Делии милой.

Не хотел покидать тебя,
О порог спотыкался,
Ссылался на птиц,
Мальчик на перекрестке
Вынул приметы,
Того, что вернусь...

А теперь чем мне поможет
Твое усердье в обрядах,
Омовение
И сон на отдельном ложе,
Делия милая...

Отступи, черная смерть!

2

Ангелы, ангелы на небесах!
Один нарядился офицером,
Другой – поваром,
Остальные поют.

На небесно-синий свой мундир
Весной
Наденет орден солнца
Золотой
Офицер небесный.

Небесный повар
Ощипывает кур,
Ах! И снег
с небес
летит
зимой,
но нет
тебя
со мной.

3

Больше ничего не будет.

Весна не наступит.
Тысячелетние календари предвещают.

Лета не будет,
И легкое слово "летний"
Больше не будет нужным.

Ты только не плачь –
Доносится музыка.

Больше ничего не слышно.

Чудаков на свете много.
Они подстригают сами себя
Маникюрными ножницами,
Выскакивают на проезжую часть
И машут руками над головой,
Чтобы поймать такси.
Поедают кусками поваренную соль.
Но не стоит ни на кого показывать пальцем.
Один приятель говорил:
Все мы вроде нормальные люди,
А снится нам черт-те что.

А у дома моего,
Ментов, как снега, намело,
То ли убили кого,
То ли снимают кино,
Весь район оцепили.
Для рожи некошерной
День сегодня скверный.
Прописки нету,
Гони монету.
Монеты нету,
Не выползай!

Как меняются лица людей
На эскалаторе,
Когда голос говоривший,
Стойте справа,
Проходите слева,
О браконьерах,
Лишивших наших детей
Радости любоваться подснежниками
На природе,
О модельном агентстве,
Которое ждет, не дождется
Молодых и красивых,
Вдруг говорит
О не выключенных электроприборах.

Когда-то я читала в газете
Об одном молодом французе,
Который решил покончить с собой
С помощью газовой плиты.
В результате его приготовлений
Произошел взрыв.
Погибло несколько соседей.
Молодой человек остался жив
И получил тюремный срок.

В детстве один мой друг
Однажды не в меру расшалился.
Его мать в сердцах сказала,
Ты – плохой мальчик
И вышла из комнаты.
Когда она вернулась,
Он монотонно повторял,
Я – плохой мальчик,
Я – плохой мальчик,
Я – плохой мальчик.
Мать ужаснулась,
И прижимая его к груди,
Стала говорить,
Ты – хороший мальчик,
Ты – очень хороший мальчик,
Ты – самый лучший мальчик.
Мой друг подумал и сказал,
Наверное,
Я все-таки – средний мальчик.

У Шаброля есть фильм.
Его название переводят по-разному:
то "Милашки", то "Старушки".
Девушки служат продавщицами в магазине.
Скучают на работе.
Уныло развлекаются после нее.
Скука – французская тема.
Оборотная сторона
знаменитого искусства жить.
И вот появляется незнакомец.
Жгучий брюнет на мотоцикле.
Безмолвный и загадочный.
Он оказывает знаки внимания одной из девиц.
Подруги ей завидуют.
Он окажется маньяком
и задушит ее в лесу.
В фильме есть сцена,
где они ужинают в ресторане.
Мы еще не знаем, чем все закончится.
Хотя глупо, конечно, ждать от Шаброля идиллии.
Он как-то неуклюже ее развлекает.
Она смеется.
Оба счастливы.
В финале становится ясно,
что он был так забавен,
от того, что пытался быть человеком
в меру своих сил.
И уже зная, что он задушил ее в лесу,
почему-то вспоминаешь
только ту сцену в ресторане,
где они оба счастливы.

            P.S.

Одна знакомая говорила:
Русский тоже может убить жену.
По пьяни
или из ревности.
А француз –
из-за страховки
или недвижимости.
Не питая никаких дурных чувств.
Это утверждение
всецело на совести
французского кинематографа.
Так любящего расчетливых убийц.
Шаброль не таков.
Но от этого не легче.

1.

человек человеку воздух
земля и цветок
дерево и огонь
от голоса твоего идет ток
прямо в мою ладонь
почему-то правую
а левая горяча
и я как воздух плаваю
у твоего плеча

3.

проснутся раньше бога птицы
и на ветках запоют
мне под утро будет сниться
как из рук твоих синицы
тихо семечки клюют

Почему-то мне кажется,
что я должна написать вещь
под названием
"канон для нового рождения".
Это довольно странно.
Когда речь заходит о перевоплощениях,
мне всегда становится скучно.
Не потому что я в них не верю
или убеждена в том,
что у человека только одна жизнь.
У меня нет по этому поводу
ни знания, ни веры.
Одно не отменяет другого,
в каждой точке пространства
открывается новый вид.
А потому я буду говорить о чувстве.
Под чувством я понимаю
внутреннее движение.
Так вот
у меня есть чувство,
что я буду рождаться снова и снова.
В каждом рождении
остается ослепительный свет нерожденности.
У меня есть чувство,
что я не из тех существ,
что возвращаются
из-за неведения,
алчности
или сострадания,
а из тех,
что рождаются вновь
из любви к переменам.
Они похожи на ребенка,
радостно кивающего головой,
когда кто-нибудь из гостей говорит:
"Пойдем со мной,
будешь у нас жить,
у тебя будут брат и сестра,
будешь с ними играть
в их игрушки,
а летом все вместе
мы отправимся к морю".
Гости расходятся.
Ребенок остается дома.
И всю ночь ему снится
путешествие к морю
в хорошей компании.

И казалось
Что разным чувствам
Есть еще место на земле
Идешь по улице и видишь
Дома деревья люди
Плывут на утлом корабле.

И казалось
Что разным чувствам
Есть еще место в небесах
Идешь по улице и слышишь
Шум ветра в парусах.

Мне довольно легко произнести слово "душа",
Несколько труднее, чем "сердце",
Но гораздо проще, чем "совесть".
Мне неизвестно,
Где она помещается и сколько весит.
Я только знаю,
Что мертвое тело
Тяжелее живого.
У медицины,
Наверняка, есть этому свое объяснение.
Я обязательно приму его к сведению.
А пока я только знаю,
Что мертвое тело
Тяжелее живого.

Так называется один музейный экспонат.
Я его никогда не видела,
Потому что никогда не была в музее,
В котором он выставлен.
Я никогда не была и в городе,
В котором находится этот музей.
Об этом экспонате я узнала из журнала,
Который издается в городе,
В котором я живу.
Этот город намного древнее того города,
В котором находится музей,
Демонстрирующий кинетическую модель Ноева ковчега.
Это о чем-то говорит,
Но я не слышу о чем.
История о потопе не особенно мне понравилась,
Когда я ее услышала,
Впрочем, как и другие библейские истории.
Они напоминали мне разговоры взрослых
О чьих-то семейных неурядицах и денежных затруднениях.
Мне больше нравились истории,
Которые можно было увидеть в кино.
Это, конечно, были не те истории,
Которые во множестве производятся близ города,
В котором находится музей,
Демонстрирующий кинетическую модель Ноева ковчега.
Но все же они больше походили на те истории,
Чем на библейские.
Взять, к примеру, историю о "Титанике".
Я что-то читала о передрягах с бюджетом и разводе режиссера,
Возможно, что сама история создания истории о "Титанике"
В чем-то напоминает библейскую.
Когда "Титаник" был в широком прокате,
Я была в городе,
В котором даже не издается журнал,
Из которого можно узнать о том,
Что где-то есть музей,
Демонстрирующий кинетическую модель Ноева ковчега.
Меня, конечно, звали посмотреть историю о "Титанике",
Но никто особенно не уговаривал,
Потому что и без меня было полно желающих.
Но однажды вечером ко мне пришла одна из моих школьных подруг
И сказала, что ее муж согласился 3 часа посидеть с ребенком,
Пока она сходит в кино.
К тому моменту в ее окружении уже не было ни одного человека,
Который бы не посмотрел этот фильм.
Отказать с моей стороны было бы полным свинством,
Тем более что это был на моей памяти первый случай,
Когда ее муж решился,
Столь долгое время
Провести наедине с собственным чадом.
Подруга для верности
Напомнила мне те давние времена,
Когда мы сбегали с уроков,
Обычно по пятницам,
С двух последних уроков труда
И ехали на автобусе в кино.
И к нам всякий раз приставал какой-нибудь пьяный мужик.
В те времена подруга сокрушалась о том,
Что мы не представляем никакого интереса
Для трезвых мужчин,
И произносила полемически: "Зато мы душой красивые!".
А я вспомнила еще более давние времена.
В начальной школе перед зимними каникулами
В классе разыгрывалось несколько абонементов,
По которым можно было бесплатно ходить в кино
На специальные детские программы.
Однажды такой абонемент достался мне.
Я до сих пор помню открытку,
Внутри которой лежали билеты:
"Осенние колокола",
"Там на неведомых дорожках",
"Город мастеров",
Хотя насчет названий я не уверена,
Может быть, тогда были другие истории.
Я была вне себя от радости,
Огорчало только то,
Что остальные абонементы достались людям,
С которыми у меня не было традиции ходить в кино.
Но во дворе была подружка,
У которой был такой же абонемент.
В ее классе его давали почему-то за хорошую учебу,
А никак у нас – на кого Бог пошлет.
После каникул выяснилось,
Что моей школьной подруге,
Которая теперь так рвалась на "Титаник",
Случайно достался чей-то абонемент,
Но она никому об этом не сказала,
Потому что любила ходить в кино одна.
Она с удовольствием рассказывала,
Как пряталась от всех в фойе.
Классу к 6-му она научилась ходить в кино не одна,
Но у нее оставалось много других странностей,
О которых рассказывать здесь не место.
И без этого вся эта писанина может выйти мне боком.
Меня так и подмывало сказать,
А не сходить ли тебе в кино одной
По старой памяти,
Но вместо этого я сказала,
Мы не представляли интереса
Для трезвых мужчин
По причине нашей юности,
А не какого-то особого страхолюдства.
И мы отправились в кино.
Когда в начальных кадрах долго показывали
Лежащие глубоко под водой,
Обросшие водорослями останки "Титаника",
Подруга сказала зачарованно:
Надо же, прямо будто у нас под ванной снимали.
Мне понравилось буйство водной стихии,
Как летели к морскому дьяволу
Посуда и мебель.
Когда мы ехали из кино на трамвае,
Подруга была в приподнятом настроении,
Ну, какие у нас с тобой проблемы?
Мы что в холодной воде тонем?
Нет у нас никаких проблем!
Живи и радуйся!
И все-таки, как важны собственные усилия,
Даже если нет никаких шансов на спасение...
Сказала она после некоторой паузы.
Вот такие жизнеутверждающие истории,
Производятся близ города,
В котором находится музей,
Демонстрирующий кинетическую модель Ноева ковчега.
И мы, люди из города,
В котором даже не издается журнал,
Из которого об этом можно узнать,
Благодарны.
Но иногда я вспоминаю миссис Домби.
Ту самую миссис Домби,
Которая умерла от того,
Что не хотела делать усилий.
Я вспоминаю ее
С глубокой симпатией.

              P.S.

Один мой друг
На днях посмотрел "Властелина колец":
В нем не было того, чего я боялся,
Впрочем, как и того, на что я надеялся.
Хоббиты похожи на битлов,
Гэндальф – вылитый Солженицын,
Умопомрачительная природа,
А все вместе, конечно,
Никакой не Толкиен,
А "Песнь о Нибелунгах"
Американо-новозеландского производства.

          Посвящение

Этот текст я могла бы посвятить
Лене Переваловой (урожденной Агафоновой),
С которой мы смотрели "Титаник",
В городе Улан-Удэ,
Или Боре Кротову,
Который посмотрел "Властелина колец",
В городе Москве,
В котором издается "Художественный журнал",
Из которого я узнала о существовании
Юрского музея технологии,
Или Кате Кудрявцевой,
Которая живет в Лос-Анджелесе,
И при желании может сходить в этот музей
И посмотреть на кинетическую модель Ноева ковчега,
Но я посвящаю его памяти миссис Домби,
Она по крайней мере не будет возражать,
Тогда как Лене-Боре-Кате
Вся эта белиберда
Может очень не понравиться.

Я хорошо помню,
при каких обстоятельствах
умерло мое тщеславие.
Я очень любила геометрию на плоскости –
планиметрию.
У нас был учитель по фамилии Штейников.
Он писал нам в тетрадях рядом с оценками
разные хорошие слова и даже целые фразы.
Однажды я неудачно выстрелила в кого-то
из ручки тонкой резинкой – "венгеркой"
и попала ему в волосы.
Он сделал вид, будто бы ничего не заметил,
а на перемене сказал мне,
что я очень меткая девочка.
Но планиметрия закончилась
и началась стереометрия.
Оказалось, что у меня начисто отсутствует
пространственное воображение.
Я не видела того,
что видели другие.
К тому моменту у нас была
уже другая учительница.
Лариса, то ли Михайловна,
то ли по фамилии Михайлова,
сейчас уже не помню.
Она была женой офицера
и приехала в наш город из Одессы.
У нее было высокое давление.
Иногда она прямо на наших глазах
вдруг становилась пунцовой.
То же самое происходило
с химичкой Валентиной Андреевной,
которая заставляла нас
приходить в школу к 8 утра
с "тетрадочкой солей" и "тетрадочкой щелочей".
Но я забегаю далеко вперед.
Однажды Лариса...
Неудобно как-то без отчества,
Пусть будет Лариса Михайловна.
Так вот она стала кричать,
Что мы вымотали ей все нервы,
что она глубоко больной человек.
Вы не представляете себе,
каково человеку с больным сердцем,
земля уходит у меня из-под ног,
мне не хватает воздуха,
и такая острая боль,
я ежедневно хожу по лезвию бритвы.
В классе повисла тишина.
Нам было стыдно.
А Ленка Пнёва вдруг засмеялась.
В нее полетели гневные взгляды.
После урока она оправдывалась.
Мне тоже жалко Ларису Михайловну,
но я вдруг представила как она,
такая тучная, идет по лезвию бритвы,
и не смогла удержаться от смеха.
Вот и когда наша классная Валентина Николаевна
сокрушалась о том,
что плохо вышла на коллективной фотографии,
Лена ее утешила,
ничего страшного, Валентина Николаевна,
какая уж есть.
А Лариса Михайловна говорила,
что и дома нет ей покоя.
Ее маленькая дочь изрезала ножницами
ее лучшее платье.
Вырезала на нем узоры.
Для красоты старалась.
А потом Лариса Михайловна
уехала со своим офицером
в Чехословакию,
а наши классные активистки
подарили ей перед отъездом
том Карела Чапека.
Видимо, хотели немного просветить тетеньку.
После Ларисы Михайловны
у нас преподавала
жизнерадостная Валентина Алексеевна Артамонова.
Когда кто-нибудь опаздывал,
она, иногда слегка приплясывая на месте,
пела дурным голосом:
самолет летит,
крылья стерлися,
а мы не ждали вас,
а вы приперлися.
Так вот, Лариса Михайловна
задала нам задачу по геометрии,
которую не смогли решить Анисимов с Елшанским –
гении из параллельного класса.
С Анисимовым и Елшанским
я ходила в один детский сад.
Анисимов уже там считался первым красавцем,
а Елшанский не переносил детсадовскую еду,
его тошнило и выворачивало.
У меня и моих подружек вся надежда была
на старшего брата Иры Муратовой – Диму.
Он учился в технологическом институте
и мог решить любую задачу.
Но он ее не решил.
Не решил ее и наш классный гений Сурков.
И вот дома перед сном
я вдруг увидела решение этой задачи.
Такого рода просветление
случится со мной еще раз,
когда я нарисую струбцину,
и этот рисунок покажется мне совершенным.
Маргарита, опять не помню отчества,
затурканная нами учительница рисования и черчения,
скажет устало:
Ну, признайся, за тебя опять кто-то начертил.
Я понимала, что произошло чудо,
в которое невозможно поверить,
и я кивнула головой.
Маргарита сказала, что ставит мне "5"
"за честность".
О, мы еще вспомним бедную Маргариту!
После нее у нас был учитель по имени Андрей Карпыч.
За глаза мы его звали "Змей Карпыч".
Он не говорил, а рявкал.
Перед каждым уроком
он устраивал в коридоре перекличку.
Каждому ученику он присвоил номер.
И обращался к нему не по имени-фамилии,
а по номеру, который был нарисован
на его месте за партой через трафарет.
На первом же своем уроке рисования
Он сказал,
что такие безобразные болтушки
как #18 (это был мой номер)
и номер такой-то
(не помню, под каким номером
проходила моя подруга Таня)
никогда не будут допущены до рисования,
а будут менять воду в банках
своим одноклассникам
и таскать из подсобки
разные предметы для натюрмортов.
А в перерывах будут стоять у доски,
держа руки по швам.
Но это не продолжалось долго.
Змеева карьера закончилась в тот день,
когда он ударил линейкой Пашу Басаева.
Несчастный, не знал Пашину маму.
Пашина мама разнесла всю школу,
и Змей вылетел из нее, как пробка,
с волчьим билетом.
Но я ведь вовсе не о том,
Просто панчатантра какая-то.
Я решила никем не решенную задачу.
А урока геометрии на следующий день не было,
потому что Лариса Михайловна заболела.
Лариса Михайловна выздоровела,
а мое тщеславие умерло.

В начале 90-х в Питере
Смотрели с одним приятелем у него дома
Его любимый боевик на видео.
Главный герой держал варана
И кормил его толченым стеклом.
Байкерская банда.
Вертолет влетает в окно какого-то государственного учреждения.
Врываются байкеры с автоматами.
Кто-то истошно вопит "Ррррок-н-рррролл!!!
"Рок-н-ролл..." меланхолично переводит переводчик.
Потом смотрели по телевизору старый советский фильм.
Фронтовой роман.
Он – капитан-майор-полковник,
Она – санитарка-медсестра-врач.
Что-то происходит, после чего она считает его погибшим
И берет его фамилию.
А он, оказывается, выжил
Много лет искал ее
По ее девичьей фамилии,
Потом он женился.
Она жила в одиночестве в каком-то глухом углу.
Наконец, они встретились,
Но уже ничего нельзя было исправить.
Фильмы про войну – кошмар моего детства.
Фашисты в касках с засученными рукавами несутся на мотоциклах,
Спускают на партизан овчарок
И самозабвенно гоняются за домашней птицей
Перед тем как спалить деревню.
Моим ровесникам снилась третья мировая.
Мне хватило второй.
Как ты можешь смотреть эту пропагандистскую лажу?!
Меня трясло от злобы.
Он старался удержать слезы в глазах.
Как ты не понимаешь,
Ведь это о любви,
И зачем только делают такие печальные фильмы...
Мой приятель моложе меня на пять лет.
Он живет в Германии.

Хочется чему – нибудь научиться,
Медленным степенным танцам
Три движения в минуту,
Каллиграфии,
Изготовлению глиняных сосудов,
Различать правое и левое,
Любить ближнего,
Открывать пиво зубами.

Двухактная пьеса для чтения с пением и танцами

Акт I

Поднимается занавес.
За круглым столом
Сидят портье, почтальон,
Носильщик, официант
И цветочница.
Они играют в бирюльки.
Время от времени
Они поют и танцуют
Все вместе
И попеременно.
Занавес опускается.
Зрители хлопают в ладоши
И спешат в буфет.

Антракт.

Акт II

Поднимается занавес.
За круглым столом
Сидят портье, почтальон,
Носильщик, официант
И цветочница.
Они играют в бирюльки.
Время от времени
Они поют и танцуют
Все вместе
И попеременно.
Занавес опускается.
Зрители хлопают в ладоши.
Поднимается занавес.
Портье, почтальон,
Носильщик, официант
И цветочница,
Взявшись за руки,
Выходят на поклоны.
Зрители хлопают в ладоши.
Кто-то сдавленно кричит "браво!".
Цветочница получает цветы.
Занавес опускается.
Зрители спешат в гардероб.
Пьеса дурацкая.
Режиссура отсутствует.
Актеры никуда не годятся.
Осветитель пьян.
Буфет дорогой.
В гардеробе давка,
Но, Боже мой,
Какая музыка!

* * *

Весь мир – театр,
И люди в нем – билетеры.
Один русский путешественник подозревал англичан
В тайном желании превратить свою страну в один большой музей,
А самим ничего не делать,
Только проверять билеты.
Сходный проект осуществил в своем романе один англйский писатель.
Интересно, читал ли он русского путешественника.
Я этот роман не читала,
Видела резенцию,
Нет времени,
Наверное, живу неправильно,
Но от чего так весело?
Весь мир – театр,
И люди в нем – канделябры.