1.02. Классики XXI века

Вечер прозаика Киры Сапгир (Париж). Автора представили хвалебными речами Константин Кедров и издатель Николай Филипповский; сама Сапгир во вступительном слове выразила волнение от того, что ей приходится выступать в зале, связанном в ее памяти с образом Генриха Сапгира, бывшего когда-то ее мужем и остающегося по-прежнему ее учителем в литературе. Прозвучали отрывки из только что изданной книги "Ткань лжи" - мозаичного памфлета о различных (преимущественно парижских) знакомых автора, по большей части поэтах и художниках; персонажи выведены под травестийными именами, однако в книге указываются имена прототипов, на вечере же Сапгир представляла отрывки, посвященные отдельным лицам, по заявкам публики (называвшей, естественно, подлинные имена). Стиль прозы Сапгир, нарочитый, с элементами эстрадности, легко представить по именам персонажей: Амалия Пльзень (Наталья Горбаневская), Иегуда Битник (Иосиф Бродский), Гомер Синдром (Генрих Сапгир) и т.п.; ирония Сапгир срывается по большей части в сатиру и карикатуру, кажется, не слишком справедливую. По словам Кедрова, книга Сапгир является первым значительным произведением, созданным в Париже третьей волной эмиграции.

2.02. Георгиевский клуб

Вечер поэта и прозаика Виктории Андреевой. Прозвучали отрывки из "Телефонного романа" (подробное, местами до утомительности, описание жизни, быта, психологического состояния русской эмиграции в США 1970-80-х гг., поданное в форме несколько взвинченного бесконечного монолога героини, по сюжету постоянно рассказывающей о своей жизни по телефону, - по словам Андреевой, книга писалась отчасти в pendant "Бедным людям"), а также стихи из сборника "Сон тверди".

2.02. Дом дружбы с народами зарубежных стран

Презентация CD-сборника поэта Риммы Чернавиной "Сивилла космическая" (М.: НИИАСК, 2001) была необыкновенно помпезной. Вел ее в качестве конферансье актер театра им. Ермоловой Юрий Голосов. В начале и в конце вечера на экран проецировались фрагменты CD: рисунки и фотографии скульптур Михаила Шемякина, сбоку которых, как титры, проплывали строки из стихов Чернавиной; звуковое сопровождение - те же стихи в чтении самой Чернавиной и музыка Софьи Губайдуллиной и Альфреда Шнитке. Имелся визуальный лейтмотив - прибой, грозно бьющий о берег (в черно-белом изображении). Римма Чернавина являлась на вечере в костюмах от Вячеслава Зайцева (всего за вечер она переменила четыре костюма), основной - "космическое" закрытое платье золотого цвета до пола с газовым шлейфом, украшенным конструктивистскими вставками, и с закрывающим голову капюшоном-"скафандром" - представлял собой остроумный синтез постмодернистского кича и мотивов 20-х годов в духе костюмов Александры Экстер к фильму Протазанова "Аэлита". В этом "космическом" платье она выступила с чтением стихотворений, после чего переоделась в более легкий костюм и читала с разного рода сопровождением: сначала это была мелодекламация под камерный струнный оркестр под управлением А.Хургина, далее две песни на свои стихи, написанные композитором Ефремом Подгайцем (на фортепиано аккомпанировал Евгений Гутман), наконец, одно большое стихотворение под пластическую импровизацию танцора Анатолия Елизарова. Одно большое стихотворение Чернавиной прочитал актер Геннадий Бортников; а потом преподнес Чернавиной нарисованный им ее портрет. Собственно стихи Чернавиной представляют собой (с перевесом в ту или иную сторону) гибрид сюрреалистического верлибра и минимализма, в удачных случаях напоминающего Александра Макарова-Кроткова, но такой способ публикации и презентации текстов сдвигает их в совершенно другой, поп-культурный контекст. Вообще публикация литературных произведений на CD с разноплановыми мультимедийными добавками постепенно завоевывает позиции: за последнее время таким образом были изданы роман Алексея Василевского "Гон", второй выпуск рижского литературно-художественного альманаха "Орбита" и др.

5.02. Метаморфозы

Первый выпуск устного журнала "Метаморфозы", как объявила куратор салона Светлана Максимова, был посвящен теме "Поэзия прозаиков и проза поэтов"; в нем предлагалось обсудить, как соотносятся поэзия и проза в творчестве авторов, работающих в обеих областях. В качестве разминки, впрочем, по два-три текста прочитали все желающие, среди которых отметим стихотворение Ольги Ильницкой о переживаниях человека с конфликтной русско-украинской культурной идентичностью, написанное на смеси украинского и русского языков, и стихопрозу Олега Фомина, выполненную в почвенно-культурологической традиции Тимура Зульфикарова и Владимира Микушевича. В основной части программы выступили Александр Закуренко, Ян Шанли, Дмитрий Веденяпин и сама Максимова. Закуренко представил три разнородных фрагмента из своего неопубликованного романа: первый - своего рода римэйк фрагмента пушкинского "Пира во время чумы" (один из героев романа переводит трагедию на английский, а потом ее переводят обратно на русский - фрагмент этого "обратного перевода" и был прочитан), второй - остроумный пародийный манифест, апология предательства как главной движущей силы истории (написан одним из героев - сотрудником КГБ), третий - описание разнородных чувств и мыслей персонажа, читающего доклад на международной филологической конференции (в целом в тексте усматриваются набоковские ноты, в т.ч. и в манере иронизировать). Шанли прочитал несколько сказок, по ходу чтения постоянно сетуя на невозможность устно воспроизвести заложенные в письменный текст интонации, в конце концов отложил бумагу и сымпровизировал очередную захватывающую историю из своей жизни (устные выступления Шанли постепенно складываются в интересный и вполне органичный жанр, в чем-то перекликающийся с "растаманскими сказками" Дмитрия Гайдука), прозвучали также верлибры Шанли из его старой книги. Веденяпин, заметив, что в его случае сочетание стихов и прозы носит специфический характер (работу над оригинальными стихами он совмещает с переводом прозы), прочитал два отрывка из переведенного им романа современного американского писателя, лауреата Пулитцеровской премии 1999 года Майкла Каннингема "Дом на краю света" (опубликован журналом "Иностранная литература") и два совсем новых стихотворения. Максимова, отметив, что стихи и проза для нее четко различаются психофизиологически (работая над стихами, она получает энергию, над прозой - тратит), продолжила идею взаимодополняемости двух способов письма в мире автора: сюжет, намеченный в стихах, у Максимовой затем часто подхватывается в прозе, причем это происходит само собой, без умысла. В качестве примера такого развития были прочитаны поэма "Жестокий Роман" и новый отрывок из текста "Венесуэльские хроники" (если ранее Максимова говорила об этом тексте как о романе, то сейчас, насколько можно понять, "Хроники" постепенно становятся циклом больших прозаических текстов с разными сюжетами). Поэма - одно из лучших произведений Максимовой - сочетанием остраняющей оптики девочки-подростка, фантасмагории и украинско-еврейских фольклорных интонаций неожиданно напоминает Галича и Фаину Гримберг. Новая проза Максимовой заметно отличалась от тех отрывков из "Хроник", что она читала на прежних выступлениях (3.04.00 и 11.12.00), и по сюжету (из русской и украинской, а не условной латиноамериканской, как раньше, жизни), и по поэтике (сказовая проза с элементами сна, фантастики, постмодернистским осмыслением различных мифов и архетипов, перекликающаяся с новым магическим реализмом в духе рассказов Павла Крусанова или романа Вадима Назарова "Круги на воде"). Сверх программы несколько стихотворений и отрывок из повести "Мерцающий свод" прочитал Тимофей Вольский. В последующей дискуссии теоретические аспекты соотношения прозы и стиха обсуждались в тесном соотнесении с психологическими: так, Закуренко критиковал Фомина за смешение в тексте прозаического и стихотворного начала, требуя четкого различения автором избранной формы (т.е. апеллируя к психологии творчества: видимо, с точки зрения Закуренко, авторские установки, задействуемые при работе над стихом и прозой, несовместимы). Юрий Нечипоренко (со ссылкой на филолога Анну Фрумкину) говорил о том, что в русской прозе ХХ века развивались качества текста, характерные не для прозы, а для поэзии - непредсказуемость и бессюжетность, и в качестве ранних примеров привел повесть Чехова "Степь" и прозу Гайто Газданова, а в качестве современного - прозу Владислава Отрошенко. Илья Кукулин, отталкиваясь от примеров Бунина и Хармса, заметил, что в творчестве разных писателей проза и стихи взаимодействуют друг с другом по-разному и интересно было бы построить типологию или хотя бы список возможных путей такого взаимодействия (ср. также 29.10.00).

5.02. Образ и мысль

Вечер поэта Максима Гликина. Стихи последних лет (в большинстве своем вошедшие в прошлогодний сборник "35 времен года") Гликин объединил при чтении в тематические блоки: метро, исламские мотивы, эмигрантское и т.п. На общем фоне, ровном, но не слишком оригинальном (Гликин - один из последних воспитанников знаменитого советского литературного объединения "Магистраль", и его поэтика следует советскому поэтическому канону 60-70-х), выделялись два стихотворения: один из текстов эмигрантского цикла, почему-то до тонкостей воспроизводящий ритмико-синтаксический строй известного стихотворения Иосифа Бродского "Песни невинности, они же - опыта", и посвященное Фаине Гримберг стихотворение "Похороны" - собственно говоря, пародия, довольно точно схватывающая плачевую интонацию многих текстов Гримберг и некоторые ее риторические приемы, но, в отличие от поэзии Гримберг, нерифмованная (не исключено, что автор пародии знаком со стихами Гримберг со слуха и просто не уловил регулярной рифмовки в ее сверхдлинных строках).

5.02. Премьера

Вечер прозы Линор и Леонида Фомина (Петербург) "Ямато-концерт" представлял собой диалогическую программу, в которой две диаметрально противоположные эмоционально и стилистически манеры письма призваны были гармонично дополнять друг друга. Текст Линор повествователен, хотя сюжет не вполне уловим: персонаж отправляется в не слишком понятное место для выполнения задания, которое сперва ему непонятно, а потом оказывается для него по каким-то причинам неприемлемым (характер этого задания остается непроясненным); центральную роль в тексте играют скорее описания каналов, по которым пролегает путь персонажа, многочисленных этажей фантастического здания, по которым он путешествует затем, и т.п., - такая отстраненность, созерцательность может рассматриваться как отсылка к японской традиции. Текст Фомина, напротив, представляет собой сухую, бесстрастную имитацию: это своего рода свод правил и предписаний (а по преимуществу - запретов) для работников некоей дипломатической или специальной службы (к которой, как можно понять, принадлежит персонаж Линор). Таким образом, создается напряжение между человеком как жесткой, лишенной жизни схемой у Фомина и человеком как индивидуальностью, способным на выбор и личное отношение к происходящему, у Линор. В чтении чередовались довольно продолжительные фрагменты обоих текстов, причем как сигнал для переключения авторы использовали (псевдо)японские кодовые слова; при отсутствии четко определенных текстуальных перекличек способ соавторства Линор и Фомина остался неизвестным.

6.02. Авторник

Вечер прозаика Ильи Бражникова открыл Илья Кукулин, охарактеризовавший его как одного из самых ярких литературных представителей неоканонического искусства. Были представлены главы из нового романа Бражникова "Москва конечная", сочетающего мифологизм и метафизику, пропущенные через опыт соц-арта (так, Звезда Полынь, падающая в Москва-реку и делающая ее воды горькими, сваливается туда с одной из Кремлевских башен); напрашивающимся прототекстом романа кажется "Мастер и Маргарита", однако идейно-философский месседж Бражникова гораздо менее очевиден (в частности, его явно волнует проблематика исчерпанности рационального познания - одна из сюжетных линий связана с существованием видного ученого в качестве зомби, т.е. симуляция жизни при ее сущностном отсутствии). В обсуждении приняли участие Михаил Сухотин, Эдуард Шульман и др.

7.02. Проект О.Г.И.

Вечер поэта Аркадия Драгомощенко (Петербург) открыл кратким вступительным словом Дмитрий Кузьмин, охарактеризовавший Драгомощенко как создателя нового художественного языка, ставшего возможным благодаря широкой опоре на западную литературную традицию и ритмико-синтаксические модели западного стиха. Драгомощенко, со своей стороны, предварил чтение замечанием о бессмысленности подобных дефиниций, дав понять, что видит основания своей поэтики как внелитературные; впрочем, свойственный ему иронический парадоксализм делает однозначную интерпретацию подобных заявлений затруднительной (в частности, вслед за этим Драгомощенко рассказал историю из своей недавней нью-йоркской поездки, в ходе которой ему довелось пережить пожар в гостинице, подсказавший ему стихотворение: "Свеча горела на столе. // Свеча сгорела," - кажется, мораль этой минипритчи в том, что литературные и внелитературные источники творчества невозможно разделить). Были прочитаны несколько стихотворений и небольшой фрагмент лирической прозы из романа "Китайское солнце". Добрую половину вечера заняла дискуссия Драгомощенко с Вячеславом Курицыным, также допытывавшимся относительно литературных связей и корней Драгомощенко; Драгомощенко акцентировал свою любовь к творчеству Тютчева и Вагинова, а от разговора о живых авторах уклонился (справедливости ради стоит отметить, что Курицын предлагал ему малоприемлемую альтернативу между Андреем Вознесенским и Дмитрием Александровичем Приговым с одной стороны и Дмитрием Голынко-Вольфсоном - с другой, полагая этих авторов, как можно было понять, квинтэссенцией московской и петербургской поэзии соответственно).

8.02. Классики XXI века

Вечер прозаика Александра Селина и поэта Аркадия Семенова. Авторы, связанные давними дружескими отношениями, но совершенно свободные от каких-либо стилистических или тематических перекличек, читали по отделению каждый. Селин представил только что законченный большой рассказ "Змея" - типичную для себя ироническую прозу, развивающуюся по принципу эскалации абсурда (от диковатой по содержанию ночной кухонной беседы малознакомых людей до внезапного явления проходившего мимо Президента Федерации). Семенов (выполняя, тем самым, данное 29.02.2000 обещание выступать не реже чем раз в четыре года) прочел обширную подборку, в которой несколько демонстративная эффектность образов (в сочетании с пафосной, скорее актерской, чем авторской манерой исполнения) выдавала рок-культурные корни; наиболее выигрышно на этом фоне смотрелись верлибры Семенова, более сдержанные и лаконичные. Семенов также выразил намерение перенести подобные литературные концерты (в частности, вместе с Селиным) на площадки ведущих музыкальных клубов Москвы, где, полагает он, они могли бы пользоваться не меньшим успехом.

8.02. Культурный центр "ДОМ"

Презентация книги романов Максима Скворцова "Душа и навыки" (М.: Автохтон, 2001) была организована как мультимедийный перформанс. Под музыку, частично подобранную Скворцовым (из репертуара групп, в которых он принимал участие - фри-джаз-группы "E-69" и easy-listening-группы "Новые праздники"), частично написанную им же специально для данной акции, литераторы, близкие Скворцову, читали с экрана компьютера отрывки из романов Скворцова по собственному выбору (впрочем, Максим Горелик читал с карточек, перебирая их на манер Льва Рубинштейна); в акции участвовали Ирина Шостаковская, Вадим Калинин, Владимир Никритин, Станислав Львовский, Герман Лукомников и Илья Кукулин. Чтение по преимуществу проходило в темноте, при этом на боковую стену зала проецировался с монитора звучащий текст, а на переднюю (над сценой) - видеоимпровизация, частично состоящая из абстрактных разноцветных узоров, частично - из видео-арт-работ Яны Аксеновой (известной также как исполнительница на терменвоксе из группы "Е-69"), частично - из документальной видеосъемки, включая изображение Скворцова, набирающего текст на компьютере или говорящего по телефону; в финале перформанса экранный Скворцов выключал компьютер и выходил из комнаты. Наиболее удачным следует признать выступление Германа Лукомникова, органично подстраивавшего свое чтение к музыкальному сопровождению (по экспрессии близко к лучшим перформансам Дмитрия А. Пригова). Все прочитанные фрагменты большей частью концентрировались на двух важных для Скворцова тематиках - языковой и сексуальной. Проза Скворцова продолжает линию "подпольного человека" Достоевского и Эдуарда Лимонова; это в значительной степени рассказ о сексуальной и творческой жизни автобиографического персонажа. Однако характерное для этой линии ощущение изгойства и личной катастрофы в текстах Скворцова постоянно остраняется и преодолевается.

9.02. Георгиевский клуб

Встреча с поэтом и переводчиком Борисом Шапиро (Германия) была, по просьбе куратора клуба Татьяны Михайловской, преимущественно посвящена обзору немецкой поэтической ситуации, - впрочем, в начале Шапиро, в ознакомительном порядке, прочитал несколько собственных стихотворений, из которых большинство лежало в промежутке между стихами Пастернака 30-х гг. и Александра Кушнера (о котором напоминала еще и свойственная Шапиро манера чтения). В основу последовавшей лекции Шапиро, эффектной по подаче и основанной, насколько можно судить, на глубоком вчувствовании в материал, легла кардинальная идея о том, что всякий серьезный сдвиг в поэтике (и прежде всего - на уровне национальной литературы в целом) есть реакция на социально-нравственные потрясения. В частности, отказ послевоенной немецкой поэзии во всех ее значительных проявлениях от метра, рифмы, эксплицитной звуковой организации, явного лирического и эпического пафоса был вызван тем, что все эти свойства поэтического языка ассоциировались с литературой на службе у нацизма и воспринимались как бесповоротно дискредитированные; прообраз такого слома Шапиро видит в судьбе немецкого классика Гёльдерлина, так же - абсолютным новаторством - отреагировавшего на якобинский террор (одно стихотворение Гёльдерлина было прочитано Шапиро в оригинале, в собственном переводе и в переводе Сергея Аверинцева, чтобы показать, насколько небывалыми для конца XVIII века языковыми и просодическими новациями изобилует поэзия Гёльдерлина и насколько выхолащивают эту поэзию канонические современные переводы, стилизованные под тогдашнюю поэтическую норму). Именно из Гёльдерлина, утверждает Шапиро, вырастает новая немецкая поэзия, представленная Паулем Целаном, Нелли Закс, Хильде Долин, Розой Ауслендер и рядом других авторов (переводы из них также были прочитаны). Лишь в последние годы, отметил Шапиро, более консервативная стихотворная форма отчасти вернула себе права гражданства, о чем свидетельствует и собственная поэтическая карьера Шапиро (со стихами на немецком языке): его недавняя книга получила одобрение критики, особо отмечавшей, что автору удается работать в классической манере, не вызывая ассоциаций с поэзией эпохи национал-социализма. По ходу вечера Шапиро также произнес восторженный монолог о поэзии Ирины Добрушиной, назвав ее великим поэтом, и представил книгу-акцию Вардвана Варжапетяна "Число бездны" (увесистый том, в котором напечатаны подряд около 6 миллионов цифр - по числу известных жертв Холокоста).

10.02. Дворец культуры "Зодчие"

Первый вечер программы "Так начинают жить стихом": встречи поэтов с московским юношеством. Открывая вечер, куратор программы Евгений Бунимович отметил особые свойства даты события: во-первых, 10 февраля - день рождения Пастернака, чья строчка дала программе название, во-вторых, 10.02.2001 - дата-палиндром (в ознаменование чего выступление Германа Лукомникова было целиком составлено из палиндромов). Стихи читали Бунимович, Вера Павлова, Юлия Скородумова, Алексей Алехин и Дмитрий Быков. Из общения с залом запомнилась просьба Бунимовича назвать других, кроме Пастернака, Нобелевских лауреатов по литературе от России: имя Иосифа Бродского было названо первым, Бунин и Солженицын были добавлены по некотором размышлении, а Шолохова никто из более чем 200 московских старшеклассников так и не вспомнил - пришлось подсказывать кому-то из присутствовавших учителей.

12.02. Образ и мысль

Вечер поэта и прозаика Тимофея Вольского (первое сольное выступление этого автора). Были прочитаны несколько фрагментов - в основном, внесюжетного характера - из повести "Мерцающий свод", вслед за чем состоялось развернутое обсуждение. Фаина Гримберг начала свое выступление с общелитературного утверждения: всех писателей можно разделить на два изображающих человека в контексте истории и изображающих человека во внеисторической ситуации; Вольский, по мнению Гримберг, - яркий представитель второго направления: его герой принципиально существует вне истории, сосредоточен на своих воспоминаниях и анализе ощущений. Илья Кукулин сравнил "биографическую метафизику" Вольского с прозой Томаса Вулфа. Философы Константин Бандуровский и Евгений Калкаев сопоставили анализ смутных душевных движений в повести соответственно с "феноменологической редукцией" Эдмунда Гуссерля и прозой позднего Хайдеггера. В беседе участвовали также Эдуард Шульман, Анна Котова и др. В заключение Вольский прочитал свой новый рассказ "Шахматный столик", сохраняющий определенные стилистические особенности повести, но отличающийся гораздо более ясной событийной канвой (составляющей, впрочем, лишь фон, повод для психологических и философских умозрений).

12.02. Премьера

Вечер поэтессы Ольги Воздвиженской. Была представлена книга "Три креста и еще два столба" (М.: Ладомир, 2000) - первый сборник стихов Воздвиженской, выдержанный в сугубо традиционном духе. Сверх того, читались более поздние стихи, а также переводы (в т.ч. "Девятнадцать древнекитайских стихотворений", переведенные по подстрочнику, - вообще китайские мотивы обильны и в оригинальной поэзии Воздвиженской, курирующей в издательстве "Ладомир" восточное направление).

12.02. Центральный дом литераторов

Дискуссией о современной русской поэзии должна была стать, по замыслу автора, презентация книги Ильи Фаликова "Проза про стихи" (М.: Новый ключ, 2000). Впрочем, половина выступающих ограничилась в качестве предмета разговора самой книгой - сборником опубликованных прежде в периодике статей и эссе о текущем литературном процессе и о поэтах 60-х гг. (Слуцком, Мартынове и др.); при этом Евгений Рейн и Юрий Ряшенцев сошлись во мнении, что книга Фаликова - самое существенное, что было написано о русской поэзии со времен "Писем о русской поэзии" Гумилева. Большинство выступлений, посвященных современной поэзии вообще, сводились к апологии поэзии советской (особенно характерным можно считать заявление Игоря Волгина о том, что за последние 10 лет в русской поэзии не было создано ничего равного стихотворению Александра Межирова "Календарь"). Академически-идеологическую базу под этот образ мыслей подвел Игорь Шайтанов, говоривший о том, что в последние годы малозначительные авторы, не написавшие ничего существенного, то и дело оказываются в фокусе всеобщего внимания; нынешняя эпоха, полагает Шайтанов, характеризуется прежде всего резким изменением самого языка, но никто из тех, кто пытается использовать эти новые возможности языка, не поднимается над этой новой языковой реальностью. Единственная альтернативная точка зрения прозвучала в выступлении Алексея Алехина, говорившего о последних 10-15 годах как о новой эпохе в развитии русского стиха, выведшей на авансцену верлибр и акцентный стих; при этом в качестве важнейших участников этого процесса Алехин называл Владимира Бурича и поэтов "лианозовского круга", поясняя, что относит их к самой последней эпохе постольку, поскольку до этого они практически не публиковались (тем самым, и для Алехина единственной реальностью русской литературы 50-80-х гг. остается официальный советский литературный процесс). В дебатах участвовали также Людмила Абаева, Максим Амелин, Татьяна Бек, Павел Белицкий, Алексей Королев, Григорий Кружков, Борис Романов и Олег Чухонцев.

13.02. Авторник

Поэт Николай Звягинцев посвятил свой вечер грядущему Дню Святого Валентина, развесив вдоль сцены воздушные шары в форме сердечка и сгруппировав звучащие тексты (наряду с новыми стихами читались тексты более чем десятилетней давности) в тематические блоки, каждый из которых, по мысли автора, служил объяснением в любви определенному явлению: Крыму, Петербургу, московской улице Кузнецкий мост, табаку и т.п.

Фоторепортаж Игоря Сида

14.02. Проект О.Г.И.

Вечер памяти Нины Искренко по традиции представлял собой презентацию очередного выпуска составленного автором незадолго до смерти собрания сочинений - книги стихов лета 1991 г. "Гости" (М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2001). Тексты из книги (одной из самых сложных у Искренко: много длинных стихотворений, преобладает длинная и сверхдлинная строка, сложные цепочки образов...) читали попеременно Дмитрий Кузьмин и муж Искренко Сергей Кузнецов; в паузах в качестве гостей на сцену приглашались другие поэты. Одно-два стихотворения прочитали Владимир Аристов, Владимир Тучков, Юлия Скородумова, Игорь Иртеньев, Света Литвак, Александр Еременко, Николай Винник, Данила Давыдов и Михаил Сухотин (двое последних - по только что вышедшей антологии стихов, тематически связанных с чеченской кампанией, "Время "Ч""); Павел Митюшёв выступил вместо собственных текстов со стихами Искренко, а Евгений Бунимович прочитал неопубликованное стихотворение Искренко, посвященное Еременко, и собственное стихотворное посвящение ему же. Отметим также переданный Иртеньевым отзыв Людмилы Петрушевской об Искренко как о лучшем поэте своего поколения.

15.02. Классики XXI века

Вечер поэта Вилли Мельникова открылся церемонией его посвящения в члены литературной группы "ДООС", которую произвел основатель группы Константин Кедров; в церемонии фигурировал старинный меч, по словам Мельникова, собственноручно найденный им в Швеции. Мельников начал свое выступление специально написанным стихотворением "Клятва ДООСа", затем звучали, как обычно, стихи на разных языках и тексты с использованием фирменного приема муфтолингвы.

15.02. Проект О.Г.И.

Презентация книги стихов Евгения Сабурова "По краю озера" (М.: ОГИ, 2001), составленной Михаилом Айзенбергом. Сабуров стремится ритмически, интонационно выразить тонкие психологические движения (что в просодическом плане выражается сложными перебоями ритма, рифмы и строфики - тенденция, порожденная теми же причинами, по которым во второй половине XX века возникает расцвет акцентного стиха и верлибра). В стихах последних лет источником таких движений становятся все менее экстремальные, во внешнем плане, душевные и жизненные ситуации.

15.02. Музей-квартира Андрея Белого на Арбате

Вечер памяти филолога и издателя Владимира Аллоя открыл филолог Николай Котрелев, заявивший, что в своей издательской и публикационной деятельности Аллой воплотил профессиональные ожидания целого поколения филологов и историков литературы - того, которое сформировались в 60-е - начале 70-х годов. Это "воплощение мечты" касалось и подхода к тексту и комментарию, и репертуара избранных имен и тем. Подробнее о деятельности Аллоя напомнил филолог Дмитрий Зубарев: Аллой подготовил около 200 изданий, среди которых - опубликованные в эмигрантских издательствах 4-томник текстов российских бардов, первое отдельное издание поэмы Венедикта Ерофеева "Москва-Петушки", первое издание воспоминаний Евгения Шварца, первое большое научное издание стихотворений Владимира Нарбута. К числу филологических достижений Аллоя относятся также публикации, где было установлено, кто именно скрывался под псевдонимом М.Агеев (этим псевдонимом, как известно, подписан "Роман с кокаином") - теперь можно считать доказанным, что это был писатель Марк Леви. Зубарев прочитал длиннейший список русских и иноязычных писателей, изучение творчества которых теперь невозможно без публикаций, подготовленных Аллоем, - в "русскую часть" списка входит примерно половина наиболее значимых русских авторов 1900-1970-х годов. Особо Зубарев отметил мультидисциплинарность исторических альманахов Аллоя ("Минувшее", "Лица", "Невский архив") - в них публиковались тексты по филологии, истории и философии. На вечере также выступили, преимущественно в мемуарном ключе, филологи Николай Богомолов, Евгения Притыкина и Николай Александров (директор музея-квартиры Белого), историк литературы Евгений Пастернак, театроведы Вячеслав Нечаев (директор библиотеки Союза театральных деятелей, многолетний друг Аллоя) и Анатолий Смелянский (имевший отношение к созданию московского отделения аллоевского издательства "Atheneum"). Следует с сожалением отметить, что работа Аллоя в сфере текущего литературного процесса (альманах "Постскриптум", поэтическая серия "Мастерская", в которой выходили книги Алексея Пурина, Светланы Кековой и других важных авторов) практически оказалась вне поля зрения выступавших.

16.02. Георгиевский клуб

Встреча с поэтом Юрием Зморовичем (Киев). В первом отделении звучали собственные тексты Зморовича (стихи и не чуждая ритмизации лирическая проза, тяготеющие к символистской традиции), исполнявшиеся под фонограмму его же музыкальных композиций. Во втором отделении Зморович рассказывал о литераторах и литературных институциях своего непосредственного киевского окружения. Более или менее подробный рассказ был посвящен журналам "Соты" под руководством поэта Дмитрия Бураго и "Самватас", издаваемому прозаиком и эссеистом Андреем Беличенко (чьи сочинения и заполняют значительную часть журнального пространства, - были зачитаны отрывки из эссе-рецензии на труды Жоржа Батая, выдержанные в ключе необязательного эстетского умствования). Из персоналий преимущественное внимание было уделено поэту и философу Георгию Фенерли (1939-1995) и поэту Рафаэлю Левчину; оба автора были представлены рядом текстовых фрагментов: поэма Левчина "Рыбы", более западническая, в меньшей степени основанная на футуристической и обериутской традиции и не столь сложная композиционно в сравнении с текстами, звучавшими 6.04.00 (а может, просто более ранняя), производила в не менее экспрессивном, чем свойственное автору, исполнении Зморовича достаточно сильное впечатление, у Фенерли же философская лирика чревата тривиальностью, а вот эксперименты на грани фольклора и авангарда представляют живой интерес.

16.02. Культурный центр "Дом"

Литературно-художественная акция "Церемония Награждения" художника Сергея Зуева и поэта Вячеслава Гаврилова. В ходе мероприятия около двадцати великих художников разных эпох и народов были награждены орденами имени себя: Вячеслав Гаврилов декламировал поэтический текст наградного приказа, а Зуев прикреплял выполненные им ордена и наградные листы к портретам классиков, развешанным на стенах. Действие сопровождал нестройный духовой оркестр с бравурными разноприродными мелодиями ("Песенка крокодила Гены", "Прощание славянки" и т.п.). Шоу, выдержанное в традициях поп-арта и "наивного искусства", забавно оттеняла подчеркнутая респектабельность Гаврилова, одетого в смокинг и курившего сигару.

19.02. Премьера

Вечер поэта Сергея Бирюкова частично был отдан под презентацию нового литературного журнала "Art futurum", главный редактор которого, Евгений Степанов, некогда учился в Тамбове у Бирюкова. Представляя журнал, Степанов заявил, что журнал отдает предпочтение молодым авторам из провинции, придерживающимся "нетрадиционного направления"; первый номер составлен примерно пополам из воспитанников тамбовской студии Бирюкова "АЗ" (мера нетрадиционности коих различна) и студентов Литературного института, в т.ч. участников группы "Алконостъ" (о нетрадиционности которых говорить и вовсе не приходится). По географическим причинам на презентации журнал представляли авторы второй группы - Сергей Арутюнов и Евгения Свитнева. В основной части вечера Бирюков исполнял преимущественно заумные и сонорные тексты (частично на немецком языке) при музыкальном сопровождении Сергея Летова; далее к сонорным импровизациям присоединились Николай Байтов и Юрий Зморович.

19.02. Образ и мысль

Вечер поэта Ирины Ермаковой. Звучавшие стихи последних пяти лет, ранее поврозь неоднократно фигурировавшие в различных выступлениях Ермаковой, теперь соединены в подготовленную к печати книгу "Колыбельная для Одиссея", одним из организующих факторов которой выступают многочисленные античные мотивы ("Времена у нас по-прежнему античны," - заявляет Ермакова в одном из стихотворений сборника; впрочем, основная функция античных образов в ее стихах - возвышение, наделение более масштабным звучанием привычных и потому кажущихся незначительными житейских коллизий и переживаний). По предложению Ермаковой со стихами выступили также Ирина Василькова и Дмитрий Полищук.

20.02. Авторник

Прозаика Анатолия Королева ведущий вечера Илья Кукулин представил как автора, занимающего редкую промежуточную позицию между толстожурнальным мэйнстримом и неподцензурной традицией. Королев продемонстрировал только что вышедший свой сборник "Голова Гоголя", вкратце рассказав о включенных в него произведениях: "Носы" и "Дама пик" - римэйки-коллажи (гоголевский и пушкинский мотивы сплавлены с множеством других источников), заглавный текст "Голова Гоголя" - три новеллы об отчлененных головах, отталкивающиеся, конечно, от гоголевской стилистики, но определяемые Королевым как принадлежащие к авторскому жанру "ионесок" (любопытно, что в названии Королев видит, не в последнюю очередь, иконический смысл: три виселицы "Г", на которых висят три головы "О"). Далее прозвучали три произведения: рассказ "Коллекционер", эссе "Почему Джон Леннон был убит" и цикл маленьких эссе под общим названием "Цепь". Рассказ представлял собой историю о маньяке, коллекционирующем различные раритеты из сферы культуры, при этом уничтожая их, - в финале выясняется, что таким образом уничтожено все творческое наследие Набокова, из которого уцелели только несколько фраз, удержавшихся в памяти рассказчика. Текст встраивается в ряд новейшей западной классики, ставший популярным в России в 90-е гг. (от Фаулза и Зюскинда до "Имени розы": в финальном эпизоде маньяк на глазах рассказчика сжигает последнюю набоковскую рукопись - "Лолиту"), и воспринимается, скорей всего, как пародия-памфлет (с закономерным возникновением фигуры Набокова в качестве единственного, пожалуй, русского писателя, чьи тексты могут служить своего рода воротами для проникновения такого рода зарубежной литературы в мир русского читателя); впрочем, осторожные расспросы, предпринятые по этому поводу Дмитрием Кузьминым, показали, что Королев, по-видимому, ничего подобного в виду не имел и сочинял просто изящную безделку, - зато этими расспросами был спровоцирован гневный монолог Елены Иваницкой о недопустимости допытываться у автора, что он хотел сказать (на что Кузьмин ответил, что одной из родовых особенностей устной формы литературной жизни как раз и является особое внимание к собственной авторской интерпретации текста, выражающейся хотя бы уже в манере чтения, что в случае Королева, кстати, особенно актуально: при чтении эссеистики он постоянно инкрустировал письменный текст устными отступлениями-импровизациями). Малые эссе Королева имеют, как правило, двухчастную структуру: микроновелла (например, о том, как на каком-то мероприятии Королев сидел непосредственно за Джорджем Соросом, два часа подряд созерцая его затылок) и следующее за нею резюме дидактического характера (зачастую не слишком связанное с сюжетом микроновеллы), - тем самым неожиданно обнаруживая типично басенную композицию. В обсуждении с развернутой критикой эссеистики Королева выступила Фаина Гримберг, указав, что в основу далеко идущих рассуждений Королева зачастую ложатся фактические неточности (скажем, в своем сопоставлении итальянской и русской религиозности как светлой, радостной и истовой, сфокусированной на страдании Королев отталкивается от места вериг и прочих способов истязания плоти в русской церковном подвижничестве, не зная, что и вериги, и другие способы истязания плоти по преимуществу были заимствованы как раз из Италии); такой тип эссеистики, безразличный к конкретному фактологическому наполнению и нацеленный не на схватывание определенной реальности, а на построение (чаще - перепев) культурного мифа, по мнению Гримберг, свойствен русскому интеллигентскому сознанию вообще. Отвечая на вопросы, Королев также рассказал о своей деятельности в качестве радиодраматурга (преимущественно для западных, особенно германских радиопостановок) и о своем взгляде на критику (заметив, что самый логичный способ критики текста - это его переписывание: если тебе не нравится текст - перепиши хотя бы фрагмент его таким образом, чтобы это соответствовало твоим представлениям).

21.02. Проект О.Г.И.

Презентация книги Вячеслава Курицына "Акварель для Матадора" (СПб.: Изд.дом "Нева"; М.: ОЛМА-Пресс, 2001). Курицын прежде всего заявил о своем намерении продолжить проект, начатый книгой, и превратить его в серию, для чего, пояснил он, необходимо набрать команду (в отличие от других авторов серийных бестселлеров Курицын намерен - по крайней мере, сейчас, на стадии агитации потенциальных компаньонов - пользоваться услугами "литературных негров" гласно, указывая на обложке новых книг свое имя, а в выходных данных - имя реального автора текста). Пока, однако, над вторым романом серии, "Матадор на Луне", Курицын работает самостоятельно: одну из глав этого текста он и прочитал (текст представляет собой пародийный боевик, вызывающий в памяти скорее кинематографические, чем литературные аналоги, - в диапазоне от "Золотого глаза" до давнишнего "Великолепного"; в одном из мелких эпизодов кто-то из публики опознал место из "Растаманских народных сказок" Дмитрия Гайдука, на что Курицын с достоинством ответил: "Ну да, тут процентов 70 украдено").

22.02. Метаморфозы

Вечер поэта Ирины Суглобовой (объявленное выступление второго автора, Ирины Хроловой, не состоялось) открылся несколькими стихотворениями, прочитанными Дмитрием Лепером, Николаем Пальчевским и др., - по мысли куратора клуба Светланы Максимовой, такой элемент кругового чтения позволяет лучше настроиться на дальнейшую программу. Суглобова читала стихи в обратной хронологии, начиная с самых последних, местами еще не отредактированных; мера художественной удачи, как это часто бывает, у Суглобовой прямо пропорциональна привязке к реалиям повседневной жизни, бытовым деталям, конкретике сиюсейчасной жизни общества (тогда как в стихах "вне времени и пространства" - в частности, в вариациях на темы псалмов - прямое высказывание оказывается совершенно непоэтическим).

22.02. Проект О.Г.И.

Презентацию новых книг поэтической серии клуба открыл вступительным словом консультирующий серию Михаил Айзенберг, указавший, что всех выступающих авторов роднит отношение к поэзии как к свободной стихии, а не интеллектуальной конструкции. Геннадий Айги, выпустивший в серии книгу "Поклон - пению", состоящую из 100 четверостиший на темы народной песенной поэзии поволжских народов, прочитал один из разделов книги (уже звучал 30.11.00), а также ряд стихотворений с музыкальными темами; Айги также рассказал, что впервые заинтересовался переложениями фольклора в юности, под влиянием Прокофьева и Бартока и хотел своим методом работы с народной поэзией создать аналог работы музыканта с фольклорным музыкальным материалом. Дмитрий Воденников предварил представление своей книги "Как нужно жить - чтоб быть любимым" рекламацией в адрес газеты "ExLibris НГ", которая в анонсе этого вечера ошибочно назвала его книгу (поменяв местами два последних слова): Воденников выразил недоумение тем, что в газете не видят разницы между его интонацией (по его собственным словам, "царственной, имперской") и приплясом получившегося ложного названия "Как нужно жить, чтоб любимым быть"; был целиком прочитан одноименный с книгой цикл и одно новое стихотворение (собственно, кардинально переписанный текст пятилетней давности). Также одним новым стихотворением закончила чтение текстов из своей новой книги "Амур и др." Евгения Лавут.

23.02. Георгиевский клуб

Основу вечера поэта Александра Бубнова (Курск) составило повторное (см. 23.01.) представление проекта "Первая книга тысячелетия". Сверх того, читались палиндромы, циклофоны и другие экспериментальные тексты, в т.ч. довольно нетривиальные (например, палиндромический текст, предназначенный для альтернативного чтения зеркальным способом - на просвет - и поэтому использующий только графемы с вертикальной осью симметрии). Прозвучало также несколько песен Бубнова, в т.ч. на стихи Ильязда и Юнны Мориц.

23.02. Домик Чехова

Презентацию книг стихов и прозы Андрея Таврова и Александра Иличевского, вышедших в приложении к журналу "Комментарии" в серии "Александрийская полка", открыл вступительным словом главный редактор журнала "Комментарии" Александр Давыдов, который сказал, что "Комментарии" - "журнал-бурлеск", сочетающий в себе, с одной стороны, смешное и ироническое, с другой - тексты насыщенно-интеллектуальные и сложные. Таврова и Иличевского (склонных в последнее время регулярно выступать вдвоем и провозглашать общность эстетических установок) Давыдов отнес к появившемуся в последние два десятилетия направлению "новой серьезности" или - если пользоваться определением самих Таврова и Иличевского - "новому метафизису". Далее Тавров и Иличевский - что для них вообще характерно - выступили с речами манифестарного характера. Иличевский давал философские объяснения названиям своих книг: например, книга стихов "Не-зрение" называется так потому, что литературная реальность - это интроспективное, "предельно постороннее зрению воображение Слова... Если из воображения вынуть зрительные образы, от него вряд ли что останется. Остаток и есть не-зрение"; заметим, что эти рассуждения, восходящие к средневековым мистическим традициям, имеют прецеденты в истории русской литературы: подобные "иконоборческие" идеи высказывались, например, в письмах Бориса Поплавского. Последовавшая литературно-музыкальная программа показала, что творческая практика Таврова и Иличевского артистичнее и радикальнее их ригористических манифестов. Основу программы составило чтение обоих авторов под музыку известного джазового трубача Вячеслава Гайворонского (и прежде сотрудничавшего с Тавровым, написавшим либретто для его оперы "Эдип") с импровизированным, очень своеобразным и впечатляющим пением Эвелины Петровой. Сверх того Тавров и Иличевский представили перформанс на стихи Алексея Парщикова из книги "Cyrillic Light": симультанное чтение фрагментов разных стихотворений с периодическими возвращениями к уже прочитанным отрывкам (отчего действие приобретало музыкально-ритуальный характер). Собственно представленные стихи Таврова и Иличевского развивают традиции медитативно-визионерской поэзии в духе Парщикова и Владимира Аристова, но с гораздо более эксплицитными культурологическими (у Таврова) и психологическими (у Иличевского) сюжетами: течение вполне актуальное и художественно полноценное, но что в этой "серьезности" (или, если угодно, в этом "метафизисе") такого уж нового, остается непонятным.

26.02. Образ и мысль

Вечер поэта Дмитрия Веденяпина. Веденяпин прочитал большой корпус стихотворений за почти 20-летний период - в массе своей многократно звучавших при различных его выступлениях. Преимущественный интерес представляли последующие развернутые высказывания Веденяпина по поводу собственного творчества - особенно касавшиеся литературной генеалогии. Отталкиваясь от расхожего представления о своей принадлежности к "младшему поколению группы "Московское время" (вместе с Григорием Дашевским и Виктором Санчуком), Веденяпин подробно рассказал о своем знакомстве с Сергеем Гандлевским и Александром Сопровским, происшедшем в 1982 г. в поэтическом и переводческом семинаре Аркадия Штейнберга, - отметив при этом, что с участниками "Московского времени" его связывали больше человеческие, чем литературные отношения, а его поэтика имеет более авангардное происхождение: в частности, для него важны такие авторы, как поздний Мандельштам, Леонид Аронзон и Леонид Иоффе, которые, как он предполагает, не вполне литературно значимы, например, для Гандлевского; на вопрос Ильи Кукулина, означает ли это, что Веденяпин читает акмеистов сквозь обэриутов, Веденяпин ответил утвердительно. Возвращаясь к собственным работам, Веденяпин сказал, что в текстах начала 80-х им была разработана поэтика монтажа разнородных фрагментов, своего рода видеоклипа в стихах, и сейчас он стремится ее преодолеть, хотя пока не понимает, что должно прийти ей на смену. Веденяпин также вернулся к идее сочетания поэзии с цирковым искусством (см. 27.03.00), заметив, что чтение стихов было бы интересно совместить, например, с выступлением жонглера (эта идея показалась ему настолько занятной, что он даже несколько выучился жонглировать сам), рассказал о своей работе стихотворного и прозаического переводчика (заметив, что в последние годы предпочитает работать с прозой, так как переводы стихов мешают сосредоточиться на собственном творчестве) и др.

26.02. Проект О.Г.И.

Презентация книги стихов Стеллы Моротской "Все 33 и другие" (М., 2001; на книге стоит помета "при поддержке Клуба "Проект О.Г.И."", но, почему-то, не издательская марка последнего). Моротская прочитала большую часть книги, включая известный цикл "Эротические плоды" и завершающий ее новый маленький цикл "Четыре плача о смерти и любви", а в заключение - новое стихотворение, трактующее о разных психосоматических основаниях женского поэтического творчества (на примере Татьяны Риздвенко и Елены Фанайловой) и увенчивающееся обращением к Дмитрию Воденникову как к верховному арбитру в области женского сочинительства. В книге (и, тем самым, на вечере) преобладали два основных мотива: мотив профессионального самоутверждения и недостатка внимания к собственному творчеству со стороны публики и профессионального сообщества (с интонациями, близкими к Воденникову, но без свойственной последнему сложной драматургии текста) и любовно-эротический мотив, отличительная черта которого - принципиальная для большинства текстов адресация к собственному мужу - роднит Моротскую с Верой Павловой (при более отчетливом у Моротской акценте на теме недолговечности, зыбкости супружеского счастья перед лицом времени, старости и смерти).

26.02. Институт экологии и эволюции РАН

Вечер "Лемуры Мадагаскара: герои книг и мировой эволюции" (в рамках цикла Крымского клуба "Зоософия"). Куратор клуба Игорь Сид зачитывал "фрагменты с лемурами" из текстов Гёте ("Фауст"), Берроуза (роман "Призрачный шанс"), Анри Волохонского (стихотворение "Елене о лемурах"), Марины Кулаковой и др., связанные с лемурами образцы сетевого фольклора, а также эссе Владимира Березина "Слово о лемурах", попутно анализируя их с точки зрения насыщенности "мистическим опытом". Также Сидом были впервые прочитаны фрагменты прозаического текста "Корабль" - "интерактивного романа", в создании которого участвуют и другие литераторы, выведенные в нем и корректирующие собственные сюжетные линии; линия, представленная зачитанными фрагментами и завязанная на апокалиптический образ мадагаскарской руконожки ай-ай по имени Александр Сергеевич Пушкин, задана конкретно Дмитрием Александровичем Приговым. Вечер был иллюстрирован слайдами работавших на Мадагаскаре зоологов и сотрудников Московского зоопарка; в финале докладчики были награждены поддельными купюрами в тысячу малагасийских франков с изображением лемуров.

26.02. Премьера

Основу вечера составило слегка театрализованное чтение пьесы Эдуарда Шульмана "Три девицы", из послевоенного советского быта (исполнители - Света Литвак, Юлия Скородумова и Ольга Рейх). Далее Евгений Иорданский исполнил ряд песен на стихи Литвак, Николая Байтова и Анатолия Маковского. В завершение вечера с концертной импровизацией выступили Сергей Летов и Аркадий Кириченко.

27-28.02. Проект О.Г.И.

Фестиваль молодых поэтов "001" - проект Алексея Алехина и Глеба Шульпякова. Во вступительной речи Алехин кратко воспроизвел основные положения своего интервью газете "ExLibris НГ", подчеркнув, в частности, что мерой профессионализма в поэзии является публикация в "толстых" журналах, которые исполняют функцию своего рода литературного ОТК, что современная поэзия "повзрослела" и пишется в основном людьми 40-60 лет, и что при подготовке поэтических публикаций его интересуют не "поиски, возможно, и интересные", а "находки". В фестивале приняли участие 10 авторов: Инга Кузнецова, Максим Амелин, Александр Смирнов (ранее выступавший под псевдонимом Дельфин - см. 7.12.00), Родион Белецкий, Санджар Янышев, Дмитрий Воденников, Мария Кильдибекова, Дмитрий Тонконогов, Александр Сорока, Глеб Шульпяков. Кузнецова, начинавшая с профессиональной "женской" лирики, далее пришедшей к достаточно дискомфортным и ритмически неожиданным текстам, на фестивале выступила с умеренно тривиальными "женскими" стихами, несколько обновленными за счет изредка попадающихся современных реалий и английских фраз. Белецкий, более известный как драматург, представил достаточно интересную программу язвительно-мрачных стихотворений с абсурдистским уклоном, однако несколько риторичных. Замечательную трансмутацию полусоветской поэтики представила Кильдибекова, которая назвала себя "среднестатистической студенткой Литинститута"; занимается она в семинаре Евгения Рейна, и это заметно: стихи Кильдибековой тяготеют к построению длинных списков того, что вызывает у персонажа те или иные эмоции, но если у Рейна это списки реалий ушедшей жизни или иностранных поездок, то у Кильдибековой - знаки нынешней Москвы и актуального культурного ландшафта, политические события, воспринятые из газет и телевизора, варьирование тематики изгойства и меньшинств (в первую очередь еврейской). В выступлении Сороки обращали на себя внимание, прежде всего, фольклорно-песенные эксперименты под аккомпанемент трещотки из гигантского сушеного стручка кубинской акации (впрочем, уже было 12.10.98); более традиционные свои стихи Сорока фатальным образом не помнил на память и не дочитал до конца ни одного (известный синдром Хлебникова, на которого Сорока и в манере письма в значительной степени ориентирован). Амелин, Шульпяков и Воденников представили программы с преобладанием хорошо известных текстов. В целом основным достижением фестиваля следует признать привлечение нескольких крайне редко выступающих авторов (к их числу можно отнести половину участников: дебютировавшую на фестивале Кильдибекову, Кузнецову, Белецкого, Тонконогова, Сороку, а пожалуй, и Янышева). Спектр представленных на фестивале поэтик оказался достаточно широким: от стилизатора Амелина до постконцептуалиста Воденникова, - и в этом смысле лозунг собирания неотрадиционалистской молодой поэзии, витавший на фестивале и отразившийся в послефестивальной публикации выступавшей информационным спонсором проекта газеты "ExLibris НГ", совершенно не имел отношения к делу. В то же время ряд важнейших для понимания структуры литературного пространства поэтик (минимализм, сочетающий лианозовскую выучку с использованием англоязычного опыта в диапазоне от Уильямса до Буковски, в лице Филиппа Минлоса или Кирилла Медведева, психоделический уклон Данилы Давыдова и Ириной Шостаковской, экспрессивная, с психоаналитической подкладкой лирика Станислава Львовского и Галины Зелениной, осуществляемое Марией Степановой развитие линии на сочетание формального, синтаксического и морфологического эксперимента с возрождением архаических жанровых канонов и риторических конструкций...) представлен не был. К заклинаниям о толстожурнальной сертификации творческой состоятельности молодых авторов можно относиться по-разному, но к данному составу авторов они неприложимы: Кильдибекова и Белецкий практически не публиковались вообще, у остальных за спиной преимущественно редактируемый Алехиным "Арион" ("Новая Юность", представляемая Шульпяковым, может быть отнесена к "толстым журналам" с большой натяжкой), и только Амелин, в самом деле, имеет статус постоянного автора "толстых журналов", - напротив, творческая биография доброй половины авторов фестиваля восходит к "новой периодике", выступавшей в 90-е годы основным поставщиком новых имен в литературу: Сорока дебютировал в "Черновике", Янышева издавал петербургский "Urbi", Воденников начинал с "Вавилона" и "Митиного журнала", и т.д. Наконец, PR-подача фестиваля как беспрецедентной по представительности акции молодых авторов едва ли соответствует действительности (ср. хотя бы 17.04.00 или 27.06.00).

27.02. Авторник

Текущие тексты: чтения членов клуба. Второй клубный вечер в "Авторнике" оказался - возможно, благодаря тому, что к этому времени вышел в свет и активно распространялся первый выпуск одноименного альманаха, составленный на основе предыдущих клубных чтений 26.09.00. На сей раз наряду со стихами звучала и проза. Леонид Костюков представил две главки из маленькой повести "Дни мещанина Дурасова", в которой отнесенность повествования в исторически отдаленную эпоху (конец XIX века), как и в известном рассказе "Верховский и сын", вместе со всеми мелкими подробностями, удостоверяющими эпоху, призвана оттенить неупразднимость определенных экзистенциальных коллизий, анализ которых оказался прерогативой XX столетия (в частности, экзистенциалистской прозы, чьи стоические мотивы чем дальше, тем больше проскальзывают у Костюкова). Эдуард Шульман прочитал первую главку из прозаической композиции (как часто у Шульмана, существенно важна конструкция целого, в которое отдельные новеллы соединяются по общности какого-либо образа, мотива или проблемы, оказывая затем друг на друга сложное деформирующее влияние) "Три истории про наган", - текст перекликался с Костюковым убедительностью исторического антуража (в данном случае - послевоенного), однако Шульмана, напротив, занимает сила привязанности среднего, даже заурядного человека к эпохе. Два текста не вполне ясного статуса (без обращения к графической стороне дела идентифицировать их как верлибр или малую прозу затруднительно) представил Кирилл Медведев; эволюция его от более ранних лаконичных зарисовок в духе магического реализма к нынешним лирическим монологам, в которых повторы целых фраз и общее преобладание кружения мысли на месте производят впечатление имитации психического сдвига, выглядит разительной (и отчасти, вероятно, объясняется опытом работы над переводами прозы Чарлза Буковски - этот опыт отражен в одном из прозвучавших текстов и тематически). Небольшой рассказ в письмах "Псюха" (неясного содержания, кажется, с преимущественно стилистическими задачами) прочитал Сергей Соколовский. С прозой также неожиданно выступили Игорь Сид (впрочем, представленный им фрагмент носил явно прикладной характер, повествуя о гипотетической литературной экспедиции современных русских литераторов на Мадагаскар, давно уже пропагандируемый Сидом в качестве культурной утопии) и Юлия Скородумова, представившая два текста из недавно законченной книги за подписью "Гвардей Цытыла": уморительно смешную пародию на "святое письмо" и травестийно-фольклорную "Песню милиционеров". Из прозвучавших стихов следует выделить изящные миниатюры Бориса Кочейшвили, тексты Михаила Нилина, крайне редко (ср. 12.01.99 и 7.04.99) выступающего с их чтением (было представлено несколько стихотворений, трактующих, по словам Нилина, о современных литераторах и подстерегающей их смерти, - персоналии угадываются, отчасти благодаря пояснению автора: речь идет о литераторах, связанных с изданиями, где Нилина никогда не публиковали, а могли бы), а также мрачно-экспрессивное стихотворение Дмитрия Соколова на чеченскую тему, написанное после почти трехлетней паузы. В качестве членов клуба со стихами выступили также Владимир Аристов (в частности, стихотворение "Флоренция влажная" из итальянского цикла), Фаина Гримберг, Александр Левин, Полина Иванова, Татьяна Милова, Николай Звягинцев, Николай Винник, Ирина Шостаковская, Иван Ахметьев (прочитавший, сверх того, стихотворение Константина Кузьминского, ему посвященное, вкупе с фрагментами из письма Кузьминского, содержащего резкие обвинения в плагиате и некомпетентности в адрес составителей антологии "Самиздат века"). На правах гостя слово было также предоставлено Марии Бондаренко, прочитавшей два пространных стихотворения, построенных на трансформации жанровых (элегия и ода), мотивных и композиционных канонов эпохи позднего классицизма и сентиментализма (опосредованных, надо полагать, опытом Елены Шварц, Леонида Аронзона и других авторов, работавших с этой проблематикой в 60-70-е гг.). Большую программу листовертней представил Дмитрий Авалиани. В заключение выступил Герман Лукомников, прочитавший большую подборку текстов, воспринимавшихся как присвоенные из позднесоветской постакмеистической лирики (в духе Дудина, Всеволода Рождественского и т.п.), однако в действительности, возможно, являвшихся натуральными собственными юношескими сочинениями Лукомникова.

28.02. Центральный дом литераторов

Презентация книги стихов Полины Ивановой "Ода улице" (М.: АРГО-РИСК; Тверь: Колонна, 2000). Вечер открыл продолжительным вступительным словом поэт Дмитрий Сухарев, которого Иванова считает своим первым наставником; Сухарев выразил радость по поводу появления нового поэтического поколения, смело экспериментирующего со словом, и подробно остановился на поэтике Ивановой, отметив плодотворное следование традиции Иосифа Бродского и характерную для постмодернистской поэзии цитатность, отличающуюся, однако, корректностью по отношению к источникам цитат (в отличие от Тимура Кибирова, такой корректностью не отличающегося). Вслед за этим со стихами выступили сама Иванова и приглашенные ею для участия Владимир Щадрин, Дмитрий Полищук, Татьяна Милова, Юлия Скородумова, Виталий Пуханов, Виктор Куллэ и Сергей Соколовский.

28.02. Авторник

Второй вечер "Подвального цикла", объявленный как персональный вечер поэта Кирилла Баскакова, прошел в виде трехчастной сборной программы. Вначале со стихами и прозаическими миниатюрами выступили Баскаков, Никита Путилин, Алексей Колотенков и Владимир Никритин (тексты всех четверых уходят корнями в молодежную субкультуру, у Колотенкова скорее наркотическую, с нагромождением мрачных абсурдных образов, у Баскакова и Путилина скорее в панк-культуру, с ориентацией на миниатюру; определенный интерес представляют прозаические фрагменты Путилина, дневникового типа, с элементами молодежной публицистики). Во втором отделении с отчетом "Стихи сезона" выступил Герман Лукомников (в качестве новшества можно рассматривать используемые как found poetry фрагменты текстов эстрадных шлягеров, - вообще в последнее время основные эксперименты Лукомникова связаны именно с разными формами присвоения текста); сверх того, два романса - на стихи Светы Литвак и Александра Денисенко - исполнил под гитару Евгений Иорданский. В третьем отделении состоялся небольшой концерт музыкальной группы Данилы Давыдова "Независимый профсоюз Trip" (ранее называвшейся "Ельцин Trip", однако изменившей название после 31 декабря 1999 г.).