* * *

и дым отечества
и отчество забыл

а помнишь как бывало

ты шел по улице
свободный гражданин

все было мало

возьмут за яйца
вспомнится небось

прогорклый погреб подворотни
и девочки с полуглазами лиц

и быстрое движенье элементов
и – запрокинув голову – летишь

* * *

француза чествовали
речь лилась

и пузырилась кровь
как паспорт заграничный

ты головы не подымал
в окно вагона глядя

вот также и поэзия
вторична

как голоса в траве
как голоса

в стекле расплавленном
искусственного горя

* * *

труп праздности
топор труда

и нечто кровное
как бы стакан на Пасху

и посохом любимая стучит
а носом поведешь – старухой пахнет

так родина глаголет и смердит
глаголет и смердит

как Слово непечатное
в газете черной

* * *

соль честная объятий
лобзик лба

не уходи
твои лобзанья –

и ты уже уже не гвоздодер страниц
с зубами ночи в корешках не странник

не мозг палимый
не сладимый дым

а торф земли
в которую – раздвинув – ляжешь

пусть рот запомнит рот
а губы – губы

закушенные

* * *

и русский дадаизм
и ад

возлюбленный
с какой-то страшной силой

Поплавский на полу лежит
винтом ушедшая ступенька неба

его как девочка манит

домой домой с небес
ты будешь возвращаться

бежать навстречу ей
и с нею же прощаться

как если б рифму полюбил ты вдруг
в плаще трагическом героя

* * *

и русский дадаизм
и ад

в плаще трагическом героя
Поплавский на полу лежит

винтом ушедшая ступенька неба
его как мирой иной манит

возлюбленный
с какой-то страшной силой

друг мой милый
слышишь ли меня?

летел проспект стреляя газом
а ты летишь вниз головой