Говорить банальности неприятно, но иногда необходимо. Надеюсь оправдаться тем, что вполне понимаю: ничего нового грамотный читатель из этой заметки для себя не узнает. Но если некоторые литературные авторитеты желают вновь развязать дискуссию о том, чему же все-таки равняется дважды два, - можно ли оставаться в стороне от жарких дебатов?
        Обновленное "Книжное обозрение", ведомое Александром Гавриловым, наконец-то явилось нам в новом виде: с новым макетом и новыми рубриками. Теперь в "КО", как в любом уважающем себя издании, есть колумнист, и эта честь выпала Ольге Славниковой. О чем же возжелала поведать городу и миру сия литературная дама в своей именной рубрике "Муха, увеличенная до размеров слона"? Неужто о чем-нибудь новом? Ждите! Речь идет о "толстых журналах". А именно: о том, что они - соль русской литературной жизни, а зловредные на них нападки исходят исключительно от всякой голи гулящей (посему злобные зоилы в статье фигурируют под оригинальными именами Пупкин и Цыпкин, тогда как защитники культурных ценностей имеют поистине собственное лицо - и это лицо Павла Басинского).
        Удобно полемизировать с оппонентами, созданными твоим собственным воображением. В этом виде спорта Славникова могла бы претендовать на олимпийские медали. "Атака на толстые журналы, - пишет она, - предпринимается из двух лагерей. Первый лагерь - верующие в книжный рынок, второй - верующие в Сеть". Те и другие, разумеется, с большевицким героизмом рубят сук, на котором сидят вместе со всей отечественной культурой, ибо, аргументирует Славникова, в масштабах нашей большой (и, подразумевается, дикой) страны ни книга, ни Интернет в глубинку не доходят, а "Новый мир" с "Дружбой народов" - пожалуйста. Что можно сказать по этому поводу? Прежде всего - что радоваться и гордиться тут не стоит: в норме и книга, и Интернет доходить должны до самых до окраин, и надо бы, вообще говоря, думать, что можно для этого сделать (между прочим, кое-что - можно: тем же "толстым журналам" ничего не стоило бы проложить дорогу книгам, хотя бы собственных авторов, уделяя пару страничек информации о существующих системах рассылки книг по заказам, - а не нравятся существующие, так могли бы на паях открыть и собственную). Но это, собственно, не главное.
        Куда важнее то обстоятельство, что на самом деле основная атака на толстые журналы велась и ведется совершенно из другого лагеря и с других позиций. И объект этой атаки - не литературные журналы вообще, как почему-то оказалось у Славниковой, а конкретный наличный набор изданий, их общие структурные особенности и единый для всех modus vivendi. Претензии сводятся к тому, что журналы практически не имеют собственного лица, ясной эстетической и поэтической концепции, что ни один из них не отражает с достаточной мерой адекватности ни литературное пространство в целом, ни какой-либо его осознанно выделенный участок. В них просто публикуются тексты. В одних - получше, в других - похуже, но, как правило, в любом журнале могут оказаться любые. Это же касается и критики: в двух соседних рецензиях одного и того же журнала могут утверждаться вещи абсолютно взаимоисключающие (авторы рецензий вольны, разумеется, думать по-разному, - а вот что думает редактор отдела критики?). Корни такого положения дел, как отмечалось самыми разными авторами многое множество раз, - в советской литературной ситуации, когда иметь собственное лицо литературному изданию было категорически воспрещено, - никто его и не имел (включая знаменитый "Новый мир" Твардовского, у которого лицо было, но не художественное, а идеологическое).
        "На вопрос, нужны ли "Знамя", "Новый мир", "Октябрь" и другие, жизнь неоднократно давала положительный ответ," - утверждает Славникова. Грешным делом, не припоминаю такого. Значительная часть, да что там - большинство литературных открытий последних десятилетий - от Пелевина до Авалиани, от Сорокина до Седаковой (не говоря уж о младшем поколении!) - пришла в литературу отнюдь не благодаря "толстым журналам", которые, в лучшем случае, "открывали" новых авторов спустя пять-десять лет после их появления в альтернативных изданиях. В немногочисленных книжных магазинах, торгующих литературной периодикой, "Знамя" и "Новый мир" расходятся едва ли не более вяло, чем "Митин журнал" и "Комментарии". Но традиционным изданиям, унаследованным от советской эпохи, достается широкий спектр льгот и преимуществ - от дотаций до бесплатной рассылки по библиотекам (что будет, если эти льготы и преимущества исчезнут, можно представить себе по судьбе одного из лучших "толстых журналов", саратовской "Волги", которая этим летом окончательно закрылась). Новым изданиям, наследующим самиздату, десятилетиями хранившему и пестовавшему настоящую литературу в противовес совписовской жвачке, не достается ничего. И - живут.
        Не думаю, что увеличение до размеров слона - на пользу мухе. Вряд ли такая муха может летать.